Тихий омут и бестолочь

Оле Адлер, 2023

Она замужем, и он не очень свободен. Она бухгалтер, а он… бестолочь. Ее жизнь – работа да муж, помешанный на сетевых играх. Его хобби – покер и случайные девочки из клубов. И оба почти счастливы. Но однажды их стабильность полетит в тартарары.

Глава 4. Разговоры

Костя, тер горящую щеку ладонью, провожая взглядом машину, которая увезла Марину. Поведя плечами от холода, он поплелся обратно в клуб, где забрал из гардероба пальто и тоже пошел ловить такси. Время было относительно детское. Бирюков частенько засиживался в казино до утра, но в данный момент хорошее настроение было безжалостно растоптано острыми шпильками его бухгалтера.

Выйдя из такси около дома, Костя долго курил, пытаясь успокоиться. Но ничего не получалось. Он был злой, неудовлетворённый, почти трезвый, ещё и щека горела огнем. Одна надежда грела ему душу, что Вика тоже где-нибудь шатается. Тщетно. В кухне горел свет, что-то шептал телевизор. Панина сидела за столом, потягивая коньяк.

— Что-то ты рано. Не повезло сегодня, дорогой? — скривив губы, хмыкнула Вика.

Костя игнорировал ее провокацию, залез в холодильник за пивом, открыл, хлебнул и только потом спокойно ответил:

— Карта не шла. Чего зря деньги просаживать, если игры нет?

— Ну конечно.

Они молча уставились в телек. Костя пытался перестать думать о Марине, но глаза все равно стекленели, не давая сосредоточиться на глупой картинке из экрана. Бирюков проморгался, украдкой взглянул на Вику, пытаясь убедить себя, что сейчас самое время забыться с помощью качественного секса с Паниной. Но ему не хотелось. Ни капли. Она была вся такая горячая в сексуальном шелковом халате нараспашку, с ногами от ушей и аппетитной задницей… Но в последнее время Костя чувствовал, что трахает кусок льда, гребаный айсберг. Даже собственная рука казалась ему теплее и отзывчивее, чем женщина, живущая с ним в одной квартире.

Костя молча допил пиво и уже собирался удалиться в душ, когда Вика вдруг выдала:

— Меня задолбали твои гулянки, Костик. Думаешь, я не знаю, по каким казино ты мотаешься?

— А? — только и открыл рот Бирюков.

— Раньше хоть стеснялся, скрывался. Шлялся, когда мы разбегались, — понесло Панину. — А теперь…

Она даже изобразила что-то типа всхлипа. Костя не смог сдержаться и рассмеялся ей в лицо.

— Чего ты ржешь, козел? Думаешь, я всю жизнь буду глаза закрывать? — взбеленилась она, вскакивая с табуретки.

— Вик, не смеши меня. Честное слово, чего за разборки ты устраиваешь? — продолжал веселиться Бирюков.

— Я серьезно, Кость, хватит выставлять меня дурой. Тебя же видят наши друзья, люди говорят. Даже до папы уже дошли слухи.

— Ах, ну если до папы… — воздел глаза к потолку Костя, приравнивая папу Вики к богу, как того требовала религия Паниной.

— Хватит паясничать, Бирюков. Я не желаю больше терпеть твои гулянки, понял? — она ткнула в него наманикюренным пальчиком. — В твоих интересах сейчас стать хорошим мальчиком, тогда мы сможем летом пожениться.

— Прости, что? — вытаращился Костя, не веря своим ушам.

— Что слышал, я оценила твой финт ушами. Считай, ты выиграл, я выйду за тебя.

— Викусь, родная, напомни, а когда я делал тебе предложение?

— Кость, ну хорош кривляться, мы пять лет вместе. Пора все это дерьмо узаконить. Не корчи из себя идиота, ты и так на него очень похож.

Бирюков взял паузу, стараясь по-быстрому осознать все, что эта спиногрызка только что сказала. Он прикурил, налил себе коньяк, опрокинул, выдохнул дым в потолок. Его застало врасплох Викино заявление.

«Странный народ — бабы. Пока прогибался, она сама шлялась и вроде как была счастлива. Стоило мне расслабиться, как эта зараза тянет вожжи. Воображаемые вожжи. Которые существуют только в ее больном сознании», — подумал Костя. А вслух сказал:

— Вик, мне неприятно ранить твои чувства, — он приложил ладонь к груди, — но я не собираюсь на тебе жениться. Никогда не собирался. Если честно, я и живу с тобой последнее время по привычке.

— Что? — теперь настала ее очередь выкатывать глаза.

— Что слышала, дорогая.

Вика изменилась в лице, и Костя вполне допускал, что сейчас ему второй раз за вечер съездят по физиономии. Но Панина почти мгновенно спрятала все эмоции, заулыбалась, обняла его, подставляя губы для поцелуев, и сладко зашептала:

— Малыш, да брось. Ну чего ты такое говоришь? Я же люблю тебя, дурачок. Погулял и будет. Давай все забудем, начнем с чистого листа. Нам же так хорошо вместе.

И она привычным, отточенным движением скользнула рукой к поясу его джинсов, наглаживая ширинку.

— Нет, Вик, — Костя перехватил ее руку. — Этот номер больше не прокатит. Хоть он у тебя и коронный.

— Говнюк, — только и бросила она, выкручивая запястье из Костиной хватки.

Дальнейший сценарий Костя знал, как свои пять пальцев. Вика рванула в спальню, матерясь в голос, и, понося его урода, начала закидывать в чемодан свои шмотки.

— Прибежишь еще, попросишь вернуться, да поздно будет, — вопила Вика на всю квартиру.

— Угу, — буркнул Костя, плеснув себе еще.

— Да где бы ты был, если бы не я…

— Да-да. Да-да.

— Сделала из мудака человека, и вот здрасте.

— Кошмар, какая черная неблагодарность, — продолжал стебаться Костик, присев обратно за стол и закинув ноги на соседнюю табуретку.

— И даже не смей мне звонить, говна кусок, — рявкнула она, хлопая дверью.

Ушла.

Костя выглянул в окно, провожая глазами Вику и такси.

— Ночь обломов, — хмыкнул он.

Едва машина уехала со двора, Костя почувствовал, как у него гора с плеч свалилась. Он теперь отчетливо понимал, что не упустит такой удачный шанс отвязаться от Паниной с концами. Разумеется, он не будет звонить, да и на ее звонок больше не ответит. Хорош.

Костик прошел в прихожую, отметив, что ключей от квартиры Вика не оставила.

— Надо будет замки поменять, — решил он, а потом неожиданно для самого себя, подпрыгнул, вскинув руки вверх. — Йуху, свобода.

Он почувствовал непреодолимое желание скакать козлом от радости, танцевать, петь. Костя залез в кладовку и вытащил гитару. Вика ненавидела, когда он играл, просто не выносила.

«Даже не начинай выть, Бирюков», — всегда говорила она, стоило Костику тронуть струны.

Но теперь он мог выть сколько душе угодно. На луну, солнце, облака и просто так.

— Напишу-ка глупенькую песню для постылых якобы друзей, — затянул он любимого Чижа, смакуя мотив и приятное трение струн о пальцы.

Костя сбивался и в словах, и в музыке, но упрямо рылся в памяти, перебирая аккорды, склоняясь к грифу, качая в такт головой.

— Где моя прекрасная Ассоль? — допел он последние слова, поставил гитару на пол.

Упав в кровать, Бирюков еще долго не мог уснуть. Его мысли танцевали хороводом, и все больше вокруг маленького приключения с Мариной. Если уход Вики не особо тронул чувства Кости, то ураган по фамилии Иванова навел немалый шухер. Даже своими в настоящий момент изрядно пьяными мозгами Кос понимал, что их отношения с Мариной уже не будут прежними. Но даже несмотря на все сложности, он не жалел, что подошел к ней на танцполе, что ответил на хмельной поцелуй, что утащил ее, почти невменяемую от возбуждения, на диван. Вот ляпнул про имя он зря, ведь именно это привело девушку в чувства. Она почти мгновенно превратилась из расслабленной, стонущей богини обратно в чопорную бухгалтершу. А уж когда она начала ездить ему по ушам, уверяя, что все показалось…

— Показалось, ага, — хмыкнул Костик, облизнув губы.

Тот поцелуй, который он буквально силой заставил ее принять, был самым сладким и самым потрясающим из всех. Ее отчаянная борьба со своими желаниями заводила Костю сильнее расслабленных, томных нежностей на темном диване в клубе.

Задним умом Костя понимал, что Маринка загонится, и он обязательно постарается ее успокоить, заверить, что они смогут все забыть и работать дальше, как всегда. Но его подсознание упрямо не желало заморачиваться на этих унылых вещах, а подкидывало новые картинки, сюжеты, образы, где Марина была скудно одета, громко стонала, иногда даже отбивалась, но, в конце концов, сдавалась ему в безраздельное, безрассудное пользование.

С этими весёлыми мыслями Костя и заснул. В воскресенье он наслаждался легким похмельем, сигаретами, кофе, гитарой и одиночеством, по которому уже успел соскучиться. Он отдыхал, как любит это делать одинокий самодостаточный мужик. Вечером Костик врубил последний ЕПТ*, заказал пиццу и, хлебая пивко, наслаждался покерными баталиями. Лишь перед сном он разрешил себе вспомнить о Марине снова. В душе.

Понедельник, как известно, день тяжелый. Но начало недели Косте определенно не было в тягость. Он привычным маршрутом проехал по своим магазинам, пересекся с одним важным человеком за кофе, заехал в банк и уже собирался сгонять в «ДТ» на обед, чтобы повидать Ирину, узнать новости о Митьке, когда ему позвонила Марина. С мобильного. Кос усмехнулся и снял трубку:

— Здравствуй, солнце мое, — залил он сладким медом мобильный эфир.

— Эээ, — немного растерялась она, но тут же собралась. — Костя… есть минутка? Удобно говорить?

— Ого! — хохотнул Бирюков. — Меня разжаловали до Кости? С ума сойти!

— Будешь издеваться? — обреченно спросила она.

— Не знаю, еще не решил, — продолжал быть уродом Бирюков.

— Кость, я звоню, чтобы извиниться, — призналась она. — Я… Ты… Мы… Тогда в клубе…

Марина запиналась, подбирая слова.Красноречие ей явно отказывало в услугах.

— Где ты? В офисе? — сменил гнев на милость Кос.

— Нет, в налоговую моталась. Но собираюсь в офис.

— Налоговая, которая на Ленина?

— Да.

— Стой там, сейчас подхвачу, — и скинул звонок.

Меньше, чем через пять минут он увидел ее, стоящую на крылечке.

— Прыгай, — кивнул Костя, перегнувшись через пассажирское сиденье и открыв дверь.

— Кость, не думаю, что стоит… — начала по привычке сопротивляться Марина, топчась у машины.

— Иванова, тут парковка только для сотрудников, так что не создавай мне проблем. Тем более с налоговой. Сама же заколебешься их разгребать, — балагурил Бирюков тоже по привычке.

–Ладно, — сдалась Марина, не в силах скрыть улыбку, и села в машину.

— Тебе обед полагается? Я как раз ехал перекусить, — сразу предложил Костя, выруливая на дорогу.

— Это как-то неудобно… — повела плечами девушка, явно не ожидая от Кости такого предложения.

— Неудобно, Мариночка, это когда стоишь на морозе ночью без пальто с жутким стояком и горящей от пощёчины мордой. А обедать в ресторане очень даже удобно, — мстительно заявил Бирюков.

— Кость… Я…

— Давай все на месте, — обрубил он, лавируя в полуденном трафике.

Косте доставляло удовольствие то, как ерзала Марина, как она нервничала, путалась в словах, поправляла волосы дрожащими пальцами. Он косился на нее, любуясь и злясь одновременно. Потому что она была такая правильная и красивая, порочная врушка с двойными стандартами, но все равно безумно милая, солнечная, притягательная и… не его. Если раньше Костю не волновало наличие у Марины мужа, то сейчас, избавившись от морального утяжеления в виде Вики, он очень явно осознал, что его бухгалтер — девушка несвободная. Конечно, препятствием были и профессиональные заморочки Усманова, но этот пункт Бирюков считал не таким важным.

«И чего я вообще так завелся? — недоумевал Костя, паркуясь у «ДТ». — Маринка, конечно, сладкий запретный плод, но на ней свет клином не сошелся. Главное сейчас — вернуться к нормальному общению. В койку эту святошу хрен затащишь».

Однако Бирюков не мог отказать себе в удовольствии смутить Марину, и пока она возилась с ремнем безопасности, он обогнул машину, открыл дверь и галантно предложил руку. Девушка проигнорировала его открытую ладонь, нахмурившись. Костя усмехнулся, подождал, пока она выкарабкается самостоятельно, щелкнул сигналкой и направился к салуну.

— Была здесь? — спросил Бирюков.

— Нет, — коротко ответила Марина и снова нахмурилась, когда он открыл дверь, пропуская ее вперед. — Прекрати это дерьмо, Бирюков.

— Солнце мое, это не дерьмо, а банальная вежливость, — продолжал глумиться Костя.

Иванова уже приготовилась наехать на него, но закрыла рот, увидев, что к ним из-за стойки хостесса спешит девушка.

— Кос, ты чего не позвонил, не предупредил? — защебетала миловидная шатенка, подставляя Бирюкову щеку для поцелуя.

«Вот бабник», — подумала Марина, закатывая глаза.

— Да чего звонить-то? — пожал плечами Костя, без стеснения обнимаясь с девушкой. — Ты же знаешь, Ирк, одна нога тут, другая там. Когда освободился, тогда и обед. Митяй звонил?

— Писал, — поморщилась Ирина.

— Возвращаться не собирается?

— Кто ж его разберет? — девушка сникла, но тут же взбодрилась, стрельнув глазами в Марину, которая уже сдала пальто в гардероб и поправляла волосы у зеркала. — А ты с подругой, смотрю, при свете дня гуляешь. Неужели комариха Панина наконец обожралась твоей кровищи и лопнула?

Костя не сдержался, хохотнул.

— Это Марина Иванова, мой бухгалтер, — не без труда, но взял себя в руки Бирюков. — Марин, Ира Токарева, управляющий салуна и сестра моего друга. Ну и мой друг тоже.

— Ну спасибо, Бирюков, — скривилась Ира, протягивая Маринке руку. — Приятно познакомиться. Простите, не знала, что у Костика такой симпатичный главбух.

— Я не глав, просто бух, — улыбнулась и Марина, отвечая на рукопожатие, проникаясь симпатией к этой девушке.

Отчего-то Ира стала ей нравиться больше, едва она поняла, что Костя с ней не спит. Ну а реплика про комариху даже позабавила.

— Вип свободен, Ириш? — прервал их обмен любезностями Костя.

— Свободен, свободен. Дорогу помнишь или проводить?

— Помню. Два стейка из семги нам сообразите?

— О, я бы только кофе попила, — запротестовала Марина.

— Два стейка, — игнорировал ее реплику Бирюков.

Ирина понимающе кивнула, а Марина закусила губу, решив не устраивать разборок на людях.

Они прошли к уютной кабинке, где расположились на кожаном диване подальше друг от друга. Буквально через минуту официантка принесла два капучино, заверив, что еда будет очень скоро, и бессовестно подмигнула Косте, которого по все видимости знала весьма близко.

— Значит, это бар твоего друга? — решила нарушить молчание Марина, потому что Костя явно не собирался делать это первым.

— Ага, — кивнул он, тыкая что-то в телефоне.

— И он сейчас в отъезде, а Ирина ведет дела?

— Какая ты у меня умница, Мариш, все схватываешь на лету, — оскалился Кос.

Марина пригубила кофе, чувствуя, как румянец растекается по ее щекам, а в груди бурлят смущение, гнев и паника.

— Тебе доставляет удовольствие унижать меня?

— Каким образом я тебя унижаю? — тут же посерьезнел он.

— Все эти «дорогуши», «солнышки», «у меня», — перечисляла Марина. — Обязательно нужно меня так называть?

— Марин, я тебя всегда так называю. И тебя это не беспокоило… раньше.

— Раньше… — повторила она, прикрыв глаза, и прошептала: — Прости, Кость.

Она спрятала лицо в ладонях, стараясь унять эмоции. Костя дал ей минуту прийти в себя, решив не добивать, ведь Марина и так находилась на грани срыва.

— Не надо извиняться, Марин, — примирительно проговорил он.

— Надо, Кость. Надо, — вдруг выпалила она, подняв глаза. — Это же я тебя поцеловала. Я об тебя терлась, пока мы танцевали. Я была не против, когда мы пошли на диван. Я вела себя как шлюха и почему то очень расстроилась, когда ты меня ею назвал. Я сама себе должна была по щекам надавать.

— Господи, девочка, ну что ты такое говоришь? Никакая ты не шлюха…

— А как же это называется? — развела руками Марина.

— Немного перепила, — нашелся Костя. — С мужем, наверное, поругалась еще? Да?

— Угу, — кивнула она, морщась при упоминании мужа.

— Ты просто немного ошиблась, Марин.

— Немного, — хмыкнула Иванова. — Ты злишься на меня, да? Я сама на себя злюсь.

— Ну я вчера настроился на секс. Ты так классно двигаешься, очень настраиваешь, знаешь ли…

— Костяааааа, — заскулила Марина.

Но продолжить ныть ей не представилось возможности, потому что официантка принесла еду. Они кивали и улыбались, пока на столе расставляли тарелки. Марина хотя и думала, что ей кусок в горло не полезет, но запах был так восхитителен, что она тут же почувствовала зверский голод. Пустой желудок мгновенно отозвался урчанием.

— А говорила, кофе-кофе, — поддел Костя, не собираясь прикидываться, что не слышал. — Ешь давай. На вкус еще лучше, чем пахнет.

Они взяли паузу в разговоре, заняв рты едой. Марина не сдержалась и застонала от удовольствия, но тут же одернула себя. Костя спрятал улыбку, решив не смущать ее, хотя звук, который издала девушка, стрельнул ему прямо в пах.

Бирюков вообще запутался в своих чувствах. Он обрадовался звонку Марины, а потом, увидев ее, разозлился. Ему нравилось дразнить ее, выводить на эмоции. Но как только девушка сломалась, признав свою слабость, Костя почувствовал себя говнюком. Он попытался разрядить обстановку, но только еще сильнее расстроил Марину. И теперь он жевал, усиленно размышляя, как сгладить все это дерьмо. Ничего толкового не придумал, поэтому предложил самое очевидное:

— Маринк, давай забудем все. Ничего ты не сделала ужасного.

— Я тебя ударила, Кость.

— Это да, — Бирюков на автомате потер щеку, — отличный замах у тебя.

— Прости.

— Прощаю. Только прекрати загоняться.

— Не рассказывай Коле, пожалуйста.

— Ты рехнулась? Он меня убьет, если узнает.

— Спасибо.

— Марин, — вот тут Костя реально обиделся. — Ты за кого меня считаешь? Думаешь, я буду трепаться?

— Откуда бы мне знать? Про тебя много чего говорят.

— Да? И что же про меня говорят? — снова заулыбался Бирюков.

— Что ты бабник и отличный любовник, — решила припудрить его эго Маринка.

— Не врут, не врут, — самодовольно подтвердил Кос.

— А еще, что ты бестолочь, — не сдержалась Марина, пихнув его в плечо.

— Тоже правда.

— Ты можешь быть серьезным, Кость?

— Зачем?

— Для разнообразия.

— Ну… если серьезно, Марин… Ты меня в субботу здорово перепугала, когда пришла с Сергеем в казино. Не нужны тебе такие знакомства. Если уж приспичило от мужа гульнуть, то лучше уж со мной. У меня и бизнес чистый, и руки. Ну да ты и сама знаешь. Не ищи приключений с незнакомцами, солнце. Тем более, что у нас с тобой все получится намного лучше, если ты захочешь, конечно.

Марина впала в ступор от Костиной серьезности. Она успела и перепугаться, и порадоваться, что ушла из казино, что Костя подстраховал ее на танцполе. А еще в ней опять проснулся какой-то бес. Забыв все, что хотела сказать до этого, она спросила:

— С чего ты взял, что у нас получится лучше?

— Потому что я отличный любовник, — напомнил Костя. — Потому что я не буду трепаться.

— И как твоя девушка все это терпит? — ехидно поинтересовалась Марина, чтобы напомнить самой себе о том, что и Костя занят, а не только она.

— Я уже говорил, у нас свободные отношения. А благодаря тебе стали еще более свободными, — напустил туману Бирюков.

— У тебя проблемы были?

— Не-а… Уже нет никаких проблем. Извини.

Костя достал из кармана вибрирующий мобильник и ответил на звонок.

Пока он говорил, Марина допила остывший кофе, стараясь подвести итог. Выходило, что Бирюков весьма даже порядочная сволочь. Иванова ожидала, что он изведет ее стебом и угрозами рассказать все Усманову, если она не переспит с ним. Да-да, в своих страшных фантазиях она допускала даже шантаж. Но в итоге Марине досталось лишь заманчивое предложение пионера Кости, который всегда готов. А еще она не могла не быть благодарна за Сергея. Марине даже знать не хотелось, почему Костя так относится к этому мужчине. Ей и так стало жутковато.

— Подкинуть тебя в офис? — великодушно предложил Бирюков, заканчивая разговор.

— Подкинь, — кивнула Марина, ненавидя общественный транспорт всей душой.

Уже в машине девушку осенило:

— Кость, мы же не расплатились.

— У меня там счет открытый, не переживай.

— Но как же?

— Иванова, ты же знаешь, сколько я имею в чистой прибыли, так что переваривай свой стейк и не парься.

— Ты такой самодовольный засранец, Бирюков. Но рыба потрясающая, спасибо.

— На здоровье, солнце.

Марину опять резануло его ласковое обращение, она повела плечами и все же решилась спросить:

— Костя, мы сможем работать, как раньше?

— Я не вижу препятствий, Марин. А вот тебе следует перестать дергаться.

— Не называй меня солнцем.

— Я всегда тебя так звал.

— Не так.

— Если мы перейдем на чопорный официоз, тогда точно пойдут слухи, — очень точно заметил Костя. — Постарайся не подавать виду, что ты от меня без ума.

— О боже, — рассмеялась Марина. — Конечно, Константин Борисович, я буду держать себя в руках.

— Будь так любезна, солнце мое, — важно кивнул Костя, притормаживая у офиса «Канцелярии». — Хотя ты так сексуально произносишь мое имя. Может все-таки перейдем на ты?

— Бестолочь, — фыркнула Марина, закатывая глаза.

Она, не прощаясь, вышла из машины и поспешила ко входу в здание. Не удержавшись, девушка обернулась и увидела, что Костя провожает ее взглядом, не торопясь уехать.

— Опять обернулась, — усмехнулся Бирюков. — Солнце, солнце…

У него снова загудел телефон. Костя немало удивился, увидев номер Сашки.

— Здорово, систер, — радостно поприветствовал ее Кос.

— Не брат ты мне, гнида черножопая, — услышал он хриплый чужой голос, а потом и истерический смех.

Это точно была Сашка. Только вот Костя никогда раньше не слышал такого жуткого смеха. У него аж мороз пошел по коже.

— Сашка, ты в порядке? Пожалуйста, скажи, что все хорошо… — затараторил он в трубку, едва девушка замолчала.

— Я подаю на развод, Кость. Но, пожалуй, это даже хорошо, — сказала она уже вполне узнаваемым, своим голосом, только напрочь лишенным каких-то эмоций.

— Ты в Москве?

— Нет, в городе. Сижу на вокзале.

— Я буду через пятнадцать минут.

И Костя рванул, отменяя по дороге все встречи. Бирюков нашел Сашку на вокзале. Она сидела на грязном парапете среди своих чемоданов, таращилась в одну точку, курила одну за другой и почти не реагировала, когда он повел ее к машине, только крепко цеплялась за руку. По дороге Саша и вовсе отключилась, еще сильнее перепугав Костю. Он притащил ее тело домой, раздел и уложил спать. Бирюков долго стоял и смотрел на хрупкую блондинку с припухшими веками и темными кругами под глазами. Он отчаянно хотел поехать в Москву и накостылять Дене за скотское состояние, в которое он загнал собственную жену. Но сдержался. Даже не стал звонить брату.

Костя решил дать Саше отоспаться, а уж потом судить и рядить.

— Хрен я когда-нибудь женюсь, — буркнул он себе под нос, укрывая измученную подругу пледом.

*ЕПТ — Европейский Покерный Тур.