Ты очаровала моё сердце

Оксана Триведи, 2023

Семнадцатилетняя Мира Бакши приезжает в Индию для участия в танцевальном фестивале «Наваратри». На родине своего отца она сталкивается с девятнадцатилетним Ранбиром Саини, местным бунтарём, который не привык жить по правилам. Между молодыми людьми вспыхивают противоречивые чувства. Мира очаровывает сердце Ранбира. Но готов ли индийский плохиш измениться, чтобы завоевать наполовину русскую девушку? И как быть с многовековыми традициями? В будущем Мире предстоит выйти замуж по договорённости. Позволить первой любви утащить на самое дно, когда у каждого есть прошлое и тайны, которые связывают их в настоящем? Легко ли принять правду друг друга? Покориться судьбе или бороться за свободу чувств?

Глава шестая

Дикий грохот ворвался в мой разум. Сначала я подумала, что это мне приснилось. Но чуть позже до меня дошло, что шум раздавался над моей головой. Где-то вверху. Ну конечно! По крыше прыгали обезьяны. Не так я представляла себе первое утро в Индии. Ранний подъём заставил меня, не открывая глаз, возмущённо нахмуриться. За окном послышался пронзительный женский вопль. А затем кто-то активно стал стучать палкой, и от этого угрожающего звука обезьянки ещё веселее промчались по крыше. Я приподнялась на кровати. Задрала голову, подставив лицо под когда-то белый вентилятор, лопасти которого теперь были притрушены знаменитой индийской пылью. Вентилятор располагался в центре потолка, прямо над постелью, и работал непрерывно всю ночь на первой скорости. Бог ты мой! Как же здесь душно!

Дверь в мою комнату с шумом распахнулась. Я даже представила, как это произошло. Кто-то явно с размаху прижал ладони к двери и надавил изо всех сил. Эти манеры начали меня бесить. Я догадалась, кому они принадлежали. И оказалась права. Двоюродная сестра Видья Бакши влетела в спальню и, не спрашивая разрешения, не пожелав доброго утра, приземлилась возле меня.

— Слышала нашествие обезьянок? — спросила Видья, проводя массажной расчёской по своим длинным чёрным волосам.

Ах, вот чем она грохнула об дверь! Расчёской. Ну и ну.

— Ещё бы! Разве такое можно не услышать? — сказала я и легла обратно. Я хотела плюхнуться головой в мягкую пышную подушку, как обычно делала дома. Но здесь я просто больно стукнулась об тугую удлинённую подушку, которую сложно назвать подушкой. Только сейчас я почувствовала, что будто лежала без подушки. И как я могла так спать? Видимо, после вчерашнего полёта я утомилась так, что заснула бы и на полу.

Видья рассмеялась.

— Добро пожаловать в Индию! — пролепетала она сквозь смех.

— Дханьявад! — ответила я.

— Вау! Ты помнишь «спасибо» на хинди. Классно!

— Я не только «спасибо» помню, но и другие слова.

— Отлично. Будем тебя проверять.

— Ага.

— Нага, — сказала кузина и прикрыла от стеснения рот тыльной стороной ладони.

— Ай-ай-ай. Как не стыдно! Я же не голая, а ты мне говоришь «нага». Я знаю, что это слово на гуджарати означает «обнажённая», — заметила я и снова присела в кровати. Поддев указательный палец под тонкую бретельку на своём левом плече, я продемонстрировала узкую ночную сорочку.

— Видишь, я не нагая, — подмигнула я и встала.

Я обратила внимание на удивлённый взгляд, поселившийся на лице Видьи.

— Ты всегда в этом спишь? — вдруг спросила двоюродная сестра.

Мой раскрытый чемодан лежал на стуле. Я начала вытаскивать некоторые вещи, размышляя о том, что можно было бы надеть в свой первый день в Индии.

— Что значит «всегда»? У меня много разных ночных рубашек. Не только эта, но и другие. Я надеваю на ночь только ту, которую подсказывает мне выбрать в тот момент моё сердце. Как оно скажет, в той и сплю, — обернувшись, проговорила я.

— Я не об этом. Я имею в виду, что ты всегда спишь в таких ночных сорочках? — продолжая расчёсывать волосы, сказала Видья.

— Конечно! А в чём должна спать девушка? Или в пижаме, или в ночнушке. Но пижамы я не люблю. Мне в них неудобно. Нравится, когда ноги открыты, поэтому обожаю короткие ночные сорочки, — ответила я.

— Э Бхагван! — воскликнула кузина.

— Это почему же? — поинтересовалась я. Она сказала «О Господи!» на гуджаратском языке. И я почувствовала в этом возгласе какое-то осуждение.

— Здесь обычно спят в том, в чём ходят днём. То есть утром приняла душ, оделась в штаны-алладины и футболку, в свою домашнюю одежду, и это ты носишь до следующего утра, когда будешь снова принимать душ. В Индии каждый день принимают душ и надевают чистую одежду, — объяснила Видья.

— Я знаю про душ. Но я никогда не буду спать в тех вещах, которые носила днём. Для ночи предназначена специальная одежда, — возразила я.

— Некоторые женщины надевают на ночь халат. Но он не такой, как у вас, с пуговицами или на молнии. Это скорее длинное широкое платье с рукавами. Здесь люди имеют уважение к другим членам семьи. К тому же, иногда на ночь могут оставаться гости. Лучше быть одетым правильно, в соответствии с нашими традициями, — сказала кузина.

Я вспыхнула. Она будет меня учить, что мне надевать и что делать? Ни за что! В первый же день указывает на традиции. Во мне вдруг пробудилась неясная злость. Папа достаточно держал меня в строгости. Однако сюда я приехала только для участия в фестивале. Станцую и скажу всем: «Намасте!». Хорошо, что это слово переводится и как «здравствуйте», и как «до свидания». Всего несколько недель. Я должна вытерпеть. Я долго молчала и выполняла всё, что мне скажут. Но одно дело, когда говорит отец, и совсем иное, если это произносит девчонка, которая старше тебя всего на пару лет. Не собираюсь я подавлять своё «я», лишь бы угодить чересчур традиционным родственникам.

— А в чём ты спишь? — спросила я.

— В этом, — Видья кивнула на свои широкие бежевые в тонкую полоску штаны и синюю курту — удлинённую футболку с разрезами по бокам.

— То есть у тебя нет таких ночных сорочек, как на мне? — поинтересовалась я.

Кузина отрицательно покачала головой. Я вытащила из чемодана короткую обтягивающую ночнушку, на которой был изображён большой яркий хвост павлина.

— Дарю, — сказала я, протягивая Видье сорочку.

— Нет. Нет. Нет. Такое я никогда не надену. Это неприлично, — ответила двоюродная сестра и начала отмахиваться от ночной сорочки рукой.

— Но почему? Ты молодая девушка. Все носят. Некоторые вообще без одежды спят, когда очень жарко. В этом нет ничего такого.

— В Индии не носят. Здесь есть уважение. Мы, молодое поколение, должны беречь свои традиции. И тебе советую в такой ночной одежде не выходить из комнаты.

— А тебе нравится одеваться, как бабушка?

— Это ты так считаешь. Между прочим, неправильные мысли в твоей голове. Многие молодые девушки одеваются красиво и в рамках традиций.

— Тебе никогда не хотелось убрать эти рамки? Швырнуть куда подальше и наслаждаться свободой.

— Для тебя свобода — ходить голой по дому?

— Нет. Хотя частично… Пожалуй, да. Свобода — это когда ты можешь делать всё, что хочешь ты, только ты сама. Тебя не заставляют. Ты выбираешь, ты решаешь и делаешь, что пожелаешь.

— Если тебя послушать, то тогда многие подростки начнут пить, курить и развлекаться, перестанут принимать во внимание мнение родителей, и в итоге мир сойдёт с ума.

— Я не говорю о такой свободе. Но я имею в виду возможности, которые обязаны открываться перед молодыми людьми, и взрослые, старшее поколение, не должны заставлять нас делать то, что мы не хотим. Они не имеют права принуждать нас к тому, что может сделать нас несчастными и испортить всю нашу жизнь.

— Мира, родители имеют право принуждать нас что-либо делать, потому что именно они подарили нам эту жизнь. Они заботятся о нас, желают лучшего. Поэтому нельзя быть неблагодарными. Мы слушаем взрослых, потому что они больше нас знают и понимают. Мы должны доверять их опыту. Никогда не думала в таком смысле, как ты. Типа они заставляют делать то, что мы не хотим. Но кто тебе сказал, что мы, молодые девушки и парни, не хотим этого, не желаем подчиняться? Мы любим свои традиции. Нам нравится носить национальную одежду и совершать ритуалы.

Короче, с Видьей бесполезно разговаривать. Слишком традиционная девушка. Я вытащила стринги и лифчик из чемодана и бросила на кровать. Поражённый взгляд кузины, которым она окинула моё бельё, доставил мне удовольствие. Ну что ж, индийская молодёжь, вы, как хотите, а я больше не буду слушаться взрослых. Устала. У меня есть своя голова, которая сама найдёт ответы на вопросы.

Кузина встала с кровати и направилась к двери.

— Поторопись с душем, потому что мы собираемся ехать в храм, — сказала Видья.

— А почему сегодня? И так рано?

— Ты приехала. Бабушка и дедушка, а также мои родители, то есть твои дядя и тётя хотят помолиться о тебе, что ты благополучно добралась. К тому же ты давненько здесь не была. Многое подзабыла. Не волнуйся, я буду подсказывать тебе о наших традициях.

— А кто поставил чемодан на стул?

— Мой папа. Чтобы насекомые не залезли внутрь.

Я вздрогнула. Видья вышла из спальни. Теперь я поняла, почему моя мама не смогла жить в Индии. Насекомые и шум — важные пункты в жизни Натальи Бакши. Несмотря на то, что она танцовщица, вне работы мама любила тишину. Музыка была почти под запретом. А здесь горы разных звуков и источников шума. К тому же, бесячая дисциплина и строгое следование правилам. Кажется, во мне много от мамы. В том числе, боязнь насекомых, даже самых крошечных. О Боже, помоги мне выдержать эти несколько недель! Я обещала папе вернуться с победой. Я смогу. Наверное. Я буду стараться. Честно. Но если что-то пойдёт не по плану, тогда я даже не знаю, что может произойти. Лучше держаться от всех подальше. Хотя держаться подальше — это точно не про индийцев. Они понятия не имеют, что такое личное пространство. Как и моя кузина, которая вторглась ко мне, не спросив даже моего мнения. Я вздохнула. Иногда лучше промолчать, чем сказать то, что может изменить семейные отношения навсегда. Но как же трудно порою сдержаться! Я так хотела объяснить Видье, что она не права по многим аспектам. Нельзя. Я почти иностранка для родственников. Накинув свой шёлковый халат, я схватила бельё и большую косметичку, в которой хранились нужные мне средства по уходу за кожей, а затем вышла из спальни. К счастью, ванная комната находилась рядом. И я тут же нырнула в неё.

Через полчаса я спустилась вниз, на первый этаж большого дома, принадлежащего родителям моего отца. В просторном зале дедушка Раджив сидел на диване и читал газету. Я подошла ближе к нему. Попыталась немного прокашляться, чтобы привлечь его внимание.

— Джей Махадев! — бодро произнёс дедушка, отложив газету и сняв очки.

Сложив обе ладони, я повторила его индуистское приветствие с упоминанием одного из имён бога Шивы.

— Как дела? — спросил дедушка Раджив.

— Хорошо. Спасибо! А где все? — ответила я. Оглядевшись по сторонам, не обнаружила больше никого. Редкий случай, когда в индийском доме всего лишь один человек.

— Они собираются ехать в храм. Твой дядя уже на улице, с машиной возится. Его жена и дочь после завтрака пошли наверх, чтобы взять кое-какие вещи в дорогу.

— Вы поедете в храм?

Я чуть было не сказала дедушке «ты», но в последнюю секунду вспомнила, что даже мой отец обращался к своему папе только на «вы», значит, для внучки, тем более, приемлемо общение исключительно на «вы».

— Нет. В машине нет места. Да, и стар я для поездок.

— Понятно.

Дедушка Раджив похлопал по дивану, приглашая меня присесть. Наконец-то! Я уже утомилась стоять, наблюдая за ним сверху вниз. Но без разрешения не могла себе этого позволить. Всё-таки это мой первый день в Индии. И ещё я помнила, что говорили мне родители. Я должна предстать для всех индийских родственников скромной, очаровательной девушкой, послушной и милой. Я почти такой и была. Да, именно почти. Иногда во мне пробуждался дикий зверёк, готовый крушить всё вокруг. Главное, чтобы они не разбудили во мне это животное. Иначе моя репутация, да и всей нашей семьи, некрасиво утонет.

— Мира, ты встала! Пора, девочка. Мы все тебя ждём, — услышала я грубоватый и правильно поставленный голос. Я резко повернулась.

На пороге кухни показалась бабушка Рекха. Её тёмные волосы, местами рыжеватые из-за окраски хной и поблёскивающие благодаря солнечным лучам, вползающим через открытые окна, были стянуты в тугой пучок, на котором изящно спадала заколка из цветков жасмина. Рубинового оттенка сари превосходно обнимало стройную фигуру бабушки и почти сливалось с бронзовой кожей. Несколько пар браслетов приятно звенели и дерзко мерцали на запястьях. Я подошла ближе и заметила пирсинг в её левой ноздре, а также массивные золотые серьги в виде колокольчиков. Я соединила обе ладони и поклонилась.

— Намасте! — воскликнула я. Думаю, моему отцу понравилось бы моё поведение. Пока что я делаю всё в рамках традиций. Если не считать мелкого спора с кузиной. Кроме того, всё норм.

— Джей Матаджи! — сказала бабушка Рекха и притянула меня к себе.

Неужели она хочет меня обнять?

Рекха Бакши крепко прижала меня к себе и поцеловала в щёку.

— Я скучала по тебе. Ты так похожа на моего Анкита. Мой сын — мой Бог, — проговорила она.

И, правда, внешность бывает обманчивой. Бабушка выглядела такой неприступной и жёсткой, а оказалась самой тёплой родственницей в настоящую минуту. Надеюсь, ничто не испортит наших отношений. Надо стараться. Это сложная работа — следить за каждым своим шагом, чтобы не совершить непростительную ошибку. Похоже, расслабиться здесь нет возможности. А я так рассчитывала хоть на малейшее продолжение каникул.

— Я тоже скучала по вам, по всем, — произнесла я предельно вежливо.

— Мира, ты можешь говорить со мной на «ты». Я разрешаю. Это он не любит близкие связи и предпочитает слышать в отношении себя лишь «вы», — она указала на дедушку, который вновь погрузился в чтение газеты.

Похоже, что дедушке Радживу гораздо интереснее изучать мир по буквам на серой бумаге, чем познакомиться поближе с внучкой. Ну что ж! Мама предупреждала меня, что у дедушки непростой характер.

— Спасибо, бабушка! Я рада с тобой встретиться.

— И я, моя рани.

Рекха Бакши назвала меня королевой. За моими плечами пошевелились крылья. Наверное, скоро я взлечу. Бабушка определённо мне понравилась.

— Пойдём пить чай, — добавила она и махнула рукой, приглашая пойти вслед за ней в кухню.

На столе стояла тарелка с похой — блюдом из рисовых хлопьев с луком и специями. Любимый индийский завтрак.

— Садись и ешь, а я сейчас налью тебе чаю, — сказала бабушка.

Я тут же схватилась за ложку и начала есть. Боже, это так вкусно!

Бабушка Рекха налила из ковшика чай масала с молоком в мою чашку. В тарелке осталось немного похы, но мне не терпелось попробовать бабушкин чай. Во-первых, потому что, по словам моего отца, он бесподобный, а, во-вторых, потому что он приготовлен из молока буйволицы. Я плеснула немного чая в блюдце и отпила. Восхитительно!

— Оу! Наша Мира пьёт индийский чай, — послышался позади голос Видьи.

— Ага, — ответила я.

— Нага, — усмехнулась кузина.

— Девочки, не забывайтесь, — вставила бабушка Рекха.

Я подмигнула двоюродной сестре. В кухню вошла мать Видьи, Сунидхи Бакши.

— Доброе утро! — сказала я.

— Джей Махадев, — ответила женщина, сощурив глаза.

Да уж. Здесь не привыкли говорить «доброе утро» или «добрый день». Обычно приветствием выступают имена многочисленных индуистских богов. Надо не забывать об этом.

— Как прошла твоя первая ночь в Индии? — спросила тётя Сунидхи.

— Хорошо, спасибо. Только рано утром какой-то шум разбудил меня. На крыше что-то грохотало, — вспомнила я.

— Да. Сегодня обезьяны бегали по крыше, а соседка Кьяти гоняла их, стучала палкой под крышей веранды, — проговорила Сунидхи Бакши и улыбнулась.

— Понятно. А обезьянки могут забежать в дом? — спросила я.

— Конечно. Они очень любят лепёшки роти. Стоит мне оставить открытой дверь, как они тут же заглядывают в надежде полакомиться, — пояснила бабушка Рекха.

Я попыталась улыбнуться. Не хотела бы я войти в кухню и случайно встретиться с обезьянкой. Не знаю, откуда у меня такой сильный страх животных и насекомых. То есть я знаю, что частично от мамы. Но у меня он в миллионы раз громаднее. Только надо стараться не показывать его, потому что твоя слабость для другого человека может стать силой. А я не желала оказаться в ряду побеждённых. Ни за что.

На улице душный воздух тут же схватил меня, как котёнка за шкирку. Я начала часто дышать. Непривычный климат немного напрягал. Хотя сейчас раннее утро. Всего лишь восемь часов, а ощущение, будто крепкий послеобеденный зной. Мы подошли к бирюзово-перламутровому автомобилю, за рулём которого уже сидел Сону Бакши, брат моего отца. Тётя Сунидхи села рядом с мужем. А я вместе с кузиной и бабушкой разместилась на заднем сиденье. Я вновь произнесла: «Джей Махадев». Так я поздоровалась с Сону-кака, то есть с дядей Сону. Потому что обращение «кака» после имени означает на гуджарати «дядя».

— Махадев. Махадев, — повторил задумчиво Сону Бакши и начал заводить машину.

Через несколько минут мне стало гораздо легче дышать. В машине работал кондиционер. Вскоре я почувствовала слишком сильный холод. К счастью, я взяла с собой кофточку с длинными рукавами и на пуговицах. Порывшись в пакете, я достала её и тут же накинула на плечи. Так теплее и гораздо комфортнее. Я уткнула свой взгляд в окно и принялась наблюдать за жизнью индийского города.