Нокаут

Оксана Петрова, 2023

Героиня книги «Нокаут» Оксана, не успев повзрослеть, шагнула во взрослую жизнь. В семнадцатилетнем возрасте вышла замуж, выбрав раз и навсегда одного мужа и одну любовь. Отныне её жизнь посвящена единственному и любимому мужчине. Оксана окружает мужа заботой, старается быть самой лучшей. Но… её избранник не оценил подарка, который преподнесла судьба. Он остается равнодушным к рождению детей, ему не нужен домашний уют и тепло родного очага. Отныне задача Оксаны – спастись из ада, в который превратил семейную жизнь «дорогой» супруг…

Глава 3

Слава казачья, а жизнь собачья

Родственные души

«О тебе, о тебе, о тебе, ничего, ничего обо мне!» Как случилось, что в какой‐то момент все мои мысли сошлись на Артуре? Я по-прежнему стремилась поступить на юрфак престижного вуза и стать юристом. Мои занятия в Школе юного юриста и тренировки в клубе рукопашного боя продолжались, я оставалась собой. Но… уже немного другой, окрыленной новыми переживаниями.

Все мои мысли постепенно, исподволь поглотил Артур. Наши отношения со стороны могли бы показаться немного странными — он не звал меня на свидания, не дарил цветы и конфеты, особо не баловал вниманием. Окружающие понятия не имели, что нас связывают какие‐то чувства, ведь мы держались друг с другом просто как хорошие знакомые. К примеру, я шла из школы, а он приезжал к приятелю, и мы болтали с полчасика, находясь друг от друга на пионерском расстоянии.

Разговоры наши тоже были самыми обыкновенными, никакой романтики, никаких горячих признаний:

— Оксана, я уезжаю завтра в Москву, будем с напарником машину перегонять. Вернусь через неделю.

— Опять через Дагестан и Чечню поедете? — спрашивала я, уже будучи в курсе всех его дел.

— Да. А как же иначе?

— Будь осторожен, не останавливайся по дороге — опасно! — Артур как‐то рассказал о том, как неспокойно на трассах, и с тех пор я за него волновалась.

— Хорошо. Ну ладно, мне пора на работу. Пока!

— Пока!

Трудно сказать, почему Артур не приглашал меня на романтические свидания. Сейчас, вспоминая ту пору своей жизни, я могу только предположить, что он не хотел связывать себя в глазах друзей и знакомых со школьницей. Возможно, в его среде считалось не комильфо заводить серьезные отношения с девочками на четыре года младше себя. Что же касается меня, то я считала, что все в порядке, ведь прежде я ни с кем не встречалась. Не зовут на свидание — значит, так и должно быть. Не дарит букеты, не носит конфеты — наверное, это нормально.

Но невидимые тайные узелки, свидетельствующие о нашей особой связи, конечно, завязывались. Мы много разговаривали по телефону. Я забиралась под одеяло, прячась от любопытных ушей сестры, и в эти моменты мне было очень хорошо. Разговор шел о самых разных вещах. Мы обстоятельно докладывали друг другу, как прошел день, делились всякими мелочами. Артур был старше, жил взрослой жизнью, работал и зарабатывал деньги, поэтому мне казалось, что все, что он говорит, важно. Само собой получалось, что он солировал в наших разговорах, а я больше слушала.

— После того как я восемь классов окончил, дядя устроил меня на работу учеником автослесаря в сервис. Тяжело было поначалу, я совсем пацан, ничего в этой работе не смыслю, но постепенно привык, начал деньги зарабатывать. Тогда и мать меня домой пустила, а до того я у бабушки и дедушки жил.

Артур, будем справедливы, самостоятельно добивался всего, что считал достойным, себя не жалел, и мне в нем это нравилось. До того как я узнала, кто он и чем занимается, я как‐то заявила ему и Максу, сидящим во дворе с магнитофоном и болтавшим ни о чем под песни Ирины Аллегровой:

— Надо бы как‐то уже делом заниматься, а не баклуши бить!

А сказала я так потому, что Макс был тунеядцем, бессовестно сидевшим на родительской шее. Естественно, я решила, что его друзья-приятели той же самой породы.

Но Артур резко парировал:

— Если бы я не зарабатывал денег и не приносил их маме, меня бы не держали в родном доме!

Осознав несправедливость своих слов, я смутилась.

Артур рассказывал:

— Работая в автосервисе, я загорелся собрать себе машину. Пусть хоть самую бедненькую, своими руками, но свою, личную. Для этого требовались деньги, поэтому я откладывал сколько мог в свою копилку. Уже накопил прилично, мечтал, что вот-вот смогу купить кузов подержанный, двигатель и прочие детали… А тут сестра моя приехала, она на год и семь месяцев старше, и украла все мои накопления.

— Не может быть! — ужаснулась я. — И не вернула?

— Она сразу же укатила к себе домой, будто ничего плохого не сделала. Я — к маме. Спрашиваю, почему она разрешила сестре обокрасть меня? А она даже внимания не обратила на то, что я говорю. На все мои слова у нее один ответ: «Твои проблемы».

И моя мама в большинстве случаев так говорила… Мать игнорировала Артура, и я от своей ласки не видела. С ним обращались как с чужаком, лишним человеком, и я была дома словно неродная. Разве же мы не родственные души, не близкие? Наши матери находились в очень похожих ситуациях — обе разведенные и живущие со своими покровителями, мужчинами-туркменами, помогавшими им в непростой жизненной ситуации. В то время я не видела различий между нашими семьями, а ведь они еще как были! Прозрение пришло ко мне гораздо позже.

У Артура находилось немало историй на тему своего «сиротства», и он не скупился на рассказы. Может быть, как раз потому, что я бурно сопереживала ему, поощряя на продолжение печальной саги о не нужном родной матери мальчике. И тут круг замыкался: чем больше он рассказывал, тем отчаяннее я его жалела!

Надо сказать, что сама‐то я не считала нужным глубоко посвящать Артура в собственные драмы. Спустя много лет понимаю — моя жизнь не слишком волновала его, но тогда я просто не обращала внимания на эти детали. Парень меня ни о чем не спрашивает? Ну и ладно, если захочу, сама все расскажу! Но я не рассказывала — не хотелось выглядеть жалкой в его глазах.

Довольно часто Артур сетовал, что дома его не кормят. Мать вроде готовила что‐то, но к возвращению с работы сына уже все съедалось, а он оставался один на один с пустым холодильником. Если он спрашивал об обеде, мать отвечала: «А ты бы к бабке зашел и у нее поел!»

Меня поразило, как он однажды сказал:

— Вчера весь мой ужин состоял из ложки варенья и стакана воды…

И тогда я предложила:

— А приходи к нам с сестрой на обед! Я прекрасно готовлю самые разные блюда, уже не одну кухню освоила. Если стесняешься моей мамы, то не волнуйся, она до самого вечера работает, ты ее не увидишь.

Артур согласился зайти на обед на следующий день, и всю вторую половину дня я генералила квартиру, чтобы не ударить в грязь лицом. Вычистила и вымыла полы, кухонную мебель, окна. Навела полнейший порядок! Утром, едва проснулась, стала размышлять, чем бы таким особенным его побаловать, а после школы наполнила квартиру ароматами свежей еды.

Артур пришел, сел за стол, попробовал мою стряпню и с тех пор стал появляться в назначенное время ежедневно. Ему нравилось то, как я его встречаю, он хвалил еду, а я была так счастлива! После обеда он вставал и уходил, чмокнув меня в щеку в знак благодарности, и больше мы с ним не виделись до следующей встречи за моим столом. Как и прежде, Артур не приглашал меня на свидания, а я не просила об этом. Мне было достаточно заботиться о нем, видеть его глаза и понимать, что он приходит именно ко мне. Я считала, что должна компенсировать Артуру то, чего он так и не дождался от собственной матери — заботу, внимание. Он был, как и я, недолюбленный ребенок, который страстно желал, чтобы его оценили по достоинству…

В то время наши отношения стали еще ближе, но только в дружеском смысле. Физической близости между нами не было, да и стремления к этому тоже. Я даже не думала об этом, мне было достаточно той атмосферы праздника, которая сопровождала визиты Артура.

Вместе с нами за стол частенько подсаживалась Аля. Посещения моего кавалера ее устраивали. Но не потому, что он был чем‐то ей приятен, а из-за угощений, что я подавала к столу: кучи всяких салатиков, закусок и прочих вкусностей. Торты стали печься в два раза чаще, но каждый раз я предупреждала сестру, которая была большой до них охотницей:

— Смотри не трогай торт, ясно? Артур придет, тогда порежем его.

Как только дорогой гость переступал порог нашей квартиры, Аля визжала:

— Ура, Артур пришел, можно тортик есть!

Во время этих обедов мы были счастливой троицей…

Сестра относилась к моим отношениям с Артуром нейтрально, ей не до меня было, потому что она влюбилась в кого‐то из знакомых парней. Единственная вещь, которая ее удивляла, — это то, что мы встречаемся как бы тайно, скрытно. Аля считала это неправильным:

— Мы с моим парнем вместе по городу ходим, поэтому все понимают, что мы пара, мы вместе. Что тут скрывать, ведь это совершенно нормальная вещь! А ваши отношения странно выглядят, если честно.

Мама, знавшая о наших совместных обедах, говорила примерно то же самое:

— А почему он приходит к тебе поесть, но держит это в тайне, чтобы никто не знал? — веско спрашивала она. На ее вопрос ответа не находилось. — Разве это не подозрительно?

Но, несмотря ни на что, Артур нравился мне безоговорочно. Не потому, что делал для меня что‐то особенное или как‐то проявлял свои чувства (а были ли они?), а просто по той причине, что существовал, жил, дышал. Я ничего не ждала от него, но помню, как тронули его слова, когда он узнал о моих планах поступать в турецкий вуз:

— Если уедешь, то потом не вернешься ко мне, даже чтобы «до свидания» сказать, — грустно сказал он. — У тебя будет свободная прекрасная жизнь, и здесь тебе будет скучно!

А однажды он поцеловал меня по-настоящему… Мы выходили вместе из подъезда, он шел на работу, а я — на занятия в Школу юного юриста, и когда мы остановились на пороге, его губы коснулись моих. До сих пор вспоминаю восторг и восхищение, которые меня охватили в тот момент. Я чувствовала: вот моя судьба и другой мне не надо!

Стоит ли говорить, что это был мой первый в жизни поцелуй?

Маме, которая продолжала смотреть на наши отношения с большим сомнением, я безапелляционно заявила:

— Если не он, то никто!

Пожав плечами, она спросила:

— А как ты можешь судить о том, что между вами происходит? Тебе же не с чем сравнить! Ты ни разу ни с одним мальчиком и за руку не держалась.

— А мне и не надо, — ответила я. — Зачем мне с кем‐то держаться за руку, если не хочу? Артур — мой человек, никто другой мне не интересен в принципе!

Удар за ударом

Приближался школьный выпускной, а вместе с ним — исполнение моей детской мечты: поступление на юридический факультет. Первый удар поджидал меня еще в конце весны. Школа участвовала в программе, благодаря которой выпускники получали шанс поступить в один из вузов Турции. Я подала заявку на юридический факультет.

И вдруг меня вызывает директор школы.

— Я очень рад за тебя, учитывая все твои достижения, но… должен расстроить: ты не можешь участвовать в программе, так как у тебя русская фамилия, — сказал он. — Извини, но вместо тебя на обучение поедет другая девочка.

А эта девочка, между прочим, была троечница, но — дочь прокурора и носила туркменскую фамилию. Невозможно передать, какое разочарование, какую обиду и горечь я испытала! Я была готова учиться на юридическом факультете, как никто другой! Портфолио, приготовленное мной к подаче документов, внушало трепетное уважение. В нем были грамоты за победы на нескольких тематических олимпиадах разного уровня, а также блестящие характеристики от средней школы, от музыкальной, от Школы юного юриста. Мои оценки соответствовали всем критериям. Я чувствовала, что получение профессии юриста — это мой путь, но меня на него не пускали только потому, что я носила украинскую фамилию отца.

Вернувшись домой, я дождалась маму и, рассказав ей о своей беде, сообщила:

— Мама, я буду поступать в Ашхабад! Аля уже там учится, и я поступлю.

За год до того Аля поступила в консерваторию. Мама и дядя Джамал, наш отчим, очень постарались для нее, создав лучшие условия для жизни и обучения. Они смогли выйти напрямую на ректора консерватории, да так удачно, что в период поступления сестра даже жила в его семье. Как обладательница красного диплома музыкального училища, Алевтина сдавала только один экзамен, а поддержка ректора была страховкой на случай, если бы что‐то пошло не так.

Как только Аля стала студенткой, мама и Джамал сняли для нее квартиру в центре Ашхабада, причем с хозяйкой, которая взяла на себя все домашние хлопоты — уборку, готовку и прочее.

Не отрицаю, что своим трудом и преданностью музыке сестра заслуживала консерваторское образование, но ей было легче достичь своей цели, чем мне. Конкурс, который она прошла, не сравнить с ажиотажем по поводу поступления на юридический факультет. То, как обернулось дело с поступлением в турецкий вуз, помогло понять мне, наивной правдолюбке, что студенткой юрфака я стану, только если найдутся нужные связи. Собственно, я и надеялась на то, что мама обратится к дяде Джамалу, а он найдет знакомых, которые поддержат меня при поступлении.

Но мама не горела энтузиазмом:

— Оксана, разве ты не знаешь, какая коррупция процветает у нас в республике? Тебя просто завалят на вступительном экзамене. Престижный вуз — для непростых людей, я сама это не потяну.

Тут я сообразила, почему мама настроена так пессимистично — ее отношения с отчимом катились в тартарары! Появляясь у нас вечерами, дядя Джамал демонстрировал мрачный настрой, а мама только подливала масла в этот готовый полыхнуть костер. Во время ужина на столе традиционно стоял коньяк, к которому они оба прикладывались, пока не переходили в агрессивное состояние. Слово за слово — и вот мама с отчимом уже ругаются, как надоевшие друг другу супруги!

У Джамала, насколько я понимаю, имелись кое‐какие основания для недовольства, потому что мама как‐то уж очень часто стала уезжать в Ашхабад. Он небезосновательно подозревал, что там образовался новый мужчина, но помешать маминому роману не мог, так как был женат, а она хотела замуж.

Один раз жертвой их разборок стала я. Мама и Джамал ссорились в соседней комнате, причем так кричали друг на друга, что я испугалась: они же убьют друг друга! Вбежав в спальню, я увидела такую картину: отчим схватил тяжелый телефон, а в те времена в квартирах стояли довольно увесистые аппараты, и замахивается на маму! Недолго думая, я бросилась между ними, оттолкнула мать, а телефон… врезался в мою голову!

Боль была сильнейшая, хлынула кровь.

— Оксана, тебя надо отвести в больницу, — решила мама. — Пойдем, дочь, обопрись на меня!

— Я сама! — едва успела я проговорить, как упала в обморок.

Меня отвезли в больницу. Ночь, никого из медперсонала не найти. Как я догадываюсь, мама заплатила медсестре, после чего та выбрила часть моей головы и зашила кожу.

Рана на моей голове зажила, но скандалы между мамой и Джамалом не прекратились. В такой ситуации ждать помощи от них не приходилось.

Теперь оставался только один шанс.

— Мама, — сказала я, — а ведь муж тети Фаины — военком Ташкента. У него точно есть все нужные связи. Позвони ей, попроси помочь.

Она тут же сняла трубку и набрала номер своей сестры.

С замиранием сердца я прислушивалась к разговору, страстно мечтая, чтобы тетя сказала: «Ну конечно, Розочка, пусть Оксана приезжает, а мы с Рустамом договоримся с кем надо. Она поступит!» Но увы, меня ждал очередной удар судьбы.

Повесив трубку, мама сказала со вздохом:

— Фаина говорит, что у них были все нужные связи, но случилась беда: их знакомого адвоката убили, так что теперь обратиться не к кому.

Мама не сказала главного — тетя Фаина на самом деле не горела желанием принимать у себя племянницу на добрых пять лет обучения в вузе. Мама вряд ли смогла бы снять квартиру для меня, да и не принять в своем доме родственницу считалось не очень красивым поступком. Вот тетя и схитрила, а ведь я знала, какой мастерицей в этом деле она была!

Впрочем, я не обижаюсь. Чужой ребенок, да еще если это молоденькая девушка, — большая ответственность, мало кто решился бы взять на себя такие серьезные обязательства на столь долгий период.

В итоге мама сказала:

— Хочешь поступать — твои проблемы. Поезжай в Ашхабад, сдавай вступительные экзамены без всяких «мохнатых лап», но в Туркменистане с таким уровнем коррупции будет ли у тебя шанс?..

Все, что у меня оставалось на тот момент, — надежда на заочное обучение. Забегая немного вперед, чтобы уже не возвращаться к этой теме, скажу, что мне опять не повезло. Как раз в этом году все учебные заведения, куда я могла бы поступить заочно, решили не набирать студентов. Это был последний удар, добивший мои мечты о юридическом образовании. Во всяком случае, на тот период жизни.

Знаки судьбы

Сейчас, когда вспоминается вся история моего брака и я уже знаю, к чему привела моя девичья наивность, мне странно, что я не услышала намеков, которые делала мне судьба. А они были!

Один из таких случаев произошел еще в школьную пору. Возвращаясь с занятий ШЮЮ домой, я встретила Артура. Он как раз подъехал на своей машине к моему двору, остановился и вышел. Мы болтали, как всегда, о разных мелочах, и вдруг к нам подошла девушка. Она выглядела намного старше меня, вполне симпатичная, но с первого взгляда становилось ясно, что жизнью она, мягко говоря, не очень довольна.

— Ты Оксана? — бесцеремонно спросила девушка. — Ты с ним, — она кивнула на Артура, — встречаешься?

Я опешила, не зная, что сказать. Во-первых, кто она такая, чтобы меня спрашивать? Во-вторых, могла ли я заявить, что Артур — мой парень, мы вместе, мы пара? Он ничего подобного не говорил…

Пока я стояла как вкопанная, Артур грубо схватил девушку за руку и оттащил ее в сторону на такое расстояние, что я не могла слышать их разговор. Зато я могла их видеть: девушка злилась все сильнее, раскричалась, обвиняя его в чем‐то, и тогда он отвесил ей размашистую пощечину!

Чем не повод задуматься?

После этой отвратительной сцены Артур исчез на неделю или даже больше — не приходил на обед, не звонил. На душе скребли кошки, я понятия не имела, кем ему приходилась та девушка и по какому праву он так грубо с ней обошелся. С другой стороны, я по-прежнему ощущала нашу общность, нашу дружескую связь и не хотела видеть в его поступке ничего плохого.

Наконец Артур позвонил.

— Оксана, ты можешь спуститься? Нам надо поговорить.

Спустившись, я встретила его в подъезде и сразу спросила:

— Что это за девушка, что это все значило?

Артур ответил:

— Ты должна понимать, что я взрослый человек, мужчина. Та девица — твоя тезка, Оксана. Я встречался с ней четыре года, но нас связывали только постельные отношения. Ничего серьезного. Кроме того, она сама далеко не ангел. Едва я в армию ушел, как Оксана тут же побежала к моему соседу, она не собиралась ждать меня. А после возвращения из армии я уже пожалел, что знаю ее — она мне столько гадостей сделала! Постоянно пытается испортить жизнь, спасения никакого нет.

И я поверила, оправдала его в своих глазах, каждый ведь верит в меру своей испорченности. Наверное, мне следовало бы связаться с той Оксаной и узнать ее версию событий, а уже потом делать выводы…

Второй случай был еще более показательным. История эта произошла на глазах Али, приехавшей домой из Ашхабада на каникулы. В тот вечер я ждала звонка Артура, и вдруг к нам приходит Алина бывшая одноклассница Яна. Между прочим, первая путана нашего города. Во времена моей юности проституция считалась несмываемым позором для девушки, но Яна не скрывала того, чем занималась, и мы к этому даже привыкли. Её дело!

Оказалось, что Яна заглянула к нам, чтобы позвонить.

— Артур с Максом меня на свидание пригласили, — сообщила она. — Они назначили встречу у детского садика. А я хочу контрольный звонок сделать!

— Какой Артур? — спросила я, хоть и знала, что у Максима только один друг с таким именем. От шока, наверное, я перестала соображать.

Яна назвала номер его телефона. Мы с Алей посмотрели друг на друга округлившимися глазами, ведь было ясно, что за «свидание» намечалось между парнями и девицей легкого поведения.

Тем временем Яна, позвонив, куда собиралась, убедилась, что ее будут ждать в назначенном месте.

— Пойдем, я тебя провожу! — сказала я. Мне хотелось убедиться в том, что я правильно понимаю суть происходящего.

У детского садика стояла «девяточка» Артура, освещая фарами территорию сада. Яна села в машину, я осталась стоять на месте. Когда автомобиль разворачивался, свет фар выхватил из темноты и мою фигуру. Собственно, для этого я и осталась стоять на месте. Затем я вернулась в свой двор.

Но история на этом не кончилась. Едва я вошла в свой двор, как подъехал Артур, они с Яной вышли из машины, подошли к Максиму. Громко, чтобы мне были слышны его слова, Артур сказал:

— Я забрал у детского сада Яну, как ты меня просил. Теперь мне домой пора, подкинь меня.

Надо было видеть физиономию Макса, который несколько секунд переваривал сказанное Артуром, не имея ни малейшего понятия, что тот несет! Почему это вдруг приятелю надо домой и с чего бы ему подвозить Артура на его машине?

В конце концов Макс сообразил ответить:

— Да, Артурик, спасибо! — затем бросил Яне: — Привет!

Поцеловал ее в щечку и уехал. Вместе с Артуром.

Спектакль заслуживал аплодисментов, но исполнитель главной роли снова исчез на несколько дней. На этот раз его репутация в моих глазах оказалась подмочена.

Одним прекрасным днем Артур появился посередь бела дня вместе с Максом. Как я поняла, друзья поджидали моего возвращения из школы. Артур сразу же принялся объясняться и оправдываться, а Максим с готовностью подтверждал каждое его слово.

— Ты не подумай ничего такого, Оксана! — тараторил он. — Пойми, это просто дружеская помощь! Он же мой друг! А Яна, ну ты знаешь, чем она занимается… Мы ни при чем…

И тогда я сказала:

— Прости, Артур, но между нами никаких отношений нет. То, что ты приходил на обед, ни к чему тебя не обязывает, ты можешь встречаться, с кем хочешь. Моя цель — поступить в вуз, и мне некогда забивать голову вашими любовными делами. Если твои чувства ко мне настоящие, то я прошу их узаконить: надеть кольцо, и пусть весь город знает, что я твоя невеста. Меня не устраивает, что ты приходишь поесть и — до свидания! Я не ресторан «Астория».

Вот так я своими руками спровоцировала дальнейшие события.

Семейка Адамс

В ближайший день своего рождения, а случился он спустя пару недель после того памятного разговора, о котором я рассказывала выше, мама, вернувшись домой, сказала:

— Приходил Артур, сын Маргариты, показал себя. Букет вручил. Видимо, у вас все‐таки уже есть какие‐то отношения?

— Почему? — смутилась я.

— Видно же, что он планы строит, виды на тебя имеет.

Мамино отношение к моему возможному браку с Артуром было сложным. С одной стороны, она очень расстроилась, когда узнала, что вместо поступления в вуз намечается свадьба, но, с другой стороны, ей было удобно выдать меня замуж, чтобы заняться собственной личной жизнью. Мама поделилась еще одним соображением, которое мне самой в голову не приходило:

— А если ты за Артура выйдешь, то тебя никто не упрекнет, что твоя мать не замужем и ведет слишком свободный образ жизни. Его мать такая же.

Вскоре появился Артур и сообщил маме:

— Я собираюсь жениться на Оксане!

Мама предложила дождаться восемнадцатилетия, но он ответил:

— Нет, восемнадцать лет Оксаны мы будем отмечать в нашем с ней доме, а свадьба состоится в сентябре. И я не против, чтобы моя жена поступала в институт заочно.

Вот это очень меня устраивало, я ведь не знала, что и эта моя надежда в скором времени рухнет.

Вскоре явились сваты — Маргарита, мать Артура, ее сестра Нонна и покровитель Маргариты, туркмен, с которым она жила. Мама и Джамал накрыли роскошный стол, удивив будущих родственников гостеприимностью. Встреча выглядела очень достойно, мама дала свое благословение на брак, и я стала частью семьи своего жениха. То есть это мне так представлялось. С тех пор я передавала Маргарите испеченные для нее торты, участвовала в семейных событиях.

Я вела себя так, как считала правильным, а ведь Джамал, который всю жизнь прожил в Мары, предупреждал, что с этими людьми не стоит связываться:

— Оксана, семья Артура неблагополучная! Один его дядя — алкоголик, другой — уголовник. Тетка в четырнадцать лет забеременела не поймешь от кого, с любовниками живет. А Маргарита и сына, и дочку на своих родителей бросила, а сама то замуж выходила, то с кем‐то жила. Она со своей дочерью познакомилась, когда та уже в школу пошла! Ритка хоть работать начала: сожитель устроил ее в оптику. Она курсы окончила и теперь сидит стекла для очков выпиливает. Но вообще, семья оторви да выбрось!

Особого впечатления эти сведения на меня не произвели. Артур ведь рассказывал о том, как к нему мать относилась, так чего еще ждать? Да и какое это имеет к Артуру отношение? Он самостоятельный взрослый человек, он совсем другой.

Свадьба наша должна была состояться в сентябре, но незадолго до события умер отец Маргариты, дедушка Курбан. Ему было девяносто семь лет, он прожил хорошую жизнь, и мужчины-мусульмане сказали, что в таких случаях траур соблюдается не больше месяца. Однако Маргарита, которая меня уже невзлюбила, сумела оттянуть дату свадьбы до декабря. Моя семья и я не возражали: в их доме горе, нам не следует вмешиваться.

На похороны дедушки Курбана собралось человек пятьсот, я тоже была — в качестве судомойки в основном. Все пятьсот тарелок с поминального стола и перемыла. Заметив это, Риткин напарник из оптики сказал:

— Рита, замените девушку у раковины, она же заболеет от усталости. Это кощунство — заставлять ее столько работать!

Он ведь не знал, что такова моя судьба — много работать и мало получать благодарности.

А вскоре я собственными глазами убедилась в том, что Джамал не ошибался в своей оценке моих будущих родственников. В один из дней после похорон дедушки Курбана я пришла к матери Маргариты, бабушке Таисии. Семья Артура собиралась организовать поминки, поэтому я приготовила кое-что к столу. Бабушка была белоруска, старая уже женщина, мудрая и вызвавшая мое доверие с первой минуты знакомства.

Бабушка Таисия вышла к соседке по какому‐то делу, и тут из спальни донеслись женские вопли. Осторожно заглянув в комнату, я увидела, что ругались Маргарита и Нонна, разбиравшие в шкафу вещи родителей. И что‐то не поделили… Матерились они страшно, но на том дело не кончилось. Сестры вцепились друг другу в волосы, повалились на постель и принялись мутузить друг друга с такой яростью и ожесточением, что развалили кровать!

С тех пор про себя я звала Артуровых родственников семейкой Адамс.

Никогда не видела ничего подобного. Да, моя мать могла поднять на меня руку, но драки между женщинами… это запредельно! Наверное, мне следовало уже тогда снять с пальца кольцо и объявить, что замуж в такую семью я не пойду.

Кстати, с кольцом этим и парой сережек к нему произошла особая история. Маргарита и другие родственники прожужжали мне и маме все уши, настаивая, что гарнитур бриллиантовый и стоил им кучу денег, а я должна быть благодарна им за такой ценный подарок до конца жизни. Позже выяснилось, что камни в украшениях — фианиты. Зачем было врать — до сих пор не понимаю.

О драке Риты и Нонны я рассказала бабушке Таисии. Мы разговорились с ней, я поделилась своими мыслями и услышала, как потом оказалось, пророческие слова:

— Решай сама… Но я вижу будущее твое так: слава у тебя казачья, а жизнь будет собачья…