О пользе проклятий

Оксана Панкеева, 2003

Если вам не везёт ни в труде, ни в личной жизни, да настолько, что даже перемещение в иной мир ничего не может исправить, – это плохо. Если завистливым соперницам показалось недостаточным наложить на вас проклятие и они прилагают все усилия, чтобы отправить вас в пасть дракона, – это ещё хуже. Если друг ничем не может вам помочь и, более того, сам вот-вот потеряет корону по милости доверчивого дядюшки – это совсем плохо. Но если в ваш дом однажды занесёт отставного убийцу, которому по пятницам снятся малознакомые покойники, – это может оказаться к лучшему…

Глава 1

…Потому что если ты оглянешься и увидишь Очень Свирепого Слонопотама, который стоит над тобой и смотрит на тебя сверху, — ты иногда можешь забыть то, что собирался сказать.

А. Милн

— Что вы тут делаете? — поинтересовался Шеллар III, входя в учебную комнату принца.

Мафей невинно похлопал глазами и ответил:

— Беседуем. Жак мне разные вещи рассказывает. Как тебе. А еще он тебе книгу принес, которую Ольга переписала, и я в нее заглянул… Можно, я ее дочитаю, а потом тебе отдам?

— Посмотрим, — уклончиво ответил король и обратился к своему шуту: — Жак, ты когда-нибудь видел живого дракона?

— Откуда?

— А хочешь посмотреть?

— Это не опасно?

— Не знаю, но вряд ли. Вот уж трусишка! Пойдешь со мной? Я собираюсь в Драконьи горы, побеседовать с драконами. Нашелся наконец человек, который там бывал, сможет нас туда телепортировать и быть переводчиком при разговоре. Вернее, нашелся он давно, но я его долго уговаривал. Ну как, пойдешь?

— А дракон нас не съест?

— Нет. Да не хочешь — не надо, это не обязательно.

— Пойду, — решился Жак. — Выпадет ли еще случай посмотреть на живого дракона, да еще чтобы меня не съели при этом?..

— Я так и думал, — засмеялся король, — что любопытство у тебя еще сильнее, чем страх. Тогда поскорее надень что-нибудь теплое, и пойдем. Прямо сейчас, пока почтенный мэтр Силантий не передумал.

— А мне можно? — попросил Мафей, умоляюще уставившись на кузена своими огромными темными глазищами. — Шеллар, пожалуйста! Я тоже хочу увидеть дракона! Возьми меня! Я не боюсь! А если что, я вас обратно телепортирую.

— Нет, малыш, извини, мне разрешили взять только одного сопровождающего.

— А почему Жака?

— Кого же еще? Элмара нельзя брать ни в коем случае: он четырех драконов убил, вероятнее всего, у них к нашему кузену есть определенные претензии… Мэтр Истран сразу же запретит мне рисковать моим бесценным здоровьем. Ты с нами не можешь поехать, потому что я не знаю, как драконы отреагируют на эльфа. Остается только Жак. А больше и взять некого, потому что дело очень секретное. Так что мы отправимся с Жаком. Не переживай, Мафей, у тебя впереди еще, по меньшей мере, триста лет полноценной и интересной жизни, и драконов ты еще насмотришься.

Маленький эльф огорченно вздохнул.

— А где же я одежду возьму? — заметался Жак. — У меня все дома. А там очень холодно?

— Мороз и ветер.

— А драконы не мерзнут?

— Не знаю. Мафей, телепортируйтесь быстро с Жаком к нему домой, пусть он оденется. И не дуйся.

Когда они оказались в гостиной Жака, Мафей испуганно спросил:

— Как ты думаешь, Шеллар нас не вычислил?

— Не знаю, — пожал плечами королевский шут. — Мы же ничего такого, когда он зашел, не делали. Ну, подумаешь, испортили пару кристаллов, что тут страшного? Он же все равно не разбирается в них, в магии не смыслит. А мэтр тоже не поймет, он просто такую идею не воспримет, даже если ему прямым текстом сказать.

Они поднялись в спальню, где Жак принялся копаться в шкафу, добывая оттуда теплые вещи, а Мафей уселся на тумбочку и снова спросил:

— А может, такие кристаллы просто не годятся? Вдруг для этого нужен принципиально новый вид кристалла?

— Я же в этом ничего не понимаю, — вздохнул Жак. — Попробуй. Ты имеешь представление, как это делается?

— Не очень. Мы еще не проходили структуры кристаллов.

— А что ты сейчас изучаешь?

— Сейчас мэтр активно знакомит меня с премудростями медицины. Не знаешь почему?

— Наверное, чтобы ты мог в случае чего ему помогать. Знаешь ведь, что король принципиально не желает иметь дела с придворным мистиком, потому что не доверяет ему. И получается, что весь этот кусок работы ложится на плечи бедного мэтра Истрана, как будто у него других дел мало. Хорошо еще, что наш король мужик здоровый и ничем страшнее насморка пока не болел, но всяко бывает.

— Но о болезнях он мне ничего не рассказывает. Пока мы учим, как оказывать первую помощь, останавливать кровь, лечить раны, реанимировать… И еще очень подробно углубились в токсикологию. Распознавание ядов в различных средах, симптомы, дозировка, противоядия. Жак, иногда мне становится страшно. Мэтр Истран мне чуть было не показал стазис, заклинание для магистра! И это при том, что мне постоянно попадает, когда я сам пытаюсь забежать вперед! А тут сам заговорил об этом магистерском заклинании. Я видел на его лице мучительные раздумья, еще чуть-чуть — и он бы решился…

Жак вздохнул:

— И в кого ты такой сообразительный? Да не бойся, Мафей, это мэтр на всякий случай. Это не значит, что тебе непременно на днях понадобятся эти знания. А при чем тут стазис, я вообще не понял.

— Когда яд быстродействующий, — тихо пояснил эльф, не поднимая глаз, — единственный способ попытаться спасти пострадавшего — бросить в стазис. Остановить время.

— Если бы все было так серьезно, — авторитетно успокоил принца Жак, — мэтр Истран тебе этот самый стазис все-таки показал бы. Так что не бери дурного в голову и тащи нас назад, а то король ждет.

Мафей спрыгнул с тумбочки.

— Не знаю… — задумчиво произнес он, — мэтр ничего просто так не делает, раз именно сейчас так интенсивно учит, значит, у него есть основания опасаться, что кого-то могут попытаться убить. Либо его самого, либо Шеллара.

— Ну с чего ты это взял?! Давай поговорим об этом потом, ладно? А то его проницательное величество точно что-нибудь заподозрит.

Король, вопреки опасениям, не затруднял себя вычислениями и подозрениями, а сидел в кресле, увлеченный томом увесистой рукописи.

— Я готов! — объявил Жак.

Его величество отложил талмуд и пожаловался:

— Ох и пишет эта Ольга! Ничего не понятно — глаза сломаешь! Неужели руны так сложны для написания?

— На родном языке она пишет еще хуже, — засмеялся Жак. — У нее просто такой почерк. И с чего это вам вздумалось подряжать ее на переписку книг?

— А кому еще я мог поручить переписку книг иного мира? Тебе? Ты, как мне кажется, вообще писать не умеешь и до сих пор автоматически пытаешься нащупать виртуальную таблицу символов, когда тебе суют в руки перо.

— Писать я, между прочим, умею, — перебил Шеллара III шут и, зачем-то посмотрев на свои руки, спрятал их за спину.

— Да ладно! Просто хотелось дать Ольге возможность подзаработать, раз я больше ничем не могу ей помочь. У нее же постоянно нет денег. Давно хотел тебя спросить. Ты не знаешь, куда она жалованье девает?

— Да кто вам сказал, что Ольга безденежная? — удивился Жак. — Элмар? Побольше его слушайте. Ваш кузен привык, что ему деньги девать некуда, и не понимает, как они могут закончиться.

— По моим подсчетам, Ольге должно хватать на жизнь, — возразил король.

— А вы в своих подсчетах учли, что она снимает квартиру с ванной и водопроводом? Для человека конца двадцатого века это не роскошь, а необходимость. Сами знаете, сколько у нас такая квартира стоит. И увлечения у нее не из дешевых: книги, музыкальные кристаллы, боеприпасы для любимой игрушки…

— Я понял, — перебил его король. — А чего это ты расселся? Вставай, и пойдем в кабинет. Нас уже ждут.

— Ваше величество, а что это за фигня такая, будто вы Ольге ничем не можете помочь? — поинтересовался Жак, когда они вышли в коридор. — Так-таки и ничем?

— А чем же? Есть какая-то дельная мысль? Поделись!

— Да нет, она вовсе не дельная, а просто по-человечески… Чего вы с ней перестали общаться? Мы все с Ольгой часто видимся: и я, и Элмар с Азиль, и Тереза, и даже Мафей иногда заглядывает. А вы что, стесняетесь? Или решили, раз уж возможный роман накрылся некромантским проклятием, то не подобает его величеству чисто по-дружески водиться с особой низкого происхождения?

— Жак, прекрати нести чушь, — поморщился Шеллар. — Неужели ты действительно так обо мне думаешь?

— А как перемену вашего отношения можно расценивать по-другому? Или просто разобиделись и ваше королевское достоинство не перенесло отказа? Так от предложения в такой свинской форме и я бы отказался. А Ольга, между прочим, по вас скучает. Она-то никогда не рассматривала вас как потенциального кавалера, а так вот обрывать отношения из-за дурацкого проклятия для… э-э-э… просто друга — как-то странно. Гулять больше не водите, познавательными беседами за бутылочкой не развлекаете, на охоту не приглашаете, даже этот заказ на переписку книг через меня передали. Некрасиво получается, ваше величество. Ухаживали-ухаживали, а как попала дама в неприятности, сразу бросили. Что-то мне это до боли напоминает… Ах да, вспомнил, была такая девица по имени Альбиона, о которой вы, помнится, отзывались с величайшим презрением и крайним непониманием, когда она разорвала помолку с вашим кузеном…

— Давай об этом потом поговорим, — перебил его король. — Мне надо сосредоточиться и подумать о деле.

— Хорошо, — согласился Жак. — Будете должны.

— Что должен? — не понял Шеллар.

— Разговор.

— Как скажешь, — улыбнулся король, открывая дверь своего кабинета. — Хотя я и не хотел бы это с кем-либо обсуждать, но ты же все равно не отцепишься… Познакомься, это мэтр Силантий.

Жак уважительно пожал руку пожилому поморцу и представился. Хотя мэтр Силантий был особой известной и занимал у себя на родине почетную должность придворного мага, лично Жак с ним знаком не был. Отчасти из-за натянутых отношений между королями, а еще и из-за того, что, по официальной версии, сам королевский шут происходил из Поморья, из-за чего Шеллар III всячески ограничивал его контакты с «соотечественниками».

Мэтр Силантий величественно качнул косматой седой гривой, поправил широкий кушак, за который была засунута шапка, и приказал:

— Шапку сними, юноша. Драконы не любят.

— Почему? — полюбопытствовал король и тоже сунул шапку за пояс, так и не надев ее.

— Не любят, и все. Ты, юноша, когда его величество будет говорить, постоишь молча в сторонке. А вы, ваше величество, постарайтесь не упоминать в разговоре вашего кузена-героя, как будто его у вас вообще нет.

— Чего еще не любят драконы? — поинтересовался на всякий случай король. — Чтобы мы их нечаянно чем-нибудь не обидели.

— Не переносят малейшей непочтительности со стороны людей. Не любят они, когда людей много, когда шумят, когда говорят глупости, когда пугаются… оружия очень не любят, — и, обернувшись к Жаку, отдельно подчеркнул: — Ни в коем случае не орать, не визжать, не шарахаться и не падать в обморок.

Король молча достал пистолет и положил на стол.

— Мы готовы, мэтр Силантий. Если что-то будет не так, предупреждайте. Скажу что-то не то, поправьте при переводе.

— Обязательно, — пообещал маг и стал открывать телепорт. Жак поспешно вцепился в рукав короля. «Ну на кой мне это надо? — успел подумать он. — Зачем я согласился? Проклятое любопытство, вечно меня на подвиги тянет…» В следующий миг порыв ветра чуть не сбил его с ног, и королевский шут с трудом удержался на ногах.

Они оказались на огромном заснеженном плато, продуваемом со всех сторон, и вокруг, насколько можно было окинуть взглядом, простирались бесконечные горы. Справа белоснежные пики вонзались в ослепительно синее небо, на котором не было ни единой тучки или облачка, а слева в лазурном небе висело золотое солнце. Далеко впереди плато упиралось в отвесную скалу, а немного позади обрывалось в глубокое ущелье.

— Отойдите от края, — посоветовал маг. — Подальше, чтоб ему было где приземлиться, а то придавит или сдует. И стойте покрепче — когда драконы приземляются, поднимают сильный ветер.

Они поспешно отошли от края, после чего король остановился в указанном ему мэтром Силантием месте, а Жак отошел еще метров на двадцать.

— А как они узнают, что мы их ждем? — спросил король, осматриваясь по сторонам.

— Нас хорошо видно на снегу, — пояснил маг. — Сейчас прилетит кто-нибудь. Мы с ними договаривались на это время.

Жак тоже завертел головой, осматриваясь, чтобы не пропустить момент, когда появится дракон, но все-таки пропустил. Огромная золотистая туша легко взмыла над краем обрыва и, тормозя крыльями, стала садиться на плато почти рядом с людьми. Поднятый крыльями ветер швырнул несчастного Жака назад, и он, не удержавшись на ногах, мягко шлепнулся в снег. Король сумел удержаться, только чуть попятился, прикрывая от ветра лицо. Скала гулко содрогнулась, дракон приземлился на задние лапы, оперся на хвост, как кенгуру, и сложил крылья. Жак, который только успел встать на ноги, невольно сделал еще несколько шагов назад и снова приземлился на пятую точку. Больше он решил не вставать, тем более что ноги его совсем перестали слушаться. Королевский шут с тихим ужасом наблюдал, как дракон встал на четыре лапы, вытянул шею так, что почти уперся мордой в короля, и что-то профыркал.

— Это Урр, предводитель стаи. Он вас приветствует, — пояснил Силантий.

— Я тоже его приветствую, — жизнерадостно откликнулся король. — Что я должен сделать для этого?

— Пока ничего, я просто переведу ваши слова.

Дракон выслушал ответное фырканье Силантия, качнул головой, приоткрыл пасть и высунул язык.

— Не бойтесь, он хочет вас потрогать, — предупредил маг.

Король спокойно кивнул. Жак, оцепенев от ужаса, смотрел, как длинный раздвоенный язык дракона обвивает человеческую фигурку, казавшуюся совсем крошечной рядом с массивной золотой тушей, и боролся с желанием зарыться в снег с головой. Шеллар с любопытством оглядел драконий язык и спросил:

— А мне его можно потрогать? Или это будет неуважение с моей стороны?

— Можно, — ответил Силантий. — Они любят, когда их трогают. Только не за язык.

Король протянул руку и осторожно погладил золотистую чешую на морде. Дракон снова коротко фыркнул и втянул язык. Потом поднял голову повыше и громко рявкнул.

— Он говорит: ваш спутник его боится, а вы — нет. Почему?

— Наверное, потому, что все люди разные, — предположил король. — Он поймет, если выразиться так?

Маг пожал плечами и зафыркал по-драконьи. Дракон повертел мордой, снова рявкнул несколько раз и опустил голову почти до земли.

— Урр понял. Сказал, что к ним часто обращаются маги, иногда — герои, но человеческих королей он еще никогда не видел. Ему интересно. Излагайте свой вопрос, он слушает.

— Спросите его… Скажите примерно так: мы знаем, что драконы — мудрые волшебные существа, они живут вдали от людей и стараются не иметь с ними дела. Почему иногда некоторые драконы прилетают к людям, нападают на них и вообще ведут себя агрессивно?

Золотистая голова Урра еще раз приподнялась, бросила взгляд на Жака и отрывисто фыркнула.

— Он говорит: потому что драконы тоже разные, — перевел Силантий.

— А чем эти отличаются от других? Они не хотят жить со своими сородичами, просто ненавидят людей или они агрессивны от природы и им все равно, на кого нападать?

Предводитель стаи внимательно выслушал вопрос и, не задумываясь, рявкнул.

— Он сказал, — переводил мэтр, — ни один дракон не станет по доброй воле жить среди людей, кроме ненормальных извращенцев или изгнанников, которых отвергла стая и которым негде больше жить.

— А к какой категории относится тот, которому мы платим дань? Он себя называет Скорм Непобедимый и живет в Зеленых горах на границе Ортана и Мистралии.

Как только Силантий перевел вопрос, стоящий до этого спокойно дракон заревел, зарычал, захлопал крыльями и несколько раз лупанул хвостом по плато, так что скала содрогнулась. Жак представил себе, что сейчас он еще и огнем плюнет для полного комплекта, и ему стало совсем нехорошо.

— Он обиделся? — забеспокоился король. — Я что-то не то сказал?

— Нет, насколько я понял, Урр просто терпеть не может этого Скорма. Если опустить нецензурные выражения, он говорит, что Скорм всегда был наглым, самоуверенным мерзавцем и самым гнусным извращенцем, какого видел свет. Они пятьдесят лет не могли от него отделаться, и, когда тот покинул стаю, это было всеобщим праздником. Урр не возражает, если люди убьют Скорма.

— Я благодарен ему за разрешение, — поклонился Шеллар, — но, может, он посоветует, как это сделать? Ни один герой до сих пор не мог Скорма победить. В чем его сила, если даже сородичи не могли с ним справиться?

Дракон, выслушав фырканье Силантия, снова замахал хвостом, на этот раз значительно спокойнее, хотя Жак уже живо представлял себе две кровавые лепешки на белом снегу. Потом Урр опять опустил голову на уровень лица короля и зафыркал.

— Он говорит, что Скорм мастер марайи и побеждает хитростью, — переводил мэтр и добавил: — Что такое марайя, я вам объяснить не могу, мне самому не объяснили, хотя я пытался когда-то это выяснить. Урр тут тоже не помощник, это понятие из области магии, а он — воин, так что спрашивать бесполезно.

— Тогда уточните, можно ли с этой самой марайей бороться? Не обязательно знать, что это такое, но, может, он даст практический совет?

Силантий старательно перевел, а дракон замурлыкал, как кошка, и выпустил из ноздрей две струйки серого дыма.

— Он говорит, марайя действует не на всех, — немного подумав, видимо стараясь правильно подобрать слова, сказал переводчик, — некоторые люди к ней устойчивы и их не удается обмануть. Если вы найдете таких героев, они смогут победить Скорма.

— Что ж, поблагодарите его, — вежливо поклонился Шеллар. — Все-таки теперь есть над чем поразмыслить… Сяду, закурю трубку и подумаю.

Маг и дракон в очередной раз обменялись серией фыркающих звуков, после чего переводчик обратился к королю с улыбкой:

— Урр спрашивает: что такое закурить трубку?

— Повелитель стаи драконов никогда не видел, как люди курят? — удивился король.

— Разумеется. Он не видел людей в их естественной… среде обитания, а при общении с драконом никто не наглеет настолько, чтобы закурить в его присутствии.

— Ему показать? Или просто объяснить принцип? — спросил король.

— Показать. Принцип я ему объяснил, теперь он хочет посмотреть.

— С удовольствием, — засмеялся Шеллар и достал из кармана трубку и кисет. — Я как раз думал о том, что неплохо бы закурить.

— Они иногда ведут себя совершенно непредсказуемо, — пожал плечами мэтр Силантий. — Видимо, Урр находит вас странным, и ему просто любопытно.

Король набил трубку и зашарил по карманам в поисках спичек. Дракон наблюдал, опустив голову и чуть склонив ее набок, словно присматриваясь. Первая спичка погасла немедленно, едва успев вспыхнуть. Король сложил ладони коробочкой и попробовал еще несколько раз, но ветер все равно задувал огонь, едва тот успевал загореться. Последовал очередной обмен фырканьем, и мэтр Силантий сказал:

— Если вам нужно для этого добыть огонь, он вам предлагает помочь.

— А не будет ли это слишком жарко? — осторожно поинтересовался король.

— Ну что вы, он же понимает, насколько мелкие и хрупкие создания люди. Он пустит самую тонкую струю пламени чуть в сторону от вас.

— Спасибо, давайте попробуем.

«У него что, совсем мульки выбило? — в ужасе подумал Жак, представив себе, что останется от его величества после такого экзотического способа прикурить. — Экстремал хренов! А потом я притащу домой горстку пепла и буду объяснять Мафею, что мэтр Истран был прав насчет вреда курения?» Шут даже попытался встать, но не успел.

Дракон повернул голову в сторону и выпустил из полуоткрытой пасти струю огня. Король поджег весь коробок, от которого и раскурил свою любимую трубку. Затянувшись несколько раз, Шеллар посмотрел на дракона, задрав голову, и, подражая ему, выпустил дым через ноздри. Дракон сел на хвост, вытянул шею почти вертикально вверх, устремив морду к небесам, и протяжно взвыл.

— Он в восторге, — перевел Силантий. — Вы ему необыкновенно понравились. Поздравляю, ваше величество.

— Он мне тоже, — ответил король. — Он… красивый. Поразительно красивый. И величественный. Передайте, пожалуйста, что я тоже в восторге от нашего знакомства.

— Урр будет рад вас видеть, если вы еще пожелаете его навестить. Просто как гость. Им нравится, когда люди не боятся.

— Я буду счастлив воспользоваться его приглашением, — и обращаясь теперь уже к Силантию, спросил: — Вы согласитесь сопровождать меня, если я соберусь в гости?

— Непременно, ваше величество. С вами легко и приятно работать. Вы не представляете, какие клиенты мне иногда попадались… — Мэтр Силантий снова повернулся к дракону и порычал. Тот порычал в ответ.

— Он прощается, — объяснил мэтр-переводчик.

— Постойте! — спохватился король. — Я забыл его спросить! Зачем Скорму девушки?

Дракон выслушал вопрос, взревел, в очередной раз ударил хвостом и сделал пару шагов к краю. Затем мягко кувыркнулся с обрыва и спустя несколько секунд взмыл вверх и сделал круг в воздухе над головами людей.

— Он сказал: извращенец, он и есть извращенец, — перевел маг. Король помахал дракону рукой и крикнул:

— До свидания! Спасибо!

Дракон что-то рявкнул в ответ, сделал еще несколько кругов, взмыл выше и направился в сторону снежных пиков, сверкая золотой чешуей на солнце.

— Жак! — позвал король. — Иди сюда! Задницу не отморозил?

Королевский шут, все еще глядя в небо, поднялся и побрел к ним, уговаривая себя, что бояться уже нечего, и пытаясь унять бешеный стук сердца, которое колотилось, как горошина в погремушке.

— Неужели настолько страшно? — засмеялся король, взглянув на несчастного друга. Лицо его величества светилось счастьем мальчишки, прикоснувшегося к заветной тайне.

— Ваше величество, — спросил маг, провожая взглядом удаляющегося дракона. — Скажите честно: вам действительно не было страшно или вы так превосходно владеете собой?

— Действительно, — пожал плечами король. — Я вообще не умею бояться. Тем более что Урр не представлял никакой угрозы. Большой, только и всего. А в остальном — приветливое и дружелюбное существо. И удивительно красивое, — повторил Шеллар. — Жак, неужели этот обходительнейший дракон показался тебе страшным?

— Очень, — признался Жак. — Но и красивым тоже, это верно. А это все правда так секретно?

— В высшей степени.

— Навсегда?

— Нет, только пока не разберемся с нашим Непобедимым. И еще кое с кем, если ты понимаешь, о чем я.

— А потом можно будет рассказывать?

— Так хочется?

— Еще бы! — Глаза Жака тоже вспыхнули. — Особенно о том, как он давал вам прикурить.

— Не вздумай! Мэтр Истран мне, как в детстве, штаны снимет и задницу надерет за такие вещи… Мэтр Силантий, а вы не могли бы узнать у кого-нибудь из ваших коллег, что же все-таки такое «марайя»? Это будет оплачено дополнительно.

— Спрошу, но вряд ли. И, ваше величество… — замялся Силантий. — Дадите мне знать, когда с этого дела будет снята секретность? Мне тоже хотелось бы поделиться с коллегами своими впечатлениями о нашем путешествии.

— Если вы так желаете, то непременно. Возвращаемся?

В кабинете Жак немедленно бросился к камину и присел в кресло, вытянув руки к огню. Он с трудом дождался, пока король закончит расчет и обмен любезностями с поморским магом и знаток драконьего языка исчезнет в сером облачке.

— Ну что, выпьешь? — спросил король, с усмешкой глядя на своего перепуганного шута.

— А как же! — отозвался Жак, который, собственно, именно этого и ждал с таким нетерпением. — Мне непременно надо что-то выпить. Вы же знаете, какой я нервный и впечатлительный. А тут такие испытания для моей хрупкой психики.

Шеллар засмеялся и достал из сейфа бутылку, а из ящика стола — серебряный стаканчик.

— Ты хоть разденься. Бери, наливай. Ну что там страшного было?

— Как вам объяснить? Вы же этого не понимаете, потому что бояться не умеете. Я вам уже много раз пробовал разъяснить… Вам наливать?

— Мне не надо. Я и так чувствую себя как будто слегка навеселе. Подумать только, я собственными руками прикасался к живому дракону! Жак, ты полжизни потерял, сидя на своей заднице в снегу. Это надо видеть вблизи, рядом, чтобы прочувствовать полностью… А ты перепугался!

— Я и на расстоянии так прочувствовал, что чуть дуба не врезал. Но ничего, все-таки я на него посмотрел. Любопытство удовлетворил. Больше вы меня туда не заманите.

— Ну и ладно, — согласился король. — В следующий раз возьму Мафея… Тьфу ты, забыл спросить, как они относятся к эльфам…

— Ольгу надо было взять, — сказал Жак, — она бы не испугалась. Еще бы и подколола начет того, какую блатную зажигалку вы себе заимели.

— Блатную — это что значит?

— Вот у нее и спросите. Она так выражается. Как увидитесь, так и спросите.

— Ты опять о том же? — нахмурился король.

— А вы мне остались должны разговор. Так что не пытайтесь уклониться. А то дождетесь, что придет Элмар и со свойственной ему варварской прямотой скажет вам, что он о вас думает. На чем мы остановились? Ах да, на девице Альбионе, о которой вы тогда так лихо отзывались. А между прочим, у нее было гораздо больше оснований прервать отношения с вашим кузеном, чем у вас в данной ситуации. Что ж так, ваше величество? Правда обиделись? Так вы же сами хотели, чтобы вам отказали. Или я не прав?

— Прав, — неохотно согласился Шеллар. — Я не хотел, чтобы она согласилась. Но совершенно не обиделся, откуда у тебя такие мысли? Мне просто перед ней… стыдно. Уверен, что Ольга простила мне мою глупость, которая ей так дорого обошлась, а от этого еще более стыдно. Если честно, я просто не нахожу в себе сил прийти к ней и общаться, как прежде. Даже если она этого хочет.

— Поищите, ваше величество. Я имею в виду — силы. Вам не приходило в голову, как ваше внезапное исчезновение выглядит со стороны?

— Не имеешь же ты в виду, что она думает, будто я не желаю с ней общаться из-за ее бедности и низкого происхождения? Вы ведь все знаете, что я совершенно не страдаю сословными предрассудками.

— А она страдает, представьте себе. Разве вы забыли, насколько она не любит больших начальников? Так что, если не хотите, чтобы вашу стеснительность принимали за снобизм и высокомерие, — бутылку в руки и к ней в гости мириться.

— Мы не ссорились.

— Тем более. Должен, кстати, высказать вам свое «фи» по поводу того, как вы с вашим кузеном провели адаптацию Ольги. Вы ее поставили в совершенно дурацкое положение. Соседи падают в обморок каждый раз, как Элмар приходит к ней в гости, и все поголовно считают, что и он ее любовник, и я. Поскольку столь приближенные ко двору лица не могут посещать безродную горожанку по какой-либо иной причине. Так что соседи относятся к ней как к содержанке, имеющей двух любовников одновременно. Мужики не дают проходу, причем никого не пугает ее проклятие — как зальют глаза с утра, им никакое проклятие не страшно.

— И что, Элмара не боятся?

— Так ведь она ни за что не пожалуется. Я сам случайно заметил.

— И что ты сделал?

— Поговорил с ним. Примерно как вы с Лаврисом. Пригрозил настучать Элмару. Но толку с того…

— Угрозы следует выполнять, только тогда от них бывает толк. Ну, свернет Элмар башку одному-двум, заплатит семье компенсацию, не разорится… Да и несчастная вдова, вероятно, будет только рада избавиться от козла-супруга и решить этим финансовые проблемы. Зато все будут бояться.

— Допустим, мужиков таким образом отвадим, а что делать с соседками? Тетки ревнуют мужей и запрещают своим порядочным дочкам с Ольгой общаться, а порядочные дочки тайком от матушек достают ее просьбами сосватать такого же любовника, как Элмар или хотя бы как я.

— Ну вот, — недовольно проворчал король. — Представляешь, что случится с соседями, если в один прекрасный вечер в ее скромное жилище заявится лично мое величество и проторчит там, как обычно, до утра? Она уже имела из-за этого достаточно неприятностей.

— Давайте Мафей вас телепортирует. Он там был. Никто и не узнает. Хотя… у нее там вечно бардак такой, что даже я пугаюсь. Лучше встретитесь у меня. У меня беспорядок только в кабинете, а в доме какая-то тетенька прибирается.

— Хорошо, давай у тебя. Только…

— Никаких «только», ваше величество, а то вы прямо как русская интеллигенция — то туда, то сюда. Неужели история вас не научила, что колебания до добра не доводят? Прикурить у дракона вам, видите ли, не страшно, а пообщаться с девушкой никак не решаетесь. Назначайте время.

— Ты кого хочешь достанешь. Завтра тебя устроит? А вообще, Жак… Как она там?

— Вот у нее и спросите.

— Нет, меня интересует, как на самом деле. Ольга ведь и мне не пожалуется.

— Не сказал бы, чтобы ей там нравилось. У нее постоянные депрессии. Одиноко, скучает по дому, полно каких-то мелких неприятностей… И друзей в своей среде она так и не завела. Пишет какие-то стихи, которые стесняется кому бы то ни было показывать. Курит по две дюжины сигарет в день и, на мой взгляд, стала многовато выпивать. Мне кажется, вы с Элмаром сделали большую глупость, что все ей рассказали о проклятии. Хотя Ольга утверждает, что это ее нормальное состояние и что в своем мире она такой и была. А здесь ей сначала только показалось, что она попала в сказку, вот и вела себя иначе. А теперь освоилась, привыкла, окунулась в обыденную жизнь, и, как она сама выразилась, «сказка кончилась». Оказалось, здесь так же паскудно, как и дома, только немножко хуже, потому что там у Ольги были родные, друзья и какое-никакое образование, а здесь Средние века, чепчики и переднички, утюги на углях и печка с дровами… А с мужиками ей не везет так же, как там. А еще Ольга носится с идеей успеть до весны пристроить куда-нибудь свою белую занавесь. «Жаба давит умереть девственницей» — как она выразилась. Но все никак не найдет кавалера по вкусу. Придурочные пьяные соседи ее не привлекают. Я сказал, что проклятия боюсь, Элмар — что с его стороны это недостойно. Может, хоть вы не откажетесь?

— Откажусь, — прервал Жака король.

— Смотрите. А то ведь если Ольга дотянет до самого отбора, то в качестве последней просьбы попросит у вас, чего доброго, ночь любви. Будете знать, — подмигнул его величеству шут.

— Она сама тебе так сказала?

— Нет, это я ей посоветовал.

— Спасибо, дорогой друг! Я ей, со своей стороны, посоветую то же самое, но про тебя. Могу поспорить, мой совет ей понравится больше.

— Не надо, ваше величество! — по-настоящему испугался Жак.

— Очень даже надо. А то совсем обнаглел. А еще я посоветую напоить Элмара до требуемого состояния и отыметь его на свое усмотрение, чтобы не выпендривался со своим «недостойно» и «не подобает», охотничек хренов…

— Ваше величество! — ужаснулся Жак. — Вы представляете, что учинит наутро Элмар, если с ним так поступить? Вам что, не дорог ваш кузен?

— Не преувеличивай, ничего сверхъестественного не учинит. Покричит, как он мог и как это недостойно, пострадает пару недель, и на том все кончится. — Король посмотрел на часы, поднялся и убрал в сейф бутылку. — Допивай и выметайся, в четыре у меня деловая встреча.

— С Камиллой? — поинтересовался Жак.

— Нет, с Флавиусом. А с Камиллой у меня свидание в десять, если тебе так интересно. И тоже деловое. Я ей в очередной раз выскажу все, что я о ней думаю. Надо, наверное, искать себе новую фаворитку. Не выдерживаю я ее подолгу, хотя профессионалка она первоклассная.

— Лучше бы вы себе жену искали, — проворчал Жак и тоже поднялся. — Не забудьте, завтра на закате у меня. Ольгу гарантирую. Как договорились.

— Амарго, у меня к тебе будет очень личная просьба. — Предводитель повстанцев поправил красный бантик на нагрудном кармане и внимательно посмотрел на собеседника. Товарищ Амарго недовольно поморщился.

— Догадываюсь. Сорди пожаловался на моих ребят, и ты хочешь, чтобы я их заменил. Не много ли чести его торговому агенту? Чем так не угодили мои ребята? Недостаточно сильно зады на поворотах заносили? Они ему и не будут воздавать почести. Их дело охранять. А его дело — вести переговоры и не приставать к местным в каждом кабаке.

— Я понимаю… — Товарищ Пассионарио виновато вздохнул и одарил Амарго очередным просительным взглядом. — Этот Ромеро и мне не особенно нравится. Но он нам нужен, и Сорди очень просил. У них там вышел конфликт… Я не прошу заменить всех, Торо и Эспада спокойные интеллигентные люди, к ним трудно предъявить претензии, хотя Сорди и пытался. Но Рико… Я тебя очень прошу. Он со своим языком кого хочешь доведет до истерики. Они чуть не подрались там, Торо и Эспада потом растаскивали. Да и охранник он… не ахти какой. Вор, одним словом. Поставь лучше еще одного воина, желательно стрелка. И не такого языкатого, как Рико.

— Хорошо, — недобро прищурился Амарго. — Я заменю Рико. Дам тебе воина. Отличного стрелка. Молчаливого, как скала, если его не трогать. Не менее интеллигентного, чем Торо и Эспада, и столь же спокойного, опять-таки если его не раздражать специально. И если у Сорди опять будут претензии, пошли его подальше. Обрати его внимание на то, что у его бесценного Ромеро тоже вместо языка хвост собачий. По мне так Рико там был в самый раз: они бы с ним регулярно устраивали поединки на языках, и обоим было бы то, что нужно. А человек посерьезнее этого болтуна пришибет. Чтоб не строил из себя большого начальника. Тоже мне, специалист непревзойденный! Сегодня этот торгаш нам нужен, а завтра нет. Хотя сомневаюсь, что он на самом деле для чего-то нужен. Да и сама затея договариваться с голдианцами мне не нравится. Я бы лучше попробовал ткнуться в Ортан. Там можно спокойно поговорить с короной, не опасаясь, что тебя кинут.

— В Ортане нестабильно, — возразил молодой собеседник. — Там сейчас идет такая война интриг, что соваться страшно. Король с Комиссией друг другу всяческие козни строят, и встрять сейчас между ними — все равно что попасть в жернова. Голдианцы, конечно, могут и кинуть, но в Ортане еще опаснее. К тому же его величество проявляет излишний интерес к нашей партии. Он-то человек хороший, но ты сам правильно говорил, что никому постороннему не следует знать лишнего. Впрочем, если ты передумал, я схожу к нему лично, мне это будет даже приятно…

— И думать забудь. — Амарго достал из кармана сигару и откусил кончик. — Дай прикурить. Не разучился еще?

— Нет, — чуть улыбнулся Пассионарио, поднес руку к сигаре и прищелкнул пальцами, из которых моментально взвился небольшой огонек. — Так кого ты поставишь вместо Рико?

Амарго затянулся, хитро прищурился и сообщил:

— Кантора, — и довольно улыбнулся при виде резко вытянувшегося лица собеседника. — Больше некого. Ты же сам просил стрелка. Чем тебя Кантор не устраивает?

— У тебя что, для него другой работы нет? Такого специалиста в охрану — это все равно что колоть орехи магическим кристаллом.

— Нет, — качнул головой Амарго. — Дело в том, что Кантор… Я хочу перевести его на другую работу. В полевой отряд жалко, это действительно будет, как ты сказал, орехи кристаллом, пусть побудет пока в охране. Тем более языки он знает.

— Переводишь? А почему? Он в чем-то провинился или… сорвался?

— Можно сказать, почти сорвался.

— Почти — это как?

— Если человек перестал владеть собой в обычной обстановке, то рано или поздно он сорвется и на работе. Кантор неглупый парень и сам это чувствует. Поэтому сам пришел ко мне, рассказал все как есть и попросил перевести в полевой отряд. Убийца, у которого не в порядке нервы, — это смертник.

— А когда у него были в порядке нервы? И в чем это выражается? Он хоть на наркотики-то не присел?

— Не замечал. А проблемы у него начались после той охоты на ведьму. Что-то там произошло такое, о чем они с Саэтой умолчали. Хотел бы я знать, что именно, но Кантор же не скажет, а у Саэты теперь не спросишь…

— А с ней-то что случилось? Как-то видел Гаэтано, почувствовал, что он прямо сам не свой, будто горе какое, но спросить не решился. Ты же знаешь Гаэтано, он и так меня недолюбливает, а я еще начну в душу лезть…

— То же, что со всеми рано или поздно происходит. То ли где-то ошиблась, то ли разведка подвела, но Саэта наткнулась на охрану. Первым же выстрелом наповал. Ты бы видел, что случилось с Кантором, когда он узнал! Ребята перепугались до такой степени, что не рискнули сами к нему подходить, меня позвали.

— Что с ним творилось? — осторожно поинтересовался предводитель. — И почему я об этом ничего не знаю?

— Ты… — Лицо товарища Амарго приобрело выражение беспредельной досады с некоторым оттенком брезгливости. — Как раз в это время в этой самой каморке, наевшись фанги в количестве, достаточном, чтобы нормальному человеку отравиться, ловил фиолетовых гоблинов с помощью огненных дорожек.

— Зато я все-таки научился делать огненные дорожки! — отмахнулся Пассионарио.

— Путем передозировки наркотиков, — ядовито уточнил наставник и добавил: — В деревянном помещении самое место и время баловаться с огнем! Помню, как потом вся твоя охрана носилась с ведрами…

— Амарго, ну не начинай все сначала! — жалобно скривился предводитель. — Мы про Кантора говорили. Что делал я, уже выяснили, а он чего такого натворил?

— Ты когда-нибудь видел, чтобы Кантор плакал?

Огромные темные глаза товарища Пассионарио загорелись нездоровым интересом, граничащим с восторгом.

— В самом деле? Каменное сердце нашего дорогого Кантора дрогнуло, и из этого комка холодной злости удалось выдавить слезу?

— Ты еще балладу напиши! — в сердцах плюнул Амарго. — Романтик ты наш поэтичный! Сердце, видите ли, дрогнуло! Дрогнула вся хижина, и не один раз. Хорошо, что вовсе не рухнула, потому как Кантор приложил к этому все усилия! Слезу выдавить! Да он устроил форменную истерику с битьем головой о стену и криками, что это он во всем виноват!

— Он был трезв? — уточнил вождь.

— Абсолютно. Да будь он даже пьян в стельку, никогда раньше так себя не вел. В чем Кантор виноват, он так и не смог объяснить толком. Я всерьез боялся, что он опять рехнется, но вроде обошлось. Пришлось, правда, успокоительного вкатить, а то ни слушать, ни говорить толком не мог. Проспался, пришел в себя, вроде все снова наладилось, но после этого Кантор стал как-то странно себя вести…

— Странно? По-твоему, до сих пор он вел себя нормально? Он же все эти годы…

— Что ты в этом понимаешь?! — не выдержал Амарго.

— Как раз я в этом понимаю получше твоего! — сохраняя спокойствие, продолжил товарищ Пассионарио. — Ты бы в него хоть раз заглянул, как я, и тогда бы вот такая обычная истерика тоже показалась бы переменой к лучшему!

— Не умею заглядывать, — устало вздохнул Амарго. — Будем считать, что я тебе поверил, хотя специалист из тебя, мягко говоря, посредственный. Но и это еще не все. Пару дней после этого Кантор пошатался в тоске и в печали по хижине, а потом явился ко мне сдаваться. «Что-то сломалось, — говорит, — чувствую, а словами сказать не получается. В общем, не подумайте чего дурного, но переведите в полевой отряд, потому как работать по-прежнему больше не смогу». Вот я и думаю, пусть пока в охране побудет, а там посмотрим. Может, придет в себя. А нет — будем искать ему работу.

— Кантор даже тебе так ничего и не рассказал больше?

— Почему «даже»? Он мне просто не рассказал. Ты что думаешь, я у него вместо жилетки для слез? Он ко мне приходит, только когда ему нужен совет. А жаловаться он ни к кому не ходит. Даже к священнику.

— А что, Кантор такой рьяный атеист?

— Просто узнал по голосу священника и поэтому к нему не ходит. Одно дело изливать душу какому-то абстрактному священнику, и совсем другое — своему товарищу по группе, которому потом придется смотреть в глаза. Так что о нем никто ничего не знает. И ты не узнаешь, потому что он себе где-то за границей приобрел экранирующий амулет.

— Да, он стал слишком замкнутым, — сказал товарищ Пассионарио, доставая сигарету. — Я его мало видел с тех пор, как познакомился… заново, но у меня сложилось именно такое впечатление. Замкнутый, холодный… и опасный. Как пистолет.

— Ну, ты и вправду поэт! — усмехнулся Амарго. — Осталось только сесть и написать балладу «Товарищ Кантор — человек-пистолет». Ты же у нас любитель революционные стихи сочинять. Помнится, и его собирался к этому полезному делу пристроить.

— Так ведь хотел как лучше. Я ведь знал его другим… Если честно, я не подозревал, что он таким станет. Когда он отказался работать в пропаганде, а попросился в боевики, я думал, это у него временное следствие тяжелого потрясения. Чего-чего, а злым он никогда не был…

— Я сразу знал, что он не станет работать в пропаганде. Правда, надеялся, что он просто пошлет нас куда подальше и уйдет в неизвестном направлении. То, что он попросится в боевики, никто не ожидал… Ну что ж, пойду сообщу Кантору, что для него есть работа и пусть приступает.

— Может, этот Ромеро хоть теперь поумнеет и научится уважать товарищей.

— Непременно, — согласился Амарго. — Кантор большой любитель плевать на инструкции, и если Ромеро скажет ему что-то вроде того, что он сказал Рико, то и драки, как таковой, не будет. Не забудь предупредить об этом Сорди.

— А ты предупреди Кантора, чтобы не вздумал убивать сразу. С него станется. А Ромеро нам все-таки действительно нужен.

— Невелика потеря. — Амарго недовольно поморщился и перевел разговор на другую тему. — Как твое ухо?

— Спасибо, все в порядке. Ты же знаешь, у меня регенерация так быстро проходит, что все заживает, и следов не увидишь.

— Да я-то понимаю, но все-таки будь поаккуратнее. Как можно было так обжечь ухо?

— Просто гладил рубашку, а в это время меня москит за ухо укусил…

— Утюгом гладил?

— Нет, я же умею… — Он посмотрел на свои ладони.

— Пассионарио, ты как маленький, честное слово! Вечно с тобой что-то приключается. Представляю себе, что бы от тебя осталось годам к сорока, если бы ты не умел регенерировать. Ты что, не мог гладить, как все нормальные люди?

— Ну чего переживать? Даже если бы это бедное ухо сгорело полностью, выросло бы новое. Точно такое же.

— В том-то и дело, что не такое же… И на что бы ты стал похож? Хотя бы уж уши поберег.

— А ведь верно! — Молодой человек звонко расхохотался. — Я и не подумал, что новое выросло бы такое, каким оно должно быть от природы… Хорош бы я был, с разными ушами… Да ладно, не переживай. Ничего со мной не случится!

— Хотелось бы надеяться… — вздохнул Амарго и потянулся за шляпой.