Слепые отражения

Оксана Одрина, 2020

Слепое безумие беспощадно. Вадим не знал об этом, когда после трагической гибели отца изо всех сил пытался вернуться в привычный мир. Чтобы немного забыться и не винить себя во всех бедах семьи, он часто помогал в поисках пропавших людей, используя подсказки из отражений. Вадим мог проникать сознанием по ту сторону зеркальной толщи и узнавать всё, что ему нужно. Только вот цена за такой дар была высока – частица его собственной жизни при каждой беседе с бездушной стекляшкой. Ведь тот, кто говорит с отражениями, говорит со смертью. И однажды эта способность сыграла роковую роль. Вадим оказался втянут в тайны спецслужб – он участвует в расследовании дела жестокого маньяка, а в результате и сам оказывается в зеркальной ловушке. Теперь выбраться юному сыщику будет еще сложнее, ведь на кон поставлено уже несколько судеб.

Глава 3. Кто-то собирает осколки

— Верес? — вскрикнул Артём и тут же неумело выдернул друга из отражений. — Что с тобой? Где ты?

В ногах противно закололо, и Вадим вздрогнул. Он поперхнулся глотком воздуха и мгновенно закашлялся. Тут же попытался снова раздышаться, но не смог. Сидя на коленях, он скорчился и ткнулся лбом в мокрый бетон и обхватил шею руками, надеясь вспомнить, как хватать воздух хотя бы ртом. Но вместо этого секунду спустя он плюхнулся на живот, вздрагивая и всхлипывая. Ему не было больно, нет, он не мог перевести дыхание.

Рядом жался к стене осколок старого зеркала. Это всё оно — мстило поломанное стекло людям за предательство и сегодня отыгрывалось на Вадиме, стремясь, в наказание, навсегда запереть его в отражении. Ему же выйти нужно было. Он завалился на бок, протянул к стекляшке дрожащую руку и из последних сил требовательно прохрипел:

— Отпусти!

Секунда, и вот он всё же вдохнул, но сильнее закашлялся, а когда чуть успокоился, перевернулся на спину и уставился в грузное небо. Воздух был холодный и колкий, бетон жёсткий и кривой. Отпустили его отражения, и на том спасибо. Полежал так ещё минут пять, сосредоточился: над ним ошарашенный Артём. Он стоял вполоборота и придерживал рукой Алису, чтобы она не подходила близко. Вадим резко приподнялся и, наконец, сел.

— Боитесь меня? — выговорил он друзьям.

— Вовсе нет, — заявила Алиса, выглянув из-за плеча брата.

— Это, что с тобой такое было, Верес? — взволнованно протянул Артём.

— Поговорили мы, — прыснул Вадим, медленно встал и отряхнулся, продолжая глубоко дышать.

— С кем? — растерялся друг и оглянулся на сестру.

— Вот с ним, Артём. — Вадим бросил рукой в сторону осколка у стены. — Ты сам как думаешь, с кем?

— Верес, я… — неуверенно начал Артём.

— Что, я? Что, Артём? — терпеливо допытывал его Вадим. Он вроде и старался держать себя в руках и не грубить друзьям, но выходило плохо. Вспылил: — Что непонятного? С отражениями я говорил, ясно теперь? Или и дальше не догонять будем? Зачем вы с сестрой меня позвали? Вы же знали кто я. Так или не так?

— Успокойся, Вадим, — вступилась за брата Алиса, заправляя растрёпанные волосы под капюшон куртки. — Мы просто испугались.

— Я заметил, Алис, — бурчал он, пристально глядя на друзей. — Меня.

— Мы не тебя испугались, Вадим, а за тебя, — поправила она.

— Спасибо за беспокойство, — отозвался он, изобразив подобие улыбки. — Оно того не стоило.

— А что с тобой такое случилось? — вернулся в разговор Артём. — Припадки?

— Это плата, Арофьев, — пояснил, наконец, он.

Чего возмущался на Артёма с Алисой, он и сам не знал. Не они же его держали в отражении и не отпускали назад в обыденность. Он шмыгнул носом, потёр лоб, резко так, чтоб горело, чтоб драло. Расшвырял и без того непослушные волосы, тут же медленно пригладил их обратно.

— За беседу по душам отражения требуют платить, — спокойно продолжил он. — Собой платить. Я заплатил.

— А если они тебя убьют, отражения эти? — пожал плечами Артём. — Возьмут, и расправятся с тобой за вторжение в них. Возможно же такое?

— Не исключено, — с досадой выдохнул Вадим и обернулся к одинокому стеклу, которое, как и прежде, отражало хмурые тучи.

— И нестрашно тебе? — заволновалась Алиса, перебегая взглядом с брата на друга и на то зеркало у стены. — Вдруг в следующий раз не отпустят?

— Не нагнетай, Алис, — отмахнулся он. — Разберусь, если что, сам.

— Может, не стоит больше так… — предложил было Артём.

— А ты, Артём, думал каково это с отражениями говорить? — внезапно перебил его Вадим, разведя руки в стороны. — Легко и просто? С беззаботной улыбкой на лице вошёл в чужое прошлое, побродил там, посмотрел, увидел, чего хотел и вернулся в едином свободном порыве? Не так всё. Я сквозь отражения прохожу, а они в ответ меня наизнанку выворачивают. Такие дела.

Он терял терпение, и крепиться, чтоб не выплеснуть на ребят несдержанность, было всё сложнее. Замолчал недолго, подышал. Когда же охладился глотком холодного воздуха и чуть остыл под рывками ветра, спокойнее добавил:

— Может, отражениям тоже больно, как и мне, кто ж знает. Но они позволяют входить и выходить, показывают, что прошу и подсказывают, находят того, о ком спрашиваю. Стоит, Артём, оно того стоит, поверь.

Все смолкли. Артём надуто сопел, подпирая спиной недожаренных на вертеле козлов на стене позади себя. Алиса, горделиво вздёрнув подбородок, рассматривала речные виды, теперь совсем не борясь с ветром и не пряча русые локоны под капюшон. Вадиму и единого взгляда её зелёных глаз больше не досталось. Обожглась она о равнодушие, обиделась.

— Что там про Кирилла, — на долгом выдохе протянул Артём, — здесь он или…

— Нет, не здесь, — перебил его Вадим. — Нужно в город.

Задел он Артёма с Алисой, сам понимал. И хотя они знали, что Верес-младший умеет говорить с отражениями, но тому, как именно происходят такие беседы, свидетелями ещё не были. Растерялись, похоже, брат с сестрой, когда увидели, что он сознание потерял, испугались, когда конвульсии начались. Вадим ведь не удосужился до нового сеанса общения с отражениями, рассказать друзьям, что и как именно с ним произойдёт, бездействовать им или бросаться на помощь. Бывает, он стоит и не шевелится пару минут, словно под гипнозом: глаза раскрыты, зрачки расширены, почти не дышит. Иногда кровь из носа хлещет, что не остановить. Или он, как слепой, идет на ощупь и не отзывается на оклики. А когда Вадим выходит из отражений, всегда с ним случаются такие болезненные судороги, что не отличишь от эпилептического приступа.

Со стороны, наверное, это жутко и неприязненно выглядело, ему же изнутри иногда бывает ещё страшнее, когда отражения не отпускают. Сегодня как раз и было у него сложное погружение в чужое прошлое с полной потерей себя среди живых. Не успел Вадим обсудить с ребятами возможные подробности собственного входа в отражения и выхода их них, увлёкся поиском ответов, отключился, забыл обо всех и обо всём. После возмущался на Артёма с Алисой за их непонятливость и неспособность проникнуться его чувствами и болью, когда стекло долго не отпускает. Он был слишком уж холоден с ними. Не прав ведь, и ладно. Оправдываться он не собирался. Кивнул в сторону моста и пояснил:

— Нам в город. Я покажу, что мне показали, и где показали. Оттуда и начнём.

Нужно было торопиться, и Вадим первым шагнул на полуразрушенные ступени лестницы изнанки набережной, поднялся чуть вверх, обернулся и протянул руку Алисе, что шуршала позади. Она не отказалась, ухватилась, шагнула вверх, но оступилась, пошатнулась назад и его за собой дёрнула. Он сильней потащил её на себя, притянул близко, чтоб уж наверняка не свалилась в реку, и осторожно приобнял за талию.

— Ну, ты даёшь, Верес! — хмыкнул Артём, резво обогнав неуклюжую пару и тут же рассмеялся.

— Я помогаю Алисе подняться по этому подобию лестницы, — неприступно отозвался Вадим. — И только.

— Это понятно, — не успокаивался Артём, поглядывая на руки друга на талии сестры. — Я так и подумал.

— Идёмте уже, — отмахнулся от него Вадим.

***

Полчаса пути по угрюмому городу, который с самого утра мок от ноябрьской измороси, и ребята оказались на месте. Вот и перекресток, который недавно показало обиженное зеркало. Впереди серела пустынная улица: высились старые дома пятиэтажные, теснились друг к другу магазины с яркими вывесками, и почти не было людей.

Вадим с опаской осмотрелся, нет ли поблизости грузовика с яблоками во лбу. Потыкал на всякий случай носком кроссовка разметку на асфальте — нет, он не лип к ней, и это хоть немного успокаивало. Потом зябко повёл плечами, оглянулся на удивлённых друзей, и они вместе прошли пешеходный переход и сразу наткнулись на окна.

Окна, их много здесь оказалось, и были они настолько разными, что в первое мгновение Вадим потерялся в раздумьях о том, в каком из них найдётся самое качественное отражение. Одни окна явились легкодоступные у самой земли, заляпанные грязью по верхушки рам, со сколами и трещинами, безликие и одинокие. Другие — важными, с чистыми стеклами, белоснежной отделкой, стильными шторами или модными расцветками жалюзи внутри. Он устало вздохнул и, выбирая к какому обратиться, понуро глянул на собственное отражение почему-то именно в гордом окне. Как вдруг подёрнулся, собрался обратно в уверенного и решительного Вадима Вереса, стряхнул с макушки мелкие капли дождя, взбодрился и тут же оглянулся на друзей. Втроём остались они посреди улицы, что лениво тонула в мокрых сумерках. А вокруг одиноко. И даже остановка общественного транспорта оказалась безлюдна.

Но уединение грозило вот-вот завершиться — вдалеке показалась пассажирская маршрутка. Вадим кинулся к ближайшему окну-недотроге. Видело — покажет, плату возьмёт и обратно выпустит. Не видело, промолчит бесплатно. У него так с отражениями общение устроено: почти всегда взаимопонимание без причинения вреда и увечий друг другу. Просчёты случались, конечно, иногда, но мелкие и не губительные для обеих сторон. Промахи он списывал на неумелое, порой, обращение с отражениями. Поражениями надолго не разочаровывался, разрешал сам себе иногда ошибаться. Минусы изредка допускались, но вот именно сегодня отрицательные происшествия зашкаливали и придавливали безысходностью.

Едва он осторожно дотронулся до стекла, как иссохшие капли дождя прилипли к коже и противно заскрипели.

— Ну, давай же, давай, — забеспокоился Вадим. — Покажи мне, что Кирилл видел последним. Впусти!

И отражения показали быстро, но нечётко. Мутная картинка: силуэт человека, которого чётко не разглядеть, и две смазанные ладони. Платы с Вадима не взяли. Он только руки запачкал о чумазое окно. Похоже, стекляшки сделали ему скидку за неясный образ — уценили подсказку. Он же выиграл только и сохранил себя.

— Вадим, тебя не смущает, что на нас с любопытством оглядываются прохожие, — тихо сказала Алиса и коснулась его пальцев на стекле.

Ну нет, только не сейчас. Он глянул на неё хмуро. Она осталась на месте, по-прежнему нарушая его личное пространство. А ему вдруг так сильно захотелось высказать ей новых колкостей, что сдержался он только после того, как вспомнил, что ведь грубил уже сегодня. Собрался и тут же уткнулся обратно, а Алисе терпеливо объяснил:

— Нет, не смущает, Алис. Мне нет до них никакого дела.

— Другого ответа от тебя, Верес, даже и не ожидал услышать, — рассмеялся Артём. Он стоял у окна рядом, подпирая плечом кирпичную стену.

— Покажи, куда Кирилл шёл, — нервно прошипел Вадим и упёрся носом в стекло, больше не обращая внимания на ребят.

Только отражение, только тусклое изображение.

— Впусти.

Внезапно его плеча коснулась горячая ладонь. Да что ж такое сегодня. Вадим замер и помялся. Не Алиса, сразу понял. Когда же он обернулся и увидел морщинистую женскую руку, вмиг накатила на него такая волна отвращения, что он резко отшатнулся к стене.

Перед ним стояла незнакомая женщина преклонных лет, которые вовсе не мешали ей выглядеть эпатажно: яркий макияж и маникюр, синее платье чуть ниже колен, короткая красная кожаная куртка, красные лакированные туфли, такого же цвета стильная шляпка и красный набалдашник на тонкой трости для ходьбы в руках.

Выждав пару секунд, он глянул на друзей — Артём стоял напротив, косясь на пожилую даму и молчал, а Алиса и вовсе уткнулась носом Вадиму в спину и недоверчиво выглянула из-за его плеча.

— Кто-то собирает осколки, мальчик! — напористо произнесла женщина.

Она так жадно поедала светло-карие глаза Вадима своими голубыми, что его вмиг неуправляемо подёрнуло от возмущения. А пожилая дама вдруг сильно сощурилась, вмиг приведя в движение морщинки на изрядно потрёпанном временем лице, и самоуверенно заявила:

— Кто-то собирает осколки! Будь осторожен. Ты с отражениями разговариваешь, верно? И он тоже. Ты мешаешь ему, ты опасен и для него, и для его зеркала. Ты раскроешь все его тайны и разрушишь настоящее, если прямо сейчас разворошишь прошлое. Он не допустит этого и избавится от тебя. Жестоко избавится. Береги себя, мальчик! Береги в себе себя!

Вадим снова обернулся к Артёму, а тот лишь скомкано пожал плечами на его молчаливый вопрос.

— Это тебе не отражения, Вадим Андреевич, — пропыхтел себе под нос Вадим. — Здесь подумают сначала, быстро не подскажут, если и видели. Даже за плату.

— Вадим, Вадим! — затараторила Алиса ему на ухо.

Да что ж опять-то. Он и без того не понимал происходящего, а его то и дело отвлекала именно Алиса. Он даже не успел и с мыслями собраться, как эпатажная старушка уже резво семенила вдоль тротуара и бубнила в трубку модного смартфона нечто неразборчивое. Вот незнакомка заскочила в подъехавшее такси. Хлопнула ярко-жёлтая дверка с шашечками на боку, гул мотора, и машина с важной дамой внутри бесследно исчезла в транспортном потоке.

— Вадим, — взволнованно произнесла Алисы и собралась сжать его пальцы в своих, а он не разрешил и тут же высвободился. — Что такое осколки?

Если б он только знал. Но он впервые о них слышал. Может, гениальный программист Артём Арофьев встречался с осколками на просторах интернета, и сейчас непременно поможет ему, но тот отрицательно мотнул головой.

По спине пробежал холодок, и Вадим снова бросился к стеклу. Время уходило. Что-то здесь было не так. Да всё не так! Не мог обычный ученик пусть и не самой обычной школы, вот так запросто взять и сбежать в неизвестность, не мог без разрешения администрации и директора покинуть учебное заведение круглосуточного пребывания и забыть прихватить с собой тёплые вещи, когда на улице глубокая осень. Обратно не вернулся, дома так и не появился. Его ищут вторые сутки полиция, волонтёры, представители школы, но без толку. Что произошло? Сбежал? Если да — глупо, нет — необъяснимо и подозрительно.

Лучшим решением виделось вновь попросить подсказки у отражений, и Вадим так и сделал. Ведь, чтобы поговорить с отражениями, ему нужно было всего-то коснуться рукой любого зеркала, обычного стекла или воды, уверенно настоять, чтобы впустили, и уже там, по ту сторону реальности в чужом прошлом, задав интересующий вопрос, разгадать увиденные подсказки. Конечно, немаловажно, чтоб после беседы его быстро отпустили в настоящее, иначе переизбыток чужих воспоминаний из бездушных стекляшек мог забрать его рассудок. Но разве всё предусмотришь.

— Кирилл, — требовательно произнёс Вадим, перебирая по стеклу пальцами. — Куда ты шёл? И зачем? Где же ты? Покажи мне. Впусти!

Неожиданно в носу защипало, разболелся затылок, веки склеились и почему-то не разлеплялись, глотать и дышать не получалось вовсе — Вадим задохнулся.

Ну конечно, это ведь отражения впустили его. А потом заговорили.