Лживые легенды

Оксана Одрина, 2023

Месть не щадит очевидцев. И если бы Егор знал об этом до того, как ввязался в расследование загадочного убийства, которое произошло много лет назад в заброшенном саду на окраине небольшого села, то не спешил бы обживаться в доме, что достался ему в наследство именно в том местечке, где свершилось преступление. Егор слышит голоса неприкаянных душ, но сам всё никак не решается заговорить с ними, а зря. Ведь, чтобы разобраться в правдивости событий на краю гиблого сада, что произошли задолго до его рождения, ему всё же придётся прибегнуть к помощи заблудших сущностей и выслушать версии событий того дня от каждого из недавно почивших свидетелей расправы над жертвой. Но кто из шестерых говорит правду, а кто лишь оправдывается, прячась от неминуемой расплаты за содеянное, даже когда его последний час пробил? У Егора остаётся всё меньше времени, чтобы развязать узел из легенд, лжи и смертей, и самому при этом не пасть жертвой ослеплённого местью правдоискателя с явно маниакальным синдромом.

Глава 7. Они приходили ночью

— Шумят и шумят, — раздалось возмущённое ворчание у двери, и Егор очнулся. — Чего шумят, и сами не знают. Неугомонные. За полночь уже давно, а дому всё покоя нет. Нехорошо это, ох, нехорошо.

Внезапно Егора охватило оцепенение, но он быстро справился с ним и, приподнявшись на локтях, увидел, как в комнату неспешно вошла осанистая пожилая женщина. Она просеменила к дальнему окну и, приподнявшись на цыпочки, задёрнула шторы, а секунду спустя, присела на край кровати Макара. Тот крепко спал, и Яна тоже. Незваная гостья мягко похлопала ладошкой спящего Макара по ногам и тихо рассмеялась:

— Вон как дрыхнет Макарушка-то, погляди Егор. Ему всё нипочём. Ни один нечистый его не унесёт, негодника: ни я, ни ты, ни кто другой.

Спина затекла. В висках стучала тупая боль. Дыхание сбилось. И, видимо, нужно было что-то ответить, но Егор снова молчал. Как заговорить с сущностью и, главное, о чём он просто не знал. То, что перед ним сущность, он не сомневался, ведь колкий морозный дух — их извечный спутник — уже заполнил переднюю. Правда, внешне бабушка-призрак ничем не отличалась от живой, что удивило Егора — обычно к нему заглядывали жутковатые полутени. Невысокая и худощавая, задумчивые светло-серые глаза, мягкие черты лица, немногочисленные неглубокие морщинки, аккуратно уложенные волнистые седые волосы. Благородная старость, вот что крутилось в голове Егора, пока он рассматривал визитёршу. А она, тем временем, смешно кряхтя, поднялась, одёрнула подол летнего платья в мелкий голубой цветок и поплелась к допотопным часам, что висели на стене у кровати Яны.

— Непорядок у тебя, Егор, — осуждающе выговорила ему женщина, покачав головой, и развела руками. — Ругаю тебя сегодня. Мало того, что ты в первый же день в Княжево вот так запросто приобщился к местным Самодурам-выпивохам, так ещё вон какой бедлам устроил: вещи горой по углам навалены, посуда немытая на столе осталась, огурцы по всей кухне разбросаны, и свет в ночи горит. Нехорошо это, ох нехорошо. После полуночи дом отдыхать должен. Неужели ты таких простых вещей до сих пор не заешь?

Со стороны происходящее могло показаться будничной беседой двух людей с огромной пропастью в возрасте, когда внук, противясь нравоучениям, не слушает наставлений ворчливой бабушки, если бы не посмертие между ними. По спине Егора пробежали мурашки.

— А часы? Часы почему стоят, Егор? — возмутилась она. — Время уважать нужно.

Уютную тишину дремлющей в полумраке комнаты нарушил короткий хрип — старушка ловко потянула витую цепочку под солидного возраста ходиками, и тяжёлая гиря, похожая на еловую шишку, поползла вверх. Потом она тронула пальцами минутную стрелку на незастеклённом циферблате и повела её по кругу.

— Вот так нужно, — со значением произнесла она.

Когда та самая стрелка указала без десяти четыре, женщина легонько толкнула облупившийся кругляш маятника, и часы принялись громко отсчитывать секунды уходящей ночи.

— Молчишь, — вздохнула женщина, развернувшись всем корпусом к

собеседнику. — Снова ты молчишь, Егор. Они, как и раньше, приходят и говорят с тобой, а ты ни слова в ответ.

Егор задиристо прищурился.

— Первый раз помнишь, когда пришли? — бесстрастно продолжила она. — Я вот помню. Тебе двенадцать было. Вот, как сейчас, вижу тот самый

день, когда ты ко мне приехал. Вернее, тебя твои родители привезли. Спать совсем не мог. Кричал, в истерике бился, словно полоумный. Так ведь было?

— Угу, — буркнул он, всё же сев в постели, но из-под одеяла не выбрался. — Было.

Егор понуро смотрел в незашторенное окно у кровати мирно посапывающей Яны. Он не хотел вспоминать тот тяжёлый день, когда впервые увидел в дверях своей комнаты омерзительного вида женщину с тёмными провалами вместо глаз в разодранном в лохмотья чёрном платье в пол. Странно болтаясь на месте, словно в транс входила, она тянула к нему искалеченные в локтях тощие руки и всё молила о возможности рассказать о своей беде. А когда перепуганный до смерти мальчишка так и не смог выдавит из себя ни единого звука в ответ, разразилась такими страшными проклятиями в его сторону, что с ним случился истерический припадок. Родители бросились на помощь, и, как смогли, помогли сыну прийти в себя, отпоив успокоительным.

Но на этом жуть для него не закончились. Она росла и крепла с каждой новой ночью и новым гостем «оттуда» до того самого дня, пока однажды Егор не пришёл в себя в этом самом доме. Он, ссутулившись, монотонно раскачивался на крепкой табуретке напротив огромного зеркала на стене, а из отражения на него смотрел не только он сам, но и погрязшие плотном смоге жуткие тени. Незнакомая ему бабушка с весьма строгим выражением лица что-то монотонно бубнила над ним и водила ладонью над его макушкой. А те фигуры, что топтались по ту сторону зеркала, словно нехотя исчезали одна за другой, когда она вонзала рукой Егора очередную иголку в пухлую подушечку, лежащую на его коленях.

В комнате они были вдвоём. Родители ждали на улице и не входили в дом вовсе. И когда последний из созданий, что затаился в зеркале, растворился вместе с призрачным туманом, женщина забрала подушку с иголками из рук Егора и умыла его холодной водой. После чего строго-настрого запретила рассказывать о том, кого он видит по ночам, о тех, кто смотрел на него из зеркала сейчас, о том, что с ним делала она сама. Сказала, что это ему такой непростой родовой дар достался по мужской линии от её отца. Что бояться блуждающих душ не нужно — они безобидны, хоть иногда и страшные с виду встречаются. Что видеть он их будет всю жизнь, и нужно свыкнуться с этим и научиться с ними ладить. Родителям она тогда что-то про порчу долго объяснила, и что подобных истерик с ним больше не повторится. Егор же с тех пор так боялся, что тайна его будет раскрыта, и отправят его в сумасшедший дом, что долго даже и подумать не мог хоть с кем-то поговорить об этом.

— Они ж ночью к тебе приходили, — бабушка недобро рассмеялась, и Егор вздрогнул, вмиг вырвавшись из собственных мыслей. — Ох, и поганцы.

— Верно, — кивнул он. — Поганцы и были.

— Думаешь, пугали они тебя? — спросила она, поднимаясь с кровати и подходя к столу, по-хозяйски выдвигая единственный стул возле него, не ставший по настоянию Егора прикроватным ни для кого из друзей, и теперь присаживаясь на него.

— Да, — Егор зябко повёл плечами. — Потому что…

— Не так всё, — невозмутимо перебила его бабушка.

— А как же тогда? — напрягся он.

— На самом деле, помощи они у тебя просили, Егор, — глубокомысленно заявила она. — Всего лишь.

— Нет, вы это серьёзно? — не выдержал Егор. — И чем же я мог им помочь?

— И мог, и можешь, — наставнически пояснила она. — Беседой. И прощением. И освобождением.

— Но я не знаю, о чём говорить с мертвецами! — громко и жёстко возразил Егор. — И как освобождать. И тем более прощать. И что это вообще такое — прощать?

— С неуспокоенными, — строго и холодно взглянув на него, поправила женщина.

— Отлично, — подхватил Егор в её же манере. — И как мне отвечать им, если я понятия не имею, кто они? Почему не упокоились, завершив свой путь среди живых? И для чего преследуют именно меня?

— Все ответы внутри тебя, Егор, — серьёзно продолжила она.

— Что? — не понял он.

— Задавай вопросы, — кивнула она.

— Вы — баба Нюра? — не растерялся он, всё больше нарастая изнутри лихорадочным нетерпением.

— Она самая я, Егор, — деловито заявила женщина. И тут же пренебрежительно поддела: — Анна Гавриловна. Не узнал, что ли?

— Узнал, — кивнул Егор. — Если честно, то не сразу. Вот только сейчас разобрался, что в кабинете Юрчук тоже вы были, но немного по-другому выглядели. Причёску сменили?

— Двуликая я, — расплывшись в недоброй и совсем неискренней улыбке, объяснила ему Анна Гавриловна. — И ты такой же. Когда освобождать заблудшие души будешь, не забывай кто они, а кто ты.

— И кто же я? — непонимающе пожал плечами Егор. — Демон?

— Нечистый ты, — уведомила Анна Гавриловна.

— Что? — принуждённо рассмеялся Егор. — Бред!

— Руку дай, — настойчиво потребовала она и протянула к нему свою раскрытой ладонью вверх.

— Зачем это? — насторожился Егор.

— Испугался? — поддела его баба Нюра и пугающе расхохоталась. — Нечистый нечистого устрашился, где это видано?

— Ничего я не испугался, — раздражённо отозвался Егор и резко вложил свою ладонь в ладонь собеседницы. — И никого.

Никогда раньше он и не думал, что его может прохватить такой лютый холод. Да, он не раз встречался с душами, и не раз его щипало лёгким морозцем при их присутствии. Но чтоб вот так пробрало до костей, заставило тело дрожать крупной дрожью, а руки, ноги и спина онемели, не происходило никогда.

Внезапно баба Нюра резко сжала его пальцы в своих. Ладонь Егора тут же пронзило леденящей болью и скрутило судорогой, и он, вскрикнув, попытался высвободиться. Но рука вовсе не его оказалась. Или его?! Он ошарашено подался назад. Те пальцы, что были зажаты бабой Нюрой, внезапно целиком почернели и так уродливо растрескались, что от увиденного Егора замутило. Он уткнулся носом в предплечье и простонал. Он смотрел на безобразные пальцы и не верил в происходящее. Бросил взгляд на бабу Нюру — она тихо посмеивалась. Только теперь Егору стало по-настоящему жутко.

— Вот она, твоя вторая личина! — кивнула на жуткую с виду руку Егора Анна Гавриловна. — Вот, кем ты можешь стать, если захочешь насильной власти и над собой человеком, и над другими людьми тоже! Только в таком случае человека в себе тебе придётся принести в жертву себе же нечистому.

— А что, если нечистого меня в жертву принести, а остаться просто человеком? — предположил Егор, сглотнув ком дурноты в горле.

— Не получится, — покачала головой собеседница и выпустила его ладонь из свей.

Пальцы его вмиг стали прежними — живыми. И можно уже было выдохнуть с облегчением, если б не холод, который покидать Егора не спешил.

— Ты нечист от рождения — подалась в разъяснения она. — От отца моего тебе сила досталась. После него у нас в роду одни девочки в этот мир приходили. А он всё ждал и ждал преемника, надеялся, что хоть у кого из близких по крови сын родится, чтобы он при жизни смог ему и знания, и умения передать — особые наставления, строго только для мужчин: «Поздние записи». И научить, как сблизить свои две личины, чтобы не причинять людям бед. Не дождался. Те самые «Поздние записи» он оставил на сохранение мне, а я — передаю их тебе. Найди их в чулане, заплати им и начинай постигать умения Заступника, не медли. Время идёт. Души вокруг тебя копятся. Их нужно отпускать, а то можно и свихнуться от их присутствия или ещё чего похуже — вздёрнуться, к примеру. Тех, которые приходили к тебе с двенадцати лет, я ещё тогда, при нашем с тобой здесь общении, смогла перенаправить к себе. И от твоего имени упокоевала их тринадцать лет подряд. Теперь меня нет, а души так и продолжают приходить к тебе. Ты молчишь, они не находят ни прощения, ни упокоения. Но даже несмотря на то, что ты их не видишь, они сами и отголоски их смертей бродят рядом с тобой, незаметно утягивая и тебя в могилу. Поторопись. И начни с Демонов. Тебе нужно найти их всех шестерых, выслушать и простить каждого. А после всех вместе собрать и отпустить. Я только-только начала заниматься ими, но не успела закончить. Да и стара я уже была, а потому не так сильна, как прежде. У тебя же и силушка Заступника в самом венце, и времени в запасе имеется достаточно.

— Какая ещё силушка? — всё больше накипал раздражением Егор. — Что за…

— Нечистая, сколько ещё объяснять тебе нужно?! — жёстко оборвала его Анна Гавриловна, бросив на него такой недобрый взгляд, что его непроизвольно передёрнуло.

— Но я не знаю, что это за сила такая, — стараясь взять свои эмоции под контроль, почти деликатно возразил он. — И даже если она и в самом деле у меня есть, я понятия не имею, как и когда ей пользоваться.

— Так учись! — звучно хлопнув по столу раскрытой ладонью, потребовала Анна Гавриловна. — Вот же только рассказала тебе про «Поздние записи»! И даже объяснила, что нужно совсем немного заплатить им, чтобы видеть нашёптывания, скрытые от обычного глаза. Чего голову мне морочишь!

— Что ещё за записи? — в тон ей возмутился Егор, так и не удержав себя в руках. — Чем я им заплачу?

— В этом ты сам разберёшься, Заступник, — сердито процедила Анна Гавриловна.

— Ладно, — примирительно заговорил Егор, всё больше понимая, что остальные подробности ему действительно придётся выяснять самостоятельно. Вздёрнуться в ближайшее время он точно не планировал. — Один вопрос ещё можно?

— Учить тебя, Егор, я не смогу, если ты об этом, — с сожалением протянула она, кряхтя поднимаясь со стула и, похоже, собираясь оставить собеседника наедине с собой. — Ты мужчина — мои знания для тебя не подойдут, иначе я давно бы тобой занялась.

— Я не об этом, — покачал головой Егор, глубоко вдохнув, тут же выдохнув и совершенно точно совладав с собой. — Меня интересует другое: где именно вас смерть застала, если можно о таком откровенничать, конечно?

— Да вон там и застала, — Анна Гавриловна, не оглядываясь, буднично махнула рукой в сторону кровати, где спал Макар. — Во сне меня смерть забрала. Спать поздно вечером легла, а рано утром, как всегда и бывало, больше не встала. Легко ушла, тихо и без мук. И ты уйдёшь однажды без мук и боли, если заслужишь, и не запачкаешь себя грязью недобрых дел.

— А если не заслужу, — отозвался Егор, и на лице его промелькнула усмешка. — Если запачкаюсь? Или как там: принесу себя человека в жертву себе же нечистому? Тогда что? Не простите меня? Проклянёте? Или сожжёте мою недостойную душу в адском пламени?

— Не адского пламени тебе нужно бояться, Егор, — предостерегла его Анна Гавриловна, внезапно оказавшись с ним нос к носу и обдав таким жутким холодом, что Егора снова начало знобить. — А того огня, что принесёт с собой ослеплённый местью своевольный Судья.

— Судья? — поразился Егор, пытаясь справиться с дрожью хотя бы в голосе. Выходило плохо. — Но за что меня судить?

— Не тебя он судит, внучек, — устало произнесла Анна Гавриловна. — Не тебе выносит приговор, не над твоей головой приводит его в исполнение.

— А кого же тогда он судит? — насторожился Егор, обхватив себя за плечи и резко растирая их, чтобы хоть немного согреться.

— Демонов.