Лживые легенды

Оксана Одрина, 2023

Месть не щадит очевидцев. И если бы Егор знал об этом до того, как ввязался в расследование загадочного убийства, которое произошло много лет назад в заброшенном саду на окраине небольшого села, то не спешил бы обживаться в доме, что достался ему в наследство именно в том местечке, где свершилось преступление. Егор слышит голоса неприкаянных душ, но сам всё никак не решается заговорить с ними, а зря. Ведь, чтобы разобраться в правдивости событий на краю гиблого сада, что произошли задолго до его рождения, ему всё же придётся прибегнуть к помощи заблудших сущностей и выслушать версии событий того дня от каждого из недавно почивших свидетелей расправы над жертвой. Но кто из шестерых говорит правду, а кто лишь оправдывается, прячась от неминуемой расплаты за содеянное, даже когда его последний час пробил? У Егора остаётся всё меньше времени, чтобы развязать узел из легенд, лжи и смертей, и самому при этом не пасть жертвой ослеплённого местью правдоискателя с явно маниакальным синдромом.

Глава 1. Непростая

Егора давно не удивляли странности, нередко творившиеся вокруг него в самых неподходящих местах. Но он и не думал, что они могут случиться с ним в таком солидном, как в приёмной у юриста. Поэтому, когда именно здесь внезапно померк дневной свет, и без того паршивое настроение его стало ещё более безрадостным, и он нахмурился и помрачнел.

Незапланированная утрата действительности на этот раз застала его в нотариальной конторе, в просторном стильном кабинете, выходящим широченными окнами на шумную дорогу. Когда же вокруг приглушились и цвета, и звуки, крайне раздражённый сложившейся ситуацией Егор, то и дело сощуриваясь, бросился искать взглядом часы, чтобы немедленно разобраться, сколько же сейчас времени и в своём ли он уме. Но пока их не находил.

— Отлично, — неожиданно сиплым голосом протянул он, продолжая бесполезно пялиться в сумерки.

Это было очень противоречивым ощущением — точно знать, где находишься и при том совсем не узнавать место. И хотя с самого начала помутнения реальности Егор держался довольно бойко, с каждой уходящей секундой невидимая тугая пружина беспокойства всё сильнее сжималась внутри него.

Сквозь тревожную полутьму с трудом улавливались очертания деревянных карандашниц и стопок бумаг на столе напротив Егора, контур подоконника, силуэты горшков с фиалками на нём и само окно. Но, судя по всему, неурочное затмение для него сегодня впервые оказалось слегка бракованным. Он заметил интересную особенность — стена слева, мастерски отделанная декоративной плиткой под серый камень, по-прежнему выглядела выразительно и ничуть не погрязла в гнетущей мгле.

— Да что ж такое-то сегодня, — пожал плечами он и, оторвав взгляд от фальшивой кладки, обернулся.

И вдруг наткнулся на циферблат в чёрном корпусе над входной дверью. В то же мгновение сознание его прояснилось, вернулись утраченные краски комнаты и галдёж прохожих с улицы, и он, свободно выдохнув, смахнул испарину со лба. До полудня оставалось двадцать минут — он в здравом рассудке, да и со временем всё в порядке. Правда, оно словно замерло, и тишину в кабинете нарушало такое ленивое тиканье еле ползущей по кругу секундной стрелки, что становилось не по себе.

Что, если Егор снова оказался у той самой черты, отделяющий его от безвременья?

Да, с ним и раньше такое бывало. В глазах темнело, кружилась голова, а картинки мешались в бесформенные пятна, но он точно знал, что делать — молчать. Именно молчать, и тогда пугающее помешательство отступало, а Егор спустя всего пару минут уже мог ясно понимать происходящее и критически мыслить.

Ему бы сейчас просто выскочить на улицу в прохладный июньский день, а ещё лучше хорошенько умыться ледяной водой, чтобы прилипчивый морок отступил. Но вместо этого он вынужден был, терпя тесноту душного помещения, вот уже четвёртый раз сверять правильность данных своих документов с распечатанными для подписи бумагами. Как тут в голове не помутится? Неужели так сложно набрать на клавиатуре дату его рождения или фамилию «Кашевский» без ошибок?

Недовольству его не было предела. Ни на чём другом он уже не мог сосредоточиться, как вдруг череду его возмущенных мыслей прервал косой луч солнечного света, который всё же прорвался сквозь плотно сомкнутые персиковые жалюзи окна и бликом скользнул по его бледному лицу.

И тут странности продолжились.

Ведь в тот же миг нудно загудел его незримый сотовый, который был обеззвучен ещё при входе в контору и всё это время дремал на краю стола под папкой с документами. Из коридора, в котором никого не было, когда Егор пришёл, донеслись тихие шаги, будто крался кто-то. Потом в дверь за его спиной несмело поскребли, следом заскрипели потревоженные петли, а створка чуть приоткрытого окна так шумно захлопнулась, что он вздрогнул. Секунда, и всё стихло, никто так и не вошёл, а Егор насторожился. Но больше ничего не произошло, и он снова уставился в надоевший текст.

На этот раз ему и беглого взгляда по листку в руках хватило, чтобы понять — все сведения о нём верны. Но стоило ему только взяться за авторучку, чтобы поставить заветные подписи и сбросить бремя нескончаемой бумажной волокиты, как совсем рядом послышался предостерегающий шёпот:

— Повинись, Демон!

По спине пробежали мурашки, и Егор подёрнулся. Нет, предчувствие снова не обмануло его, когда десять минут назад он вдруг ненадолго стал почти незрячим. Но он, как и всегда, отмахнулся от безумного внутреннего голоса, а зря. И вот теперь, борясь с желанием вскочить и броситься прочь из кабинета, он безмолвно наблюдал, как пышная нотариус с чересчур броским макияжем, минуту назад взахлёб расхваливавшая наследство, что вот-вот ему достанется от дальней родственницы, исчезла — Елену Дмитриевну Юрчук неожиданно поглотил густой туман. Вместо неё за шикарным глянцевым столом восседала статная женщина с убранными в аккуратный пучок седыми волосами. Она, гордо воздев подбородок, смотрела почему-то мимо Егора.

— Повинись, Демон! — вдруг надменно шикнула женщина на Егора, а он в ответ лишь неприязненно скривился.

Сомнений не осталось, перед ним была сущность — обычный неживой сгусток чужой силы, чувств, недовольств и придирок. Для Егора обычный. Сколько за свои двадцать пять лет он их уже видел — и не сосчитать. Боялся ли он их? Вовсе нет. Выходцы с того света не пугали его. Они раздражали незваным появлением, а ещё вечным нытьём о не сложившихся давно потерянных жизнях. Бестелесные создания наперебой делились с ним возмущениями по поводу своей скоропостижной кончины, после непременно упрекая, осуждая и даже частенько проклиная за то, что он в ответ безразлично молчит.

Вот и эта заблудшая душа оказалась не лучше. Мало того, что отвлекала его от важного дела, так ещё и в звании среди нечисти повысила — «Демон». Кто ещё из них двоих здесь «Демон»? Уж точно не Егор. Он лениво махнул рукой перед глазами, разгоняя навязчивое видение, ещё раз и ещё — не выходило избавиться от образа пожилой особы. Но стоило ему только крепко зажмуриться, как в ту же секунду стильный кабинет с застеклёнными грамотами и лестными отзывами в лимонных лаковых рамках на стенах понёсся по нескончаемому кругу.

— Плохо вам, Егор Евгеньевич? — прорвался сквозь непроглядный смог голос живого человека. — Я смотрю, вы второй раз за полчаса румянец со щёк потеряли. Врача?

И тогда Егор очнулся: напортив него, чуть приподнявшись из кожаного кресла, суетилась с наполовину наполненным водой стаканом та самая недавно канувшая в туман посмертия Елена Дмитриевна Юрчук. Она настороженно всматривалась в лицо жутко побледневшего клиента и то и дело щёлкала пальцами перед его глазами.

— Мне хорошо, — с трудом разлепляя губы, соврал Егор. — Душно тут у вас. Просто душно.

Елена Дмитриевна посмотрела направо, и Егор туда же. На стене над высоким стеллажом, целиком заставленным пузатыми жёлтыми папками с документами, висел незатейливый кондиционер. На электронном табло его светилась цифра двадцать один. Нотариус перебросилась испытывающим взглядом на странного посетителя, а Егор резко отёр лоб от предательски проступивших капелек пота, и, не говоря больше ни слова, вернулся к бумагам, что по-прежнему лежали перед ним. Ему оставалось только поставить подписи, и он, не медля ни секунды, принялся за дело.

— Это всё от чувств, наверное, Егор Евгеньевич, — хитро ощеряясь, предположила женщина. — Ещё бы, такое наследство получить. Любой бы растерялся от радости.

— Какое «такое»? — уловив в словах нотариуса усмешку, насторожился Егор.

— Ну, как же, — не унималась Юрчук. — Крепкий частный дом в семьдесят два квадратных метра, построенный больше полувека назад, раритет так сказать. Винтаж сейчас на пике популярности. Вы не знали? Ну, вы чего это, Егор Евгеньевич? Участок земли опять же, где есть приусадебные постройки, погреб, сад, огород. Пора, ой, давно пора, вам, молодым, к земле возвращаться. К корням, так сказать. И название у села такое…

— А точнее? — не отступал Егор.

— Княжево! — возвышено произнесла нотариус. — Вслушайтесь только, Егор Евгеньевич. Княжево! Как вам? Звучит?

— Да, — коротко ответил он, ожидая, что их беседа на этом закончится.

Но нет. Вместо этого Елена Дмитриевна просияла широкой улыбкой, потом поправила пухлыми пальцами воротник белоснежной блузки и заговорила ещё громче и быстрее, чем минуту назад:

— Забыла совсем предупредить, что все удобства на улице. Но зато, Егор Евгеньевич, рядом парк, пруд. Вода родниковая в колодце — студёная, вкуснейшая. Правда, на соседней улице. Но это не беда, верно? Верно. Опять же чистый воздух, прогуляетесь с ведёрком, разомнётесь. Вам — самое оно будет. И не душно там. Лес недалеко. И всего-то в часе езды на машине от областного центра.

— Угу, — буркнул в ответ Егор, подписывая обычной пластмассовой авторучкой документы там, где Елена Дмитриевна указывала личной в смешных золотистых стразах из бисера. — Вот у меня душа и взыграла, что к корням вернусь, аж в пот прошибло. И к раритетным удобствам на свежем воздухе — всегда мечтал. И без воды. Чтоб уж наверняка прочувствовать винтаж. Это особенно порадовало. Эйфория у меня случилась, вот и задохнулся от переизбытка чувств.

— Ой, а я-то как за вас рада, Егор Евгеньевич. И словами не передать, — подхватила нотариус.

Она заёрзала в кресле и деловито тряхнула полными плечами, словно в пляс готовилась пуститься. Но вместо этого, сидя на месте, резво подалась вперёд и заговорщически прогнусила:

— Вы только сознание не потеряйте от счастья, а то я смотрю, вы слабенький на эмоции. Если что, здесь и нашатырь имеется. Вы не первый у меня, кому такая недвижимость перепадает.

— Какая «такая»? — уронил Егор, ища глазами аптечку среди файлов и грамот и не находя её.

Дыхание его потяжелело, перед глазами вновь забегали чёрные точки, и если он не выберется на улицу хотя бы минут через десять, нашатырь ему понадобится непременно.

Внезапно в лицо брызнули холодной водой, и Егор от неожиданности подался назад так резко, что с визгом прокатился на стуле по полу. От мерзкого лязга он вмиг очнулся, а Елена Дмитриевна, непонятно, как и когда оказавшаяся за его спиной, подбадривающе похлопала его по плечу и обречённо выдохнула:

— Непростая, Егор Евгеньевич. Ох, непростая.

***

До выхода было рукой подать, но Егору показалось, что он брёл к нему целую вечность. Нащупав ручку, надавив на неё и открыв дверь, в первый миг он отшатнулся. Снаружи метался порывистый ветер и не выпускал новоявленного наследника странного хозяйства на улицу, то и дело норовя прищемить ему массивной створкой нос. И только когда Егор проявил упрямство и, совладав и с собой, и с шаловливым вихрем, выбрался на улицу, ненастье успокоилось и лёгким прохладным бризом охладило своего победителя.

За порогом Егор на всякий случай ещё раз оглянулся, не вернулась ли та незнакомая сущность, что присвоила ему чин «Демона», чтобы продолжить прерванную беседу. Но в тесном коридоре с единственным узким диванчиком без спинки кроме одного посетителя, ожидающего приёма, никого не оказалось. Зато у высокого крыльца с кованными перилами из витиеватых завитушек и бутонов неказистых цветов Егора уже поджидал Макар.

Конечно, кто как ни Макар рвался поддержать приятеля в такой путаный день. Ведь дружили они давно. Жили по соседству на одной лестничной площадке. Каждое утро встречались у лифта, шли на остановку и вместе ездили в одной маршрутке: Егор на работу, а Макар в институт. И пусть разница в возрасте между ними была пять лет, ни того, ни другого это не смущало. К тому же Макар частенько бывал в гостях у своего деда, как раз в том самом Княжево, где Егору только предстояло обжиться, и обещал помочь устроиться в первое время. И хотя другом он был надёжным: и в трудную минуту поддерживал, и радости разделял, всё же отличался не всегда уместным любопытством и нелепой прямотой. Вот и сегодня он не сдержался.

— Ты, что, Кашевский, опять их видел? — ошарашено вскричал он, заметив в дверях бледного Егора. — Призраки? Здесь?

— Не ори на всю улицу! — оборвал его тот, осторожно спускаясь по крутым ступеням. — Спятил совсем? Ты что, Макар, хочешь, чтобы меня в психушку упекли? Я нет!

— Ты их видел? — прошептал Макар, встревоженным взглядом бегая по лицу собеседника. — Ну, видел или нет?

— Замолчи, — тихо протянул он, и тут же отёр ладонью вновь взмокший лоб. — На нас уже прохожие оглядываются. На меня.

Чужая, давно угасшая в толще времени, жизнь не отпускала его слишком уж долго. В горле пересохло, перед глазами снова зарябили пятна, а уличный шум внезапно притупился, словно кто-то невидимый убавил звук. Головная боль стала такой нестерпимой, что, казалось, ещё секунда, и он потеряет сознание, но Егор пока держался.

— Видел, видел, точно видел! — ликующе шептал Макар, теребя потерянного Егора за плечо. — Кто? Ну и кто сегодня? Женщина, мужчина, ребёнок? Или… Что ты там в прошлый раз увидел? Огромный почти прозрачный паук у потолка? Бесформенное говорящее пятно? Белая крючковатая трость, парящая в комнате в темноте? Кашевский, не молчи! Я не отстану, ты меня знаешь!

Тем временем мимо с отчаянным воем проскочила машина скорой помощи, и Макар внезапно примолк. Может, побоялся, что и правда друга заберут сейчас же, или просто обиделся. Наступило молчание. Егор достал из чёрного шоппера, который держал в руках пластиковую бутылку негазированной воды и в пару глотков осушил её наполовину. Ещё немного плеснул в ладонь и тут же слегка побрызгал себе в лицо. Не успел он до упора завернуть крышку на горлышке поллитровки, как головокружение и бессилие отпустили. Как раз тогда, он улыбнулся, наблюдая, как насупившийся Макар наигранно безучастно разглядывал людей на остановке через дорогу, и открылся:

— Женщину.

— Правда? — подскочив на месте, оживился Макар.

— Не кричи! — прошипел Егор, поймав на себе совсем недружелюбный прищур проходящей мимо пожилой дамы.

— Молодая? Старая? Красивая? — изводил его неуёмным любопытством Макар. — Кашевский, прекрати мои мучения! Меня разорвёт сейчас! Говори же! Умоляю, говори! Какая же она?

Нужно было ответить, но Егор всё никак не мог подобрать подходящего слова. Неужели теперь с ним всегда так будет? Всего лишь неживое нечто озадачило его сегодня так, что он вмиг разучился ясно понимать происходящее и ёмко излагать свои мысли? Ну уж нет, не дождутся. И вот, выждав ещё несколько томительных для дотошного Макара минут, он признался:

— Непростая.