Васина сказка

Оксана Игоревна Аншукова, 2023

Василине надоело быть библиотекарем – не для того она променяла родной крохотный городок на блистательную чужую Москву. Поддавшись порыву, она устраивается копирайтером в холдинг по продаже электроники: огромный стеклянный офис ослепляет, да и дизайнер, из-за которого она решилась круто изменить жизненный путь, теперь всегда рядом. Испытательный срок на исходе, и Вася без пяти минут утверждена в должности, как вдруг в её жизнь врываются неведомые существа… Кто они, зачем пришли и что с ними делать?Лёгкая приключенческая повесть погружает в атмосферу столичной жизни «молодых взрослых» начала XXI века. Правда, здесь найдётся место не только модным гаджетам и латте на альтернативном молоке, но и кое-чему совершенно нездешнему.Автор Оксана Аншукова публиковалась с короткими рассказами в журналах Homo Legens, «Кольцо А», «Дактиль», альманахах «Пашня» и LiterraNova. «Васина сказка» – первый опыт работы с крупной формой.

1

Мимо пёстрых витрин мы бодро шагаем в любимую кофейню «Салатовые стаканчики». На самом деле она называется по-другому, но стаканчики в ней неизменно салатовые. Всё привычно, всё выверено, неизменно, но тут…

— Это что за шутки? — шипит в ухо Ритка, тормозя о моё плечо.

И правда, за прилавком неопознанный объект. Вместо нашей любимой рыжей девушки, которая фантастически вписывалась в идеальный образ бариста — будто появилась на свет с питчером в руках и первый свой капучино взбила из материнского молока, — квадратный хипстер в кепке-снэпбек с пробковым козырьком. Соломенная борода, рыбы на татуированных «рукавах», белая футболка… Эй, классический бариста XXI века, верни нам нашу фею в веснушках!

— Интересуют два вопроса, — прошептала я Ритке, когда мы пристроились в очередь, традиционно по утрам выползающую в коридор, — умеет ли он готовить кофе и обладает ли неуловимым даром той девушки создавать правильное настроение?

— И ещё: увидим ли мы её когда-нибудь? — Марго насупилась. — Или он скормил её своим рыбам на бицепсах?

Я бы продолжила пускать шпильки в адрес нового кофеварца, но тут взгляд мой за толщей стёкол выхватил… На другой стороне «улицы» — так мы называли широкие коридоры между рядами магазинчиков, контор и кафе — мелькнула длинная чёрная чёлка, и мысли привычно спутались в клубок. Чёлка плыла на полголовы выше других и иногда отлетала в сторону небрежным движением тонких пальцев. У меня была уникальная способность видеть проплывающую чёлку везде и всюду. В этот момент глаза словно съезжали набок, и я, подобно кролику, охватывала зрением пространство на 180 градусов. Хоть одна суперспособность.

У чёлки был хозяин. Который, кстати, так её оберегал, что иногда, мне казалось, будто хвост вертит собакой… Знаете, эти милые издевательские шуточки в адрес предмета воздыханий, которые снижают серьёзность и гасят значимость чувств. Когда ты сама себе говоришь, мол, вот как я ловко могу пошутить и над собой, и над ним, и над тем, что краснею и при взгляде, и при мысли «о». О хозяине чёлки — нашем дизайнере Владе.

Собственно, именно из-за Влада я тут и оказалась. Мы познакомились на домашней вечеринке у общих знакомых. Ну, познакомились — это, конечно, громко сказано. Скорее, я его там увидела. Он был спокоен, расслаблен, загадочен и столько раз произнёс «диджитал», что я не смогла удержаться.

Наверное, только у Симы могли встретиться такие непохожие люди. Дизайнер из суперсовременного холдинга по продаже телефонов, пылесосов и таких крошечных электронных штук для всего на свете, что и представить трудно, — и библиотекарь районной детской библиотеки. У Симы вообще могло быть всё что угодно. Сима — человек мира. Ворлд мьюзик, фьюжн, шёлковая солнцеклёш в пол и сигарета-биди из благовоний в зубах. А на следующий день — юбка-карандаш, накрахмаленная блузка, вишнёвая помада. Все это Сима, подруга моей соседки по квартире Марины.

Сима живёт в мансарде старого дома в переулках Китай-города и время от времени устраивает у себя таких же широких взглядов, как она сама, вечеринки. Тогда под потолком вращается зеркальный шар, найденный хозяйкой, как и большинство предметов интерьера, на блошином рынке. В бокалах для мартини маслится водка, шампанское подаётся в бумажных стаканах, а в рюмках переливаются бензиновыми пятнами диковинные коктейли.

Парень, на две трети лица завешенный чёлкой, скрючился в фиолетовом кресле-груше, лишь иногда вспархивали в отсвете ночника длинные бледные пальцы. Из динамиков заструился нежно-ритмичный трек Emancipator Anthem, и градус загадочности и сказочности всего вокруг ощутимо подпрыгнул. По хозяину чёлки, высвечивая нос и губы, скользили клочки света от зеркального шара, а за окном в том же темпе кружился снег. Я дотягивала второй стакан шампанского, и вдруг показалось, что вся комната и весь мир кружатся внутри большого тёмно-синего шара.

В холодном свете кухни удалось разглядеть его получше: наверное, слово «утончённый» здесь прозвучало бы вдвое выразительнее, чем обычно. Он напоминал мягкий заострённый карандаш — помните, были одно время такие, продавались в ларьках «Союзпечати»? Из точилки вылезали прорезиненные упругие стружки. Вот и Влад (услышала-таки имя) был тонок, вытянут и плавен. Длинный нос, впалые покрытые двухдневной щетиной щёки и полная противоположность «волевому подбородку» киношных красавцев. Подбородок словно срезали ножом — мягко и легко, как подтаявшее сливочное масло. Но глаза… Словно выкрутили до предела контрастность (обрадовалась я подобранной метафоре — как раз из мира дизайна, ха-ха), и зрачки с эдаким фильтром получились почти прозрачные, обрамлённые тёмной каймой. А ресницы задевали занавеску-чёлку. Разве был у меня выбор?

Голоса шуршали вокруг, я опустила взгляд в початый стакан с мартини и принялась рассматривать плавающую на поверхности оливку. После встречи с глазами Влада созерцание оливки обещало стать главным занятием моего вечера.

— Васён, ты чего там потеряла? — Сима хлопнула меня по спине, и оливка задрожала, как поплавок на речной глади.

Сегодня на голове у Симы возвышалось выразительное гнездо. Сима носила дреды — всего полгода, поэтому волосяные колбаски у неё были стройные и аккуратные. Я вдруг подумала, что на этой вечеринке причёски олицетворяют своих хозяев. Действительно, если посмотреть вокруг… Симино гнездо — свиток из идеальных дредов, за которые она отдала, наверное, немалые рубли. Загадочный дизайнер скрыт занавесом челки. Парень, битый час трындящий про сноуборды, обладает блестящим, как накатанная ледяная дорога, хвостом на затылке. Я уставилась на бритого Мишу, брата Симы, и стала прикидывать, о чём же он? Боулинг? Бильярд? Поклонник Луны?

Гогот Симы вернул меня в реальность, и я с ужасом поняла, что уже говорю об этом вслух.

— Васька, закусывай, честное слово!

Гнездо улетело, а за спиной раздалось:

— Васька? Как кот.

Я обернулась и вместо того, чтобы парировать, по корни волос залилась алым.

Вообще-то я не пью. Ну, как. В компании иногда, конечно, можно. Но напиваться никогда не напивалась. Маринка говорит, что я для акта напивания слишком скучная. Что напиться — это бросить вызов, заглянуть внутрь себя. А я, выходит, внутрь заглядывать не рвусь. И вот здесь, в бликах зеркального шара, какой-то чёрт дернул меня тянуть и тянуть шампанское, а потом полировать его мартини.

В общем, со мной случился словесный понос. Все остроты, когда-то пришедшие в голову, лавиной хлынули на юного дизайнера. Может, я мстила ему за кота, может, в меня вселился Чендлер Бинг из «Друзей», а может, что наиболее вероятно, я впервые серьёзно влюбилась.

Через несколько минут поток иссяк, я, наверное, от гипервентиляции лёгких, немного протрезвела и, извинившись и выдав вишенкой на торте развязный книксен, удалилась в ванную. Умыться и подумать о жизни.

Помещение было облицовано бирюзовой плиткой, что придавало даже вполне здоровому лицу болезненную измождённость. Свет, падавший сверху, увеличивал мешки под глазами. Я встретилась взглядом с отражением и печально ухмыльнулась.

Вот такая ты, Василина Бедняк. В 26 лет, в страшно концептуальной квартире, с осыпавшейся тушью и съевшейся губной помадой.

На меня смотрела грустная девочка. Большие глаза, острый нос, усыпанные серыми веснушками, как припорошённые пеплом, щёки. Круглые, чуть оттопыренные уши — в детстве они подкинули мне хлопот, так и осталась привычка завешивать их волосами. Волосы… тоже серые, прямые, тонкие, пушистые. В блёклом свете лампы почудилось, что я тоже, как Влад, чёрно-белая, а остатки бордовой помады и персиковые румяна на скулах — пятна детского фломастера на этой раскраске. Только двуцветность Влада красивая, как рисунок тушью, а я больше смахиваю на неказистый оттиск линогравюры.

Я взяла со стеклянной полки перед зеркалом ватный диск, намылила его и принялась стирать остатки помады, потом прошлась по скулам и, наконец, ликвидировала чёрные крошки под глазами.

Девочка по ту сторону зеркала повеселела. И стала совсем юной — лет тринадцать, не больше. Я всегда такая без косметики. Стыдно как-то в двадцать шесть выглядеть на тринадцать, хотя мама говорит, что через десять лет я начну это ценить. Вот и крашусь. Иногда.

Я вытерла лицо махровым полотенцем, надеясь, что оно для рук и вывешено специально к приходу гостей, зажмурилась так, что перед глазами закружились радужные мухи, и вынырнула из ванной, столкнувшись с пробегавшим мимо лысым парнем.

— Сорри, — бросил он.

— Извините, а вы любите бильярд или боулинг? — Слова сегодня выскакивали изо рта в обход мозга.

— Я люблю хоккей, — улыбнулся он, показав две дырки вместо зубов.

Обняв себя руками, я стала шататься по помещениям. На кухне продолжались светские беседы под чай и торты с бумажных тарелок. Лоджия дымилась сигаретами и вейпами. В проходной комнате с шаром народ разбился по компаниям, каждая из которых жарко что-то обсуждала, а в дальней — спальне — зажгли свечи и устроили просмотр фильма «Реальная любовь».

— Васёк, ты Влада так впечатлила, что он пошёл перекурить это дело! — засмеялась пробегавшая мимо Сима с высоко поднятым над свитком дредов подносом домашнего тирамису.

Я воспользовалась ситуацией, выкопала в свалке одежды пуховик, перекинула через плечо сумку и выскочила в подъезд. С улицы написала прощальные эсэмэски хозяйке и Марине.

В следующий раз мы увиделись с Симой через пару недель у нас дома. Она заскочила к нам за какими-то вещами, которыми они вечно с Маринкой менялись, а я как раз вернулась с работы.

— Как оно, старуха? — кивнула Сима. Сегодня дреды были уложены в колосок, а сама она герметично упакована в облегающий комбинезон цвета индиго и песочную водолазку. Я подумала: как она пропихивает не только умную голову, но и весь этот ворох своих и чужих волос в узкое водолазочное горло?

— На днях или помру, или уволюсь. Нормально, Сим.

Кажется, тогда опять, по словам нашей директрисы Паулины Гавриловны, «бабайка утащил» ключ от хранилища (третий раз за полгода), на кружок по отечественной литературе пришли только отмороженные дети, а вечером я обнаружила тараканью ферму в подставке для электрочайника. В такие дни я регулярно сообщала сожительницам о планах на увольнение, и они, добрые девочки, даже участливо вздыхали, хотя прекрасно знали, что никуда я отсюда не денусь. Как устроилась после института, так и торчу гвоздём. Уже четыре года.

Не знаю, что именно заставило меня пойти работать в районную детскую библиотеку имени Даниила Хармса. То, что она находилась на тихой ностальгической улице Академика Овалова. То, что от неё было десять минут пешком от дома. То, что это была двухэтажная постройка лохматого года, с пузатыми колоннами и кустами сирени вокруг — такая библиотека должна быть в городе крокодила Гены и Чебурашки. Или то, что меня туда готовы были взять сразу, без собеседования, потому что кто ж пойдёт к ним младшим сотрудником на гигантскую библиотечную зарплату.

А, может, то, что лицо у Паулины Гавриловны было доброе, открытое, круглое, со здоровым старческим румянцем. На носу сидели узенькие очки, которые то и дело съезжали на самый его кончик, а лучистые серые глаза стреляли искорками из-под мелких седых кучеряшек. Короткое полное тело было утрамбовано в старомодное платье чернильного цвета. Запястье, как верёвка колбаску, перетягивал браслет золотых часов.

Паулина Гавриловна словно сошла со страниц советских рассказов для детей. А кто ещё мог руководить детской библиотекой из мультфильма про Чебурашку?

— Вась, а ты кто по образованию-то? Помню, вроде, что-то смешное и с книжками.

— Книгораспространитель, — сквозь запихнутую в рот булку с маком пробубнила я.

— А, да-да-да, книги в электричках продаёшь! — подхватила Сима, процитировав самую популярную и оттого сильно выцветшую шутку о моих профессиональных перспективах.

Я открыла бутылку «Активии» с черносливом и отвернулась к окну. Сквозь морозные узоры мелькали огни проносящихся машин.

— Слушай, у Влада, дружбана моего, дизайнера, помнишь, которого ты недавно сразила чувством юмора, на работе ищут кого-то типа редактора. Я точно не помню, но у них сейчас расширение штата, они там народ пачками набирают. Может, спросить?

Хорошо, что я смотрела в окно и пунцовость моей физиономии могла оценить лишь уличная суета, которая, как известно, ко всему безразлична.

— А где он работает?

— В «Цифрозавтра».

Я засмеялась удачной шутке, но Сима была серьёзна:

— Нет, правда, ты так не пугайся. Во-первых, не такие уж они там и дебилы, во-вторых, полный фарш по ДМС и прочим страховочным делам. Компания крупная, перспективы, развитие. Ну, и потом зарплата уж точно не такая позорная, как в твоей норе.

В тот вечер я быстрее обычного приняла душ и почистила зубы, даже соцсети перед сном не открыла. Хотелось скорее забраться под одеяло и по-детски предаться мечтаниям. Был у меня когда-то такой период — наверное, классе в девятом: мама сменила работу и всё не могла приспособиться к новой жизни, они с папой вечно цапались, в школе появилась ненавистная физика, а перед глазами замаячили мальчики. Те, которые не подозревают о моем существовании и те, что живут в журналах и кино. А потом у бабушки обнаружили рак. Словом, куда ни погляди, ничего хорошего. Тогда-то я вдруг стала раньше обычного ложиться спать, хотя, казалось бы, возраст требует как раз-таки ночных бдений. Первое время думала, что переутомилась и набираюсь сил, а потом поняла: в кровати, под одеялом, при выключенном свете меня никто не трогает. Нет домашних заданий, учителей, бабулиных грустных глаз, недосягаемых мальчиков и родительских препираний. Есть только я и вечность, пока сон не разлучит нас…

И вот детство вернулось! Я улыбнулась, заворачиваясь улиткой в тёплое, чуть колючее сквозь хлопок одеяло. Можно было забыть дела настоящие и погрузиться в сладостную дрёму цифрового завтра.

Поразительно, как быстро человек меняет приоритеты, отказывается от ценностей и устоев — стоит лишь поманить его симпатичной сахарной морковкой. Конечно, рыбка сомнения все ещё билась где-то в глубине: работать в этом приюте белых воротничков казалось чем-то низким. Но на другой чаше весов уже громоздился обещанный Симой «полный фарш», приправленный различными возможностями романтического характера.

Ну, а дальше вы всё уже знаете. Теперь могу лицезреть симпатичную мне чёлку каждый день. Не то чтобы дружить с Владом, нет, но хотя бы перебрасываться шутками в коридоре, кивать с утра и на прощание. А там — там может быть всё, что угодно… И об этом тоже приятно помечтать перед сном.

…Завидев Влада с коллегами-дизайнерами на пути к выходу для персонала, который по совместительству был общей курилкой, я тут же забыла о новом бариста. Баристе. Как склоняют это словечко? И мы с Риткой побежали за ребятами. С улицы сквозь стёкла рвалось сумасшедшее весеннее солнце, призывающее любить ближнего своего, радоваться всему на свете, быть открытым и миролюбивым. Я чуть отставала, всё ещё по привычке смущаясь скорой встречей с предметом интереса, но Ритка, которая знала о моих страстях, крепко держала за руку и ускоряла шаг. Мы вышли через автоматические двери (каждый раз — как кадр из кино про будущее) и вдохнули весенний коктейль запахов. Безумие!

— Как кофеёк у нового чувака? — поинтересовался Денис, плотный рыжий парень, славившийся добротными и всегда сданными вовремя, но скучными макетами.

— Спорим, отстой? — прищурилась Марго, собираясь сделать первый глоток.

— Посмотрите, как быстро нынче вешают ярлыки, — выпустил в сторону ванильный пар Влад.

— Владик, ты куришь ванильный вейп, но я, заметь, держусь и не утверждаю, что ты гей, — улыбнулась она.

— Марго, ты настоящий пацан! Спасибо, бро! — засмеялся он.

Я все ждала, когда смогу вставить в их светскую беседу острое словечко. Вот сейчас… Поздно. Что бы такое? Снова поздно. Вася, ты тормоз! Стоишь с каменным лицом, вот-вот кто-нибудь опять спросит, какая-такая трагедия у тебя приключилась на этот раз. Давай уже, ляпни что-нибудь такое же непринуждённое и удачное, как Ритка. А лучше, конечно, ещё удачнее.

Марго тем временем отхлебнула кофе и зажмурилась. Клоунесса моя любимая. Так и стояла — ждала нашей реакции, прекрасно зная, что её обезьянью мимику невозможно расколоть.

— По ходу, парень облажался… — протянул Стасик, симпатичный, чуть угловатый блондин.

— Не-не, она кайфует! Или язык проглотила! — предположил Денис.

— Или обожгла, — наконец выдавила я. Очень смешно. Дико остроумно. Бинго.

— Марго, там цианид? — снова выдохнул дым вбок Влад.

Ритка проглотила кофе, по-старушечьи пожевала губами и молвила:

— Ну, ребятушки, не Сан-Франциско.

Мы переглянулись. «Не Сан-Франциско» на Риткином сленге — где-то в районе «чуть выше среднего». На её личной шкале качества были одни города.

— По крайней мере, не Нижний Тагил, — ободрила я. Нижний Тагил означал полный провал. Дальше только Тында. И тут же закусила губу — Влад был родом из какого-то села под Тагилом. Ритке-то всё до лампочки, а я из нежных чувств старалась эту её оценку показательно игнорировать. А тут на тебе.

Влад не подал вида, а я по-детски покраснела и начала тараторить что-то невнятное. Про то, что у бариста рыбы нататуированы, что отзывов строчить сегодня немеряно, а со вчера ещё долг за ненаписанную акцию… Я буквально ощущала, как под ногами с треском ломается асфальт, и я лечу вниз, к центру Земли, и стремительно удаляющиеся лица коллег недоумённо взирают с высоты. Слова выскакивали всё быстрее, а голос становился всё тише. На подлёте к ядру, прямо из пылающей лавы, меня выдернул душка Денис.

— Рит, не забудь Васю сегодня с собой взять. Посмотри, день ещё не начался, первая сигарета не истлела, а она уже закипает.

Дизайнеры затушили бычки об урну и, играя в пинг-понг непонятными фразами, скрылись за стеклянными дверьми. Я выдохнула дым:

— Куда взять?

Ритка улыбнулась, доставая козырную карту из рукава:

— На вечеринку к Владу домой.

***

Вокруг мелькали витрины — кафе, кафе, кафе… Будто бы менеджеры и программисты — самая прожорливая братия. Цветочная лавка с утончёнными прованскими ящичками, набитыми лавандой. Сумрачная винотека в гранатовых тонах. Кислотно-пастельный магазинчик бессмысленных, но страшно милых корейских канцтоваров. А вот и канцтовары премиум-класса — вряд ли на пару своих новых зарплат я смогу взять там шариковую ручку. Даже в ипотеку. И снова суши-сеты, фреш-бары…

По спине побежали тревожные мурашки: я шерстила уже третий ряд, да и у него всё яснее проблёскивал свет в конце стеклянного тоннеля. В гостях мы обязательно разуемся, и что тогда? Неужели придётся обескуражить компанию коллег вытертыми ашановскими портянками? Может, я слишком придираюсь к ребятам, и не такие уж они снобы, но… Есть справедливость на свете! Я поравнялась с только что открытым магазином одежды — каких-то новомодных толстовок. Кажется, их уникальность заключалась в том, что в шнурки-затяжки на капюшоне вмонтированы наушники-капельки. Пробежав пальцами по рядам нанофуфаек, я принялась копаться в боковых отсеках с аксессуарами. Над ассортиментом эти ребята и правда поработали: поясные сумки из всех возможных материалов, от брезента до шёлка, виниловые бейсболки и огромная коллекция сменных силиконовых амбушюр (да, в «Цифрозавтра» я выучила это слово) для их наушников-шнурков. Словом, просто лавка доктора Фойерверкуса из «Гарри Поттера». Одурманенная лаконичным дизайном галантереи с котиками-космонавтами, я чуть не позабыла, зачем пришла. О, вот и долгожданное вознаграждение за труды: носки! Правда, все мужские. Пришлось выбрать максимальный унисекс: белоснежные, с профилем Гомера Симпсона. Конечно, мне хотелось бы видеть на своих щиколотках что-то более утончённое. Такое, знаете, из тонкого мягкого трикотажа, с лёгкой кружевной резинкой по краю… Но пока ты таскаешься в протёртом на пятке неизвестно чём, и Гомеру радуйся.

Переоделась в туалете, выбросила старые носки в мусорку. Кабинки у нас что надо — полностью закрытые, обитые прессованным камнем под мрамор. Мы шутим, что это единственные непрозрачные комнаты в «Завтра-плаза».

Дальше всё пошло как по маслу, ибо во мне поселилась железобетонная уверенность: теперь-то я упакована. Тогда дала себе слово: всегда, при любых обстоятельствах, хоть потоп, пусть я выскакиваю на пять минут за хлебом, надевать парадные носки. В которых меня не стыдно будет показать молодому симпатичному патологоанатому, если вдруг жизнь моя никчёмная оборвётся от столкновения с кирпичом или грузовиком по пути до магазина.

С такими мыслями я одолела вторую чашку кофе (ах, да, третью), которую новый бариста сварил, пожалуй, неплохо. Или дело в носках, кто его знает…

Вечеринка удалась. Наконец я попала в «поднебесную», как называли жилище Влада приятели. Он купил квартиру в ипотеку в новом доме, который воткнули посреди старого района застройки 60-х годов XX века. Два высоченных здания, образующие вместе букву «Г» с небольшим зазором между палочками, состояли из блоков: с первого до девятого этажа дом отделан под кирпич, а оставшиеся тринадцать этажей представляли собой белую капсулу со скруглёнными углами. Задумка архитекторов впечатляла: нижний блок по высоте шёл вровень с занимавшими ближайшие улицы девятиэтажками красного кирпича, а верхняя часть, видимо, должна была сливаться с белым московским небом. Однушка Влада в 38 метров располагалась на 18 этаже.

Гости пили вино, подобранное в мудрёной винотеке одним из друзей Влада, любителем и ценителем, как он сам о себе сообщил. Конечно, грёзам о сидении с ногами на диване близ хозяина квартиры (…а также чёлки и моего сердца) не суждено было сбыться, всё-таки это жизнь. Но потолкаться плечами и попами с коллегами и незнакомыми дизайнерами вышло неплохо. Иногда броуновское движение людей по замкнутому пространству сближало нас, но не больше.

Они много болтали о своём иллюстраторском — в такие моменты я понимала только предлоги и ощущала себя особенно тупой, тяжеловесной и монолитной. Сразу казалась себе выше и неповоротливей остальных. В какой-то момент трое — Денис, Влад и тот дегустатор — принялись рисовать на спор по стрипу¹. Побеждал тот, кто короче всех понятно расскажет историю. И знаете, с моей склонностью подробничать и перескакивать с мысли на мысль я вообще не понимаю, как оказалась в одной квартире с этими ребятами.

Я тихонько встала за спиной Влада, втянула носом аромат его одеколона — горьковатого «Живанши». Он не должен догадаться, что я за него болею. Что в этой комнате существует только он и ещё куча человеческой суеты и паутины, которую я просто не в состоянии запоминать и анализировать. Что-то говорило и задавало вопросы, шутило, но всё это было не более чем дымом, улетающим в форточку.

Влад быстро и размашисто бегал стилусом по планшету. Руки уверенно чертили на белом цифровом листе линии, бросали округлые облака для фраз. История была о каких-то древних японцах. Я никак не могла взять в толк, что в ней происходит и в чём смысл, но форма была столь идеальна… Конечно, он победил.

Под конец у меня, наверное, от волнения разнылась голова. А может, я просто не знала, куда себя деть, и предпочитала торчать в углу, наморщив лоб и подперев подбородок рукой. В общем, Влад поинтересовался источником сложности щей и предложил для разгрузки выпить йога-чай с iHerb.

Чайный пакетик был обычным, но дизайн конверта и предсказание на ярлыке как бы говорили — это не просто трава с ароматизатором, а что-то из ряда вон. Для настоящих йогинов. Пометка positive energy намекала на его увеселительный характер, а deep calm сулила тотальный расслабон. Неплохое сочетание для хмурой барышни в носках с Гомером Симпсоном.

Я залила чай кипятком и, усердно поболтав пакетик в кружке пару минут, перекинула в маленькое блюдце. Из-за спины вынырнули тонкие длинные пальцы и подцепили его за картонку с предсказанием. Я услышала стук собственного сердца в ушах. Влад улыбнулся:

— Такой шикарной заварки хватает минимум на две чашки.

— И что нам нагадали? — услышала я со стороны свой механический голос.

— Сейчас гляну… Your life will totally change soon.

***

Кто знает, что это за химия такая — любовь. Порой не верится, что все наши грёзы, мечты, чувства и переживания — всего лишь результат соединения и разъединения каких-то там молекул. По-моему, это унизительно. Заземляет такие высокие порывы… В общем, чаёк был что надо, потому что в голову мне полезла такая вот высокопарная чушь. Мысли струились и перетекали друг в друга, мир вокруг слился в одно гармоничное целое. Люди вплавились в пространство, а пространство поглотило людей. Не помню, кто предложил поставить «Жёлтую подводную лодку» на проекторе (у Влада как у неженатого дизайнера, конечно, висел под потолком проектор, и чайные мысли слишком быстро и ярко обрисовали, что он может показывать на нём девушкам… По крайней мере хотелось, чтобы он был на такое способен). Первые минут пятнадцать я честно держалась, но на моменте, когда Ринго Старра унесла вдаль антилопа гну, свернулась вчетверо от хохота. Мир был прекрасен, идеален, и, честное слово, я до сих пор понятия не имею, чай ли тому виной.

Такси (гулять — так гулять! завтра возьму обед из дома) совершенно по-нью-йоркски несло меня домой. Мягко и быстро. Город, забрызганный мартовским дождём, плыл за окном совсем как в финале фильма «Взрыв из прошлого». Только у героини Алисии Сильверстоун любимый мужчина мелькнул на мокрой улице, а мой остался в синем свете ночника в «поднебесной». Я спросила разрешения покурить в машине и предалась этому подростковому наслаждению — смолить в общественном месте — со всей серьёзностью. Кажется, я наконец становилась настоящей взрослой. Работаю в огромной современной компании, тусуюсь с ребятами, которые знают, чего хотят от жизни (лопать её большой ложкой). Еду с вечеринки в такси, задумчиво и грациозно дымлю в окно, и даже с носками не облажалась.

Очень скоро твоя жизнь круто изменится, обещал чайный пакетик. Как, куда и зачем? Мне сейчас так хорошо…

Стараясь не звенеть ключами, я пробралась в комнату. Хотела схватить с кровати домашнюю одежду, нырнуть в ванную и хорошенько отмокнуть.

Сначала я приняла её за груду одежды на стуле у окна — частое явление в моей комнате. Но нет, это оказалась огромная непропорциональная кошка — взъерошенное, покрытое скомканной серой шерстью, больше напоминающей иглы дикобраза, туловище распласталось по подоконнику; длинная лапа толстыми стальными когтями зажала папиросину «Беломора»; другая лапа подпирает плоскую, как упавшая набок дыня «торпеда», голову, мутные болотистые глаза смотрят чёрными щелями в пустоту за окном, а кривозубая пасть выпускает уголком синеватую струю щипучего дыма.

Примечания

1

Стрип (от англ. strip — «полоса») — короткий комикс, лента из 2-4 кадров, выстроенных в ряд.