Чужая кровь

Оксана Ивановна Семык, 2019

Детектив в духе Агаты Кристи в декорациях России начала 90-х годов ХХ века. Какие темные стороны открываются в душах людей в погоне за богатством? Каково это – узнать, что все твои близкие – вовсе не такие, какими ты считал их много лет, и что кто-то из них – хладнокровный убийца? Что делать, когда привычная жизнь разбита на осколки? Запутанная интрига держит в напряжении до самой последней главы. Но для автора важнее даже не она, а возможность исследовать тайники человеческих душ, показать перерождение человека как в лучшую, так и в худшую сторону под влиянием обстоятельств, ну и, конечно, еще раз поговорить о любви.

Глава 6

Дед как-то странно дёрнулся, поднёс руку к воротнику, словно задыхаясь, потом лицо его побагровело, брови сдвинулись.

«Сейчас он её прогонит», — успела подумать я.

Но вдруг у Деда внутри словно что-то сломалось. Плечи его дёрнулись, и из горла вырвался звук, похожий на сдавленное рыдание. Он закрыл лицо руками, и сквозь пальцы мы все услышали хриплое: «Дочка».

— Папа, — странно произнеся это слово с ударением на конце, женщина бросилась на шею старику.

Они обнялись.

— Как ты стала похожа на свою мать! — тихо произнёс Дед не то с осуждением, не то удовлетворённо, прижав голову дочери с тщательно завитыми локонами к своей щеке.

Я удивилась: ведь в моей памяти Ба сохранилась как сморщенная старушка с седыми волосами, а глаза у нее хоть и были голубыми, но какого-то сильно полинялого цвета.

Уже громче, обращаясь ко всем присутствующим, Дед твёрдым голосом сказал:

— Знакомьтесь. Это моя дочь Маша.

Примирение после четвертьвековой разлуки. Не каждый день присутствуешь на подобном событии. Мы все неловко молчали, не зная, как себя вести в этой ситуации. Андрюшка взял инициативу в свои руки.

— Это Алька, то есть, Елена, моя сестра, — начал он с меня.

— Очень приятно познакомиться со своей племянницей. Вы с Андрюшей можете называть меня тётей Машей, и давайте без церемоний: будем «на ты», можно? — спросила мадам, обнаружив еле уловимый иностранный акцент, и улыбка обнажила её красивые белые зубы — один к одному.

«Наверное, коронки, — мелькнула у меня мысль. — На хорошего дантиста денег тётке хватает. Да и выглядит она подозрительно молодо. По моим подсчётам ей сейчас не меньше сорока пяти, а ведь не скажешь. Небось, и на пластического хирурга она периодически тратится». Впрочем, вслух я, как можно более приветливо, произнесла:

— Разумеется, к чему церемонии, мы же близкие родственники, тётя Маша. Рада нашей встрече.

А братец продолжал:

— Это Карен, Алькин муж.

— Ну а для вас я, наверное, буду просто Мария, — представилась ему мадам.

— «Просто Мария»! Ну прямо бразильский сериал какой-то! — Андрюшка, не сдержавшись, громко заржал, помянув идущую уже второй год по телевизору мексиканскую «мыльную оперу». Пришлось исподтишка ущипнуть его, чтобы призвать к приличному поведению.

Муж засуетился, сунулся целовать руку мадам. Чёрт возьми, неужели решил блеснуть перед ней манерами? Я попыталась вспомнить, когда Карен в последний раз целовал руку мне, и, не вспомнив за последние несколько лет вообще ни единого подобного случая, почувствовала укол ревности: ведь когда-то муж не сводил с меня глаз и буквально на руках носил — куда все это делось? Я уж решила было, что он начинает утрачивать интерес к женщинам вообще, а не только ко мне. Но нет ведь! Вон как вскинулся при виде француженки!

— А это Лидочка, наш Айболит, — между тем представил Андрюшка медсестру.

— Лида работает сиделкой у Деда, — поспешила я объяснить, какое положение занимает эта девица в доме.

— Очень приятно. Мария, — не обделила даже Лидочку улыбкой французская тётя.

— Вообще-то, с сегодняшнего дня я больше не работаю у Фёдора Семёновича, — сладким голоском вдруг пропела медсестра.

Я удивлённо подняла брови и уже открыла рот, чтобы задать вопрос, что она тогда тут вообще делает, но меня опередил брат. Игриво шлёпнув сиделку пониже талии, он спросил:

— За что это тебя Дед уволил? Что-нибудь не то ему вколола, что ли? Или не туда?

Фривольный шлепок не укрылся от глаз всех присутствующих. Дед побагровел, мелко затряс головой и возмущённо произнёс:

— Прошу держать свои руки при себе и не распускать их. Лида больше не работает у меня потому, что мы с ней планируем вступить в законный брак.

Он по-хозяйски накрыл своей морщинистой ладонью руку медсестры, лежащую на спинке кресла, а та в ответ беззастенчиво поцеловала Деда в покрытую старческими пятнами щеку.

В столовой уже второй раз за последние четверть часа воцарилось недоумённое молчание. Сначала возвращение блудной дочери. Теперь вот такой мезальянс с разницей в возрасте в каких-то пятьдесят лет! Воистину, сегодня чересчур насыщенная программа развлечений!

Я с ненавистью уставилась на Лидочку. Та с вызовом обводила глазами всех присутствующих. Наконец, обретя дар речи, Андрюшка присвистнул и сказал:

— Ну, Дед, ты даёшь.

— Папа, — то ли укоризненно, то ли растерянно произнесла мадам.

Карен сначала снял очки, потом надел, потом опять снял и ожесточённо начал протирать их краем скатерти.

— Фёдор Семёнович, вы это сейчас серьёзно говорите? — пролепетал он.

Интересно, а муж-то что так разволновался?

Так и знала, что эта змея-сиделка преподнесёт сюрприз! Чуяло моё сердце. Но, несмотря на бурю, бушующую у меня внутри, надо было «сохранять лицо». Игра не окончена. Мы ещё посмотрим, чем всё закончится. Взяв себя в руки, я расплылась в фальшивой улыбке и сказала:

— Неужели вы не видите, что это вовсе не шутка? Что ж, по такому поводу надо выпить, ведь так, Дед?

Не сводя умильного взгляда с румяного лица медсестры, старик кивнул:

— Это замечательная идея.

— Фёдор Семёнович, врач запретил вам алкоголь, — заволновалась новоиспечённая невеста.

— Ради такого дела не грех и тяпнуть, — поддержал, сразу оживившись, Андрюшка.

Уж этот ни за что не упустит возможность лишний раз «принять на грудь».

Еле уловимым движением головы я послала Фросю за аперитивом.

После нескольких вымученных тостов в какой-то гнетущей атмосфере гости разбрелись по своим комнатам.

Зайдя чуть позже в кухню, чтобы проверить, все ли готово для ужина, я застала Фросю за мытьем посуды. Из-за шума бегущей воды стоящая ко мне спиной домработница не слышала моих шагов и сейчас, не подозревая о моем присутствии, громко бормотала:

— Вот стерва бесстыжая! Это ж надо! А он-то хорош! Старый хрыч! Да чтоб ты сдох, окаянный! Чтобы ты сдох!

Она сердито громыхала посудой в мойке, плюхая ее с размаха на стол, а потом вдруг схватила край надетого на нее белого фартука и начала утирать им глаза.

Я почувствовала себя так, словно подсматриваю что-то очень интимное, и предпочла тихонько выйти.

Похоже, это Фрося про Деда. Вроде прислуга, а тоже приняла новость об этой дурацкой свадьбе близко к сердцу. А чего Дед от нас хотел? Чтобы мы все обрадовались такому союзу? Это же курам на смех: дряхлый маразматик и юная хищница! Не бывать этой свадьбе! Надо что-то срочно предпринять. Но что? Как образумить упрямого старика? Я искала выход и не находила его.

***

Когда все семейство собралось в столовой на ужин, я изо всех сил пыталась делать вид, будто все в порядке. Приклеив на лицо улыбку, я одаряла ею даже Лидочку — эту ходячую проблему я постараюсь решить позже, а пока не портить же Деду юбилей!

Все гости нарядились соответственно случаю: мы с Марией в вечерние платья, Лидочка так и осталась в том неприлично тесном наряде, в котором приехала, Карен надел темно — серый австрийский костюм в элегантную, чуть заметную полоску и шелковый галстук. Вот только Андрюшка, как всегда, приперся в джинсах — заставить его надеть что-то иное оказалась не в силах даже я.

Дед появился в своем форменном кителе с генеральскими погонами и целым иконостасом орденов и медалей на груди. Я про себя отметила, что он предпочел нацепить все эти награды вместо орденских планок. Сколько же они весят! Охота ему их было сегодня на себе таскать! Все же не День Победы.

А впрочем, пусть делает, что хочет: это его праздник. Видать, решил поразить свою юную невесту. И, похоже, ему это удалось: Лидочка периодически бросала восхищенные взгляды на все это бренчащее богатство, но меня не оставляло впечатление, что при этом она лишь мысленно подсчитывала, почём можно загнать эти награды на черном рынке.

Подарки решено было вручить уже сегодня. Лидочка не подарила ничего. Французская дочь преподнесла имениннику мягкий пушистый свитер. Дед повертел его в руках, приложил к своему высохшему тельцу, одобрительно крякнул: «Теплый!» и передал юной невесте. Та скроила кислую мину, красноречиво говорящую: «Можно было бы расщедриться и на что-нибудь подороже».

Карен от всех нас, хотя, разумеется, Андрюшка, не вложил ни копейки, поздравил тестя и вручил ему дорогие швейцарские часы с дарственной надписью. Дед в ответ расцеловал зятя в обе щеки и по-детски восхищённо стал вертеть в руках часы, рассматривая их и прикладывая к уху.

Лидочка, как куклу, взяла его за плечи, подвела к ближайшему креслу и усадила. Дед, кажется, даже не заметил, что над ним произвели эту операцию, по-прежнему восхищаясь часами.

«Господи, — глядя на него, вдруг подумала я, — а ведь он всё больше сползает в маразм. Как же вовремя он написал завещание в мою пользу, а то ведь мог оставить всё хотя бы этой приблудной Лидочке! Что бы мы тогда делали?»

Словно подтверждая мои сомнения по поводу трезвости ума, Дед неожиданно встревожено заозирался, заёрзал в кресле и обеспокоено произнёс:

— Где мой шофёр? Я хочу, чтобы он тоже присутствовал здесь сегодня.

Мы с Кареном удивлённо переглянулись. Никогда раньше такого и вообразить было невозможно. Дед всегда сохранял большую дистанцию между собой и любым, кто стоял ниже него на социальной лестнице. К обслуге — шофёру и домработнице — обращался пренебрежительно, называл только по имени, без отчества, на ты. И уж тем более ему никогда раньше не пришло бы в голову выкинуть такой номер. Впрочем, это его юбилей. Хочет, пусть хоть свинью к себе за стол сажает.

Я отправила Фросю в гараж за новичком-водителем. Что-то слишком много непредвиденных гостей собирается присутствовать. Не нарушит ли это мои планы касательно маленького семейного праздника?

Вернулась Фрося с шофером. Тот, войдя в комнату, обвел всех цепким взглядом и скромно сел на стул в углу рядом с домработницей, оставшейся стоять в ожидании приказаний.

Что ж, можно уже потихоньку перемещаться за стол. Я велела Фросе подавать закуски и обратилась к Деду:

— Ты у нас сегодня виновник торжества, поэтому твое место — во главе стола. А остальных рассаживай сам.

Я могла ожидать от старика чего угодно, но только не того, что по правую руку от него окажется медсестра Лидочка, а по левую — водитель Антон. Для меня это было явным доказательством того, что старик действительно тихо сбрендил и, кажется, скоро вообще перестанет узнавать своих. Стиснув зубы, я вышла из комнаты Что ж, Дед сегодня не устаёт меня удивлять.

Но оказалось, что он готовил нам еще один сюрприз. Когда ужин был уже в самом разгаре, и мы тостовали уже не по одному кругу, Дед вдруг встал и произнес:

— Я тоже хочу сказать здравицу.

Все замолчали. У меня вдруг появилось нехорошее чувство, что добром вся моя затея с юбилеем не кончится.

И тут Дед вынул из-за пазухи пистолет.