Вошь на гребешке

Оксана Демченко

Нитль – не царствие небесное, поскольку вечный (и любой иной) покой в нем не существует и не является прижизненной или посмертной мечтой обитателей. В тугом сплетении корней этого яростного мира нормальному человеку не выжить. А если с чьей-то неустанной помощью он все же уцелеет, то прежним – нормальным – точно не останется!Ведь он однажды был в Нитле. Жил каждый день, как единственный. Терял бесценное, выбивался из сил, отчаивался… И делал новый шаг. И гордился тем, что он – человек.

Глава 2. Тэра Ариана. Предсказание для королевы

Нитль, замок Файен, предосенний сезон бронзовой луны

«Немолодым слышится гулкое эхо», — Тэра Ариана Файенская усмехнулась мыслишке и придавила её каблуком. Припечатала звучно, резко. И эхо покатилось…

Молодые равнодушны к эху. Они бегут, оставляя позади весь грохот. А старики шаркают, отстают и вынужденно слушают. Зрелость наполняет рассудок и подсушивает душу. Это можно знать, учитывать — но нельзя изменить. Ты в полной силе, ты понимаешь связи и само плетение корней мирового устройства… Но недоросли все равно бегут впереди!

Тэра поправила прядь волос. Наивно полагать, что сила и слабость определяют победу либо оправдывают поражение. Закономерности фальшивы. Победители войдут в историю сильными и правыми, изъяв неприглядные факты. Они недвусмысленно укажут: победа была неизбежна, путь к ней тернист, но пройден честно. Проигравших объявят злом, а себя — носителями света.

Проигравшие честны не более. Они скажут: цепочка событий целиком — роковая случайность. Победители слабы душою, но коварны. Путь их ведет к грубой власти¹, он очернен предательством и ложью.

В чем истина и есть ли она в мире? Пророки² осторожно намекают: есть, но далеко не во всяком. Прорицатели смущенно поджимают губы и молчат. Их уста не для истины, ведь малое прозрение — лишь перебор теней и серебряных бликов, отбрасываемых замыслами, личностями… Сами зрячие, прорицатели не обладают силою высоко подняться над миром «слепых» и пребывать вне течения суетной жизни. Прорицатели и даже пророки — всего лишь люди, их личности преломляют свет истины в кристаллах душ. При этом они искажают поток. Или все же — очищают? Кто знает наверняка…

Тэра Ариана Файенская думала о победителях и проигравших — и шагала по широкому коридору своего³ замка. Она перебирала в бледных пальцах бусины-подвески снятого с запястья браслета. Мысли в голове так же неловко пересыпались, норовили вывернуться и со стуком укатиться в тень у дальней стены, чтобы там, в укромной щели, затаиться надолго.

Коридор пронизывал главное строение строго с юга на север. С каждым шагом Тэра удалялась от трехстворчатого окна с полукружьем кладки свода. Там — юг, и сквозь мозаику центральной секции щедро вливается свет, согретый рыжими, желтыми и алыми тонами. Главная часть картины — собранный из искристых фрагментов стекла дракон⁴. Он висит в серебре зенитного луча и выдыхает многоцветное пламя изначальное.

Тэра уходила все дальше к северу, к узкому противоположному окну, где человеческая фигура, выполненная из полированной стали, удерживает тяжелый плоский свод оконного переплета, заслоняя почти весь проем и пропуская извне лишь скудные крохи холодного окраинного света… Тэра шла к сердцу замка, его каминному⁵ залу, и знала наверняка, кого застанет там. Но не желала верить в худшее. Иногда не верить — значит, не прорицать. Не прорицать — значит, оставить случаю хоть малую, а все же свободу.

Чужой слуга почтительно поклонился и распахнул обе створки дверей, заливая коридор светом с востока, из главного зала, расположенного по правую руку от идущей. Стали видны окна, сияние светлого узорного пола, тень высокого кресла, установленного рядом с древним основанием зенитного⁶ камня замка. Тэра поджала губы, нехотя шагнула в зал: случай не расстарался, не воспользовался данной ему свободой. Гостья здесь… незваная гостья.

— У тебя есть то, что я готова оплатить, — прямо начала худенькая женщина, занимающая кресло у камина. Она настороженно, из-под ресниц, смотрела в мрачно-бурый от гнева огонь, не уделяя и полувзгляда вошедшей в зал хозяйке замка. — Я слушаю.

— Клянусь озарением, но… вы? Здесь? Я не поверила предчувствию, я усомнилась в указаниях звезд и сожгла две колоды карт судьбы. Но вы…

— Какие прогорклые страсти кипят в масле, полученном из прессованного страха, — мелодично рассмеялась гостья.

Возраст её не угадывался по лицу, гладко обтянутому кожей. Нездоровье и растраченная молодость не сменились дряблостью старости, бледное лицо казалось изъятым из потока времени, ненастоящим. Вдобавок и тело было кукольно недвижно, плечи чуть сутулились, хотя никакого горба на спине не замечалось. Прическа властной гостьи зализывала волосы до отвращения гладко, не позволяя судить об их густоте и волнистости. Темное платье норовило слиться с тенями.

Гостья поправила тяжелый медальон на длинной цепочке, единственное заметное украшение. Некоторое время она любовалась гербом, выложенным самоцветами. Лишь рассмотрев узор в деталях и ласково погладив изгибы корней, составляющих подобие короны, гостья, наконец, обернулась к вошедшей. Под пристальным вниманием некрупных глаз та мгновенно сломалась в почтительный поклон, всем видом признавая свою роль — низшей, слабой. Едва взгляд гостьи снова обратился к огню — главному и слишком опасному врагу незваных гостей, хозяйка замка вздохнула свободнее, прошлась пальцами по браслетам на левом запястье и постепенно выпрямила спину. Сделала несколько шагов вперед.

Каминный зал — не то место, куда запросто допускают пришлых. Тем более чужакам не позволяют сидеть в кресле у живого огня. Нынешнее положение гостьи давало ей наилучшую возможность диктовать условия: хозяйка замка отрезана от своего пламени и вынуждена стоять вне срединного узора духа, образуемого близ кресла плитками нужных оттенков.

Пока на стороне хозяйки оставалось лишь одно обстоятельство: гостья не обладала силой⁷ здесь, в землях вне зенитной границы, тем более теперь, когда солнце еще не покинуло полуденного своего положения. Да и лето — пусть оно на исходе, а все же еще греет, питает дух. Сезон бронзовой луны тих и благодатен, но даже зенитные вальзы⁸ вряд ли готовы испытывать хрупкость этой тишины, затевая склоки.

— Вы не пробовали сообщать о визите? Так недолго налететь на неприятности, у меня толковая охрана, сюда нельзя просочиться, — досадливо посетовала хозяйка замка, пробуя заявить о некоторой самостоятельности.

— Меня провел твой слуга⁹, я не дождь, чтобы искать дыры в гнилой крыше, — поморщилась незваная гостья. — У тебя, душечка, дешевый слуга… был. Прочие обошлись дороже, но я не прошу возместить эту услугу, хотя благодаря мне, душечка, ты избавилась от пяти предателей.

— Я не нуждаюсь в услугах, но отмечу: я ценила своих предателей и умела держать их в узде, — обозлилась Тэра. — Это вы распустили вожжи, милочка. Именно вам нужна услуга. И, как я понимаю, особенная.

— Даже не торгуюсь, — едва заметно улыбнулась гостья, глядя сквозь хозяйку замка, снова согнутую поклоном и еще более — страхом, который порою весьма выгодно не таить от сильных. — И, как мы обе знаем, ты ругаешься, когда прячешь страх… Садись, я слушаю.

— Как вы…

— Душечка, я уже здесь, мои люди провели подготовку. Значит, ты сама, если искать сравнение, красиво летишь с обрыва. Подумай, как бы приземлиться помягче, — ласково предложила гостья и добавила резким тоном. — Сидеть!

Тэра опустилась в указанное ей кресло. Под тяжелым взглядом гостьи снизала перстни, стащила через голову массивную цепь, на каждом звене которой был укреплен амулет¹⁰. Помешкала и нехотя удалила из волос три шпильки с головками из черного, без единой пестринки, шарха¹¹. Гостья шевельнула пальцами, из-за портьеры явился слуга, смахнул вещи в мешочек и унес, положил у самой двери на пол и замер рядом. Второй явился бесшумно из-за спины: хозяйка замка не смогла спрятать дрожь удивления. Слуга был багров от натуги и едва справлялся с тем, чтобы бережно нести груз в коконе темной ткани. Тяжесть со стуком легла на столик, слуга поклонился и попятился к дверям.

Гостья шевельнула рукой, приглашая удовлетворить любопытство. Под тканью на низкой столешнице оказался шар природного хрусталя¹², сразу же установленный слугой в центральное углубление. Вряд ли хоть один сведущий человек мог предположить, что существует такой крупный шар, без единой трещинки, без малейшего облачка мутности. С идеальной полировкой и внутренним концентрическим сиянием, доказывающим безупречность сферической формы.

Каминный зал был создан так, что позволял собрать на сфере, помещенной в углубление стола, свет дюжины узких окон и семи дополнительных круглых линз, встроенных в потолок. Но никогда прежде шар, помещенный в углубление, не сиял столь сложно, не полнился такими отчетливыми образами. По темной, зеленовато-коричневой штукатурке стен плыли маслянистые блики. Они выплескивались на шатровый потолок, мешаясь с отсветами пламени большого камина. Подобный рыжеватому мху ковер застилал пол вне мраморного узора, глушил шаги и смягчал блики. Полуприкрытые портьеры создавали призрачные тени, которые наслаивались, текли и ловко возвращали взгляд к главному в этом зале — к сфере.

— Она станет оплатой за труд, — пообещала гостья. Растянула лягушачьи губки и добавила: — Само собой, я буду помнить, кому оставила ценный дар. Так что не делай глупостей, душечка, прикажи впредь впускать меня в любое время. Договорились?

— Дар королевский¹³, — прошептала хозяйка замка, потянулась бледными пальцами к сфере. — Теперь я найду их всех… кого ищу.

— Все мне не нужны, хотя я и догадываюсь, кого ты разыскиваешь… тщетно. Количество ничего не решает, а лучшее из негодного у тебя и так есть, не жеманься, пряча маленький секрет, — прищурилась гостья. — Но сегодня не о том речь. Найди-ка мне спайку¹⁴. Не складку или там затяжку, но именно спайку, уже в ее природном виде простертую на три слоя. Непременно — со встречным током, меньшее не подойдет. Я опросила своих бездарей, они проверили: нужное скоро появится, но мне требуется надежно знать место и время. Я владею дарами запада в должной мере, чтобы свершить нужное, но где вершить? Это в ведении севера… и пока мне приходится перебирать пустые намеки вроде положения карт в раскладе и перевернутости их рубашек. Увы, гадалки в свите — никакие.

— Спайка, — пробормотала Тэра, склоняясь к шару. — Осмелюсь напомнить, мне следует передать то, что само ляжет в руку вашего поверенного после её раскрытия.

— Обычная просьба, исполню, — согласилась гостья. Рассмеялась мелко и неожиданно легко. — Еще помнишь глупые суеверия? Полно, старые порядки уходят, а новые вписываю в книгу бытия именно я.

— Долина реки Сойх, — медленно и как-то неловко выговорила Тэра. Тени рисовали на лице хозяйки замка вибрирующей свинцовой бледностью маску самой смерти. — Скоро. Очень скоро, левый берег у слияния болотного ручья и главного течения. Камни. Скалы… черные. Старые деревья с поникшими кронами, они замерли ровным треугольником. Точно позади среднего — вершина Ашрумар. Закат… Вторая восьмица синей¹⁵ луны.

Прорицательница вскрикнула и повалилась на сферу, разгорающуюся мертвенным огнем. Слуга был наготове и подхватил беспамятную под руки, дернул назад, к спинке кресла. Опасливо глядя в гудящее гневом пламя камина, слуга потянулся искать в поясной сумке лекарство, но гостья уже встала и отвернулась к дверям.

— Не подохнет, — с отчетливой насмешкой бросила она. — Лгут все гадалки, даже и настоящие, а их — единицы. Она в сознании, но так ей кажется удобнее выставить меня вон. На близость теней отринутых¹⁶ намекает… и пусть намекает. Мне пора, приметы хороши. Заплати.

Слуга удалился к крайнему окну и сразу вернулся, неся на раскрытой ладони маленькую шкатулку. Бережно откинул крышку и выложил на столик возле сферы пять шархов. Чернее ночи, огранены октаэдром, на каждой грани знак, вплавленный в камень и светящийся слабо, но отчетливо.

— Королевский дар, — едва слышно, с отчетливой жадностью, шепнула хозяйка замка, не размыкая век. — Я присягну вам, едва граница доползет¹⁷ сюда.

— Душечка, зачем мне обуза? Сама разбирайся с врагами, мало ли кому и что ты нагадала, — отозвалась гостья, покидая зал. Упоминание теней отринутых сделало ее шаги несколько торопливыми. — Я не склонна безоглядно даровать защиту и каждодневно платить за малую пользу. Прощай пока что — и до нескорой встречи.

Едва двери закрылись и шаги стихли, хозяйка замка вскинулась, сгребла шархи, брезгливо сбросила со стола.

— Спаси меня лунная лань¹⁸, матерь серебра, — всхлипнула Тэра.

Продолжая шептать о свете и тенях, она, сутулясь и признавая себя старой, прошаркала в дальний угол зала, выбрала покрывало и вернулась. Укутала сферу в несколько слоев, стараясь не наступать на шархи и держаться от них подальше.

— Милена!

Голос окреп, зазвенел. Молчаливая дверь приоткрылась как всегда — без малейшего скрипа, пропустила гибкую рослую девушку. Некоторое время хозяйка замка смотрела на неё, хмурясь и едва приметно поджимая губы. Вошедшая была не просто хороша, она притягивала взор, чтобы уже не отпустить. Чуть широковатые плечи, развитые тренировками воина, лишь подчеркивали тонкость затянутой поясом талии. Длинные ноги имели восхитительную форму, взгляд охотно прослеживал и угадывал эту форму под тонкой тканью. Волнистые темно-русые волосы обнимали плечи и спину плотным плащом. Крупным глазам сияния добавлял необычный разрез, а вот самоуверенность отбирала теплоту, чем несколько портила впечатление от внешности. Остывшая зелень глаз казалась не солнечным лесом, а всего-то застоявшимся, опасным болотом. Два бездонных омута, огороженные упругой щеткой черных, как сажа, ресниц…

Девушка повернула голову, точно зная, как хорош её профиль, и позволяя это оценить хозяйке замка. Пухлая нижняя губа оказалась на миг кокетливо прикушена, полувздох взволновал грудь. Длинные пальцы с ухоженными ногтями тронули пояс и поползли по бедру, помогая проследить его форму и снова признать — все безупречно.

— Хозяйка?

— Именно хозяйка, а не кто-то там… юный, глупый, восторженный, — проворчала Тэра. — Встань ровно, не тряси головой, это мерзко выглядит, я даже заподозрила, что ты давно не мылась и запаршивела. Где Черна?

— Наша дурнушка потопала за углем, — насмешливо шепнула Милена, кланяясь. По волосам прокатилась волна глянца.

— Проверь, — велела хозяйка, действительно успокаиваясь. Она даже слегка помолодела лицом, избывшим серый оттенок страха. — На закате выпусти в лес Руннара. Пусть поохотится, а то шастают тут… и не обещают охраны. Приходится самой.

Милена поклонилась и отвернулась к дверям. Голос хозяйки вкрадчиво дотянулся, вынудил замереть на пороге и растерять самоуверенность.

— Сколько она заплатила? И не пробуй вилять задом, лживая сучка.

В зале натянулась тишина. Никогда прежде Тэра Ариана не называла первую ученицу так, она обыкновенно избегала резких слов, позволяющих оценить настоящее отношение к людям и событиям. Свет за окнами чуть померк, воздух сделался сух, запершил в горле неразбавленной злобой. Хозяйка с мучительным недоумением рассматривала ладную фигуру у дверей. Пятнадцать лет холеная девица, не знающая имени хотя бы одного из своих родителей, жила в замке Файен. Уже в семь лет она свысока смотрела на слуг, помня о доверии к себе и праве хозяйской ученицы. В последние три года повадилась орать в голос не только на слуг, но и на прочих учеников. Перстень с черным когтем — нелепое украшение, подаренное невесть кем лет пять назад — пресекал любые возражения до того, как их осмеливались облечь в слова. Приказы хозяйки Милена исполняла рьяно, и довольно долго Тэра вроде бы искренне гордилась ученицей, временами подумывала вслух, не снять ли с её шеи короткую цепочку, запаянную наглухо.

— Я не предавала…

Едва выговорив первое слово лжи, Милена зашлась кашлем, без сил рухнула на колени и сползла по стене, царапая штукатурку ухоженными ногтями — и оставляя глубокий след перстня-когтя, надетого на указательный палец. Хозяйка смотрела и холодно улыбалась. Она по-прежнему была здесь главной. Кое-кто сейчас усваивал этот урок.

На красиво очерченных губах Милены пенилась кровяная слюна. Белки глаз потемнели, показывая сетку сосудов. Вот первый лопнул, пальцы сжали голову, норовя унять боль. Под ногтями отчетливо засинело. Носом пошла кровь.

— Возле двери лежит мешочек с моим набором для изоляции¹⁹, — прикинула вслух хозяйка, вставая. Медленно двинулась к двери, словно припечатывая каждое слово звонкими каблуками. — Ты пыталась морочить меня? Глупо, особенно имея в двух шагах от себя — чужой заряженный шарх, по весу не менее полусотни зерен, да… Ложь вывернет тебя наизнанку, едва я досчитаю до тридцати. Ложь, замаскированная известно чем от моего дара прорицать… Вот я и думаю, не прорицая: стоит ли спасать продажную дрянь? Вопрос без ответа… девять, десять. Или отдать тебя лесу? Пусть слуги позабавятся, наблюдая. Клыки и когти есть у всех, хотя не обязательно они видны, но дай повод — и слабые²⁰ первыми воспользуются ими, такова их природа… Семнадцать, если не ошибаюсь.

Хозяйка нагнулась и подобрала мешочек, мелодично рассмеялась. Ей, если верить тону, было весело. Отношения с Миленой в последнее время зашли в тупик. Ученица нуждалась в новых видах поощрения. Её роль в жизни замка росла, заменить Милену было вроде бы некем, прилежная ученица так понимала свое особое положение. Снимать цепочку²¹ было страшновато, не снимать — невыгодно: так опять же полагала сама Милена.

Хозяйка двинулась к окнам, шаря в мешочке, выуживая перстни по одному и рассматривая, чтобы снова убрать, не надевая на пальцы. Кашель у дверей постепенно стих. Его сменили всхлипы и слабые стоны.

— Пробуешь вызвать жалость — у меня? — повела бровью Тэра. — Теперь, после всего, что было? Уж не ополоумела ли ты, милочка?

Стало тихо. Хозяйка замка Файен добралась до окон, отдернула тяжелую штору, села на бархатный пуфик и проводила взглядом черную карету, ползущую по дороге все дальше от стен замка. Первыми в лес вступили анги. По новой королевской традиции они шли, обнажив клинки и держа их чуть наотлет в опущенных руках. Следом поехали верховые вальзы. Судя по плащам и повадкам, они принадлежали к южному²² лучу, что еще раз намекало: юг сдался, пусть и негласно.

Слуги жались к карете и норовили поотстать, они принадлежали зенитному кругу и знали о своей хозяйке много больше прочих, ведь служили ей давно. Именно зенитные понимали лучше иных: скоро вечер, серебра в нынешней луне нет ни капли, и направляться в лес теперь — откровенно страшно даже ангам, прекрасно осведомленным о возможностях маленькой женщины, дремлющей на подушках роскошной кареты.

— Что она дала? — чуть изменила вопрос хозяйка замка, поправляя шейную цепь с амулетами.

— Ключ²³, — едва слышно отозвалась Милена, заскребла ногтями по полу, более не пытаясь принять красивую позу, лишь спасаясь от боли. — Тот самый.

— И ты приняла? Милочка, такой глупости я не ждала даже от Черны… Неужели ты думала, что эта станет ссориться со мной из-за тебя? — рассмеялась Тэра, отвернулась от окна и пристально глянула на ученицу.

Губы синие, нижняя прокушена и кровоточит. Веки опухли, руки дрожат так, что уцелевшие ногти цокают по полу. Ключ — тонкая черная нитка с подвеской, похожей на сушеный репей — лежит рядом с коленом. Отвести взгляда ученица не смеет. И смотреть едва способна, шея жалко вздрагивает.

— Я дала бы тебе ключ сегодня, убедившись в умении делать выбор, — сказала хозяйка. — Но ты взяла чужой. Ты знала, что он всегда — один? Одна жизнь, один ключ.

— Но…

— Отнеси и брось в камин, милочка. Сама.

Хозяйка проследила, как Милена встает, хромает через зал, всхлипывая и с отчаянием глядя на ключ. Вот он есть, еще есть — и уже сделался огненным цветком, высеял семена пепла… Поморщившись, Тэра Ариана отложила в сторону мешочек с редко используемым полным набором изоляции²⁴. Сосредоточилась и негромко, осторожно соединила звучание лжи, полуправды и несбыточного обещания.

— Ты принадлежишь моему замку, теперь уже окончательно. И ты будешь верна мне, именно таков лучший из подарков нашей премудрой гостьи. До последнего моего вздоха ты сохранишь верность. Только я буду решать, забрать в склеп твою волю — или отпустить на свободу.

— Я заслужу, — на выдохе, осторожно, пообещала Милена.

Хозяйка поморщилась, вполне определенно читая на лице ученицы страх, лишающий её последней надежды отделить ложь сказанного от правды, просквозившей ветерком дыхания меж слов.

— Заслужишь, если я дам вторую попытку. Недавно у тебя был союзник — я, Тэра Ариана Файенская, прорицательница и первая дама круглого стола вальзов северного луча. Сегодня я объявлю слугам, что готова принимать любые жалобы на первую ученицу. Мне придется обдумать: что интереснее, несбыточные надежды или же простые решения? Вальз запада Йонгар в недавнем послании просил о знакомстве с тобой. — Хозяйка повела рукой и снова рассмеялась. — Как занятно! Он не знал, до чего ты глупа. Рассчитывал, что упрочит положение связью с моей наследницей, верной мне до последнего вздоха. А теперь… Одна ночь в лесу сдерет с тебя всю фальшь. Ты ведь извернулась так, что едва удерживаешься в себе.

— Как вам угодно, — промямлила Милена, повторно прокусив губу в попытке укротить страх. Она знала хозяйку пятнадцать лет и до сих пор полагала, что Тэра не способна на настоящую жестокость. Однако поверила спокойному тону угрозы. — Я не повторю ошибки.

— Теперь все обстоит именно так, не повторишь… Помнится, он приезжал по весне. Что у вас с ним было?

— Все, — глядя в пол, выдавила ученица.

— Избавь меня от своей беспросветной и бесстыдной глупости! Твоя слабость к рыжим юнцам очевидна даже слепому бездарю, чего уж меня-то пробовать обманывать? Я спросила, что он желал выведать, получить? В чем ты предала меня тогда?

— Ну… разок показала перстень первого анга, — нехотя буркнула Милена, смолкла, подавилась своим молчанием, закашлялась и добавила: — Признаю, ненадолго дала в руки, а он успел скопировать. Я не знаю всего. Когда следила, видела, что он ходил к Черне и уговаривал её бежать. Еще таскался в библиотеку и две ночи искал что-то в древних книгах²⁵.

— Мальчик верен традиции, надо же… Или делает вид, что верен, — едва слышно промурлыкала хозяйка. Глянула на ученицу, перетерпевшую страх и снова по привычке норовящую украсть ценное — намеки, оговорки. — Иди пока что. Бедняжка влюбился в тебя по уши, не сознавая, что это смертельно опасно. Вот я и бормочу: а не подарить ли именно ему ключ от твоей воли?

Милена побледнела еще более, хотя мгновение назад казалось, что такое невозможно. Новый поклон был наполнен почтительным страхом. Девушка побрела к двери, сутулясь и не вспоминая, как это может выглядеть со стороны. У стены кое-как смогла выпрямиться, плечом проскребая штукатурку.

— Руннара выпустишь, когда вернется Черна, не ранее, — уточнила хозяйка.

Примечания

1

Власть в понимании Нитля уже зло. Первооснова закона этого мира — свобода каждого и развитие «внутрь», через духовный рост.

2

В Нитле принято говорить: «Пророков нет и на севере». Хотя суть дара этого луча, так называемого северного — именно умение видеть мироздание в той или иной полноте его вариантов и учитывать, а порой и формировать, ключевые моменты. На севере, где дар понимают куда лучше, говорят: «не мни себя пророком, надорвешься».

3

Впрочем, то же самое о хозяйке мог бы сказать Файен, вздумай он заговорить.

4

В современном Нитле драконов полагают абстракцией, как и великанов. Те и другие присутствуют в миропонимании людей этого мира, как крайняя форма развития дара силы и духа. На вопрос ученицы о соотношении того и другого вида дара Тэра Ариана однажды раздраженно буркнула: «Это не поваренная книга, милочка!»

5

Живое пламя тепло встречает гостей и приятелей, не покидая родного камина, что в целом разумно, не так ли?

6

Зенит — точка схождения лучей дара и основание срединного луча, по мнению обитателей Нитля осевого для мироздания. Мнение мироздания по указанному вопросу уточнить сложно — ну, о пророках выше было сказано. А кроме них кто поможет в столь специфической коммуникации?

7

Таково мнение самой Тэры о силе указанной гостьи. Оно не отражает в полной мере возможности подлинных носителей корони.

8

Если постучать в ворота замка, можно добиться права войти, даже не имея повода или дела. Это приведет к немедленному взвешиванию даров и определит склонность к силе, создающей ангов, или духу, взрастившему немало вальзов. Хотя нынешний пекарь замка Файен вошел и просто отмахнулся от глупостей. Сила, дух… кушать всем надобно, — так он сказал и возразить ему не решился сам Файен. Пекари — они такие. Кого угодно в тесто раскатают.

9

Пекарь, кстати, именно слуга.

10

Некоторые верят в амулеты. Но это их проблема. Можно и в прорицания верить без оговорок, если ума нет, — так сказала однажды Тэра Ариана. Сама она, пусть это и немногие знают, носит амулеты в качестве трофеев, принимая их в дар у тех, кто доволен качеством полученного прорицания.

11

Шарх создали вальзы востока. Поскольку они вымерли через сорок лет после этого, трудно установить подлинное назначение этой производной даров духа. Нынешний зенит полагает шарх средством оптимизации подачи информации. Лжи, проще говоря. Хотя упрощать — вредно для жизни, так могли бы сказать на опустевшем востоке.

12

Предыдущий шар используется слугами замка для игры в кегельбан. Научили их гости из недальнего мира, просившие о важном прорицании. Есть мнение, что Тэра не знает о кощунстве. Есть и мнение, что она играет лучше всех. Но — без свидетелей…

13

Не надо обольщаться сходством, слово происходит от понятия «коронь».

14

Мироздание с точки зрения вальзов запада почти так же податливо, как тесто для пекаря. Кстати, пекарь Файена крайне неохотно выделяет хлеб для таких ловкачей. «Лепите куличики, сопляки» — и весь сказ… Спайка — наиболее сложный вид работы с мирозданием. Многие считают его недопустимым. Складки для Нитля и окрестных миров — обычное явление, транспортно очень удобное. Хотя упадок космических технологий вызывает раздражение лучших умов высокоразвитых цивилизаций.

15

Могла бы просто сказать: начало осени. Но кто слушает прорицателей, если не подпустить эффектов?

16

Их еще называют перевертышами. Те, кто исчерпал для себя право быть в Нитле, накопив бремя ошибок. Ощущая столь же виновных, отринутые прилагают усилия и из-за грани, чтобы таковых утянуть вниз, утопить.

17

Области влияния сил лучей и зенита постоянно «дышат», расширяясь или сжимаясь. Все зависит от баланса. Королева полагает, что её баланс всегда должен быть положительным.

18

Столь же нереальна, как великан и дракон. Хотя многие её видели. И даже трезвыми.

19

Слово изобретено Тэрой. Смысл известен ей. Но вроде бы эта премудрая прорицательница ни разу не делилась толкованием с окружающими.

20

Хорошо, что пекарь не слышал.

21

В Нитле действует закон долга и клятвы. Предательство в жизненно важном деле создает долг, который, в отличие от условий Земли, давит физически, а не только на совесть. Которая менее реальна, чем серебряная лань, ведь своими глазами её не видели даже пьяные! Но даже незримая, совесть весьма опасна.

22

Югу лишь бы поучаствовать в бою.

23

Даже тяжкий долг можно простить и постепенно избыть, для того и существуют запаянные цепочки: они зримо демонстрируют долги. Пользуясь властью королевы, некоторые долги можно списать или переменить по ним «кредитора». Можно и отложить, но лишь с помощью шарха, ношение которого станет обязательным. А ведь лес, как известно, ненавидит и не приемлет само присутствие шарха в мире Нитля.

24

По слухам для этого исходно и требовались шархи — «для изоляции». Понятнее от сказанного не становится. От чего шархи изолируют тех, кто не имеет тяжкой вины — не сказано… Слухи основаны на наблюдении за первой дамой северного луча — едва ли не самым опытным вальзом Нитля. На чем основано решение Тэры о создании набора изоляции с полусотней разноразмерных шархов? Спросите пророка. Если встретите.

25

Книга в понимании Нитля — вязь смыслов, притянутых к физическому носителю (допустим, бумаге, камню, древесине) опытным вальзом. Чтение состоит в последовательном или одновременном рассмотрении всего хитросплетения связей, отсылов к слоям знаний разных миров и уровней.