Перекресток двух полос

Оксана Алексеева, 2022

Старые друзья стали заклятыми врагами. Но как воевать против тех, кто еще вчера прикрывал твою спину? И как воевать с самим Базукой, который всегда был сильнее, наглее и смелее тихих ботаников? Любой план по его обузданию обречен на поражение, но Вера, Николай и Женька потому и называются положительными героями – они никогда не сдаются.

Глава 4. Любовь и власть

Книга им попалась дурацкая, о чем можно было судить уже по идиотскому названию. И, вполне вероятно, относилась к юмористическому жанру — тому его подвиду, когда шутки доводятся до абсурда и понятны лишь самому автору. Но других источников знаний наши шахматисты не имели, потому довольствовались тем, что им подкидывали сны Веры. Если уж начистоту, они бы и не стали тратить время на эти абстрактные продукты самовыражения некого полуписателя под зычным псевдонимом «Е. Серебрянский», если бы не ее прогноз. И по мере разбора текста понимали, что усилия не напрасны — какую цель ни преследовал бы при его написании автор, он явно основывал свои изыскания на тех же самых данных, зачатки которых им когда-то удалось раскопать.

В первой главе активно высмеивались старые верования, и ритуалам шаманизма уделялось особое внимание. Как забавно выглядят эти жрецы непонятных современному человеку культов! Какие глупости они втирали жителям своих поселений, чтобы урвать самый жирный кусь от общей добычи! Но ботаники не смеялись — они дотошно вылавливали любую пользу.

— Мы были правы, — прошептал Женька после того, как прочел вслух очередной абзац. — Духи могли вселиться в людей и очень сильно их изменить, но не случайным образом: сила идет к силе. Но шаманы ставили своеобразную защиту от взлома — и на самом деле этим маневром буквально спасали жителей. Сильнейшие из жрецов откидывали духов очень далеко, могли хоть на другой конец света зашвырнуть, но не в любое место — нужны подходящие территории обуздания силы. А мы, неудачники, как раз оказались в эпицентре… как это выразиться? Захоронения незримых врагов?

— Кладбища домашних животных, — хмуро подсказал Ник. — И что же? Их тогда гроза разбудила? А вам не показалось, что гроза была не причиной, а следствием их пробуждения? Ведь и во второй раз она началась!

Вера задумчиво вглядывалась в текст:

— Этого здесь нет. Но разве так уж важно, как это случилось? Давайте уже искать, как спасти Захара, пока он окончательно в монстра не превратился!

Женька не мог с ней согласиться:

— Все важно, Вер. Но пока этот вопрос тоже пусть повисит в воздухе, как и десятки остальных. Вам не кажется, что надо отыскать этого автора и расспросить его лично? Судя по всему, он не на пустом месте свою неудачную попытку поюморить написал. Его источники помогли бы нам больше!

Поискали по фамилии — нулевой результат. В смысле, в разных соцсетях Серебрянских было предостаточно, но ни один не выглядел настолько неадекватным, как искомый писатель. Издательство «Титаник-печать» вообще в интернете не нашлось. Возможно, закрылось сразу же после выпуска этого провального произведения и подобного шлака, что с экономической точки зрения как раз объяснимо. Потому пришлось вернуться к имеющемуся тексту и продолжать его доить на предмет пользы.

Глава про силы оказалась самой интересной. Если автор не шутил, то убитые Другие как раз не обладали самыми сильными способностями. Все было наоборот: сильнейшие духи обладали такой системой самозащиты, что пытались до последнего не выдать своего присутствия. И как итог: чем понятнее и проще проявление силы, тем могущественнее сам дух, который только и ждет, когда носитель потеряет бдительность и выпустит его наружу. После этого откровения Вера и Ник принялись с подозрением коситься на Женьку — он в бесполезности способности был безусловным лидером. Но если хорошенько задуматься, то все они до сих пор часто смеялись над тем, что им достались самые невзрачные призы. Уж по сравнению с контролем сознания или воровством чужой жизни — вообще ни о чем. А это наводило на другой вывод, к которому подвела Вера:

— Вы понимаете, какие мы с вами страшенные молодцы? Сколько было соблазнов — но ни один из нас не поддался! Как сразу себя в рамки загнали, так по совести и живем. А вот у Захара способность тоже можно назвать понятной и простой, она даже самой последней написана, сразу после «стирания памяти». Не потому ли он изменился настолько сильно, что его теперь не узнать? Скорее ищем выход из его проблемы! Жень, ты можешь листать быстрее?

Парни посмотрели на нее скептически. Оба подумали об одном: Бойков не слишком-то и озверел, он никогда душкой и не притворялся. Но то, что его способность стала невообразимо сильной — факт, который не оспоришь. В тот жуткий день Другие с ним ничего не могли поделать, их просто раздавило, как если бы Базука у детей в песочнице лопатки отбирал, а они только ревели и не могли вспомнить, что задолго до него стали суперзлодеями. Эта мысль была огромной, важной, но, к сожалению, абсолютно не вдохновляющей.

Среди шуток-прибауток удалось еще расшифровать, что вырвавшийся дух укротить нереально. Из шаманов выходили те еще экзорцисты — они предпочитали показать на безнадежно захваченного человека пальцем, чтобы остальные жители его побыстрее до смерти забили и больше проблем не знали. На этом совсем несмешном месте читать книгу расхотелось.

И на следующий день к Вере нагрянул Базука прямо домой. Ощущения после его визита были ужасными — он будто ухаживал за ней, но глаза его оставались холодными, а подкаты — какими-то подчеркнуто циничными. На самом деле, Вера просто забыла, что он и раньше примерно так же проявлял свои романтические чувства: она буквально всё теперь списывала на его изменения и спешила поскорее сделать как было. А в случае удачи удивилась бы, что как было — это тоже не совсем то, что ей нравилось. Она бы об этом вспомнила, дай себе труд задуматься, но для сбережения нервов Вера усиленно принялась готовиться к предстоящему экзамену.

И все равно сердце шмякнулось о горло, когда на крыльце университета она увидела Захара. Упало сердце в живот, когда она поняла, что Базука ждет именно ее — он развернулся и склонил голову набок, слегка прищурившись, пока она топала по дорожке к заветной двери. Зачем же он до сих пор кажется ей таким симпатичным? Вот не казался бы — эти встречи проходили бы куда проще. А сейчас снова придется выливать всю правду о своих эмоциях и тем самым раздувать еще сильнее его самомнение.

Чтобы не говорить о том, как она рада его видеть, Вера почти заставила себя заорать о другом — тоже ведь правда:

— Если бы я могла откусить себе язык, то уже бы это сделала! Интересно, а ты можешь меня заставить писать правду?

— Не знаю, не проверял, — его яркая белозубая улыбка совсем испортила ей настроение. — Привет, Вер. Какая неожиданная встреча.

— Врешь! — процедила она. — Я сама тебе сообщила, что буду здесь сегодня! А сейчас, кажется, пересдачу пропущу, потому что начну тебе рассказывать о том, что ела на завтрак, или о том, что какие силы указаны автором-дебилоидом в списке возможных способностей. Кстати говоря, среди них нет не только изменения цветов, но и некромантии…

Он прервал ее речевой поток, приподняв руку:

— Сдавай ты свой экзамен. Когда это я тебе учиться мешал?

— Вообще-то, было дело, когда ты меня с пары выдернул… — она и на этот вопрос начала отвечать честно.

Потому Базуке пришлось повысить тон, перекрикивая:

— Да я не о том! Сдавай экзамен и пойдем уже на свидание. Вот там и расскажешь, что ела на завтрак, в какой позе я тебе в последний раз снился и когда уже мы перейдем к жаркому. Только про некромантов не надо — мне их и в быту выше крыши хватает. Прыгай ближе — потеремошкаю тебя на удачу, а потом терпеливо подожду после экзамена.

Вот разве прежний Базука сказал бы как-нибудь иначе? Но для Веры это разграничение было очень важно — ему и раньше не хотелось поддаваться, а уж сейчас, после его преступлений, это совсем немыслимо. И потому ей было проще преувеличивать его недостатки еще сильнее и кричать еще нервнее:

— Себя потеремошкай! Или попроси своих подхалимов — ты ведь свиту для этих целей и держишь?

Он нахмурился, недовольный ее реакцией:

— Себя я уже сегодня теремошкал, программа минимум выполнена. Вер, ну ты чего такая ершистая, как вантуз? Сама же выдаешь, что ко мне неравнодушна. А я тебе выдавал это еще раньше. Так почему бы нам хоть изредка не кайфануть от нашей взаимности?

— Уже не собираешься старых друзей прихлопнуть, если будут путаться под ногами? — вспомнила она угрозу.

— Я не про всех, а только про тебя. И желательно, чтобы ты притом почаще помалкивала. Хочешь, я сам тебе язык отгрызу?

— Я хочу, чтобы ты исчез! — завопила она, заглядывая снизу в карие глаза. — Испарился, выветрился — из города и из моей головы! Я просто мечтаю никогда тебя не знать и больше не мучиться из-за этой невозможности и желания тебя вытащить на свет! А может, ты просто помрешь? Сам, без нашего участия. Я бы тогда очень расстроилась, не сомневаюсь. Но лет через десять, наверное, смогла бы жить дальше… Иди к черту, Базука! — она разошлась и начала кричать. — Иди ты к черту! Хоть я и не представляю, как буду существовать, если ты куда-нибудь денешься!

Захар изменился в лице и отступил, пропуская ее мимо. Вера полетела к двери, чтобы побыстрее перестать говорить. Но она уловила мелькнувшее в его глазах разочарование. Неужели обиделся? Неужели он ждал какого-то другого приема после того, что совершил? И все равно ей стало не по себе. Вера еще не понимала, что именно сделала не так, но уже это чувствовала. А потом, как раз после первого вопроса в экзаменационном билете, вдруг замолчала и уставилась на преподавателя круглыми от ужаса глазами. До нее не дошло даже, а обрушилось сверху — осознание ошибки. Предыдущая трагедия произошла потому, что она когда-то оттолкнула Захара от себя, а притянула Андрея. Скорее всего, если бы она этого не сделала, то тем страшным вечером погиб бы именно Захар, а не Андрей. Она своим решением поменяла их местами, хотя вовсе не того добивалась. Но сама реакция Базуки, его настроение в день ее рождения были обусловлены тем, что она его оттолкнула — на искреннее душевное признание отреагировала некрасиво. И теперь поступает в точности так же. Она это делает, чтобы собственную психику поберечь, но забыла о возможных результатах — не создал бы Базука от расстройства еще какую-нибудь катастрофу…

— Вера, вы ко второй задаче будете переходить? — поторопил профессор.

Она уставилась на седого мужчину, вздрогнула и вскочила на ноги, залепетав:

— Я… Я… Извините, Сергей Валерианович!

И, ничего не объяснив, побежала на выход из аудитории, забыв прихватить даже свои вещи. На крыльце Захара не было, но Вера пока не теряла надежды, что за минувшие полчаса он не ушел и все еще находится где-то неподалеку. Ей надо обязательно сказать ему правду: что он ей нравится, что она боится этих чувств — но только по той причине, что такого человека любить неправильно! И что если бы он смог измениться, тогда и она бы смогла! А если он никак на это не способен, то пусть хотя бы не принимает на свой счет. Все ее колкости, все ее попытки его зацепить — это лишь защитная реакция, чтобы не потерять себя окончательно!

Вера осмотрела коридоры на первом этаже, спросила у охранника. Потом снова вышла на улицу в желании обежать все здание. Подпрыгнула, когда зазвонил сотовый.

— Что, Ник? — спросила нервно.

Но друг интонацию не заметил:

— Ты теперь снова круглая отличница? — спросил Николай, хотя ответ ему не требовался — он сам себе его уже дал. — Завидуем твоей повышенной стипендии, но, честно говоря, не очень. Поезжай сразу к Женьке! Он кое-что интересное раскопал, в книге все-таки есть про воскрешение мертвых. Но нужен третий мозг — как раз отличницы в наших рядах не хватает. Вер, ты чего молчишь? — он наконец-то уловил странность. — Не сдала, что ли?

— Не сдала… — бездумно ответила она, оглядываясь по сторонам.

— Да не расстраивайся ты так! Пересдашь снова! Разволновалась, или Валерьяныч жесть какую-то спросил? Вер! Вер… Ты где там?

— Ник… — она наконец-то смогла выдавить имя, но продолжить не получилось.

Вера стояла как вкопанная и щурилась на залитую солнцем улицу. Вначале она не верила тому, что видит, но через несколько секунд сомнений не осталось: к центральным воротам ковыляли мертвецы. Какая-то студентка завизжала и побежала мимо них, ее никто не удерживал. А зомби было много, очень много — они втекали на территорию университетского двора и расползались в разные стороны, как чума. Охранник тоже с белым от ужаса лицом уносил ноги, даже не пытаясь хоть как-то противостоять. Про обычных преподавателей, студентов и работников и речи не шло, потому оставалось только радоваться, что сбежать позволяли всем, никого не убивали и не пытались остановить. Некроманта Вера тоже разглядела — он шел медленно и сосредоточенно смотрел в землю, управляя одновременно огромным количеством воскрешенных. Запах тек вместе с этой заразой и даже ее опережал.

Но Вера все еще не могла сдвинуться с места.

— Андрей… — у нее вылетело, а на глаза навернулись слезы. — Андрей!

Он тоже был там — и совсем другой, совсем не похожий на других зомби. Издали — самый настоящий человек. И потому Вера не выдержала, бросилась к нему в немыслимом желании обнять, представить, что он все еще здесь, с ними. Но в полушаге замерла, остановилась, рассматривая его лицо. Черты были таким же идеальными, как раньше, но пустые глаза серо-молочного цвета меняли выражение до неузнаваемости. И в голове заболело, как если бы скребком сразу по всем чувствам прошлись: это был Андрей, но и не Андрей одновременно.

— Привет, Вера, — хуже всего, что его голос звучал так же чисто и звонко, но как-то равнодушно. Хотя с чего Андрею радоваться их встрече, если он теперь тоже преступник?

— Здравствуй, — выдавила девушка. — Как ты, Андрей?

— Никак, — странно ответил он. — А ты как?

Спросил таким тоном, словно ему было наплевать на ее ответ и ответит ли вообще. Но Вера схватила его за руку — и в очередной раз вздрогнула: ладонь оказалась теплой. Может быть, немного прохладнее, чем рука живого человека, но до этого момента казалось, что разница будет ощутимее. Вера говорила быстро:

— Плохо. Андрей, у меня не было возможности это сказать — мне очень жаль! Правда, жаль, что из-за меня с тобой это случилось. Ведь я даже не подумала, что если спасу одного, то погибнет кто-то другой!

Он руку не отнимал, но поднял голову вверх, равнодушно уставился в небо. Создавалось впечатление, что Андрей просто терпеливо ждал, когда она его оставит в покое, но продолжал разговор, потому что ему без разницы — говорить или молчать:

— Не думаю, что это твоя вина. Не в том случае точно. Ты сделала все, что на тот момент могла, а сейчас тратишь энергию на сожаление. Потому забудь и подумай о том, что для твоих будущих решений прошлая вина не помощница, а только бездонная яма для мыслей.

— Как же о таком забыть? — она все еще пыталась снова поймать его мутный взгляд. — Ты намекаешь, что в каких-то случаях моя вина есть?

— Разумеется. Ты разбиваешь сердце Захару с поразительной регулярностью. Видимо, сегодняшний день — не исключение.

Вера опомнилась, отпустила его и начала снова озираться. Почти вся территория университета огорожена высоким забором — и мертвецы зачем-то выстраивались вдоль него через несколько шагов друг от друга. Возле входа их собралось больше всего. Вера со страхом спросила:

— Что они делают? Окружают? Кого, зачем?! Андрей, что вы вообще здесь делаете?

— Утоляем жажду власти Захара, — произнес он. — Видимо, другие его планы на сегодня провалились. Сейчас и он появится, увидит нас и скажет что-то типа «Опять милуетесь, голубки?»

— Я не понимаю… Я не понимаю, Андрей! — Веру немного раздражала монотонная речь зомби и она криком пыталась его растрясти: — Он собрался захватить университет? Зачем?! Андрей, да очнись ты! Что мне делать?!

Последний вопрос она адресовала самой себе, но почему-то Короленко на него отреагировал — посмотрел снова на нее и решил высказать свое мнение:

— Что хочешь, то и делай. Все равно все вы рано или поздно присоединитесь ко мне. Но если с твоей точки зрения, то лучше всего бежать. А то Захар и жажду власти удовлетворит, и свои предыдущие планы реализует.

Вера вряд ли догнала весь смысл, но и пойманного хватило для единственно верного решения — этому совету как раз надо последовать.

— Опять милуетесь, голубки? — раздался издали веселый знакомый голос.

Она сорвалась с места и побежала к воротам. Зажмурилась, согнула руки перед лицом, прикрывая голову и ворвалась в толпу безмозглых трупаков. Перепрыгнула через упавшего и полетела дальше. Телефон она выронила где-то там, за университетским забором, но возвращаться точно не хотела. Задыхаясь, она бежала и бежала, боясь оглянуться. Только возле Женькиного дома замедлила шаг и обернулась — никто ее не преследовал. Однако это совсем не успокоило. Ей на экзамене подумалось, что с Захаром еще можно договориться — в нем осталось что-то прежнее, что-то от его настоящей души, в которую она и сегодня успела плюнуть. Но теперь было ясно, что Вера снова ошиблась: Базука спятил. Он стал не просто преступником, а сделался безумным психопатом, для которого никаких границ не осталось. Ему не нужны деньги — он настроен беспардонно и без малейшего стеснения сломать весь существующий порядок вещей.