Боссов сын, или Я принимаю бой!

Оксана Алексеева, 2020

Вы верите в нелюбовь с первого взгляда? В несовпадение на уровне тонких вибраций? В раздражение до дрожи, в фантазии перед сном о кровавой расправе, в замирающее от очередной невстречи сердце? Верю в это чудо и я. Но у моей ненависти есть причина, Стрельцов приложил к этому все усилия. Су (зачеркнуто)… бесов (зачеркнуто)… боссов сын, чтоб ему пусто было! Воевать с ним – привычно и приятно, а вот для спокойной работы в офисе придется начать игру на вылет.

Глава 5. Мое кунг-фу сильнее твоего кунг-фу

Разумеется, на работе я притихла и к Стасу не придиралась. На моем месте было разумно притихнуть, чтобы дать остальным возможность забыть мой последний прокол. Но если дело не касалось работы, то я позволяла себе некоторые послабления:

— Стас, как ты думаешь, почему моя кружка утром стояла в моем ящике за тремя стопками бумаги, четырьмя папками с отчетами и запиской «Не смей брать мои вещи!»?

— Не знаю. Чтобы не пылилась?

— Не-е-ет. Еще попытка!

— Полька, у меня день рождения тридцатого числа. Сможешь использовать этот повод, чтобы вручить мне кружку и притом не быть заподозренной в личных мотивах!

— Тридцатого? — обрадовалась Ольга.

Но я на нее внимания не обратила:

— Я бы давно тебе ее вручила без повода, но поняла, что это не остановит посягательств на мою. Смысл же не в этом.

— О-о… ты меня так хорошо изучила, что страшновато становится. И ведь реально, не остановит. Гребаная сталкерша! Прекрати читать мои мысли!

— У некоторых такие сложные мысли, что труда не составляет. Все две.

Настя вздохнула и прервала его очередную реплику:

— Ребят, вы уже плюньте на старые обиды и поцелуйтесь! А то от ваших искр я сосредоточиться не могу!

— А мы уже, — огорошил всех Стас признанием. — Нам не понравилось, потому спасибо за предложение, но уже проверено и не помогло. Помнишь, Полька, как на новогодней вечеринке ты меня изнасиловала своими губехами? Я три года в Сорбонне у психолога наблюдался, но до сих пор вздрагиваю. А отомстить-то смог всего лишь эксплуатацией кружки.

— Не так все было! — ответила и отвернулась к компьютеру. — Ты поцелуй от плевка не отличаешь?

Он, конечно, не мог оставить последнее слово за мной:

— Ага, налетела, повисла, прижалась и как давай всеми мышцами лица вращать. На нас ее парень смотрит, ни стыда ни совести, а я в ауте. Уж от кого, но от Полиночки Андреевночки Луговой, главного светоча всего высшего образования и образца благовоспитанности, я подобного не ожидал.

— Не так все было, — повторила я тише.

Девчонки, к счастью, рассмеялись, уловив, что он явно преувеличивает. А я занялась работой. Да и монитор не осуждал меня за искривленное от злости лицо. Но они все продолжали обсуждать нетрудовые вопросы — в этой легкости отвлечения на пустую болтовню заключается самый главный недостаток женских коллективов:

— Ну, может, неправильный момент выбрали! А мы отвернемся и Ванечке не расскажем. Да не обижайся, Полин, мы ведь шутим!

— Стас, а у тебя девушка-то есть?

— Как же ей не быть? Машенькой зовут. Весной свадьбу намечаем.

— Как здорово! Хоть бы фотку показал, интересно же глянуть.

— Завтра сфотаю, послезавтра принесу.

— Ой, Евгений Михайлович, конечно, работаем, а не трындим…

Было все не так, конечно, а я тот случай никогда всерьез не анализировала. Институтская дискотека, вполне себе приличная и почти безалкогольная — ну, за исключением тех студентов, кто с собой принес и от кураторов скрыл. Мне тогда Сашка очень нравился. Я танцевала в общей мешанине, давая ему возможность насладиться зрелищем и определиться с симпатией ко мне.

И вдруг меня резко развернули, взяв за талию, а я даже чьего-то приближения за спиной не почувствовала. Я уж было подумала, что Сашка наконец-то созрел. Но руками за плечи парня зацепилась не потому, а чтобы не упасть после крутого виража. Стас меня поддержал, дал возможность восстановить равновесие. И через секунду мы почему-то поцеловались. Не было ни единой причины и никакого желания. Скорее всего, сработал набор миллиона случайных факторов. Я после разворота могла спонтанно потянуться к нему, а он мог спонтанно потянуться ко мне, чтобы держать крепче и не позволить крутиться дальше. Миллион случайных факторов привел к тому, что мы мазнули друг по другу губами. Это был не поцелуй, конечно, а секундное касание чьей-то кожи к моей. Всё, обсуждения не стоит! Я сразу отшатнулась и заверещала:

— Отпусти!

Но он держал и как будто даже еще сильнее сдавил руки на талии.

— Отпусти, придурок! Ты что творишь?

— Это ты что творишь? — ответил Стас заторможенно. — Я тебя просто напугать хотел.

— Напугал! И теперь мне хочется зубы почистить!

— А зубы тут при чем? — он тоже разозлился. — Зубы вроде не участвовали.

— Отпусти!

Но он все держал — ровно столько секунд, сколько потребовалось для того, чтобы Сашка, который до этого наблюдал за мной и собирался подойти, исчез с радаров. Навсегда исчез, если уж вспоминать всю историческую точность. Как и остальные нерешительные докладчики конференций, которые или собственными глазами видели, или им донесли всеведущими сплетнями. И когда я план отморозка осознала, то вывернулась и попыталась залепить пощечину. Ушлепок увернулся, чем разъярил меня еще сильнее — не дал выхода эмоциям.

— Как же ты мне противен! — орала я, но вряд ли нас могли расслышать другие парочки из-за громкой музыки.

— А ты мне не противна, думаешь? Слушай, да я… А я сейчас догоню его и все объясню!

Ну, он догнал и объяснил, как мне потом рассказала Сашкина одногруппница, поглядывая на меня с неприязнью. Стас заявил, что ничего такого между нами нет, а пара постельных эпизодов не считается — мало ли, что случается между сыном Стрельцова и деканской дочкой, когда мы так часто ночуем друг у друга. Вот во время танца и сработал рефлекс, на который и внимания обращать не стоит. Сашка после таких откровений, говорят, снова заикаться начал, а ведь думал, что два года, как от такой напасти избавился.

Уж разумеется, бегать и опровергать это заявление с моей стороны было глупо. Собственно, тот его поступок я и посчитала самым неприятным, после чего уже не стеснялась в методах. И вот, он теперь это вылил в виде смешной байки, которой вряд ли кто-то поверил из-за накрученности сюжета. Но мне все равно стало неприятно, почти как в тот самый день.

После рабочего дня Стас меня окликнул с парковки и зачем-то направился наперерез.

— Тебе не кажется, что мы сегодня совсем мало ругались, Луговая? У меня чувство незавершенности процесса. Давай минут пятнадцать постоим, после чего ты позеленеешь и бросишься в драку. Вот тогда я гарантированно сегодня спокойно усну.

— Постояла бы хоть час, пока тебя до красных пятен на лице не доведу, но прости, у меня другие планы на вечер.

— А-а, Ванечка? — Стас улыбнулся так, будто сильно сомневался в существовании Ванечки. — Тот самый, от кого жухлый букетик?

Я улыбалась ему так же лучезарно, как он мне.

— Постоянно забываю, что в том мире, из которого ты вылупился, чувства оцениваются стоимостью подарков. Бедный, несчастный, морально незрелый идиот, которому приходится покупать симпатию женщин только охапками самых дорогих роз!

— Да брось, какие розы? Я до такой слюнявой ваты еще ни разу не опускался.

— Не удивлена. А теперь дай пройти, Стас. Твой брат очень явственно намекнул, что я могу обвинить тебя в сексуальных домогательствах при малейшем поводе. Так не буди во мне зверя — я и так едва держусь, чтобы шансом не воспользоваться.

— Не, в этом не обвинишь, — он заявил уверенно, и даже улыбка не померкла.

Я удивилась:

— Почему же?

— Потому что для начала тебе пришлось бы меня спровоцировать. Притом хорошо так спровоцировать, тебе ли не знать, что я поведусь, только если буду совсем не в себе? А тебя от одной мысли колбасит.

Я неконтролируемо тяжело вздохнула, признавая верность сказанного. Не смогу спровоцировать, меня тошнит даже от представления. Потому над этой версией я думала минуты три, а потом ее отвергла. Стас, удовлетворенный моим согласием, продолжил еще расслабленней:

— Может, нам двойное свидание устроить? Вот бы твой Ванечка посмотрел, как тихая скромница превращается в обезумевшую фурию при моем появлении. Честные отношения лучше начинать с честных образов без прикрас.

Закатила глаза на секунду, а потом окинула его взглядом строгой воспитательницы:

— Мы с Ванечкой как-нибудь сами разберемся. А на твою персону целое свидание тратить просто жаль.

— А Ванечка вообще существует вне твоих влажных фантазий? — он все же не удержал свои сомнения, хотя до сих пор как будто не собирался этого делать.

Но я и не думала напрягаться:

— Я пропустила тот момент, когда стала обязана перед тобой отчитываться. Ты можешь думать обо мне все что угодно, разрешаю. Надо же тебе хоть о чем-то думать, а это с непривычки сложно. О, вот и красные пятна проклевываются. Ура! Дело сделано, свободен.

— Думаешь, я бы вообще вернулся, если бы чувствовал себя свободным?

— А это ты о чем? — Он промолчал, потому я закончила, обходя его кругом: — Хорошего вечера, Стас, за рулем не пристегивайся.

* * *

Дома я все же размышляла целый час, а потом остановилась на одном номере в списке контактов.

— Привет, Лешка!

— Привет, — собеседник явно удивился. У нас с ним как-то не принято перезваниваться без повода. — Случилось чего?

— Мама упоминала, что ты на следующей неделе к нам в командировку на денек.

— Ну да. — Он все еще не понимал смысла звонка. — Во вторник буду, но сначала по делам пробегусь, потом к теть Нине. Ты тоже подбегай, сто лет не виделись.

— Так вот, Лешка, послушай. Утром встречаемся возле моего офиса, постоишь рядом, моего жениха поизображаешь.

— Чего? — он наконец-то очнулся. — Я женат!

— А то я не в курсе. Снимешь кольцо — и все, сделано, не женат. Поизображаешь?

— Я твой брат! Как тебе такой бред вообще в голову втемяшился?

— Троюродный, — отмахнулась я. — Лет триста назад нас могли еще в младенчестве обвенчать, не придирайся! Я всех знакомых в уме перебрала. Но большинство из них здесь живет, это рискованно, а остальные совсем непрезентабельные. Поздравляю, Лешка, ты победил в конкурсе красоты!

— Совсем там от работы с кукухой распрощалась, Полин?

— Частично. Но очень надо, понимаешь? Тут один гаденыш сомневается, что у меня есть личная жизнь! Можешь себе такое представить?

И Лешка все-таки расхохотался, а потом кому-то начал кратко пересказывать сюжет диалога — Галине, скорее всего, чтобы она тоже посмеялась.

— Могу представить, — он с трудом давил из себя слова. — У тебя самая замечательная и полная личная жизнь, сразу видно! Даже приятеля не нашлось, чтобы троюродного брата не просить. Ну ладно, постою рядом, если не очень долго, у меня в полдесятого встреча с поставщиком.

— Успеем! Спасибо, Ванечка!

— Кто?

— Отстань. Увидимся в следующий вторник. Привет Гале и теть Зине!

Все, на эту тему больше не буду оправдываться — пусть каждый делает выводы, какие ему заблагорассудится.

* * *

На следующий день всем девушкам в отделе доставили шикарные букеты роз, а они каким-то образом сразу уловили, кого именно благодарить, и неистово чмокали Стаса в обе щеки. Не выдержал пижонишка моей подколки, скатился до слюнявой ваты. Раскошелился на букеты всем! Кроме меня, понятное дело. Но я торжествовала от мысли, как его ненависть выделяет меня из прочих, — я без букета как бельмо на глазу, орущее об исключительности громче любых слов.

Но радовалась я лишь несколько часов, а потом мне доставили курьером небольшой букет фиалок. «Самой очаровательной девушке от Ивана», — гласила карточка. Отправителя вычислить можно, не прибегая к помощи гадалок, мне ли не знать, что никакого Ивана не существует? А на такой развод способен только один человек в мире. Но пришлось изображать изумленную радость и трепетную задумчивую улыбку, чтобы выглядело естественно, — мне ведь и в голову не могло прийти, что букет не от Ванечки! Стас даже голову от документов не поднял, девочки искренне поздравляли без капли сравнения: любой романтичной барышне ясно, что многократно приятнее получить скукоженную ромашку от любимого, чем шикарные розы проформы ради от коллеги. А я смущалась и улыбалась как можно шире, хотя уже мышцы на скулах ныли. Вот ведь утырок, на этот раз уделал. Мне остается только изображать отсутствие уделанности…