#ПростоЖИВИ

О. Дари

#ПростоЖИВИ – это сборник рассказов и стихов о простых людях, их надеждах и чаяниях, о любви, о поиске своего пути и смысла жизни. Если долгие годы вы живете в поисках счастья, боретесь за свои мечты, но, даже достигая их, вместо радости чувствуете бесконечную усталость, а неудовлетворение растет как снежный ком, прочтите эту книгу. Это книга о том, что делает нас счастливыми и несчастными, дарит силы и лишает их, заставляет нас просыпаться каждый день и, засыпая, благодарить жизнь.

Письма надежды

Слова могут ранить и даже убить

любовь или веру в чудо.

Слова могут многое изменить —

и жизни спасти, и в сердца вдохнуть

надежду, что новый укажет путь

и веру воскресит в чудо…

Данута живет в большом городе вместе с родителями и кошкой Брыськой. Вообще-то сперва кошку знали Быся, но от постоянного обращения к ней не иначе как «брысь» за ней закрепилось стойкое Брыся.

В свои пять с небольшим хвостиком лет Данута, кроме редкого имени, которым ее одарили родители, имела весьма необычную внешность. Подвижная, с длинными ручками и худенькими ножками, она не могла долго усидеть на одном месте. Ее живое лицо и большие зеленые глаза в песочную крапинку в одну минуту выдавали множество совершенно разных эмоций, а вьющиеся волосы цвета спелой ржи непослушно торчали в разные стороны, из-за чего ее голова была похожа на пушистый одуванчик.

Кроме запоминающейся внешности, девочка отличалась чрезмерным любопытством. Вопросы сыпались из ее уст, как из рога изобилия. Порой казалось, что «почему, зачем и как» рождаются в ее голове быстрее, чем она успевает получать ответы. А интересовало ее практически все.

— Мама, а почему облака плывут так быстро?

— Потому что их гонит ветер.

— А куда он их гонит? А что они там будут делать? Там их дом? — тараторила Данута.

— Нет, у облаков нет дома. Они путешествуют по небу и перевозят дождик.

— Дождь, значит, сейчас пойдет дождь? Вон в том большом облаке, наверное, целая бочка водички. А кто ее туда заливает?

— Куда заливает, доченька? — с недоумением спросила мама.

— Как куда? В облака, ты же сама сказала.

Мама беспомощно вздохнула и, продолжая нарезать салат, задумалась о чем-то своем.

— Мам, а почему у огурчиков есть колючие пупырышки, а у помидорок нет?

Вопросы дочки нередко ставили родителей в тупик, и, чтобы ничего не придумывать и судорожно не искать ответ, они частенько шли на хитрость. Прибегла к ней мама и в этот раз:

— О, это интересный вопрос, а как ты сама считаешь, почему?

На мгновение Данута затихала, а потом глаза ее загорались и, многозначительно их округлив, маленькая плутовка уверенно выдавала:

— Мамочка, ну как же ты такое не знаешь? Это же так просто! Огурчики — они же такие вкусные, все их скушать хотят, вот они и защищаются своими колючками. А помидоры, когда зеленые, — они невкусные, их никто не хочет кушать, и им становится грустно, что они никому не нужны. Они сидят на ветках и злятся, а от злости краснеют. Ты же сама когда-то говорила про папу, что он аж покраснел от злости.

— Да? Только я, по-моему, говорила, что он позеленел, а не покраснел. Ну да неважно, — ответила мама, с трудом сдерживая улыбку.

Все домашние уже привыкли к бесконечным вопросам Дануты. Бабушка, папина мама, вообще считала, что ребенок такой, потому что ей имя неправильное дали.

— Ну что это за имя — Да? Ну? Так? Не имя, а одни вопросительные знаки. Девочка теперь всю жизнь будет любопытной, а вы мучайтесь, — любила повторять она невестке.

— А мы вовсе и не мучаемся, — бодро отвечала та, хотя иногда сомнения все-таки бередили ее сердце.

— Ну-ну, посмотрим, — театрально вздыхала бабушка и механическим движением поправляла непослушные кудри на голове внучки.

С некоторых пор Данута интуитивно чувствовала, когда терпение взрослых заканчивалось и вместо ответов она могла, как говорил папа: «Попасть в немилость». Немилостью для нее был одинокий стол и коробка с карандашами или того хуже — уборка игрушек.

Вот и сегодня, после того как Данута спросила: «Долго ли мама еще будет разговаривать по телефону?», мама рассердилась и отправила ее в комнату собирать игрушки. Девочка обиделась и решила не разговаривать с ней, по крайне мере пока не вырастет.

Перспектива собирать игрушки ее совсем не привлекала, а когда она увидела, что Брыся катает по полу мяч, то возмущению ее не было предела.

— Как же так, разбрасывают все, а убирать мне одной? — громко возмутилась она, имея в виду притихшую кошку.

Девочка обижено подошла к окну и стала дышать на стекло, пока оно не затуманилось.

На улице шел снег. Плотными хлопьями он неспешно падал и укутывал мерзлую землю. Данута нарисовала пальчиком на окне фигурку человечка, а потом пририсовала ему крылышки. Она стояла и любовалась своим творением — летящим ангелом, когда в комнату заглянула мама и бодро произнесла:

— Даня, быстренько надевай брюки и свитер. Побудешь у бабушки Лоры, а я поеду по делам.

Данута сперва хотела возмутиться, что ее не берут с собой, но посмотрела на разбросанные по полу игрушки и решила молчать.

— К Лоре так к Лоре, — наигранно вздохнула она, хотя на самом деле любила проводить время с этой чудной бабушкой.

Лора была для девочки скорее подружкой, чем няней. Они могли часами разговаривать, и, пожалуй, она была единственным человеком, которому не надоедало отвечать на бесконечные вопросы Дануты. Так сложилось, что своих детей у бабушки Лоры не было. Даня, конечно, выспросила «почему?» и знала, что в юности Лора любила одного парня, который трагически погиб, спасая людей из огня. Всю тяжесть этой жизненной драмы Данута, безусловно, оценить не могла, но для себя решила, что все-таки очень сильно любить не стоит.

Бабушка Лора, в свою очередь, любила маленькую любопытную девочку за ее искренность и непосредственность, живой пытливый ум и доброе сердце.

Познакомились они, как это часто бывает, благодаря внезапно возникшей проблеме. В первый год посещения детского сада Данута часто и подолгу болела. Ее родные бабушки не торопились оставлять работу, чтобы присматривать за внучкой, а молодая мама разрывалась между работой и болеющей дочкой. Однажды соседка подсказала, что рядом живет женщина, в прошлом учительница, с которой можно договориться, чтобы она присматривала за девочкой, пока та болеет или остается одна. Вопрос решился быстро. С тех пор Данута и Лора подружились и много времени проводили вместе.

На самом деле бабушку Лору звали Лариса Ярославовна, но маленькому ребенку выговорить такое сочетание было сложно, и тогда решили, что девочка будет звать ее бабушка Лора.

В будние или в выходные дни Лора всегда ждала свою маленькую собеседницу. Они постоянно вместе чем-то занимались: пекли пирожки с капустой и джемом, а потом угощали всех соседей, рассматривали толстые книги с картинками и альбомы со старыми фотографиями, рисовали акварелью, клеили, шили и писали письма. Да-да, не удивляйтесь. Лора часто писала письма, а Данута сидела рядом и расспрашивала ее о людях, которым они предназначались.

Бабушка Лора называла эти письма «письмами надежды». Каждый раз, когда она говорила: «Сегодня будем писать „письмо надежды“», Данута знала, что ее ждет рассказ о жизни необыкновенного человека. Адресаты писем бабушки Лоры почему-то всегда были именно такими — необыкновенными.

Они отправляли письма в Москву и Санкт-Петербург, в Самару и Улан-Уде, в Нижний-Новгород и Торонто, в Яффу и Мюнхен, но чаще письма отсылались недалеко, адресаты жили с ними в одном городе.

Всю трудовую жизнь Лариса Ярославовна проработала в школе учителем русского языка и литературы. Она любила свое дело и учеников. Не жалея времени и сил, вкладывала в их головы и души свои мысли и знания. Вместе с ними переживала неудачи и радовалась успехам, поддерживала их и старалась видеть в каждом особенное, что выделяло этого человека. За долгие годы со многими учениками у нее завязались теплые дружеские отношения.

Поначалу после школы они разлетались и, увлекаемые жизнью, происходящими событиями, забывали о ней. Но проходили годы, она сама старалась поддерживать с ними связь, поздравляла с днем рождения, со свадьбой и рождением детей. А потом, потом они начинали отвечать на ее письма, и завязывалась переписка. Далеко не всех жизнь баловала, и тогда совет доброй учительницы, человека, которого они искренне уважали, приходился как нельзя кстати.

Письма надежды были той ниточкой, которая продолжала связывать ее с учениками, давала ей силы и смысл в жизни.

— Сегодня получила письмо от Миши Гольберга. Помнишь, я тебе о нем рассказывала? — уточняла она у Дануты. — Невероятно талантливый был молодой человек. Он знал физику и математику лучше наших учителей, они его за это недолюбливали. Семнадцать лет назад он переехал в Америку, неплохо устроился, но никак не мог жениться. Я ему говорила, чтобы он не просиживал все время в своей лаборатории — там ведь жены не водятся. И что ты думаешь, он написал мне, что скоро женится и получает сразу жену и дочь. А ведь не верил, говорил, что в сорок пять лет уже не женятся. Сейчас он, правда, уже не Мишка, а господин Майкл, но какая разница? Главное, что теперь ему будет с кем встречать старость.

— Бабушка Лора, а что вы ему напишете, раз у него все хорошо? Ведь теперь ему уже не нужна «надежда»?

— Что ты, моя дорогая! Когда все хорошо, писать надо не меньше, чем когда плохо! Ведь нам всегда хочется разделить радость с близким человеком.

Она замолчала и задумалась о чем-то, а Данута продолжала расспросы:

— Значит, вы напишите о том, как вы рады, что у него все хорошо, и пригласите его в гости?

— Ну и это, конечно, тоже. Но все-таки главное, о чем я ему напишу, будет немного о другом.

— Интересненько, а о чем?

Бабушка Лора вздохнула и с улыбкой продолжила:

— Напишу о том, что сохранить отношения порой гораздо сложнее, чем найти. И что он должен быть внимателен к чувствам тех, кто рядом.

— Это как? — не унималась Данута.

— Понимаешь, милая, мы хорошо чувствуем, когда нам больно, когда мы обижены или разочарованы. Но важно научиться слышать другого и понимать, что он чувствует. А переживания даже самых близких людей могут быть скрыты внутри.

— Не понимаю, зачем прятать свои чувства?

— Затем, что нам страшно выглядеть слабыми, глупыми, ненужными. Мы боимся и поэтому стараемся не показывать свои чувства. А когда мы что-то скрываем, то невольно огорчаемся и грустим или сердимся, а в итоге плохо и то, и другое.

Данута не всегда понимала рассуждения бабушки Лоры, и тогда она расспрашивала ее снова и снова, пока ей не становилось все понятно или же ее просто переставал волновать этот вопрос.

— Получается, что человек сначала женится, радуется, а потом они ссорятся и жалеют, что поженились?

— Иногда бывает и так. Но чтобы не судить поспешно и не сожалеть о сделанном, нужно разговаривать, объяснять свои поступки, говорить о свои чувствах. А еще нужно учиться видеть хорошее в другом человеке. Это довольно сложно — не обращать внимания на промахи и слабости, а стараться замечать хорошие стороны.

— А если их нет?

— Ну как же? В любом из нас есть хорошее и плохое. Это как день и ночь. Важно то, что мы стараемся замечать.

— Ну а если плохого больше? — с сомнением спросила Данута.

— Это значит, что мы просто еще не научились видеть хорошее. Ну или ты поступил совсем глупо, когда женился, а значит, сам и виноват, — произнесла Лора и легонько потрепала девочку по задорным кудряшкам.

— А почему это я должна искать что-то хорошее? — разгорячилась не на шутку Данута. — Пусть он тоже ищет хорошее, пусть он увидит, какая я хорошая.

— Так я ведь и говорю, что оба должны искать и учиться, — с улыбкой ответила учительница.

— И вообще, почему все время нужно учиться? Разве нельзя раз и навсегда все узнать, а потом только жить-поживать?

— Ну, жить-поживать, конечно, можно и даже нужно, только ведь жизнь так устроена, что, как только мы останавливаемся и перестаем учиться чему-нибудь новому, нам становится неинтересно жить.

— А вот и неправда, — радостно произнесла Данута, — я вот не учила сейчас ничего, и мне очень даже интересно.

— Разве? — с улыбкой спросила девочку Лора. — А кто мне задает столько вопросов, кто пытается понять «что, почему и как?».

— Ну это же не учеба! Это мне так, просто интересно, — затянула девочка.

— На самом деле это и есть настоящая учеба. Тебе интересно, поэтому ты торопишься узнать еще больше.

— А в школе тоже так будут учить? — Данута вопросительно посмотрела на учительницу.

Лора на минутку задумалась, а потом продолжила:

— Скорее всего, в школе вас будут учить другому. Тому, о чем вы сможете прочесть в книгах и разобраться сможете сами.

— Хм, а зачем же мне тогда учиться в школе? Читать я умею, писать тоже. Лучше я тогда с вами буду учиться.

Учительница звонко засмеялась.

— Так ты и так со мной! Понимаешь, милая, в школе вы не только пишете, читаете и изучаете новое. Вы учитесь общаться, решать такие сложные задачи, как «нравится — не нравится» и что с этим делать; быть или казаться; стараться или не стараться; какой делать выбор; с кем дружить, чем увлекаться. И еще много уроков, кроме школьных предметов вы проходите.

— Но это же так долго! Зачем целых десять лет учить одно и то же?

— Поверь мне, что долго только первые несколько лет, а потом ты не успеешь заметить, как все закончится и начнется новая учеба.

— Как? Еще учиться? — изумленно спросила девочка.

— Ну, я же говорила, что ты будешь учиться всегда. По крайне мере, пока живешь. Только ты сама решаешь, будет тебе интересно или нет. Будешь ты жить так или иначе.

Данута не дослушала ее до конца и начала громко провозглашать:

— Я буду жить интересно! Буду смотреть мультики, сколько захочу, и играть в компьютер. Буду читать, рисовать, писать с тобой письма, ходить по лужам, накуплю конфет и буду раздавать всем, у кого плохое настроение или кто болеет, — она выдохнула, внимательно посмотрела на бабушку Лору и продолжила: — А еще я, как ты, буду учить детей или лечить, — она на мгновение задумалась и спросила: — А можно так, чтобы сразу учить и лечить?

Глаза пожилой учительницы светились любовью, она смотрела на девочку и улыбалась.

— Конечно, можно. Только вначале тебе придется выбрать и изучить что-то одно. А после ты уже сможешь и учить и немножко лечить или, наоборот, лечить и по ходу дела учить. Главное, чтобы ты сама этого сильно хотела.

— Получается, что когда я вырасту, мне можно будет все, что я захочу?

— Ну, я бы сказала так: для тебя будет возможно все, о чем ты искренне пожелаешь, чего захочешь всем сердцем и к чему будешь прилагать усилия.

— По-вашему получается, что если я сильно-сильно захочу, чтобы люди научились летать, то они научатся летать? — лукаво спросила девочка.

— Совершенно верно. Только это не «по-моему», а потому что так устроен мир. Но только захотеть — этого мало. Ты должна думать об этом, представлять, как это сделать. Ты должна быть первой, кто полетит, а потом научит других людей летать, — учительница внимательно посмотрела на Дануту, а потом, переведя взгляд на часы, заторопилась: — Пора обедать, а после мы все-таки напишем с тобой письмо Мишеньке Гольбергу.

Много дней и вечеров они проводили за неспешными разговорами и своими важными делами. Порой казалось, что между ними нет семидесяти лет разницы, так заразительно они смеялись, шутили, делились друг с другом своими мыслями и переживаниями.

Однажды утром мама вошла в комнату Дануты, села рядом с ней на кровать и стала ласково гладить по голове. Девочка тихонько лежала, притворяясь спящей, чтобы продлить приятные мгновения.

— Доченька, просыпайся.

Данута открыла глаза и улыбнулась.

— Данечка, сегодня мы отвезем тебя к бабушке Лене, она побудет с тобой, а потом мы приедем и заберем тебя домой.

— А почему к бабушке Лене? Мы с бабушкой Лорой собирались печь пирог с малиновым вареньем и дочитать «Пеппи Длинныйчулок». Мамочка, я совсем не хочу к бабушке Лене, давай лучше к Лоре, — заканючила девочка.

— Понимаешь, милая, бабушка Лора заболела, и ее увезли в больницу.

Данута мгновенно села на кровати, задумалась, а потом скороговоркой сказала:

— Тем более мы должны поехать к ней в больницу, она же будет нас ждать! А еще я должна ей приготовить подарок, написать письмо. Мамочка, когда мы к ней поедем?

— Доченька, понимаешь, она себя очень плохо чувствует, и к ней никого не пускают.

— Мама, это же так плохо, — огорченно произнесла девочка и сразу как-то сникла.

Мама тяжело вздохнула и стала помогать ей одеваться.

Каждый день Данута спрашивала, как себя чувствует бабушка Лора, но родители почему-то никак не соглашались проведать ее в больнице. Даже поговорить с ней по телефону не разрешали. Однажды она случайно подслушала их разговор:

— Ты должна ей все рассказать. Данька умная и настойчивая девчонка, еще немного — и она не выдержит и чего доброго сама поедет искать больницу, где якобы лежит бабушка Лора, — шептал отец.

— Ну как ты не понимаешь? Не могу я ей сказать, что она умерла. Она же ее так любит!

— Вот поэтому мы должны быть честными с ней. Сколько еще ты думаешь ее обманывать?

— Я не знаю, как ей сказать! У меня сердце разрывается, когда я представляю, какое горе это будет для Даньки.

— У тебя есть письмо, которое Лора оставила Дане. Прочти ей, она должна знать правду.

Данута открыла дверь в комнату и остановилась в дверях, растерянно глядя на родителей. В ее широко распахнутых глазах читались обида и боль.

Мама подошла к дочке, крепко прижала ее к себе и, зарывшись лицом в макушку пахнущих ромашкой волос, заплакала.

Несколько месяцев подряд перед сном мама читала Дануте письмо, которое ей оставила ее любимая бабушка Лора. Последнее письмо в жизни учительницы и первое в жизни Дануты.

«Дорогая моя девочка, моя ненаглядная Данута, мне очень горько расставаться с тобой, но так устроена жизнь: кто-то приходит в этот мир, а кто-то уходит, чтобы поселиться в другом невидимом нам мире. Пришло мое время уходить. Девочка моя, пожалуйста, не грусти.

Я хочу открыть тебе один секрет. Когда тебе нужна будет моя помощь — я всегда буду рядом с тобой. Когда ты будешь радоваться и ликовать — я буду радоваться вместе с тобой. Если тебя будут тревожить сомнения — я буду рядом и смогу тебе помочь, тебе всего лишь нужно будет взять бумагу и ручку и написать мне пару строк. Ты будешь писать и чувствовать мои мысли. Я не смогу с тобой разговаривать, как прежде, но я, как прежде, буду рядом с тобой.

Моя дорогая, я оставляю тебе самое ценное, что я накопила за всю жизнь, — мои письма. В них вся моя жизнь с раннего детства и до моего ухода. В минуты, когда мне было особенно трудно, они укрепляли во мне веру, вселяли надежду и наполняли мое сердце любовью.

Данута, напоследок я прошу тебя об одной услуге: ответь, пожалуйста, на все письма, которые придут после моего ухода и напиши каждому, что он очень дорог мне и что теперь я прошу их писать тебе. Надежда должна продолжать жить.

Дорогая моя девочка, в любое время всегда помни о том, что ответы на все вопросы хранятся у тебя внутри, в сердце. Будь счастлива! Дари надежду и помни о том, что моя любовь всегда будет с тобой».

«Печали вечной в мире нет,

И нет тоски неизлечимой…»

Изрек писатель и поэт

Признав, что горе часто мнимо.

Мы забываем быть собой

И, следуя за чьей-то тенью,

Теряем радость и покой

И прячем боль свою за ленью.

Печали вечной в мире нет,

Как нет и радости безмерной.

И прав, конечно, был поэт,

Все в наших душах, несомненно.

Тоска развеется, и грусть

В душе негромко отзовется,

Все отданное к нам вернется

И в жизненный вольется путь.