Астана-Анталья

Нурлан Токсанов

Дочь главы нефтяной компании, американца, Линда Кардвелл, приезжает в столицу Казахстана, после того как ее отец Джон Кардвелл погиб в результате несчастного случая. Однако она не верит в случайность его смерти, поскольку тот имел сложные отношения с одним из его подчиненных, Маратом Камаевым. Линда начинает проводить свое собственное расследование, и в этом ей помогает один из сотрудников компании Оспан.

Махмуд аль-Кашгари

© Нурлан Токсанов, 2023

ISBN 978-5-0060-2138-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Для человека лучше оставить доброе имя после смерти, чем не умирать вообще.

Намык Кемаль

Линда поехала в Казахстан, потому что не было другого выхода. Кто, кроме нее, может найти истинного убийцу отца?

Путь от штата Техас, где она проживала, не близкий. Хорошо, нашелся попутчик, профессор истории Университета Дьюка Майкл Кирк.

— Такое время, что все начнет меняться. Возможно, и великий Туран, куда ты сейчас направляешься, тоже вновь воспрянет.

— Туран?

— Когда-то Казахстан находился в самом сердце этой великой империи, меняющей названия так же часто, как парижская модница меняет перчатки. Когда-то она даже носила странное имя Советский Союз. Ну, это долгая история, начавшаяся с того момента, когда Московский улус, насосавшись денег, как паук жирных мушек, начал усиливаться в Золотой Орде. Теперь, похоже, мы застанем конец этого проекта.

Линда тяжело вздохнула.

История, конечно, это хорошо, никто не спорит, но как ей примириться со смертью отца, которого она всегда любила, даже больше, чем маму, родившую Джону Кардвеллу двоих прекрасных дочерей и будущую гордость того же Университета Дьюка бейсболиста Мартина?

Кто мог убить такого прекрасного человека, притом не в самом Казахстане, а в курортной Турции, казалось бы, далекой от бразильских фавел и колумбийских наркопритонов? Здесь тоже были свои лихие годы, но они ведь остались в прошлом веке, а что сейчас? Что его понесло в Анталию в апреле, когда еще даже не открыт сезон? Многие тайны еще предстоит ей раскрыть.

Майкл Кирк, старый пройдоха, как все опытные профессора, тут же почувствовал ее состояние. Руку на колено ей не положил, а вот лет десять тому назад вполне мог бы и таким образом высказать свои чувства. Да, времена поменялись и в этом аспекте тоже. Слово «харассмент» висит дамокловым мечом над всеми бедными преподавателями, особенно после приснопамятной разборки с новым врагом человечества в лице неразборчивого на половые связи Харви Вайнштейна, повадившегося лапать за интимные места восходящих звезд Голливуда, которых он сам, кстати, и восходил. Довосходился…

— Отличным человеком был ваш папа, Линда, таких больше не делают. Профессионал до мозга костей, а еще и музыкант, знаток искусства, любитель жизни. Эх. Никогда бы не подумал, что нелепый несчастный случай сможет оборвать такую прекрасную жизнь. Очень загадочная смерть.

Девушка оживилась. Похоже, что с Майклом можно поговорить откровенно на эту тему. Да и опыта ему не занимать. Когда тебе всего лишь двадцать два, и ты только что закончила университет, убеленные сединами профессора кажутся тебе средоточием интеллекта и житейской мудрости.

— Вот именно, Майкл, наверняка его убили, а выставили все это дело как несчастный случай. Хотя кому он мог перейти дорогу? Возможно, всему виной характер. Ведь он никому никогда не лгал, говорил всегда только то, что думал…

— Вы вся в него, Линда. И внешне, и внутренне, — профессор Кирк даже прослезился.

***

Нефтяная компания, где работал ее отец, находилась на левом берегу, на Водно-зеленом бульваре. Все здесь ласкало глаз: и красивые дома, соединившие по замыслу японского архитектора Ак Орду, резиденцию президента и величественный Хан-Шатыр, популярное место шоппинга и отдыха столичных жителей, уже успевших избаловаться достижениями современного мира, будь то техника или изделия легкой промышленности.

Как же ей проникнуть в здание? Даже в собственной стране задача показалась бы не из легких. Пропускная система становится все жестче, а в условиях перманентной пандемии, прерываемой время от времени очередным всадником Апокалипсиса, и вовсе превращается в довольно обременительную задачу. Линда негромко выругалась. Не то чтобы она считала себя грубой девушкой, вовсе нет. Однако в чужой стране можно на время дать волю эмоциям. Но не американке. Благодаря демократическому Голливуду жители даже далеких стран хорошо выучили различные вариации неблагопристойных выражений.

— What’s the problem? — обратился к ней высокий черноволосый парень в светлой куртке и фирменных кроссовках.

— Никаких проблем, — ответила Линда, но затем решила ухватиться за неожиданную помощь. — Мне нужно попасть в департамент или управление, не знаю, как называется, где работал мой отец Джон Кардвелл.

Молодой человек по имени Оспан почему-то проникся к ней и начал сразу же энергично помогать. Она не представляла себе, как иначе каждый день сумела бы проникать в офис, где с обоих проходов караулили полицейские, а, чтобы пройти через турникет, сотрудникам приходилась навязчиво смотреться в мониторы, пока не срабатывала система распознавания, знающая каждого по имени, отчеству и фамилии и занимаемую в настоящее время должность. Бывший кабинет Джона Кардвелла пустовал, но надпись на казахском языке осталась. У Линды перехватило горло, когда она прочитала фамилию, но как называется должность, так и не смогла понять. Русский язык, ее специализация на филологическом факультете, она знала прекрасно, а вот до казахского руки так и не дошли. Джон говорил ей, что в офисах большинство говорит по-русски, и это оказалось стопроцентной правдой. Вот только надписи кабинетов писались по-казахски. Ну и что же мне теперь делать, переживала она. Глупышка, думала, стоит приехать, как любящее дочернее сердце тут же выведет на преступника. Впрочем, своя логика в таком направлении мыслей имелась. Где человек проводит большую часть отведенной ему жизни? Конечно же, на работе. Давно прошло время бездельных нуворишей восемнадцатого и иже с ним веков, когда какой-нибудь благородный отпрыск богатых родителей праздно прожигал молодость, особо не обременяя себя трудами, да и став взрослым, мог спокойно радоваться жизни, если на то позволяли средства.

Теперь все не так. Даже арабские шейхи заставляют детишек усердно учиться и тяжело пахать, хотя казалось бы! Что говорить о простых смертных, к коим принадлежал и ее отец, слепивший себя буквально сам. В первую очередь, Джона интересовали знания и профессиональное мастерство. Не по блату его брали в крупнейшие мировые нефтегазовые компании, где ценятся высококвалифицированные специалисты.

С кем же работал Джон Кардвелл?

Общение с коллективом отца оставило двоякое впечатление у Линды. Она не до конца понимала всех тонкостей нефтяного дела, но могла понять, что характеры людей, с которыми работал Джон Кардвелл, вовсе не простые. В письмах он писал ей, что порой ему не хватает терпения и приходится срываться, но это все ерунда. Особенно доставал его директор департамента Марат Камаев. Резкий на слово, обладающий большим опытом работы на производстве. Джон намекал ей, что, видимо, того возмущает сама мысль о том, что ими руководит какой-то иностранец. Девушка в который раз вздохнула. После развода с ее матерью, отцу не с кем было делиться самым сокровенным, и в качестве личного психолога приходилось работать ей. А мама буквально бросила Джона Кардвелла и в сорок пять лет вышла замуж за первую юношескую любовь, сказав себе «лучше поздно, чем никогда».

Событие буквально потрясло Линду. Оказывается, та ждала, когда младшей дочке исполнится шестнадцать! Как будто этой самой дочке от этого было легче! Наоборот. Но что поделать? С матерью не поспоришь. Родители познакомились романтично, в Индии. Видать, тамошние слоны и образцовые йоги добавили аромата в чувства матери. Но где в штате Техас найдешь слонов? Да и йогов раз-два и обчелся. Так что мамина любовь завяла, успев, правда, принести плоды в виде троих детей, не таких образцовых, как ришикешские йоги, но тоже со своими верованиями и мечтаниями.

Ладно, жизнь сложна, и ее удары надо переносить так же стойко, как йоги переносят лежание на гвоздях…

Марат Камаев. Да, к нему надо присмотреться. В одном из своих писем отец упоминал о возникшем с ним конфликте. Дело дошло даже до бульварной ругани, от которой отцу до сих пор стыдно. Понимаешь, Линда, он гнет свое, а я кричу ему «Hold on! Hole on!» А ему мои слова, как тому же слону дробинка. Так и остались при своем. Вот такая у нас приключилась битва.

Несомненно, Марат Камаев мог быть причастен к смерти Джона Кардвелла. Уж очень сильную ненависть испытывал он к своему иностранному шефу. Тем более, что отец писал о различиях менталитета у однородного, казалось бы, казахского народа. Младший жуз, к коему принадлежал Марат, считался самым воинственным. Даже изречение есть «Ұлы жүзге қауға беріп, малға қой, орта жүзге қалам беріп, дауға қой, кіші жүзге найза беріп, жауға қой». Из него следует, что младшему жузу завещано копье, предназначенное разить врагов. Впрочем, как ни крути, все казахи имеет славную родословную, берущую начало из глубины веков. У какого другого народа еще найдется шежіре, где каждый может найти свое место в развесистом дереве Алаша? Такой воинственный потомок кипчаков-половцев мог, не раздумывая, свести концы с представителем иноземной нации. И повод есть. Вопросы, кругом одни вопросы.

Оспан подошел веселый, чем-то довольный.

Девушка оживилась. Как хорошо в чужой стране иметь рядом знакомого, особенно такого, как Оспан. В нем она внезапно увидела сходство со своим отцом. И тот, и другой могли часами говорить о деле, но не зацикливались на этом. Она колебалась, довериться ему или нет, сказать ли о своих подозрениях. Не высмеет ли он ее? Какое убийство? О чем ты, Линда? Может, пересмотрела голливудских детективов или боевиков, где всегда кого-то убивают, и красивая девушка-киборг отыскивает убийцу и показательно расправляется с ним? Нет, не скажу пока. Абсолютно никаких доказательств, только чувство какой-то несправедливости. Бедный папа. Куда только его не забрасывала судьба! А закончил жизненный путь в далекой стране, с людьми чужой ему религии и языка.

— Где ты остановилась? — словно из тумана донесся до нее голос Оспана.

— В отеле «Хилтон», — ответила она. — Знакомое название, поэтому и забронировала здесь.

Он не просил ее разрешения проводить, но они уже шли по бульвару, по направлению к зданию «КазМунайГаза», с двумя огромными крылами, разделяемыми высокой аркой, сквозь которую виднелся серебристый колокол «Хан-Шатыра».

— Все думают, что здесь по-прежнему расположена главная нефтяная компания страны, а она уже давно переехала. Не по карману здание, да и в долгах, как в шелках.

— Разве она не приносит дохода?

— Практически нет, — вздохнул Оспан. — Долгая история. Тут издалека надо начинать. Кстати, ваш отец попал к нам в компанию тоже по этой причине. Думали, пригласим иностранцев, они наладят управление, но тут всю систему надо менять. Точечные меры не помогут…

Апрель умиротворяюще действовал на жителей города. Они давно сменили теплые шубы и пуховики на более легкую одежду, модницы-девушки обнажили ноги, и те призывно сверкали, притягивая взгляды мужчин, уже забывших за долгую зиму, как красивы могут быть представительницы слабого пола, шагающие по улице.

Проспект Кабанбай батыра рассекало множество машин, впрочем, слово «рассекало» подходило слабо, поскольку двигались они медленно, сообразно скорости пробки, которую сами же и создавали. Линду удивило количество машин «Тойота».

— Почти наш национальный бренд, — усмехнулся Оспан, — любимая машина казахов.

Девушка улыбнулась. Надо же, японскую машину, и ту хотят присвоить. Но ничего не сказала. С юмором у этого народа, похоже, все в порядке.

— Что будешь сегодня делать? — поинтересовался Оспан.

— Посижу в номере, покопаюсь в Интернете, может, найду что-то интересное.

— Да ну-у, — протянул молодой человек.

— А что ты предлагаешь? — сощурилась девушка.

— Можно сходить в какое-нибудь кафе. Тем более, пандемия закончилась, надо пользоваться благоприятным случаем, пока южные соседи не съели очередную летучую мышь.

Линда задумалась. Не в таком она положении, чтобы отказываться от такого предложения. Тем более, что это не приглашение на какое-то свидание, а возможность узнать новое, прояснить, так сказать, оперативную обстановку. Она кивнула. Договорились встретиться в восьмом часу.

В будний день официанты представляли собой жителей сонного царства. Тем не менее, заказ приняли, Линда полностью доверила право выбора своему спутнику, с изумлением читая диковинные названия из красиво оформленного меню в черной кожаной папке. Золотистое название вилось по обложке, уже одним своим видом возбуждая аппетит у немногочисленных посетителей.

— Извини, что назначил на такое позднее время. Дело в том, что сейчас месяц рамазан, а я держу оразу. Только сейчас по закону можно приступать к еде.

— Ах вот оно что! — протянула Линда.

Впрочем, и у христиан имеется свой пост, правда, можно есть и в обеденное время, но ограничиваясь в выборе блюд. Таким уж сильным адептом протестантизма она себя никогда не считала, но относилась уважительно ко всем религиозным проявлениям.

— Специально для тебя заказал наше фирменное национальное блюдо. Как только его не называют, но состав его прост и бесхитростен, как жизнь кочевника. Мясо и тесто. Картошка — уже излишество, дань оседлой культуре.

Кроме того, он протянул ей тарелку с горячими круглыми шариками.

— Баурсаки. Тоже национальное блюдо. Никто не знает, сколько веков назад оно изобретено, но все казахские женщины давали сыновьям, идущим в поход, подобное блюдо.

Оспан задумался. Видимо, воспоминания о героическом прошлом предков разбудили в нем какие-то сокровенные мысли.

— Я не люблю деленья у нас по жузам да родам. Но каждый казах знает свою родословную до седьмого колена. И еще верим в Аруахов. Оспан батыр из моего рода, он мой предок.

— Кто такой Оспан батыр? Он что, твой тезка?

Линда никогда бы не подумала еще неделю назад, что будет сидеть в столице Казахстана и говорить о каком-то Оспан батыре, но жизнь на редкость непредсказуемая штука.

— Скорее я его тезка. Родители назвали в честь последнего казахского батыра, воевавшего за свободу. Он был одним из вождей казахского народа в Восточном Туркестане. Когда подрос, я начал интересоваться его историей, а один товарищ из Алматы посоветовал прочитать книгу Godrey Lias «Kazak Exodus». Книга его настолько захватила, что он даже предложил мне и еще одной женщине-переводчице перевести ее. Мы подготовили к печати книгу с красивой обложкой «Годфри Лиас «Исход казахов в 1948—51 годах», но не решили вопрос с авторскими правами. Наш перевод так и не издали, но текст остался.

— Пришли мне перевод, — потребовала Линда.

— Зачем? — удивился Оспан. — Ты спокойно можешь прочесть английский оригинал.

— Буду читать оба, — заверила девушка, — поищу твои косяки.

— Договорились, — сказал молодой человек, — вышлю оба.

Официант принес чайник пахучего зеленого чая и разлил по чашечкам…

— С кем же он воевал? — спросила Линда.

— Там такая история, — ответил Оспан. — Почему моего великого тезку называют последним казахским батыром? Потому что казахи на территории Советского Союза давно потеряли независимость. Лишь в Восточном Туркестане жили по прежним канонам, так, как жили веками их предки, соблюдали традиции, хранили язык и никому не отдавали отчета в своих деяниях. Само слово «қазақ» и переводится как «свободный». Короче говоря, если к народу Оспан батыра приходили китайцы, пытаясь забрать свободу, они сражались против них, если приходили советские солдаты, они воевали с ними. В конце концов, на них пошли наступлением со всех сторон: с одной — советские войска, с другой — китайские. Силы оказались неравны. Оспан батыр погиб, а оставшиеся в живых соратники батыра, пройдя засушливые пустыни, перейдя неприступные горы, дошли до Индии, а оттуда уже эмигрировали в Турцию, давшую приют уцелевшим героям. Об этом и книга.

Ужин прошел замечательно, но Линда решила посвятить в свои замыслы Оспана позже. Сегодня ночью проанализирует его слова и решит, можно ли довериться ему или нет. Она вернулась в номер, помылась, надела халат и пижаму, посмотрела новости CNN и, лежа в кровати, начала читать перевод Оспана о славном предке Оспан батыре…

…Казахи немедленно вошли в конфликт с хунхузами, потому что среди жителей Восточного Туркестана только они на удар отвечали ударом, и, кроме того, только у них имелось оружие. Постепенно казахи стали ненавидеть хунхузов, считая их агентами Советов. Тем временем, коммунизм твердо внедрился в Восточном Туркестане.

В конце концов, хунхузы были китайцами и служили китайскому губернатору, который также был китайцем, хотя и имел в своем штате советских «советников». Вначале казахи боролись с хунхузами как с бандитами, убивающими не только тех, кто оказывает сопротивление, но и просто беспомощных людей просто ради забавы.

— Они воровали скот, насиловали наших жен и дочерей, а затем убивали их, — сказал один из казахских беженцев в Турции. — Никто из местных китайцев не мог понять их языка, так как они были из Маньчжурии, где люди говорят на непривычном диалекте. Они были ворами и убийцами. Если человек улыбался им, показывая золотой зуб, они убивали его ради этого золотого зуба.

Хамза записал свой рассказ о тактике засад казахов на мой магнитофон, и ниже приведена сжатая версия его рассказа:

— Мы всегда выбирали тактику в зависимости от местности. На открытом участке появлялись из скрытых мест, атакуя, если возможно, сзади и стреляя на ходу. В горах мы оставляли наших лошадей, жен и детей в укрытии, а сами прятались за камнями и кустарниками. Только специально отобранные воины принимали участие в атаке. Я сам лично отбирал лошадей для таких атак. Причем убивали только всадников, а не лошадей, водителей грузовиков, а не пассажиров. Мы никогда не брали пленных, потому что всегда находились в пути, и у нас не было возможности их содержать.

На равнине мы стреляли на скаку с седла. Хотя мы старались напасть сзади, однако мы могли напасть с любой стороны. Все воины имели приказ по возможности сблизиться с противником и закончить битву сабельной атакой. Позже, когда сабли стали редкостью, мы были вынуждены использовать деревянные дубинки с гвоздями. Это было такое же смертельное оружие, как и сабли, если уметь ими пользоваться.

В горах нашей целью была атака в узком ущелье, каковых много на Алтае и Тянь-Шане. Там мы всегда блокировали путь к отступлению небольшой мобильной группой из пяти-шести человек. На открытых местах мы использовали маленькую группу всадников, которая заманивала врагов в наши засады. Если враг попадал в ловушку, мы давали ему пройти вперед, а затем нападали с тыла. Другой любимой уловкой был поджог китайской фермы и немедленный отход в безопасное место. Почти немедленно прибывал местный китайский гарнизон, который не найдя никого, был вынужден ретироваться. Вот тут мы и устраивали засаду на колонну солдат.

— Когда мы устраивали засады для грузовиков, то никогда не использовали более одного стрелка на грузовик. Все участники акции четко помнили приказ не стрелять до моего выстрела, и, как я уже сказал ранее, мы убивали только водителей, а не пассажиров. Мы обычно залегали вдоль дороги, так что едва могли упустить наши жертвы, хотя и могли атаковать только по ночам. Когда выводили из строя водителя, грузовик, как правило, терял контроль и опрокидывался. При этом большинство пассажиров погибало или калечилось. Если среди них находились живые, способные уйти, мы отпускали их. Сами мы редко получали ранения при таких атаках. Если оружия было больше, чем мы могли унести с собой, то мы его либо закапывали, либо ломали то, что для нас было совершенно бесполезным, а именно: большие пушки, тяжелые мортиры, оружие для использования которых нужен колесный транспорт.

Каждая засада готовилась чрезвычайно тщательно. Для начала казахи несколько дней наблюдали за врагом, изучая его привычки. За день до намеченного срока они делали ложный выпад где-то в стороне и только затем устраивали настоящую атаку…