Наследница оливковой рощи

Ноэль Ламар (2024)

Попав в аварию, приготовилась предстать перед апостолом Петром, но вместо этого оказалась в Древней Греции, в теле рабыни кровожадного и сластолюбивого торговца. Я бесправна и беспомощна, и даже слуги помыкают мной. Лишь приговоренный к смерти гладиатор, да маленький дух-проказник готовы заступиться за меня, каждый в своих личных целях… Неудавшийся побег и наказание, предательство и любовь, ненависть и преследования черного колдуна ждут меня в этом неизвестном, зловещем мире… Но есть и кое-что хорошее, я, оказывается, волшебница, пока юная и неопытная. А с таким козырем в рукаве выжить точно будет проще.

Глава 4

Хорус склонился надо мной, точно коршун:

— Дерзкая девчонка, не тебе ли я вчера запретил подглядывать за господами?

Он шипел точно змея, награждая меня оплеухами, так что зазвенело в голове. И тут, будто кто-то подставил ему подножку, Хорус кувыркнулся в воздухе и растянулся на полу. Не понимая, что произошло, он злобно зыркнул на меня. Оглушённая, я отползла к стене дома. Старик встал, сделал два стремительных шага ко мне, замахнулся… И отлетел прочь, точно кто-то с силой толкнул его в грудь. Приглядевшись, заметила небольшой серый сгусток, что мелькал рядом с Хорусом. В страхе вжалась в стену, не понимая, что происходит. Старик заметался по двору, подгоняемый отчётливыми пинками, которые отвешивал невидимый заступник. Заверещав от страха, Хорус стремглав кинулся в дом, сшибая стоявшие на пути высокие вазоны.

Я потёрла глаза, потом горевшие от ударов щёки. Так и сидела возле стены, укрывшись в тени. Гости расходились, многие высказали недовольство странным представлением Солона. Не успела я прийти в себя, как андрон опустел. Опьяневший хозяин, ругаясь на «эллинских неженок» прошёл в свои покои, не заметив меня.

Воздух возле меня странно замерцал, переливаясь серым маревом, а потом будто из ниоткуда появился лохматый человечек, ростом едва выше моего колена. Он смешно пыхтел, пытаясь отдышаться, и искоса на меня поглядывая.

— Цела? — голос его не соответствовал внешности, грубый, с хрипотцой.

— Угу, — кивнула я, не в силах произнести ни слова.

— Чего, угукаешь, как сова? Речь позабыла? — человечек оглаживал руками свою шерстяную шубку. Он напоминал ёжика. Круглая тёмно-серая шёрстка, из которой торчали тонкие ручки и ножки. Лицо было очень подвижным, нос то и дело двигался, будто жил своей жизнью. Такая же поросль на голове торчала в разные стороны, в самом деле напоминая иголки.

— Ты кто? — наконец, выдавила я, справившись с испугом.

— Ц-ц-ц, как кто? Лар я, конечно, — человечек подошёл ближе, глядя на меня, как на слабоумную, — ах да, всё время забываю откуда ты. Позвольте представиться, — он приложил ручку-лапку к мохнатой груди, — дух-хранитель лар, по имени Эразм.

Я прыснула в ладошку, боясь обидеть этого домовёнка, или кто он там. Больно уж комично тот двигался.

— Чего ржёшь? Не в конюшне, — тут же обиделся Эразм.

— Прости, пожалуйста, — уняла я смех, — это от нервов. Впервые вижу лара. И спасибо тебе за моё спасение.

— С этого и надо было начинать, — надувшись, кивнул Эразм, сел рядом со мной, поджав ножки, — не сильно он тебя? — лар заглянул мне в лицо, — не успел я вовремя, отвлёкся.

— Нормально. Скоро пройдёт, — я убрала руки от горевших щёк, — и где ты живёшь?

— Как где? — Эразм снова глянул на меня, как на блаженную, — в доме, конечно.

— Так ты домовой?

— Ой, бестолковая, — закатил глаза человечек, — лары — это духи, волшебники. Можем исполнять желания, чаще всего находимся в услужении у магов, но есть и свободные. Собственно, только с нашей помощью волшебники местные и могут колдовать. Научились порабощать нас и пользуются своей силой. Тьфу. Хорошо, если помрёт быстро. Иной раз приходится лет по тридцать желания дурака очередного исполнять.

— Тут и маги есть? — от новости захватило дух.

Эразм вздохнул тяжко и в какой раз повторил:

— Всё забываю, что занесло тебя сюда из другого мира.

— Откуда знаешь?

— На лице твоём глупом написано, — проворчал лар.

— А почему меня спас?

— Ох, тяжко мне с тобой будет. Ты тоже маг. Не дошло, что ли?

— Ух ты! — не знаю, больше удивилась или обрадовалась я, — и что могу?

— Ни-че-го! — глумливо усмехнулся Эразм.

— Что это за магия такая? Ерунда какая-то.

— Хм. Я научу тебя волшебству, вернее, могу стать твоим духом. Только ритуал призвания надо провести, всё должно быть честь по чести.

— А тебе это зачем? — прищурилась я недоверчиво.

— Добрый я очень, — вздохнул Эразм, — ты же и года не проживёшь. Ничегошеньки не знаешь, не умеешь. Вон, даже писать не научилась. А могла бы в библиотеке хоть какую книжицу взять, поштудировать.

— Думаешь, меня по всему дому пускают? Кто разрешит рабыне книги брать?

— То-то и оно. Без меня тебе нельзя. Значит так. Идём в твою комнату, а то за дурочку примут, скажут, головой стукнулась, сама с собой разговаривает, — Эразм поднялся на ножки.

— Чего же сама с собой? Вот он ты, — я ткнула в него пальцем, — сам же сказал, дух дома.

— Не видит меня никто, неужто ещё не поняла?

Я вспомнила, как дико озирался Хорус, когда Эразм награждал его пинками:

— Точно, пошли ко мне. Сейчас слуги пойдут убирать андрон и мне влетит, если заметят здесь.

Дух исчез, будто его и не было, а я тихонько прокралась в свою келью. Эразм уже сидел на моей кровати, болтая ногами.

— Садись, — похлопал он ручкой рядом с собой, — расскажу, что и как. А то как младенец, право слово. Что, да как, да почему.

Я послушно присела рядом.

— Так вот, — продолжил Эразм, — в этом мире есть маги. Не то, что в вашем. Но колдовать они не могут, только с помощью ларов, которых их обучают призывать. Мы связаны особой духовной связью, сила мага напрямую сказывается на возможностях его лара. Можно иметь до пяти ларов в услужении. На большее силёнок не хватит. Маги видят нас с помощью особого заклинания. Тебе оно не требуется. Почему-то, — дух подозрительно глянул на меня, — ещё есть прорицатели, видят будущее. Почти все маги обитают при храмах. Оно и понятно, можно вести роскошную жизнь благодаря пожертвованиям. По просьбе горожан колдуны помогают решить проблемы, опять же, за определённую плату. Тебе не советую рассказывать о своих способностях.

— Почему?

— Ты рабыня. Тебя просто выкупят в храм и заставят исполнять желания магов. До конца твоих дней.

— И что делать?

— Перво-наперво, научиться читать и писать. В этом я тебе помогу. Теперь каждый день, после работы приходи сюда. Будем заниматься. И брось эти подглядывания. Мало чего полезного можно узнать от пьяных мужиков.

Краска стыда залила мои щёки. Эразм усмехнулся:

— Ничего, ничего, — похлопал он меня по руке, — сам всему научу. Про меня, понятно, тоже никому не болтай. Я расскажу, как провести ритуал привязки.

— Зачем он нужен?

— Тогда ты в любой момент сможешь призвать меня, также и я отыщу тебя где угодно. Связь будет между нами.

— Прости. Никак не могу понять, тебе-то это зачем?

— Не случайно ты попала сюда. Я видел, как душа Мелиссы покинула тело, и твоя заняла её место. Значит, у богов свои планы на тебя. Долго наблюдал за тобой. Нет в тебе злости или алчности. Не будешь меня для дурных дел использовать. Вот и решился.

— Значит, ты мне теперь помогать будешь? — не верилось, что мне удалось заполучить такого необычного друга.

— Буду, — вздохнул Эразм, без особой радости, — но сначала учиться и не отлынивать, — он погрозил мне пальчиком.

Я заверила духа, что приложу все усилия, дабы освоить грамоту и письмо. На том мы и распрощались. Вернее, Эразм растаял в воздухе.

Следующие недели мне почти не удавалось поспать. Лар оказался весьма суровым наставником, гоняя меня по азбуке и грамматике. Он принёс деревянную дощечку, покрытую воском, и стилус для письма. Выкрал или, как сам говорил, одолжил в библиотеке книгу, по которой и обучал меня. Занятия длились иной раз почти до самого рассвета, прикорнув на часок, мчалась исполнять свою работу и к обеду засыпала уже на ходу. Класо ворчала, что я так скоро над кастрюлями спать буду, а вечно недовольная Фрона расспрашивала, не завела ли я себе любовника среди слуг.

Впрочем, даже на роман я не тратила бы столько времени. Впервые с того дня, как очутилась в этом мире, впереди забрезжила надежда, что мне не придётся всю оставшуюся жизнь киснуть над грязными кастрюлями. Что всё может измениться. Стоит лишь приложить усилия.