Старый мир. Возвращение домой

Ноа Александрович Йорк, 2015

Том Нобл не из тех людей, о которых можно было подумать, что они такие же, как все, и ничем не примечательны. Как раз наоборот, всякому прохожему этот юноша представлялся очень загадочным человеком, и с ним всегда хотелось заговорить. Возможно, даже от того, что он и не принадлежал вовсе нашему миру.Вот-вот Том вернётся домой. В место, о котором фантазируют многие. В мир, в котором каждый хочет оказаться хотя бы раз в жизни. Но знай: попав в Старый мир, обратного пути уже не будет.

Глава 7

Откинувшись на спинку стула, Артур ненадолго закрыл глаза, размял пальцами уставшую шею и вернулся к своему прежнему занятию: по меньшей мере, три часа кряду он занимался проверкой важных документов. Некоторые он подписывал почти сразу, и тогда лист отправлялся в стопку по левую руку. Те, что требовали пересмотра, занимали место справа. Он вовсе не заметил того момента, когда дверная ручка тихо опустилась и в номер вошёл его внук.

— Ты даже не представляешь, сколько у меня к тебе вопросов, — сходу начал Том.

Вид у него был измождённый, но в глазах горел огонёк.

— Вот как!? — немедленно отложив перо в сторону, отозвался Артур. — Ты что такой счастливый? Никак, Рилаф? И как там? Говорят, одно из лучших мест в Прайме, а?

— Просто великолепно!

— А Ортус почему не стал подниматься? Очень уж хочу на него глянуть. И, кстати, Том, я рад, что вы с ним подружились. Кэти — мой давний друг, и это просто замечательно, что теперь ты дружишь с её сыном.

— Он вроде ничего, — ответив, Том даже задумался над этим, ведь прежде у него не было друзей, с которыми он бы не думал о всякой дребедени, например, что сказать, что предложить, как выглядеть. Он только сейчас уяснил, что с Ортусом он мог молча идти по дороге и думать о своём. Он мог спросить и ответить, что угодно. И он не думал, как выглядит со стороны, потому что Ортус не вызывал таких неприятных мыслей.

Плюхнувшись на диван, Том решил задать Артуру и свой вопрос:

— Так, значит, Кэти — твой друг? Мне показалось, вы с ней… как бы это сказать? — Том, заулыбавшись, уставился на деда в надежде, что тот сам поймёт, к чему он клонит.

— Что ты, Том, что ты! Мы с ней — просто старые друзья, близкие друзья. От того тебе могло показаться нечто большее. Но нет, это не так, мой мальчик.

Том резко встал на ноги и подошёл к столу.

— Чем ты тут занимаешься?

— А! Вот ведь странная штука! Два совершенно разных мира, однако проблемы всё те же. Видишь ли, за столько лет скопилось множество бумаг, требующих моего внимания. Этот вот (он вынул из правой стопки определённый лист) — документ на дом. Этот (он вынул ещё несколько) — на землю. Ещё есть замороженные счета, договор на аренду портала, требующий пролонгации. А это, представляешь, — Артур помахал очередным листом в воздухе, — одна компания требует с меня оплаты на поставку провизии за последние пятнадцать лет.

— Как же так, дедушка? — растерянно оборвал Томас, и Артур отчётливо услышал досаду в его голосе.

Сейчас он был уверен, что внук его ждёт объяснений, и это никак не касалось документов и налогов. Вернув лист в стопку, он одной рукой приобнял внука за плечо и проводил его к дивану:

— Я держал тебя в неведении, Том, не из-за страха, скорее, ради твоего же блага.

— Но почему? В чём польза того, что всю свою жизнь я не знал о том, кто я такой на самом деле? В чём польза от нашей с тобой жизни… за точкой? — несмотря на всю серьёзность начавшегося разговора, Том был мягок и дружелюбен.

— Так случилось, что нам с тобой было необходимо укрыться на весьма длительное время. Мир за точкой был лучшим местом для этого. А теперь представь, что бы тебе пришлось пережить за эти пятнадцать лет, зная всю правду о себе, о нас с Матильдой? Знать, не имея возможности воспользоваться точкой! Ведь все мои рассказы и обещания вернуться в мир, откуда мы родом, стали бы для тебя просто издёвкой. Вероятнее всего, изо дня в день ты томился бы в ожидании скорейшего возвращения домой. Ко всему прочему, больше всего на свете я не хотел, чтобы ты чувствовал себя чужим среди простых людей.

Недолго думая, Том был вынужден согласиться со всеми доводами, впрочем, был и ещё один вопрос:

— Но для чего нам понадобилось скрываться?

Не то чтобы Артур не ожидал этого услышать, скорее, наоборот, ответ на этот вопрос он готовил с тех пор, как почти шестнадцать лет назад, когда Томас был ещё младенцем, он и Матильда использовали точку. Как и прежде, Артур решил повременить с раскрытием всей правды:

— Думаю, ты согласен с тем, что однажды я уже поступил лучшим образом, не открыв тебе всю правду о нашем происхождении. Так вот, прошу тебя дать мне ещё немного времени, и я обязательно тебе всё расскажу.

Артур вдруг повеселел и, прежде чем продолжить, откинулся на спинку дивана:

— В конце концов, дело серьёзное, ты ещё и наследства не получил, а уже хочешь знать все секреты.

Том ясно понял, что сейчас продолжать что-то выпытывать не имеет никакого смысла, и поэтому решил временно уйти от подобных расспросов, переменив тему:

— Скажи, если это совершенно другой мир, почему, к примеру, ложка здесь — это ложка? То есть я имею в виду, она так же называется и так же выглядит? И даже язык здесь тот же, что и там, в другом мире?

Этот вопрос породил у Тома ещё, по меньшей мере, сотню новых вопросов.

— О, это представляется странным не только тебе, Том. Признаться, я и сам частенько думал об этом, впервые оказавшись по другую сторону. Видишь ли, существует мнение, что сквозь точки сюда проникает что-то из другого мира, и наоборот. Возможно, между разными мирами есть некая связь, объединяющая сознания целых народов; сами они об этом, конечно, и не подозревают. Ты, возможно, удивишься, но очень давно, во времена, когда ещё не было наследников, Старый мир был совершенно иным. Люди говорили на другом языке, они иначе мыслили и совершали поступки, отличные от тех, что совершают сейчас.

— Так, значит, наследники не всегда существовали? — спросил Том и в ожидании наблюдал за тем, как Артур возвращается на своё прежнее место.

Сложив на столе руки, он сделал глубокий вдох, и стал выдыхать, забавно надувая и тут же сдувая щеки. Всё это было признаком того, что сейчас Артур поведает Тому интересную историю.

— Впервые наследство было обретено две тысячи лет назад. Немного времени спустя после того, как не стало Элайта. Тогда же было отмечено появление неких образований — червоточин, при сближении с которыми человек мог переместиться в совершенно иной мир. И таких миров очень много Том.

— Кто такой Элайт?

— Сейчас уже точно никто тебе не скажет, кем он был. Некоторые верят, что это был человек, наделённый нечеловеческой силой и разумом. Но найдутся и те, кто верят, будто Элайт и вовсе не был человеком, а лишь выглядел им. Как бы там ни было, Элайт существовал и правил этим миром тысячи лет. Каждый житель Старого мира знает легенду об Элайте.

В эпоху столь давнюю, что не осталось ни единой записи о смутных временах, правящих миром от края до края, средь людского раздора, стелящегося мраком у каждого дома, одним ранним утром люди увидели, что на самом высоком утёсе сам собою возник прекрасный белый город. И тогда вышел к народу человек и сказал он, что вдоволь настрадались люди от вражды друг к другу, что пришло время мира и процветания. Каждый, кто того пожелает, отыщет в новом городе себе дом.

Люди нарекли его Элайтом и сделали правителем своим.

День ото дня весть о Белом городе распространялась во все стороны, и отовсюду приходили те, кто желал примкнуть к счастливому народу, сделаться частью его. И с каждым новым утром в городе возникало новое жилище. Белый город рос и развивался. Внутри него и за его пределами, наконец, воцарились доброта и спокойствие. За тысячи лет бессменный правитель Элайт стал родителем каждого на земле, и каждый чтил любое слово его. И так, казалось, будет неизменно.

Но однажды заволокло горизонт чёрным облаком. День за днём люди, прибывающие с востока, вопили от ужаса. Они рассказывали, что облако это, продвигаясь на запад, оставляет после себя города мертвецов. После серых дождей посевы источали смрад, в лесах не осталось живности, а в озёрах передохла вся рыба.

Вскоре настал день, когда город больше не встретил ни одного беглеца, а чернь подступила так близко, что не было видно окрестностей. Тогда Элайт спустился к подножию горы, чтобы встретиться лицом к лицу со своим врагом, с угрозой, нависшей над его народом.

Началась битва двух могуществ. Битва между Элайтом, чей голос исцелял от глубочайшей раны, и Лодаром, забирающим жизнь у всякого, кто попадётся у него на пути. На протяжении дня и ночи Лодару не удавалось пробиться сквозь защиту Элайта, ведь силы их были равны. И тогда завладел он умами части людей и направил их против своих же семей. Дни и ночи матери убивали своих дочерей. Отцы, ведо̀мые чуждой волей, отнимали жизни собственных сыновей.

Так продолжалось, пока наутро четвёртого дня в живых не осталось никого, кто взялся бы за оружие.

Свет Элайта не поверг тьму Лодара. Оба они смешались меж собою и ветром разнеслись серым облаком по миру.

Однако род людской не оборвался. Среди множества детей, что притаились в Белом городе, нашёлся отважный юноша, который решился спуститься вниз и разыскать своих родителей живыми или мёртвыми. Весь день и всю следующую ночь он брёл по залитому кровью полю в надежде отыскать их. И вдруг случилось так, что мальчик поранился. А когда капля его крови сорвалась и упала, в тот же миг из-под земли вырвалось нечто и ударило мальчика в грудь, от чего он упал, но не умер.

Вернулся храбрец к остальным выжившим, так и не найдя тех, кого искал. А вскоре странные вещи стали происходить с ним: когда его мучила жажда, в воздухе возникала влага; когда ему было холодно, вокруг вспыхивало согревающее пламя. Через некоторое время произошёл ещё один такой случай с девочкой, которая точно так же случайно поранила руку. Странности происходили и с ней. Тогда люди поняли, что если уронить на том поле каплю своей крови, то взамен земля наделит их необычайными способностями.

Все, кто были постарше, спустились вниз и обрели дар, а после решили покинуть родные земли. Они забрали с собой всех до единого и отправились настолько далеко, насколько это было возможно. Но один раз в год те, кому уже исполнилось или вот-вот исполнится шестнадцать лет, возвращались на поле боя, роняли каплю крови и, получив дар, возвращались обратно. Спустя несколько десятилетий то поле стали называть Красной землёй, потому что даже через много лет кровь так и не впиталась в почву. А дар, который они получали, — Наследством или Благодатью Элайта.

Придя в себя после такой непростой истории, Том спросил:

— Этот город, где он сейчас?

— Белый город? Нет, мой мальчик, на том месте, где, по рассказам, стоял город, сейчас нет ничего, кроме скалистых гор и тумана, который никогда не рассеивается. Много сил было брошено на его поиски, однако найти город или же следы его существования так и не удалось. Поговаривают, что и не было его вовсе.

Было не совсем ясно, хотел ли Артур сказать ещё что-то или же нет, потому что голос его пусть и стих, но в глазах одна за другой пробегали мысли.

— Когда я получу наследство?

— Да хоть завтра!

— Серьёзно?! — воскликнул Том, но уже в следующий миг понял, что это была шутка, потому что Артур громко рассмеялся.

— Ну нет. На Красную землю ты отправишься вместе с остальными своими сверстниками. Но не переживай, это случится совсем скоро.

Секунду-другую Том не отрывал от Артура обиженного взгляда, но затем широко зевнул и забрался на диван с ногами.

— Да ты, я гляжу, вот-вот на пол рухнешь. Иди, Том, ложись спать.

— Да со мной всё нормально! Давай ещё посидим — снова зевнув, сказал Том.

— Я-то ещё посижу, а ты всё же ложись спать, — несерьёзно сказал Артур.

Это, впрочем, было для него свойственно — вести себя несерьёзно в, казалось бы, серьёзных ситуациях. Не в таких, как эта, конечно, но ведь бывали случаи, когда Артур улыбался в момент, когда этого от него никто не ожидал. Или был грустным, когда вокруг все улыбались. Странным он был человеком, даже сейчас странным: почти минуту простоял на одном месте, не сводя взгляда с причудливых теней на стене, но затем всё же вернулся к своему прежнему занятию.

Сейчас Томас вдруг смотрел на Артура по-новому: он и прежде-то не мог причислить его к типичным старикам, ну уж нет! Артур всегда был энергичным, поджарым человеком. Никогда он не позволял себе слабостей, всегда уделял своей внешности пристальное внимание и в то же время был скромен в общении и прилежен в делах. Даже держа в руках гаечный ключ, Артур выглядел так, будто держит бокал в ожидании аудиенции с её величеством. В спорах он был мягок, но каждое слово его было чётко продумано, так что оппонентам приходилось несладко. А в общении с дамами обходителен ровно настолько, что каждая желала, чтобы он ушёл навсегда, но навечно остался в её памяти.

— Знаешь, — еле слышно начал Том, — ты, конечно, правильно сделал. Я имею в виду, что раньше ничего мне не говорил.

— Я рад, что ты это понимаешь, мой мальчик, — тепло отозвался Артур.

Он вновь отложил неподписанный документ, затем, приподняв над столом руку, сделал так, что верхний свет погас, так что теперь освещённым оставался только самый краешек письменного стола. Следующим же движением руки Артур наполнил всё пространство комнаты бесчисленными мерцающими пылинками. Они медленно поднимались кверху и там, под самым потолком, закручиваясь в спирали, складывались в некое подобие галактик. Время от времени некоторые «звёздочки» вдруг начинали падать, и, лишь коснувшись подставленной ладони Тома, вспыхивая, тут же гасли…

Всю ночь за окном хлестал дождь, но к утру даже в самом тенистом уголке Прайма было невыносимо жарко.

— Эй! Томас, просыпайся! — будил Ортус.

И будил он Тома, по меньшей мере, минуту, пока тот, наконец, не приоткрыл глаз.

— Я думал, ты ушёл, — спросонок промямлил Том.

— Да нет, что ты, я всю ночь на лестнице проторчал. Вот решил подняться, позавтракать, — пошутил Ортус, а затем добавил чуть не криком: — Утро уже! Вставай! И если не хочешь лишить себя наследства в этом году, то лучше тебе поторопиться, мы идём в ДУН!

А вот это уже была серьёзная причина, чтобы оторвать голову от подушки. Том рывком сел на кровати. Протёр глаза, глянул на голубое небо, и помчался в дождевую.

Стоя под тёплым ливнем (температуру можно было регулировать, если с определённой силой тянуть за ручку), он вспоминал вчерашний вечер и рассказ Артура и подумал вдруг о том, что самого Артура в номере не было.

— А где дедушка? Ты его видел? — раздался голос из-за двери дождевой.

— Нет, но мать его видела. Сказала, что в ДУН он с нами не пойдёт, занят очень! — прокричал в ответ Ортус.

А когда новых вопросов не последовало, решил выйти на балкон, куда к нему вскоре и присоединился Томас.

— Что это за место, куда мы пойдём?

— Департамент Управления Наследниками. Перед получением наследства мы с тобой должны встать на учёт. Долгая и очень нудная процедура, — уныло закончил Ортус.

— А потом сразу на Красную землю?

— Н-е-е-т, — с досадой протянул Ортус, — потом ещё много чего предстоит. Сегодня вечером мы отправимся в Меку. Путь три дня занимает. В Меке отпразднуем общий день рождения и только потом уже посетим Красную землю.

— Три дня в дороге? Я думал, порталы мгновенно тебя, куда хочешь, перемещают.

— Нет, порталом до Меки не добраться. Хотя, раньше, конечно, так и делали. Но это раньше.

— А сейчас что?

— А сейчас порталы другие. Ну, как тебе сказать, древние порталы уже никто не использует. Хотя они и могут переместить тебя, куда угодно, хоть на другой конец света.

— Почему никто не использует? Они сломались?

— В каком-то смысле, да. Они ведь старые, вот и работают не всегда так, как нужно. То есть могут переместить тебя не туда, куда надо. Лет пятьсот уже их не используют. После нескольких случаев, когда люди просто исчезали и никогда уже не возвращались. Их, порталы, то есть, решили запечатать. Но зато теперь в каждой более-менее крупной деревне есть своя Портал-сеть. Надёжная и безопасная.

— Но работает она только внутри страны? — догадываясь, спросил Том.

— Вроде того. Хотя есть и такие, которые могут перенести тебя за границу, только не слишком далеко. Всё, нам пора, — ответил Ортус, ещё сильнее перегнулся за ограждение балкона и помахал кому-то.

Том также глянул вниз и увидел Кэти, она рукой призывала их спуститься.

На завтрак времени не было, впрочем, о еде Том не вспомнил даже через десять минут, когда они втроём спешили в конец улицы. Кэти, которая шла впереди, то и дело оборачивалась, оглядывала Ортуса с ног до головы и коротко отчитывала за его неопрятный вид; или, глядя на Тома, понемногу рассказывала о планах на предстоящий нелёгкий день.

— Артур сказал, в ДУНе нас будет ждать председатель Олден. Он поможет с оформлением. Но всё равно лучше поторопиться. Давайте, мальчики, немного осталось.

Прежде чем окончательно смолкнуть, Кэти несколько раз повторила Тому сведения о том, где он на самом деле родился, так что потом Том только и делал, что повторял про себя неизвестные названия городов.

Через пять минут ходьбы, которая была, скорее, лёгкой пробежкой, они достигли конца улицы. Повернув за угол последнего дома, Том внезапно остановился; просто встал посреди улицы, разинув рот. А всё потому, что зрелище перед ним возникло настолько захватывающее, что он был не в силах пошевелиться: за узкой полоской мощёной площади горизонт разрывался на две части громадного ущелья. В этом ущелье, за аккуратным зелёным двориком, совершенно неожиданно высилось белоснежное здание. Своим величием и сдержанной красотой ДУН приковывал взгляд настолько, что оторваться было просто невозможно.

— Потом подарю тебе открытку, Томас. Прошу тебя, идём, не то мы простоим в очереди до вечера, — взмолилась Кэти.

В конце концов, она положила руку Тому на плечо, и они втроём зашли за ограду. Миновав гравийную, в обрамлении живой изгороди, дорожку, все трое остановились перед главным входом. И хотя здесь, снаружи, не было ни души, за дверьми творилось что-то невообразимое: просторное фойе было до отказа наполнено наследниками. Высокие, низкие, старые и молодые, они толкались и цедили сквозь зубы нелицеприятные выражения всякий раз, когда кто-то решался пробраться глубже.

И пусть здесь стоял настоящий гомон, Том всё же услышал, как глубоко и нервно вздохнула Кэти. Она слегка повернулась к ним и сказала Ортусу, чтобы тот взял Тома за руку и повёл его прямо за ней. На что Ортус с усмешкой ответил:

— Думаю, без руки вполне обойдёмся!

— Да, я тоже так думаю, — согласился Том и отпустил нервный смешок.

В то, что им удастся пройти через эту толпу, верилось с трудом. А Кэти тем временем уже приступила к расчистке пути. Заметив это, Ортус схватил Тома за локоть и потащил за собой.

В первое время Том ещё беззлобно улыбался и даже извинялся всякий раз, когда нечаянно задевал кого-то в толпе. Но уже совсем скоро, когда его самого трижды толкнули в бок, дважды заехали в ухо и чуть было не ткнули свёртком пергамента в глаз, он просто скрестил на груди руки. Насупившись и, стараясь не представлять, во что превратились его белые кроссовки, стал пробираться вслед за Ортусом, грубо распихивая всех, кто попадался у него на пути.

Вскоре случилось так, что белая макушка Ортуса резко скрылась за спиной одного из наследников, а когда Том дёрнулся в ту же сторону, то Ортуса там уже не было. Ещё несколько упорных шагов, и Том вовсе остановился. Спереди, сзади и с боков его, не переставая, толкали. А нескончаемые переговоры и жалобные восклицания раздавались отовсюду. От всего этого Том почувствовал себя неважно; ещё несколько секунд и, возможно, он бы запаниковал, но вдруг откуда ни возьмись перед глазами возникла знакомая рука. Она схватила его за плечо и потянула к себе. Но прежде чем вырваться из толпы, Том ещё пару раз получил по лицу, чем именно, он так и не понял.

— Цел? — спросил раскрасневшийся Ортус.

Рубашка на нём была измята, волосы взъерошены. А верхняя пуговица его пиджака покачивалась на конце торчащей нити и грозилась вот-вот кануть в безвестность.

— Да, наверное, — ответил Том и обернулся, от чего ему тут же стало прямо-таки не по себе: десятки глаз, недовольных, и осуждающих уставились прямо на него.

К счастью, Кэти вовремя объяснилась перед разъярённой толпой, она сказала, что их лично ожидает Председатель Олден. Возможно, если бы она этого не сделала, то их троих, скорее всего, схватили бы за что попало и отпихнули в самый конец очереди, а то и вовсе отправили любоваться окрестностями.

— Ну, мальчики, за мной! — поправляя складки своего платья, довольно сказала Кэти и развернулась к лестнице.

Лестница не была крутой, но оказалась уж больно длинной и вела прямо за центральную стену, которая на самом деле являлась шахтой лифта. Ни на лестнице, ни здесь, у блестящих бронзовых пластин в полу, не было никого. Это позволило Тому расправить плечи и задышать немного глубже. Все трое встали на платформу, Кэти отметила нужный этаж, и платформа без всякой тряски и промедлений начала подниматься.

На безлюдном и совершенно тихом втором этаже взору открылась неимоверно длинная и светлая анфилада. Кэти уже в который раз за последнюю минуту поправила волосы и смело зашагала вперёд. Том представил себе, что самое трудное позади, что им всего-то осталось получить несколько справок, уже не толкаясь и не рискуя заработать увечья. Но в конце анфилады Кэти резко свернула налево, громко постучала в первую дверь и, когда та отворилась, уши Тома снова наполнились шумом, хотя на этот раз люди не кричали, а перешёптывались; иногда кто-то хихикал или взрывался негодованием от слишком длительного ожидания.

— Простите, но вам придётся подождать внизу, — учтиво попросил молодой человек, открывший дверь.

— О, нет-нет! Нас ожидает председатель. И мы будем признательны, если вы поможете его отыскать! — быстро проговорила Кэти, глядя не на человека перед ней, но на скамьи, заполненные наследниками до отказа. Молодой человек окинул взглядом её, затем Тома и Ортуса и сказал:

— Постараюсь помочь. Вы пока можете подождать здесь.

Отойдя в сторону, он шире распахнул дверь, а после того как Том последним прошёл внутрь, поспешил закрыть её обратно. Те из присутствующих, кто заметил вошедших, внимательно их оглядели, после чего сразу же отвернулись и принялись со скучающим видом разглядывать стены или перешёптываться. Кэти и сама сейчас смотрела по сторонам. Вдруг она замерла, но губы её растянулись в улыбке:

— Ортус, Том идёмте скорее, — тихонько сказала она.

Том, который подумал, будто Кэти увидела председателя, был раздосадован тем, что она всего-навсего встретила свою подругу (уж больно ему хотелось покончить со всем этим и вернуться на свежий воздух)

— Агата! — позабыв о здешнем «тихом режиме», воскликнула она и обнялась с женщиной почти на две головы выше её самой.

— Ты тоже здесь! То есть, я хотела сказать, разумеется, ты здесь! — ещё больше игнорируя «режим», воскликнула Агата. — А почему я тебя раньше не видела? Мы здесь уже три часа торчим, и никого пока не впускали.

— А мы только что прибыли. Олден обещал посуетиться насчёт оформления, — пролепетала Кэти, после чего глаза её подруги коротко вспыхнули.

Она наклонилась чуть ниже и сказала почти шёпотом:

— Может, он и нам поможет? Хоть убей, я долго не вытерплю. А ведь ещё столько дел впереди.

— Попросим, конечно. Куда он от нас денется-то! — ответила Кэти, и обе они захихикали. Вскоре Агата обратила внимание и на Тома с Ортусом.

— Как ты? Зимой к нам ещё приедешь?

— Ну… если отпустят, — улыбаясь и поглядывая на мать, ответил Ортус.

— Кэти, ты что сына на привязи держишь? — втянув подбородок, пошутила Агата.

А потом, лучезарно улыбаясь, обратилась и к Тому:

— А ты кто? За компанию?

— Ну что ты, Гата, это же Томас Нобл, внук нашего Артура, — пояснила Кэти.

И тут глаза Агаты вспыхнули ярче прежнего! Уставившись на Тома, она закрыла рот руками и ещё несколько секунд стояла не двигаясь

— Ну, конечно! Томас! Иди ко мне! — наконец она раскинула руки и в следующий миг стиснула недоумевающего Тома в своих объятиях.

Наконец придя в себя, она смахнула единственную слезу и заговорила прежним тоном:

— Я его самого ещё не видела. Но, разумеется, всем известно, что Артур вернулся. Томас, какой же ты большой стал. Я ведь тебя совсем крошкой провожала. Ножки у тебя, как пирожки мекские были.

Заметив, что Том покраснел до самых ушей, она вдруг встрепенулась:

— Кхм… Ладно, ты уж прости меня и не обращай внимания на мою глупость! Я такой была, есть и, надеюсь, буду! — с гордой улыбкой возвестила Агата и положила руку Тому на голову.

Тому она понравилась сразу, несмотря на её грубоватый голос, манеру говорить быстро и не всегда понятно, и, возможно, чрезмерную открытость. Агата была худой и довольно высокой женщиной. Свои длинные руки она всё время держала сложенными у живота. И имела привычку накручивать чёрные прямые волосы на кончики пальцев всякий раз, когда заливалась смехом. Было в её глазах что-то такое, что внушало доверие. Тому даже казалось немного странным, что столь весёлая по натуре женщина выбрала для себя довольно строгий костюм из плотной, синего цвета ткани.

— А Дейн здесь? — бесцветным голосом спросил Ортус.

— Дейн-то здесь, только он ли тебе нужен? — с усмешкой ответила Агата и тут же добавила:

— Вон она, у окна.

Только сейчас Том заметил, что здесь, среди переполненных скамеек, есть одна совершенно свободная. То есть, почти свободная: на скамье у самого окна в полном одиночестве сидела девушка в бирюзовом лёгком платье. Она задумчиво смотрела в окно, барабаня пальцами по подоконнику. И пусть сейчас был виден только её профиль, но даже это говорило о том, насколько она красива. А когда девушка обернулась на зов матери, Том уже полностью в этом убедился. Длинные, такие же чёрные, как и у матери, волосы блестели на солнце. Своей фигурой она немного походила на Ортуса: широкие плечи и узкая талия; даже брови, чёрные, широкие — и те были точь-в-точь, как у него.

Девушка недовольно глянула на старичка перед собой, убрала с плеч волосы и встала. До самого последнего момента Том был уверен, что она не просто подойдёт к ним, но приплывёт, как лебедь. Однако же всё было совсем наоборот: тяжело ступая и заложив руки за спину, юная особа надвигалась, как грозная туча. Недовольная туча, от которой ничего хорошего ждать не приходилось. Несколько секунд назад всем своим видом она олицетворяла утончённость и сдержанность. Но всё это разрушилось в пух и прах, когда девушка открыла рот и в манере рыночной торговки заговорила низким басом:

— Здорово, Ортус! Кэти, привет!

— Сколько раз я просила тебя не вести себя так!? — сквозь зубы процедила Агата, впившись в дочь острым взглядом.

— Брось, Гата! — взмахнув рукой, успокаивала Кэти. — Э̀йлин, как братик поживает? Где он, кстати?

— А я откуда знаю? — прогромыхала Эйлин и уже в третий раз глянула на Тома.

В конце концов, она не сдержалась и спросила его прямо в лоб:

— А ты кто такой?

— Э-э-э… — протянул Том.

Сейчас, чувствуя, что за любое слово может получить по лицу, он более ничего не смог из себя выдавить.

— Познакомься доченька, это Томас Нобл. Внук Артура Нобла, — торжественно сообщила Агата.

— Иди ты! — вскинув брови, бахнула Эйлин и тут же добавила: — Эйлин! Лучше просто Лин, а то в глаз!

Агата, закатив глаза, отвернулась. Том отважился сказать, что ему очень приятно, хотя на самом деле он был готов провалиться сквозь землю, лишь бы избавиться от общества свежеиспечённой подруги, и даже кивнул в знак полного согласия.

— Что за манеры! — устало сказала Агата.

— Да ладно, мам, шучу я! Как там тебя? Томас?

— Просто Том, — скромно предложил Том.

— Том так Том. Ты не обижайся, меня заносит иногда. Вы гляньте, кого я вижу на горизонте. Эйлин неожиданно раскинула руки, глядя Тому за плечо. Том машинально обернулся и увидел на расстоянии десяти футов молодого человека. И всё бы ничего, он бы просто отвернулся, но внешность юноши заставила его застыть в пол-оборота: тёмно-русые короткие волосы, брови домиком, точёная, слегка квадратная челюсть и немного выпирающие скулы. И рост почти в семь футов. Всё это напоминало Тому его самого. А когда молодой человек остановился рядом, это уже заметили и остальные. Впрочем, никто ничего не сказал на этот счёт.

— Знакомьтесь, ребята, — заворковала Агата. — Дейн, это Томас Нобл, внук Артура Нобла. Томас, это мой сын — Дейн.

Представив Тома и Дейна друг другу, она всё ещё продолжала глядеть то на одного, то на другого — сравнивать. Дейн коротко кивнул новому знакомому, улыбнулся Ортусу и Кэти и отвернулся в сторону, сложив на груди руки. Во всём его поведении сквозили сухость, надменность. И даже это напоминало Тому его самого. Хотя сам он часто надевал на лицо «кирпич» вовсе не от скверного характера или от завышенного самомнения, а лишь для того, чтобы незнакомые люди не тревожили его попытками заговорить о какой-нибудь ерунде. Это была своего рода защита. Но было ли то же самое с Дейном, он понять не мог.

— Как хорошо! Просто замечательно, что вы уже здесь! — где-то совсем рядом раздался голос Олдена.

Все шестеро разом обернулись.

— Председатель Олден! Рады вас видеть! Тут нас немного прибавилось, это ничего? — сходу начала Кэти, не сводя с Олдена пытливого взгляда.

Олден посмотрел на каждого из юных наследников, развёл руками и сказал:

— Что ж делать, двумя больше, двумя меньше, мне, признаться, никакой разницы. Только давайте-ка не будем задерживать остальных.

Не теряя времени, Агата сгребла своих детей вместе и подтолкнула ближе к председателю; Кэти сделала то же самое с Томом и Ортусом.

Олден, лицо которого всё время выглядело задумчивым, повёл четверых юных наследников по узкому коридору, где через каждые десять шагов была дверь. У одной такой двери с табличкой «Оформление и постановка на учёт» он и остановился.

— Заходите сразу все, там разберётесь, — сказал он и распахнул дверь.

Эйлин, Дейн, Ортус и Том скользнули внутрь, после чего дверь за ними сразу же закрылась.

— Присядьте пока здесь, — тихонечко сказал мек, стоящий за кафедрой слева, — вас будут вызывать по очереди.

Ребята так и сделали: синхронно подошли к длинному диванчику и так же синхронно на него опустились. Том, смиренно сложив на коленях ладони, разглядывал кабинет. Это было небольшое помещение с высоким потолком. На стенах декоративные панели из чёрного дерева, а на трёх узких окнах плотные портьеры грязно-жёлтого цвета с золотым рисунком. То ли от огромного количества бумаг, которые были здесь всюду, то ли от того, что окна давно не открывали, но в воздухе летало столько пыли, что трое наследников за массивным столом сквозь плотный воздух казались нарисованными на очень старой картине. Это были двое мужчин и женщина, сидящая с левого края. Все они были одеты в шёлковые багровые мантии и совершали примерно одни и те же действия: перебирали документы, отпивали что-то из своих кружек и обменивались друг с другом короткими фразами. Так продолжалось минут десять, пока женщина, наконец, не протянула руку в сторону мека. Тот быстро снял с кафедры стопку разноцветных листков и положил на край длинного стола. Женщина коротко оглядела сидящих на диванчике и снова склонила над столом голову. Наконец она сказала:

— Подходите по одному.

Первой пошла Эйлин, которая как раз сидела ближе прочих.

— Садитесь, — предложила женщина, указывая на стул.

Голос её, лишённый всякой эмоциональной окраски, был таким же «пыльным», как всё вокруг, и таким же важным, как стопки документов.

— Имя, фамилия, место и дата рождения, класс.

— Эйлин Прайд. Сайли, Хиленд. Восемнадцатое мая двухтысячного года. Класс хилфер, — быстро и чётко проговорила Эйлин. И пока она говорила, женщина всё время писала в листочке бледно-розового цвета. После отложила листок в сторону и взяла в руки металлический предмет размером с ручку, но со стеклянным окошком у самого основания.

— Положите сюда руку Эйлин, я возьму пробу вашей крови, — сказала женщина и придвинула к краю стола небольшую подушечку. А после того как уколола Эйлин в палец, сразу же заглянула в окошко. Секунду — другую что-то высматривала, затем дописала несколько строк в розовом листе, после чего передала его и ещё два зелёных сидящему посередине мужчине.

Вся бумажная процедура длилась не больше пяти минут. По окончании мужчина с краю вручил Эйлин заполненные документы и показал на кафедру, где её уже дожидался мек с протянутой рукой. Она передала ему все три листа, мек поставил на каждом из них печать после чего вернул. Эйлин уже хотела было присесть, однако мек вежливо попросил дожидаться за дверью.

— Следующий! — снова сказала женщина. — Имя фамилия, место и дата рождения, класс.

— Дейн Прайд, Сайли, Хиленд. Восемнадцатое мая двухтысячного года. Класс хилфер, — сказал Дейн и, уже не дожидаясь указаний, сам положил руку на подушечку.

Дальше всё происходило в точности, как с его сестрой: укол — заполнение — проверка — заполнение — проверка — заполнение — печать. Сразу за Дейном пошёл Ортус, и последним на стул сел Том.

На первый вопрос он ответил: «Томас Нобл. Мориал, Денфор. Тринадцатое ноября двухтысячного года, класс тренвер. После чего женщина взяла его за руку и уколола в палец. По реакции своих предшественников (в момент, когда их кололи, все трое даже не моргнули) Том был уверен, что это совершенно безболезненная процедура, но на самом же деле, тонкая игла вонзилась почти на десятую дюйма. Хотя Том был настолько поглощён происходящим, что, как и остальные, даже не поморщился.

— Как странно! — словно бы вслух подумала женщина, вертя металлический предмет в руках и поглядывая в окошко под разными углами.

— Что такое? — поинтересовался мек.

— Сама не пойму. Результаты странные.

— Может, игла засорилась? — предположил мужчина с другого края стола.

— Да, возможно, и так, — согласилась наследница и сунула руку в ящик стола.

Вытащила из него коробочку, из неё же достала новую иглу и самостоятельно произвела замену.

— Давай ещё разок попробуем, — сказала она, и Том сразу же положил на подушечку руку.

На этот раз игла вонзилась глубже.

— Да что же это…

— Омѝлла что там у тебя? — нетерпеливо спросил мужчина, сидящий в середине.

— Да говорю же, сама не пойму, в чём дело. Анализатор чушь показывает. Я иглу сменила, но всё равно не то.

— Может, он сломался? — поинтересовался наследник.

— Грам, у нас есть ещё анализаторы? — с шумом роясь в ящике, спросила Омилла.

— У нас точно нет, в хранилище полно из новой партии, доложить им? — предложил мек.

— Ой, нет. Они там вечно сонные ходят, это до обеда может растянуться, — уныло проговорила Омилла и заглянула в розовый листок.

Она вдруг резко подняла голову и уставилась на Тома.

— Значит, Нобл, говоришь? Постой-ка! Ну, конечно! Что ж ты сразу не сказал?

— Да вроде сказал, сразу… — замялся Том.

Сейчас ему показалось, что Омилла смотрит на него как-то странно. Она вдруг улыбнулась, подмигнула и заговорила вновь:

— В общем, так, бумаги без анализа получишь.

— Но… — разом возмутились наследники.

— Под мою ответственность! — громко заявила Омилла, так что мужчина с краю только и сделал, что моргнул пару раз и успокоился. — После получения наследства ты вместе со всеми будешь проходить повторную проверку, там и подтвердим написанное здесь.

Она передала документы соседу.

— Спасибо! Но скажите, вы, наверное, знаете моего дедушку? — полюбопытствовал Том.

Трое наследников переглянулись, и каждый отпустил короткий смешок.

— Можно и так сказать, — не переставая улыбаться, ответила Омилла. — Уверена, мы с тобой ещё не раз увидимся, Томас, вот твои документы. А теперь ступай, друзья наверняка заждались тебя.

Том ещё раз поблагодарил Омиллу за услугу и поспешил покинуть кабинет.

— Ты чего так долго? — тут же спросил Ортус.

— Да что-то там у них с анализатором не то, — деловито ответил Том.

— Но документы ты получил? — нетерпеливо спросила Эйлин.

Том приподнял руку с бумагами, и она довольно кивнула.

— Ладно, пошли отсюда. Наши на улице ждут, — бросил Дейн и, никого не дожидаясь, зашагал по коридору.

До самого лифта Том украдкой поглядывал на Ортуса. А всё потому, что с того момента, как Эйлин подошла к ним, оставив скамейку, в Ортусе что-то переменилось. Взгляд, жесты, тон его голоса… Он стал более робок, даже немного неуклюж. И теперь, когда они втроём (Дейн давно уже спустился) встали на платформу лифта, Том окончательно убедился в том, что Ортус к Эйлин неравнодушен. Он сам продемонстрировал это своим взглядом в её сторону — так может посмотреть только человек, симпатизирующий другому. Впрочем, была во взгляде Ортуса и доля горечи. За то время, пока они спускались, Том решил, что это от обречённости, ведь Ортус сам рассказал о правилах: «топси в морском отделе, остроглист на грядках».

Погруженный в раздумья, на лестнице он отстал от друзей на несколько ступеней и совершенно случайно отметил то, как подходят Эйлин и Ортус друг другу: оба одного роста, с почти одинаковыми фигурами. Даже взгляд у обоих был очень проницателен; в момент, когда Эйлин впервые посмотрела на Тома, он испытал то же ощущение что и в парке, когда с Ортусом они обменялись взглядами. И в обоих случаях он невольно чувствовал себя как раскрытая ими книга.

У входа, как и сказал Дейн, дожидались Кэти и Агата. Обе они стояли, сложив руки, с той лишь разницей, что Кэти держала их чуть ниже груди, а Агата, сцепив пальцы, внизу живота. Ко всему прочему, подруги, не переставая переговаривались, то и дело заливаясь смехом. На юных наследников они обратили внимание лишь после того, как Эйлин гаркнула:

— Ну, может, хватит уже!? Мам, ты сама сказала, что дел по горло! Чего меня в такую рань подняла, чтобы я посмотрела, как ты языком чешешь?

— Следи за манерами! Мне ничего не стоит донести отцу о твоём отвратительном поведении! — прошипела мать и, раскрасневшись, покосилась на Кэти.

Та, в свою очередь, наблюдала за всем этим, мило улыбаясь, глядя то на подругу, то на Эйлин. Ну, а что касается самой Эйлин, то слово «отец» оказало на неё действие, подобное смирительной рубашке: она вдруг опустила напряжённые плечи, а лицо её преисполнилось равнодушием.

— Делай, что хочешь, только давайте свалим отсюда побыстрее, — бесцветным голосом закончила она.

— Да, дел, правда, по горло. Я ведь даже билеты ещё не заказала! — тревожно высказалась Кэти.

— О! Не переживай, с этим проблем не будет. Брайан сказал, что в этом году дополнительные три состава ввели. Билетов на всех хватит, — успокаивала Агата.

— Ну, неужели! Ты не представляешь, что прошлым летом на выпусках творилось. Мы с Ортусом девять часов на чемоданах сидели!

Выйдя за ограду, подруги, не оборачиваясь, направились в сторону портал-станции. Чем-то недовольный Дейн, притихшая Эйлин и Том с Ортусом не спеша следовали за ними.