Шахматы Тамерлана. Ветер времени

Нина Левина

Вселяющий ужас Тамерлан вторгается в земли русичей. Его внук охвачен страстью к жене Андрея Журавлёва и похищает её из будущего с помощью ветра времени. Муж отправляется в прошлое за украденной женой, и вскоре его собственная жизнь оказывается на кону шахматной партии…Действие разворачивается на фоне мистической страницы нашей истории – нашествия на Русь Тамерлана, одного из величайших завоевателей и шахматистов своего времени.Эта книга для тех, кому небезразлично прошлое и настоящее Руси.

Дизайнер обложки Анна Гилар

Корректор Светлана Цыганкова

© Нина Левина, 2021

© Анна Гилар, дизайн обложки, 2021

ISBN 978-5-0053-3764-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Шахматы Тамерлана» — литературное произведение с художественным вымыслом и без претензии на историческую достоверность. Любые совпадения фамилий, имён, должностей и мест современного мира являются случайными.

Первая книга дилогии «Ветер времени».

Благодарю за поддержку и помощь моих любимых Дзинзуса Алексея и Макарова Андрея.

Глава 1. Ветер времени

Ласковое весеннее солнце плавно клонилось к горизонту, обещая сменить робкое дневное тепло на вечернюю прохладу. Косые лучи пробивались через раскрытый полог походного шатра великого эмира, освещая скромное внутреннее убранство. Железный Хромец не терпел роскоши и излишеств в походах. Своим образом жизни Тимур показывал пример славным воинам, готовым терзать зубами его врагов и без раздумий отдать за него жизни, если понадобится. Лёгкие порывы ветерка, задувающего внутрь шатра, приносили тошнотворно-сладкий запах крови, и Тимур, словно распалённый охотой волк, жадно вдыхал его, ещё не отойдя от жестокой битвы, разыгравшейся в долине реки Терек. Эмир прислушался к возбуждённому гулу голосов за шатром и окликнул своего главного телохранителя, застывшего у входа словно гранитное изваяние:

— Что там за шум, Тулуйбек?

Воин вошёл в шатёр, почтительно склонив голову перед великим правителем:

— Твои верные гуляны не перестают восхищаться мужеством и силой своего полководца! Они вспоминают битву, в которой великий эмир безжалостно разил врагов, могучий, как лев и быстрый, как ястреб. Многие от отчаяния рвут волосы на голове ибо считали себя храбрыми воинами, а после сражения с шакалом Тохтамышем понимают, что нет тебе равного в воинской доблести, мой повелитель, и чувствуют себя жалкими щенками!

— Не учись лести у придворных лжецов, мой храбрый Тулуйбек, — нахмурился Тимур.

— Пусть я ослепну навеки, а мою глотку зальют расплавленным свинцом, если я льщу, господин! — Телохранитель упал на колени и уткнулся лбом в белый войлок, устилавший пол шатра. — Сегодня ты поразил своих верных гулянов и меня в их числе! Все вместе мы не стоим даже твоего мизинца! Эта победа стала возможной только благодаря тебе, повелитель.

— Поднимись с колен, верный Тулуйбек, и вели позвать лекаря. — Тимур чуть заметно улыбнулся. Искренние слова бесстрашного воина сладким бальзамом заполняли его душу.

— Мой повелитель ранен? — Телохранитель беспокойно взглянул на эмира.

— Давняя рана даёт о себе знать. — Тимур потёр рукой правое колено.

Почтительно склонившись, Тулуйбек вышел из шатра и негромким голосом отдал распоряжение одному из подчинённых ему нукеров телохранителей. Тимур, оставшись в одиночестве, блаженно вытянулся на походном ложе, укладывая покалеченную в далёкой молодости ногу на подушки. Из-за больной ноги Тимур получил пренебрежительное прозвище Тимур Лянг или Тамерлан, что означало Хромой Тимур — так его называли на Западе, пряча панический страх под насмешкой. Нелегко далась Тимуру сегодняшняя битва. Возраст не щадит никого — ни великих эмиров, ни профессиональных гулянов и нукеров, ни простых пастухов. И хотя в свои пятьдесят девять Тимур был по-прежнему мускулист и крепок, но сражение, измотавшее даже молодых и выносливых воинов, дало знать о себе впоследствии, отозвавшись острой ноющей болью в колене. Он усмехнулся, вспомнив испуганные глаза Тулуйбека, когда тот понял, что господин собирается возглавить своё войско. Но правое крыло и центр были беспощадно смяты конницей Тохтамыша, и выбора у эмира не было.

Тимур несколько лет готовился к этой войне. Проклятый шакал Тохтамыш чёрной неблагодарностью отплатил тому, кто позволил стать ему Повелителем Золотой Орды и подчинить себе Белую и Синюю. Кто, как не Железный Хромец, однажды дал приют всеми гонимому потомку великого Чингисхана? Кто посадил Тохтамыша на ханский трон и неоднократно снаряжал свои тумены в помощь хану из рода чингизидов? Сам Тимур, не будучи прямым потомком Чингиза, не претендовал на ханский титул, довольствуясь званием эмира. С его помощью Тохтамыш правил практически всем улусом Джучиевым, и Тимур никогда не становился на его пути. Однако Тохтамышу, разжиревшему и окрепшему от дани, выплачиваемой Москвой, показалось мало, и он вздумал укусить руку, когда-то кормившую его. Десять лет назад наглец вторгся во владения Тимура и захватил город Тебриз, якобы принадлежащий улусу Джучиеву. А спустя два года, воспользовавшись тем, что Тимур отправился на войну в Персию, Тохтамыш совершил опустошительный набег на северные области его владений. Тимур вынужден был срочно разворачивать войско и отправляться в погоню за обнаглевшим ханом. Он настиг его за Ферганой, разбил в кровопролитном бою, но не стал преследовать дальше, а вернулся домой, чтобы начать подготовку к большой войне. Зарвавшегося шакала нужно было наказать раз и навсегда.

Весной 1395 года две Ордынские армии двинулись навстречу друг другу. Многотысячные войска когда-то двух союзников, а ныне — непримиримых врагов, Тимура и Тохтамыша, сошлись на Северном Кавказе на реке Терек. С неприятным сожалением, но Тимур должен был констатировать, что Тохтамыш подготовился не хуже него к решающему сражению. Убитые тысячами ложились с обеих сторон, но перевеса не было ни у кого. А потом войско Тимура дрогнуло под натиском конницы хана Золотой Орды, и эмир понял, что битва может быть проиграна. Поражение означало для него не только потерю владений, но и жизни, ибо мурзы легко переходят от слабого повелителя к сильному, принеся в знак своей верности новому властителю голову старого. Поэтому пятидесятидевятилетний Тимур, наблюдавший за ходом боя на норовистом вороном скакуне, достал боевой лук и помчался на врага впереди своего войска с боевым кличем «Хурраг!», разя одного за другим золотоордынских воинов. Тимур недаром славился военными успехами, он в совершенстве владел всеми видами оружия. Опустошив колчан, он выхватил саблю и рубил ею направо и налево с ловкостью молодого гуляна, доставив немало переживаний своим телохранителям. Многотысячное войско, воодушевлённое мужеством и силой своего повелителя, подхватило боевой клич, и начавшие было опускать оружие воины, с непонятно откуда взявшейся яростью и силой, обрушились на конницу Тохтамыша, заставив её отступать. Сам Тохтамыш, увидев Тимура в первых рядах, отчаянно сражавшегося в окружении десятка лучших телохранителей, похолодел от животного страха и трусливо бежал. Победа была за Тимуром, и воины приветствовали восторженными криками проезжавшего мимо них эмира и поднимали вверх копья и сабли.

Неслышной тенью в шатёр проскользнул лекарь, отвлекая Тимура от воспоминаний. Сначала замер в почтительном поклоне, а потом достал принесённый серебряный сосуд с остро пахнущей целебной мазью и аккуратными, но сильными движениями принялся втирать её в ноющее колено эмира. Под умелыми руками лекаря боль начала отступать, и Тимур снова погрузился в раздумья. Тохтамыш трусливо бежал, как и несколько лет назад. В тот раз Тимур не стал его преследовать, надеясь, что шакал образумится, а как поступить теперь? Снова позволить неблагодарному чингизиду набраться сил? Нет, в этот раз Тимур решительно настроен покарать Тохтамыша. Несколько дней отдыха для войска — и в погоню за убегающим повелителем Золотой Орды. Нетрудно догадаться, куда направился разгромленный хан. Наверняка просить помощи у своих улусников в русских землях. Тохтамыш легко подмял под себя и заставил возобновить выплату дани взбунтовавшихся русских князей, после того как они ценой больших потерь разделались с выскочкой Мамаем. Это русские данники вскормили силу Тохтамыша и сейчас являются его союзниками.

— Позволишь ли войти, мой господин? — послышался низкий грудной голос, и перед входом в шатёр застыла женская фигура.

— Ты свободен, — коротко бросил Тимур лекарю, и тот, быстро собрав свои притирания, попятился к выходу. — Входи, любезная Биби-ханум.

В шатёр вошла старшая из жён великого эмира, и Тулуйбек предусмотрительно прикрыл за ней полог. Женщина подошла к Тимуру и присела на подушки рядом с ним.

— Прими поздравления в победе, мой господин. — Жена поднесла к губам руку своего повелителя и поцеловала её. — Ты был одновременно храбр и неосторожен сегодня, Тимур. — Она неодобрительно покачала головой. — Неужели было так необходимо рисковать своей жизнью?

Тимур ласково улыбнулся и прижал руку жены к своей щеке:

— Я не мог поступить иначе. Судьба битвы, нет, неправильно — наши судьбы висели на волоске, моя дорогая!

Тимур с нежностью смотрел на свою старшую жену, возле которой ему не нужно было выглядеть «Железным». Рядом с ней он чувствовал себя в покое и безопасности и был уверен, что жена никогда не предаст его. Ей было уже пятьдесят четыре года, но на слегка увядших щеках всё ещё играл молодой румянец, а взгляд карих глаз, прикрытых длинными ресницами, по-прежнему был ясен и светел. Сарай Мульк-ханум, таково было настоящее имя старшей жены Тимура, была ему не просто женой, а верным другом и советником. Её острый ум и стремление к наукам всегда вызывали искренне восхищение у Тимура, а дельные советы часто помогали в политических раскладах. Женившись на Сарай Мульк-ханум, правнучке самого Чингисхана, Тимур добавил к своему титулу «гурган», что означало «зять великого хана». Породнившись с Чингизидами, он имел право на царствование. Сарай Мульк-ханум, выйдя замуж за Тимура, получила статус старшей императрицей, а вскоре и своё прозвище — Биби-ханум. И в окружении Тимура, и в народе её иначе не называли.

Эмир вёл довольно аскетичный образ жизни для того времени, предпочитая походный шатёр и конское седло наслаждениям в дворцах и утехам с женщинами. Он содержал небольшой гарем — всего лишь восемнадцать жён и чуть больше двадцати наложниц. В то время, когда ханы держали в гаремах по несколько сотен женщин, это действительно было немного. Биби-ханум была второй большой любовью Железного Хромца. Первой настоящей любовью оказалась Ульджай Туркан-ага, на которой Тимур женился, когда ему было девятнадцать. Они недолго тешились своей любовью — женщина умерла в молодом возрасте от неизвестной болезни, оставив Тимуру сына. Всего у Тимура было четверо сыновей и несколько дочерей, но ни одного совместного ребёнка с Сарай-Мульк-ханум. Поначалу это приводило в отчаянии женщину, отдавшую Тимуру своё сердце, но со временем она смирилась с волей аллаха и свою любовь обратила на детей Тимура от других жён. А когда умер двадцатилетний сын Тимура от Ульджай Туркан-ага, она взялась воспитывать двух его малолетних сыновей, которых приблизил к себе Тимур, убитый горем после потери любимого сына. Тогда и пристало к ней новое имя — Биби-ханум, что значит, «бабушка госпожа», и она с гордостью носила его, наставляя внуков великого эмира.

— Битва была тяжёлая, Биби-ханум. — Тимур тяжело вздохнул, откидываясь на подушках. — Войско понесло большие потери, а с поля боя вышло много раненых.

— Разве Тохтамыш не бежал, как побитая собака? Разве не трупы его нукеров устилают долину перед Тереком? Разве его войско полно сил? — Жена вскинула брови.

— Ты правильно говоришь, но я должен принять решение — идти по следу неблагодарного Чингизида, либо дать ему возможность снова зализать свои раны с помощью русских князей. Русские улусы полны богатств, и шакал вскоре окрепнет и будет опять щёлкать зубами в моих землях.

— Тохтамыш должен понести наказание за своё вероломство, — сверкая глазами сказала Биби-ханум. — Я, как правнучка Потрясателя Вселенной, считаю, что он недостоин владеть улусом Джучиевым! Мой господин, ты сделал Тохтамыша ханом Золотой Орды, ты же можешь его и заменить на более достойного из потомков Чингиза. На такого, что будет в благодарность за оказанную милость целовать тебе носки туфель.

— Что бы сказал на это твой великий прадед? — задумчиво произнёс Тимур. — Мог ли он предполагать, подчинив себе семьсот двадцать народов и оставив огромную империю сыновьям, что спустя годы его потомки раздерут на части то, что он создавал? Если бы он видел, как ханы — родные братья, будут рвать друг другу глотки за право посидеть на троне Орды? Сколько их уже сменилось в кровавой междоусобице? — Тимур помолчал какое-то время, а потом продолжил: — Пойдёт ли на пользу Золотой Орде, если я заменю хитрого Тохтамыша на кого-то из глупцов с правильной кровью в жилах? Что ждёт в будущем некогда великую империю? А что ждёт мою империю? — Эмир вздохнул. — Если бы аллах позволил посмотреть в будущее, я бы мог принять правильное решение.

— Мой господин, у тебя есть такая возможность. — Биби-ханум смиренно склонила голову.

— Что? — Тимур привстал с подушек. — Говори, жена!

Но Биби-ханум не торопилась говорить, разжигая любопытство мужа. С недавних пор, несмотря на принятый ислам, Тимур стал очень суеверным человеком. В какой бы поход он ни собирался, помимо нескольких мулл и муэдзинов, его сопровождала целая свита различных гадателей, прорицателей и толкователей сновидений. Жена встала с подушек, подошла к серебряному столику, инкрустированному золотом, и налила сладкого вина в два золотых кубка из серебряного кувшина.

— Возьми, Тимур. — Биби-ханум протянула мужу кубок, предварительно сделав из него глоток.

— И эта женщина только что укоряла меня в неосторожности, — покачал головой эмир, принимая напиток из рук жены. — Для того, чтобы выявить яд, есть специальный человек… Так что насчёт возможности заглянуть в будущее?

— Ты помнишь мудреца по имени Сагиб, находящегося под моим покровительством? — Тимур кивнул, внимательно слушая. — Несколько лет назад ему удалось купить у генуэзцев некий предмет старинной работы неизвестного мастера — изящная рука, высеченная из тёмного камня, держит удлинённую хрустальную вазу с тонкими прожилками воздуха внутри. В древних манускриптах он обнаружил упоминание об этой вазе, как о вызывающей ветер времени, но сколько не пытался, так и не смог раскрыть секрета её действия. До недавнего времени… — Биби-ханум остановилась, наслаждаясь горящим взглядом заинтересовавшегося мужа.

— Не умолкай, говори дальше! — Тимур жадно ловил каждое слово жены.

— Несколько месяцев назад Сагиб выкупил у работорговца из Кафы мужчину-раба. Раб обошёлся ему в стоимость трёх девственниц и одного коня, но теперь Сагиб понял, что ему повезло сделать такое приобретение за столь низкую плату.

— Глупец переплатил! — фыркнул Тимур.

— Не спеши, мой господин, с выводами. Этот раб прекрасно говорит и читает на разных языках, среди которых китайский, персидский, тюркский, язык русов и индийские диалекты. Ему хорошо известны многие науки, порядок движения небесных светил, а до того, как стать рабом, ему довелось побывать во многих странах. В нём течёт смешанная кровь китайцев, монголов и кипчаков. Став верным помощником Сагиба, раб принялся разбирать древние пергаменты и манускрипты и обнаружил среди них заклинание вызова ветра времени. Оно написано на одном из древних индийских диалектов, и немудрено, что Сагиб не смог разобраться в нём сам.

— Ветер времени? — Тимур задумался, прищурив глаза. — Сагиб уже пытался его вызвать?

— Нет, мой господин, — покачала головой жена. — Когда мудрец понял, что в его руках необыкновенная сила, страх обуял его, и он явился ко мне со своими сомнениями. Имеет ли право обычный смертный, коим является Сагиб, вызвать то, что подвластно аллаху? Или это должен сделать великий властитель, которому покоряются горы и небо, перед которым склоняются города и народы? Не должен ли Сагиб стать слугой при господине, повелевающем ветром времени?

— А твой мудрец хитёр, — усмехнулся Тимур. — Что ж, Биби-ханум, сегодня после вечерней молитвы приводи его, пусть покажет ветер времени. Развлечёмся немного. Я велю позвать сыновей и внуков, и если он окажется обычным обманщиком, будет кому снести его хитрую голову.

— Как прикажешь, мой господин. — Жена почтительно кивнула. — Как ты распорядишься насчёт Тукал-ханум — младшей императрицы?

Тимур задумался. Тукал-ханум была младшей женой Тамерлана. Ему пришлось жениться на десятилетней монгольской принцессе перед самым походом для укрепления своей власти этим союзом. И хотя правила, установленные Железным Хромцом, не позволяли мурзам и военачальникам возить за собой гаремы в военные походы, Биби-ханум настояла на том, чтобы в её повозке следовала за войском Тимура младшая императрица. На саму Биби-ханум правило не распространялось. Она давно была не столько женой, сколько другом и верным советником эмира. А вот к идее взять в поход Тукал-ханум, Тимур сначала отнёсся резко отрицательно.

— Что ты придумала, Биби-ханум? — раздражённо выговаривал он жене перед походом. — Что за блажь взять с собой принцессу? Как женщина она меня совсем не привлекает. Может быть, лет через пять-шесть я буду готов сделать её женой. Это ребёнок, которому ещё впору играть с куклами, а не сопровождать меня в опасном походе.

— Я считаю, мой господин, что оставлять её в гареме гораздо опаснее, — возражала старшая жена, сверкая глазами. Она искренне привязалась к десятилетней девочке и окружила её поистине материнской заботой. — Я не уверена, что она доживёт до твоего возвращения, мой повелитель.

И Тимур вынужден был согласиться ибо прекрасно знал обо всех гаремных интригах и о том, что только присутствие и авторитет Биби-ханум сдерживают остальных жён и наложниц от открытого взаимного противостояния.

— Нет. — Тимур покачал головой, прервав раздумье. — Она слишком молода и неопытна. Пусть остаётся у себя со служанкой.

После вечернего намаза в шатре Железного Хромца собрались только самые близкие ему люди. Бдительный Тулуйбек выставил двойное кольцо стражи, оберегая жизни эмира и его наследников. Тимур восседал на золочёном кресле с мягкими подушками и высокой спинкой, напоминающем трон императора. У его ног примостилась Биби-ханум, а вокруг расположились сыновья и внуки. «Сыновей осталось всего двое, — с неожиданной тоской подумал эмир, — и оба молоды и несерьёзны. Шахрух слишком горяч, ему не исполнилось и восемнадцати, а Мираншах хоть и старше, но хитёр и безволен. Умар был умным и смелым воином, но год назад он погиб в бою». Танцующие языки пламени в светильниках отбрасывали мягкие тени на лица внуков, оставшихся после смерти первого сына от любимой Ульджай Туркан-ага. Тимур приблизил их наравне с другими сыновьями и сейчас вглядывался в лица младшего — султана Пир-Мухаммеда, и старшего — мирзы Мухаммада. В умном, рассудительном, щедром к друзьям и не знающим жалости к врагам Пир-Мухаммеде, Тимур видел будущее своей империи. Не сыновьям, а именно ему Железный Хромец втайне мечтал передать бразды правления после своей смерти. Что касается старшего Мухаммада, Тимур был наслышан о его чрезмерном пристрастии к женским чарам. И хотя это не считалось недостатком среди мужчин того времени, но старший внук ради женщин мог пренебречь всем — воинской славой, дружбой и честью, и это расстраивало великого деда, терпящего сумасбродства Мухаммада из памяти к любимому сыну.

Возле одного из светильников, почтительно уткнувшись лбом в войлок, на коленях сидели двое мужчин, ожидая от Тимура приказаний. Один из них был седобородый мудрец Сагиб, старик, сильно располневший от сытой жизни. От спутника его отличал богато украшенный золотым орнаментом шёлковый халат и тюрбан на голове. Свои остроносые атласные туфли, расшитые жемчугом, Сагиб оставил у входа. У второго мужчины на голове красовалась круглая красная тюбетейка с кисточкой посредине, а халат был заношен и не по размеру, словно с чужого плеча. Он был не стар, лет сорока, а смуглое лицо украшала тёмная бородка, заплетённая в тонкую косицу.

— Зачем ты собрал нас, отец? — обратился к Тимуру Шахрух. — Если хочешь узнать мнение по поводу преследования Тохтамыша, так я считаю, что бешеная собака заслуживает смерти!

— Ты снова торопишься, Шахрух, — укоризненно покачал головой эмир. — Твоё желание наказать хана Золотой Орды похвально, но собрал я вас не за этим. Подойди сюда, мудрец Сагиб, — обратился он к склонившемуся старику, — и расскажи, как собираешься вызвать ветер времени.

Мудрец подполз на четвереньках к грозному властителю, поцеловал носок его туфли, а затем проворно вскочил на ноги.

— О, мудрейший из мудрых и храбрейший из храбрых! — начал он заунывным голосом, но заметив, как нахмурился Тимур, сменил тон на более деловой. — Долгое время я пытался разгадать загадку вот этой древней реликвии. — Сагиб бережно достал из кожаного мешка большую хрустальную вазу в форме цилиндра и протянул Тамерлану. В верхнем основании цилиндра было небольшое углубление неправильной восьмиугольной формы, а нижнее упиралось в ладонь руки, словно чья-то изящная тёмная кисть держала вазу вертикально, одновременно являясь её подставкой. Тимур взял в руки реликвию, оказавшуюся на удивление тяжёлой, и внимательно всматривался в узор тонких прожилок, переплетающихся внутри цилиндра. — Но несколько месяцев назад мне посчастливилось купить себе ценного раба, заплатив за него высокую цену. Он смог прочитать древний манускрипт, и я открыл тайну вызова ветра времени, который позволит заглянуть тебе, великий господин, в будущее.

Сагиб замолчал, почтительно приложив руку к груди, а сыновья и внуки Тимура в удивлении посмотрели на своего эмира.

— Ветер времени? — недоверчиво переспросил Пир-Мухаммед. — Разве возможно увидеть будущее?

— Сейчас узнаем. Что ты собираешься делать, Сагиб? Как будешь вызывать ветер времени?

— Согласно древнему манускрипту, понадобится немного крови того, кто хочет увидеть будущее. Кровь необходимо вылить вот сюда. — Сагиб указал углубление в вазе. — После этого Ляо, так зовут моего раба, начнёт читать слова заклинания, а отдавший свою кровь должен вознестись мыслями в будущее.

— А дальше? — нахмурившись, спросил Тимур.

— Это всё. — Мудрец развёл руками.

В шатре повисла гнетущая тишина. Казалось, даже пламя в светильниках съёжилось от страха и перестало выбрасывать яркие языки огня. За пределами шатра, под молодой луной, робко освещающей залитую кровью долину, слышен был смех празднующих победу воинов и заунывные песни оплакивающих потерю родственников и боевых товарищей. Далёкий вой собак вторил им, перекрывая крики ночных птиц и короткие рыки степных хищников, привлечённых запахом падали. Наконец, Тимур прервал молчание:

— Тебе повезло, Сагиб. Сегодня моё войско победило в сражении, и я необыкновенно милостив. Если станет ясно, что ты решил посмеяться над нами, твой раб будет немедленно казнён, а ты получишь сотню плетей и после этого сам будешь продан в рабство. — Мудрец упал на колени. — Но если тебе удастся вызвать ветер времени — награжу тебя по-царски. Что ж, посмотрим, можешь приступать.

Трясущимися руками Сагиб установил хрустальную вазу на войлоке посреди шатра. Его раб Ляо поднялся с колен и принялся помогать своему хозяину. Он подал ему серебряную чашу и длинный клинок с острым лезвием. При виде оружия сыновья Тимура вскочили с подушек, выхватив сабли из ножен, но эмир жестом остановил их.

— Повелитель, — произнёс испуганный Сагиб, — я должен взять немного крови у того, кто будет думать о будущем.

— О будущем будут думать все собравшиеся здесь, кроме Биби-ханум! Начинай! — велел Тимур.

Сагиб обошёл по очереди сыновей и внуков эмира, делая каждому небольшой надрез на запястье умелой рукой и выдавливая немного крови в чашу. Напоследок он приблизился к Тимуру, но тот отверг клинок мудреца, достал свой кинжал, быстро провёл им по ладони и выдавил струйку крови в чашу.

— Этого достаточно, — прошептал Сагиб, поднёс чашу к реликвии и аккуратно вылил тёмную жидкость в углубление.

Ляо ждал только этого момента. Перед ним на войлоке уже был разложен древний манускрипт, и как только последняя капля стекла из чаши, он встал на колени, простёр руки над головой и заговорил мягким певучим голосом, произнося слова заклинания. Язык был непонятен окружающим, но его звуки оказывали завораживающее действие, заволакивая туманом мысли и заставляя присутствующих всматриваться в стоящую посреди шатра реликвию. Какое-то время ничего не происходило, и Тимур начал хмуриться, пытаясь сбросить наваждение, как вдруг он заметил лёгкое свечение внутри вазы. Это не были отблески пламени светильников, свечение шло от верхнего основания, постепенно распространяясь и устремляясь по всему объёму. По тонким прожилкам внутри, словно по артериям, медленно побежала кровь, из тёмно-красной превращаясь в нежно-розовую жидкость. Яркое сияние от реликвии озарило шатёр светом восходящего солнца. Словно лёгкий ветерок дохнул на замерших мужчин и женщину, принеся с собой запах чего-то неизвестного.

— Что бы ты хотел увидеть, мой повелитель? — тихим голосом произнёс Сагиб, и Тимур вздрогнул от неожиданности.

— Я хочу увидеть мощь своей империи через многие сотни лет! Пусть ветер времени покажет мне земли, на которые будет простираться власть Тимуридов! Думайте все о будущем нашей империи! — властным тоном приказал эмир.

Сильный порыв ветра пронёсся по шатру, заставив сыновей и внуков в страхе вскочить с подушек. Только Тимур остался сидеть на месте, сжав руку жены, прижавшейся к его ногам. Воздух над сияющей реликвией заколебался, словно зной над раскалённым песком, потом подёрнулся розовой рябью и перед взорами присутствующих заклубился густой туман. Тщетно вглядывались в него Тимур с сыновьями и внуками, стараясь хоть что-то увидеть.

— Кажется, обещанный ветер времени — большой обман, — прошипел Тимур, глядя на распростёршегося перед ним Сагиба. — Но я позволю тебе трижды испытать моё терпение. Ветер времени, покажи нам мощь Золотой Орды через сотни лет! Покажи богатства улуса Джучиева!

Снова все затаили дыхание, вглядываясь в непроницаемый туман, клубящейся над вазой, но и вторая попытка увидеть будущее не увенчалась успехом.

— Уж не хочет ли ветер времени сказать нам, что через многие сотни лет не будет владений Тимуридов и Чингизидов? — осмелился высказать предположение Пир-Мухаммед.

— Любому другому на твоём месте я бы приказал вырвать язык и скормить его собакам. — Тимур грозно взглянул на внука. — Молись аллаху, Сагиб, — обратился он к старому мудрецу, — осталась последняя попытка. Пусть ветер времени покажет нам владения русов через сотни лет!

Всё это время Ляо продолжал нараспев читать слова заклинания, а нежно-розовая жидкость постепенно стекала в основание ладони, держащей вазу. Переплетения прожилок были уже наполовину пусты, когда клубящийся над цилиндром туман неожиданно начал рассеиваться, и перед взорами присутствующих открылась чудесная картина. Под ярким солнцем, висящим низко над горизонтом, раскинулась безжизненная сияющая белизна снежной равнины.

— Русы будут жить в белой холодной пустыне? — усмехнулся Тимур, а следом за ним и присутствующие.

Но неожиданно картина пришла в движение. Снежная равнина начала отступать всё быстрее и быстрее, и вот, перед глазами в изумлении застывших зрителей, бескрайние леса начали сменяться полноводными реками и полями, потом с огромной скоростью замелькали величественные города с вздымающимися к небу домами и золотыми куполами церквей, на безбрежных морских просторах раскачивались немыслимые громадины кораблей, а в воздухе строем летели странные птицы, не взмахивающие крыльями. Картинки владений русов продолжали сменять одна другую, и Тимур замер, не веря своим глазам.

— Неужели жалкие улусники хана будут обладать такими богатствами через сотни лет, а от владений Орды не останется ничего, что бы мог показать ветер времени? — прошептал эмир, не сводя глаз с мелькающих городов. Неожиданно города исчезли, и показался жёлтый песчаный берег моря. На берегу по колено в воде стояла стройная девушка в коротком белом платье, открывающем загорелые ноги и руки. Ветер развевал длинные русые волосы в мелкую кудряшку с золотистым оттенком. Девушка кому-то призывно махала рукой и улыбалась, обнажая ряд белоснежных ровных зубов. Вдруг она повернулась и как будто в упор посмотрела большими серо-зелёными глазами на замерших в удивлении мужчин, продолжая улыбаться и демонстрируя ямочки на щеках. Всего одно мгновение длилась её улыбка, а потом изображение резко исчезло. Последняя капля нежно-розовой жидкости стекла в руку из тёмного камня, сияние померкло, а за несколько секунд до этого Ляо закончил читать заклинание.

— Кто посмел думать о женщинах будущего в такой ответственный момент? — Тимур с неудовольствием оглядел сыновей и внуков. Все выдержали его суровый взгляд, только старший внук мирза Мухаммад вздохнул едва заметно. Тимур заметил этот вздох, неодобрительно покачал головой и продолжил, обращаясь к мудрецу:

— Ты не обманул нас, Сагиб, и смог вызвать ветер времени. — Старик с рабом снова лежали, уткнувшись лбами в пол. — Я оставляю жизни тебе и твоему рабу, но не рассчитывай на царскую награду, ибо ветер принёс нерадостные вести из будущего. Мы не увидели могущества потомков тимуридов и чингизидов, но я не верю, что через века померкнет их слава. Можешь быть свободен, Сагиб. Под страхом смерти я запрещаю тебе вызывать ветер времени для кого-либо, кроме меня. И если не хочешь лишиться языка вместе с головой, забудь обо всём, что видел. А теперь оставь нас!

Сагиб с Ляо подхватили свои вещи и, пятясь, покинули шатёр Тимура. Биби-ханум поднялась с подушек, собираясь последовать за ними, но эмир задержал её.

— Я хочу поблагодарить тебя за доставленное развлечение и объявить свою волю в твоём присутствии — через два дня мы выступаем по следам Тохтамыша. Если из-за таких, как он, а до него самозванец Мамай, Золотая Орда утратит своё могущество — святая воля аллаха уничтожить шакала. А заодно и напомнить русским улусам, что есть ещё могущественная сила, способная смести их с лица земли!

— Отец, неужели ты поверил этому старику и его колдовскому видению? — пробовал возразить Мираншах.

— Моя воля не зависит от того, что я увидел только что! — твёрдо ответил Тимур. — Я принял решение сразу после исхода боя! Можете идти и готовиться к походу! Завтра утром я соберу военачальников и объявлю им о начале выступления!

Сыновья и внуки поклонились великому эмиру и вышли из его шатра в ночь, думая о предстоящем походе, о подчинении новых земель и уничтожении сопротивляющихся, о несметных сокровищах, ждущих их в богатых землях русов, о новых рабах и прекрасных женщинах, которые достанутся храбрым воинам войска Тамерлана. Только старшего внука Мухаммада совершенно не занимали предстоящие события. Все его мысли были поглощены воспоминаниями о прекрасной девушке с золотистыми волосами и серо-зелёными глазами. Своим взглядом сквозь ветер времени она поразила в самое сердце любимого внука грозного Тимура, и отныне не было ему ни сна, ни покоя.