Сны Антарктиды

Нина Кузнецова, 2023

«Сны Антарктиды» – фантастическая повесть. В ней описываются увлекательные приключения пятерых российских путешественников, спасшихся с тонущего корабля и оказавшихся на необитаемом и суровом острове Буве, который находится близ шестого континента. Повесть знакомит читателя не только с природой самого южного материка, но и с многочисленными загадочными событиями и легендами, связанными с Антарктидой.

Глава 3

После завтрака, состоявшего из неизменной рыбы, остатков хлеба и чая, мы отправились в путь. Перед походом нас собрал Иван Петрович и посоветовал ни в коем случае не нервничать, быть по возможности хладнокровными, в случае опасности не паниковать, принимать решения коллегиально, держаться друг друга. И ещё он попросил нас присесть на дорожку, послушать молитву. Он снова запел приятную на слух мелодию, что обычно слышна в церквях, но здесь, вдали от родной страны, на неизвестном и необитаемом ледяном острове, православное пение зазвучало по-особенному, повеяло от него теплом и надеждой, спокойствием и радостным умиротворением.

Полные сил и решимости двигаться дальше, мы встали, капитан всех перекрестил. Мы уже понимали, что Иван Петрович был по-настоящему верующим, и его вера в добро и помощь свыше передавалась и нам.

Путешественники из России в составе пяти человек из спасшегося экипажа бригантины «Барон Врангель» стали продвигаться вглубь острова. Полчища торжественно одетых во фраки пингвинов, единственных хозяев местной территории, заполоняли долину, которая вела к подножию белоснежных гор. Казалось, что птиц стало гораздо больше, чем вчера. При виде приближающихся чужаков они заверещали ещё сильнее и захлопали крыльями, выказывая недовольство непрошеными посетителями.

— Пингвины довольно миролюбивы, но, когда их множество, как здесь, они могут вести себя довольно агрессивно, — высказался профессор.

Действительно, едва приблизившись к красивым и упитанным птицам, мы почувствовали явное недовольство, исходящее от них.

Некоторые из пингвинов, самые рослые, очевидно старшие особи, не дожидаясь нашего приближения, засеменили нам навстречу, хлопая чёрными крылами, угрожающе и пронзительно пища. Довольно умные, по бокам расставленные глаза пернатых говорили: «Чего пожаловали? Вас тут не ждали, убирайтесь!»

Стелла остановилась в нерешительности и чуть отступила назад. Птице это понравилось, она остановилась тоже, показывая всем своим видом, что её правильно поняли.

— Та к дело не пойдёт! — отрубил профессор. — Их надо перехитрить, ведь не они, а мы существа разумные!

— Но каким образом? — не понял Юрик. — Их тысячи, а нас всего пятеро!

— А для чего тебе мозги? Для начала покажи им, что мы не вредные и от нас есть польза… Угости их рыбой!

— Та к у нас запасов не останется!

— Не страшно, всегда можно сбегать и наловить ещё. Действуй!

Юрик нехотя расчехлил свой набитый провизией рюкзак, достал оттуда несколько рыбёшек и швырнул их негостеприимным хозяевам.

Реакция нас удивила — умные птицы не бросились опрометью на еду, как устремляются у нас за крошками брошенного хлеба утки или голуби. Они перестали махать и кричать, а замерли в нерешительности, не зная, что предпринять. Пернатые ждали решения самого толстого и крупного пингвина, очевидно вожака, но тот не спешил. С достоинством, вразвалочку подбежал он к куску жареной рыбы и, не торопясь, принялся изучать пищу со странным незнакомым запахом. Откусил небольшой кусочек, продегустировал — остальные его собратья покорно ждали результата экспертизы.

Наконец главарь проглотил второй кусок, потом третий. Юрик швырнул вождю ещё пару жареных рыбёшек. Царь пернатых что-то пропищал — только тогда птицы наперегонки погнались за добычей, забыв про гостей, и вот уже они готовы были передраться друг с другом из-за куска вкусной добычи. Воспользовавшись моментом, мы спокойно миновали пингвинье стойбище, обогнули его и направились по направлению к горам. Правда, по пути нам не раз ещё приходилось делиться запасами рыбы с хозяевами острова, когда встречали сопротивление и ловили их недобрые взгляды.

По мере приближения к горному массиву злые ветры стихали и климат потихонечку менялся на более умеренный, не такой свирепый, как при подъезде к острову. А может быть, просто на другой день сделалось чуть теплее от еле пробивавшихся сквозь серые низкие облака солнечных лучей…

Дорога к величественным горным вершинам, приветливо сверкающим на появившемся солнышке сахарными белоснежными шапками, оказалась довольно ровной, слегка припорошённой снегом. Будто трасса создавалась руками человека.

К обеду мы добрались к подножию гор, снега становились более рыхлыми, не утрамбованными тысячами пингвиньих плавников, и приходилось карабкаться на пока что пологий склон горы, перешагивая через внушительные сугробы. Наша экипировка позволяла нам разгуливать в полярных условиях, поэтому мы без особого труда преодолели горный склон и принялись взбираться по более отвесному участку.

Обнаружив по ходу подъёма довольно ровную полянку, только частично закрытую снежком, мы решили сделать остановку на обед.

Перед нами открывалась потрясающая панорама всего острова, правда пока только той его части, с которой мы и прибыли. Оставшаяся территория суши была закрыта горным хребтом.

С нашей пока ещё небольшой высоты просматривался седой и неспокойный океан — мы видели его волны, с остервенением разбивающиеся о ледяные утёсы, окружавшие Буве. Мы заметили, что здесь, в самом центре суши, ветра бушевали не столь колючие и свирепые. Они усиливались в районе гор, как и положено усиливаться всем ветрам мира на высокогорных участках, но они были более мягкими. Было заметно, что сегодня океанские шторма достигали невиданной силы, и, случись с нами авария на день позже, высадку на берег можно было бы и не предпринимать вовсе — затея была бы бессмысленной…

Капитан припал к биноклю подозрительно надолго. Лицо его пронзила нескрываемая радость.

— Они нас нашли! Ура!

Он передал бинокль профессору. Но уже совсем скоро оптика не требовалась. Мы сами смогли увидеть всё собственными глазами. Это были вертолёты, а чуть вдали — силуэт корабля.

— Мы спасены! — радовалась Стелла, а вместе с нею и все остальные.

Всё же сигнал SOS не пустой звук. Мы уже было принялись спускаться, как капитан наш дал команду оставаться на месте.

— Они обязательно станут облетать остров и скорее увидят нас на горе, чем внизу, среди птиц. Так что достаём платки, простыни — всё, чем можно махать.

— А может, разжечь костёр? — предложил Юрик, насмотревшийся приключенческих сериалов.

— И это можно! Мы же собирались перекусить, будем пить чай и ожидать спасателей.

Вскорости был разведён костёр. Раскрывая свой рюкзак, чтобы достать кружку, наша докторша, которая теперь не отходила от Юрика, споткнулась и уселась аккурат на мягкое место в сугроб. Её кавалер тут же очутился рядом, чтобы подать девушке руку, но Стелла как-то непривычно сморщилась — возможно, она неудачно приземлилась, подвернув ногу.

Юрик подхватил девушку на руки, пытаясь понять, в чём же дело. И тут все мы увидели на том месте, где сидела наша докторша, торчащий из сугроба металлический стержень.

Оставив Стеллу на попечение Юрика, мы втроём обступили находку.

— Осторожно! Откапываем по миллиметру — этот предмет может оказаться чем угодно, — скомандовал капитан. — Остальные следят за вертолётами. Как только они будут пролетать над нашим хребтом, машем руками и ногами.

Но спасатели скрылись с наших глаз, облетая, очевидно, противоположную часть острова.

Мы сосредоточились на находке.

— Здесь зарыто американское секретное оружие! — шутил Юрик.

Стелла, потирая ушибленное место, стояла рядом и тоже пыталась острить.

— Если бы не я, возможно, мы никогда бы не узнали о корабле пришельцев, на который мы напоролись!

Потихонечку высвобождая непонятный предмет от снега, мы, затаив дыхание, наблюдали за движениями рук нашего капитана. Стержень оказался всего-навсего частью обыкновенного альпинистского снаряжения, а за ним показалось нечто большое и круглое — нашим очам предстал ярко-красный рюкзак, украшенный нашивкой немецкого флага.

— Сюда добирались и немцы! — воскликнул Юрик. — Мы не одиноки! Но где же хозяин?

— Очевидно, он там, где и те пропавшие американцы, — грустно предположил я. — Давайте посмотрим, что в рюкзаке…

— Осторожней, Виталик, не спеши, выкладывай предметы на целлофан по очереди, — прозвучал голос капитана.

Я развязал верёвку, открыл рюкзак. Вещи были упакованы аккуратно, все они предназначались для путешествия в высокогорных условиях — обыкновенная туристическая утварь. Среди прочего я извлёк планшетный компьютер, и мы поняли, что хозяин рюкзака бывал здесь не так давно: эта модель не совсем нового айпада ещё продавалась полгода тому назад. Я открыл боковые карманы, достал записную книжку в кожаном коричневом переплёте.

— Кто знает немецкий? — спросил я.

— Есть такие, — важно ответил профессор, уже забирая книжицу из моих рук.

Нагулянный за день аппетит давно пропал, мы опустились на свои подстилки вокруг костра и принялись слушать.

Профессор достал трубку, набил табаком и только после того, как выпустил несколько колец, начал переводить написанное:

— Дата — девятнадцатое сентября две тысячи девятнадцатого года…

— Та к это же около двух месяцев тому назад! — присвистнул Юрик.

— Непонятно, отчего он не дождался лета, а отправился покорять остров в начале весны, — выразил недоумение профессор и продолжил читать дневник немца: — Сегодня мы летим к нашей мечте и самому таинственному из островов Атлантики — острову Буве. К сожалению, Генрих не сможет составить мне компанию, ибо шанс предоставляется мне одному. Ведь кто-то должен будет увести мой самолёт с места высадки, чтобы затем забрать меня, когда задуманное мною будет исполнено. Сегодня, уже днём, я ступлю на ту самую гору и, возможно, смогу отыскать на её склоне ледяной дворец! С ума можно сойти! Главное, чтобы парашют сработал как всегда. Это будет мой шестнадцатый прыжок… Далее — чистая бумага и ни одной записи.

— Выходит, немец попал на Буве с воздуха! — восхищённо воскликнула Стелла.

— Очевидно, он неудачно приземлился, раз его вещи оказались нетронутыми. Даже все консервы целы, спасибо ему за это большое, — снова отозвался я.

— Значит, он сам со своим парашютом должен быть недалеко — в радиусе не более чем в несколько метров. Давайте искать бедолагу! — скомандовал капитан.

Вертолёты всё не появлялись, и мы решили поискать останки немецкого туриста или какие-то следы, пока нас не подобрали спасатели.

Мы разбрелись в разные стороны и принялись прочёсывать горный склон, но немца могло прилично завалить снегом, хотя мы пытались взрыхлять сугробы на нашем пути.

Но никто и ничто не попадалось — лишь чистый белый снег да льдины, как куски рафинада, блестевшие на морозном солнышке. Капитан вновь прилип к биноклю, на сей раз выражение его лица сделалось скорбным. Не сразу он огласил причину.

— Должен вас огорчить, дорогие мои. Я видел, как только что два вертолёта совершили посадку на палубу прибывшего корабля.

— Так, может быть, это всего лишь передышка? И они назавтра продолжат поиски?

— Седьмое чувство мне подсказывает, что не будет поисков. Они решили, что мы погибли. Ведь наше спасение — самое настоящее чудо. Не так ли?

Сложно передать те чувства, которые мы испытали в эту минуту. Но внутри всё равно теплилась надежда. Наверное, так срабатывает самозащита людского организма: даже в крайней опасности и безвыходности человек надеется на чудо. Поэтому нам ничего не оставалось, как ждать завтрашнего дня и надеяться. Хотя энтузиазма заметно поубавилось, мы всё равно продолжили поиски парашютиста.

Уже ближе к вечеру раздался сочный бас профессора Леонида Павловича:

— Скорее сюда — я обнаружил его!

Мы устремились к утёсу, на котором стоял наш коллега. Он держал в руках нечто жёлтое, внушительных размеров. Это был парашют, на котором сюда был заброшен немецкий путешественник-одиночка… Тело так и не нашлось, с какой бы тщательностью мы ни пытались его обнаружить.

— Но ведь за немцем должен был прилететь самолёт — судя по всему, его личный, с лётчиком Генрихом. Он и мог забрать тело, — высказался профессор.

— Это не совсем правдоподобная версия, — вступил в разговор капитан. — А вам не пришло в голову, отчего этот Ганс, или как там его, изначально не запланировал попасть на остров с приятелем на том же самолёте, а зачем-то был сброшен на парашюте? Мне кажется, он знал больше нас. Он же планировал улететь отсюда с Генрихом, но только после какой-то важной миссии…

— А что за ледяной дворец, про который писал этот немец? — недоумённо спросила Стелла.

Конечно, никто не смог ей ответить, ибо мы и сами терялись в догадках.

Наконец мы собрались на ужин, не переставая нахваливать предусмотрительность немецкого коллеги, так щедро о нас позаботившегося. Возможно, эти наши шутки кого-то и покоробят, но никто не поймёт человека, оказавшегося вдали от родины и привычной среды, к тому же попавшего в условия, полные опасностей, на необитаемый остров, откуда пропадают люди, пока он не окажется в аналогичном положении.

Юмор стал нашим внешним спасением, никто не хотел показывать весь тот ужас, что творился у каждого внутри. Держались мы на удивление стойко, включая нашу единственную женщину.

После ужина мы тщательно изучили все вещи в рюкзаке, обнаружив небольшой радиоприёмник, который чудесным образом включился. Мы принялись его настраивать, но ничего, кроме свиста и помех, поймать не сумели. По-другому и быть не могло — удалённость острова от материков была нам известна. Все нужные для нас вещи мы распределили между собой, развесив их сушиться. Для этого снова развели потухший костёр, решив заночевать на этой удобной площадке, чтобы утром отправиться покорять снежную вершину.

Почти всю ночь я не смог сомкнуть глаз: сказалось и перевозбуждение от событий прошедшего дня, меня не покидала тревога перед разгадкой тайны, которая находилась совсем близко. Я чувствовал её дыхание, как ощущает боец дыхание смерти перед роковым сражением. Эти сигналы тревоги словно шли от горной серебристой вершины, и казалось, что её молчаливый чёрный силуэт на фоне синего ясного неба с чёткими алмазинками Южного Креста замышлял свой коварный план, пока мы дремали или просто отдыхали вблизи костра. Крепко заснуть в этих суровых условиях не удавалось никому, в основном ворочались в своих спальных мешках или то и дело вставали, чтобы погреть руки у огня. Я пытался вычислить реальные перспективы нашего путешествия со всеми возможными трудностями и сюрпризами, но то, с чем нам предстояло столкнуться, мне бы не приснилось даже в самом фантастическом, запутанном ночном кошмаре. Но не буду забегать вперёд, а расскажу о событиях следующего, уже третьего, дня на острове в хронологическом порядке.

— Нам повезло, — начал утро с мажорной ноты профессор, — ночь была ясная, днём следует ожидать солнца, посему подъём должен увенчаться успехом.

— А я читал о переменчивости погоды в здешних краях, — понизил градус нашего оптимизма капитан. — Давайте лучше помолимся перед непростой дорогой, — предложил он.

Никто и не сопротивлялся.

Мы сложили в который раз нехитрые наши пожитки и отправились наверх, к сверкающему пику, который с утра выглядел не столь зловеще, скорее даже весьма приветливо и миролюбиво. Каждый надеялся на то, что сегодня нас наконец-то найдут спасатели, а пока мы просто обязаны раздобыть ценные для науки сведения о загадочном острове.

Припорошённые снежком ледяные отвесные скалы оказались неприступными для альпинистов-дилетантов — мы не раз отправлялись в обратное путешествие на пятой точке. Благо ещё недалеко отошли от нашей поляны, да и высота была небольшая. Единственное альпинистское оборудование, оставленное нам немецким путешественником в наследство, было у Юрика, но посылать его одного на вершину мы не рискнули, помня слова капитана держаться вместе. Любопытство превращало нас в бесстрашных путешественников, а желание заглянуть на другую часть острова делало нас порой безрассудными и рискованными исследователями. Трудности не сломили нас, а только закаляли и шлифовали терпение, которое должно было нам ещё пригодиться.

Мы принялись продвигаться не вверх, а вдоль гряды, ища не столь скользкие и отвесные участки. Каково же было наше удивление, когда мы обнаружили по склону горы удобные ледяные уступы, походившие на гигантскую, заботливо приготовленную для нас лестницу. Мы перебирались с уступа на уступ, подавали руку друг другу, подсаживали нашу девушку, ибо ступени были непривычно крупные, но теперь мы знали, что цели достигнем сегодня же.

— А не кажется ли вам, друзья, — начал капитан, задыхаясь от тяжёлого подъёма, — что эти ступени не игра ветра и воды, что они сооружены руками человека?

— Тут, похоже, везде след этого самого человека, только кто он — вот в чём вопрос, — серьёзно ответил профессор.

В это время, словно бы отвечая на его возглас, небо затянулось хмурыми, тёмно-серыми тучами. Они двигались чересчур быстро со стороны юга, заполоняя ясное небо, что было самым неприятным для нас и означало только одно: пришла снежная буря из Антарктиды.

Действительно, ветер вскоре завыл, застонал, а из туч повалил густой, липкий и мокрый снег. Пришлось нахлобучивать на головы всё, что было можно: капюшоны, воротники, платки и шапки. Ветер сбивал с ног, делая продвижение к заветной вершине невозможным. И мы решили устроить небольшой привал, чтобы перекусить, хотя в подобных условиях ни о каком костре и горячей пище с чаем речи не шло — наспех, не присаживаясь, перехватили немецких консервов и холодной жареной рыбки всухомятку.

Через час буря замедлила свои порывы, вой ветра умолк, и мы восстановили наше продвижение ввысь. Снег продолжал валить, но уже более ласково, почти как у нас в России сказочный лёгкий снежок в новогоднюю ночь…

«А мы ещё недовольны своим замечательным климатом», — пронеслось у меня в голове невольное сравнение наших погодных условий с местными.

До верхушки горы оставалось совсем немного, мы сильно вымотались за день и стояли теперь вблизи её снежной шапки довольные и счастливые — оставалось только сделать осторожный переход на другую сторону острова, сфотографировать окрестности с высоты и потихоньку спускаться вниз на удобное плато, чтобы там ожидать спасателей…

Вид открывался потрясающий: далеко под нами простирался небольшой кусочек земли, именуемый островом Буве. Его обитатели-пингвины, что копошились в прибрежной зоне, казались крошечными муравьями, над всем этим великолепием кружили полчища чёрных морских птиц, а до горизонта простирался красавец Атлантический океан, который казался отсюда не таким свирепым. Удары волн о берег виделись отсюда лёгким курортным прибоем. Сквозь свинец антарктических туч пробивалось еле заметное солнышко.

Островерхая вершина, на которую мы взобрались, была необычно, неестественно прозрачна, потому что соткана она была вся изо льда — раньше я такого эффекта не замечал ни у какой другой горы, хотя бывал довольно часто на Кавказе и в Альпах. Поражённые сделанным открытием, мы стояли теперь на небольшой, тоже целиком ледяной площадке перед ледяной горой, боясь оступиться, и заворожённо смотрели, как появившееся солнце причудливо играет с хрусталиками льда, словно с настоящими бриллиантами.

Наш умудрённый годами и опытом путешествий профессор вдруг нагнулся и зачем-то чиркнул зажигалкой о ледяную поверхность…

— Коллеги, минуточку внимания! — торжественно начал он. — Мы с вами не только покорили доселе безымянный пик — с этой минуты предлагаю именовать его пиком России, — но и совершили важнейшее открытие! То, на чём мы стоим и из чего сделана эта вершина, не лёд, господа, — только что сам убедился, он не тает от огня, — а некий абсолютно новый природный материал!

Мы тотчас принялись изучать склон горы, забыв единодушно согласиться с Леонидом Павловичем насчёт столь удачного имени для прозрачного пика.

Очень скоро мы и сами убедились, что из-под снега виднелся вовсе не лёд, а очень похожий на него нетающий, сверхпрочный, напоминающий хрусталь материал.

— А может быть, он не природный, а искусственного происхождения? — высказался прозорливый Юрик.

— Здесь всё возможно, — с улыбкой ответил ему капитан, закуривая трубку.

После перекура он вновь взял в руки свой внушительный бинокль, но тотчас опустил его.

— Господа, довожу до вашего сведения, что, несмотря на ясную погоду, я не вижу вчерашнего спасательного судна!

Мы стали по очереди выхватывать бинокль и вглядываться в горизонт океана. Силуэт корабля растаял, что означало только одно: поиски прекращены и спасательная экспедиция завершилась.

Конец ознакомительного фрагмента.