Тени скрытого города. Книга вторая. Башня

Нина Воронгор

Вторая часть романа – «Башня».Сон находит продолжение наяву. Обыкновенные знакомства становятся странными. Устойчивая реальность пошатнулась ещё сильнее, и в ней появились пугающие трещины. Как Таня справляется с этим? Как выстраивает личную жизнь? Как ищет ответы на беспокоящие вопросы?

Иллюстратор Вера Александровна Шашерина

© Нина Воронгор, 2023

© Вера Александровна Шашерина, иллюстрации, 2023

ISBN 978-5-0060-2402-1 (т. 2)

ISBN 978-5-0059-0973-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Настина школа

Подруга Настя прислала эсэмэску: мол, её приняли на работу в отоковскую школу и скоро она приедет, будет временно жить у Тани, пока строится дом, в котором ей выделили квартиру, а об остальном они поговорят при встрече. Таня долго переваривала новость, ходила из угла в угол по квартире. Множество вопросов вертелось на языке, но Настя, как назло, не пожелала обсуждать по телефону.

Выходит, подруге предложили здесь устроиться так же, как предлагали Тане. Но как она решилась? Ведь, по её мнению, Оток — дьявольский город! Да Таня и сама теперь так считает! Шутка ли, вокруг люди, готовые в любой момент совершить убийство, стоит проснуться их жуткому лицу на затылке!

Впрочем… Слабо верится, что они способны запросто убивать. На чём основано утверждение Полины? Вряд ли она была свидетелем. Лишь однажды Таня видела проснувшееся лицо тени. Но тот факт, что пассажирка автобуса вела себя агрессивно, ещё ни о чём не говорит! Всем свойственно иногда злиться, хлопать дверями и бить посуду. Ничего особенного!

Хотя… Сколько себя ни успокаивай, но, чтобы считать город дьявольским, достаточно уже того, что у жителей Отока по два лица. Настя бы точно пришла в ужас, если бы убедилась в этом. Но Таня ничего не скажет. Зачем зря пугать?

А ведь странно, что она приезжает. Многие, наоборот, удирают из Отока.

Потом Таня задумалась, рада ли она перспективе жить вместе с подругой. В квартире, которую уже считает своей. Есть плюсы в том, когда одна.

В доме, хоть и пыльно, но всегда порядок: не валяются вещи, про которые не поймёшь, случайно они здесь или нужны кому-то или, может, выбросить не спрашивая. На кухне чисто, просторно. Не то, что в доме у родителей!

Там на плите вечно брошена сковородка с застывшим жиром. Со вчерашнего дня стоит кастрюля с бульоном, про который неизвестно, будут ли варить суп и когда. Столы завалены грязными тарелками. Среди крошек рассыпаны яблоки, лимоны, распался газетный кулёк с зеленью. Доносится резкий запах из открытой банки с селёдкой. А рядом с раковиной на столе блестят чёрные лужицы после мытья картошки; вода ползёт к краю столешницы и стекает на пол. А что творится в холодильнике? Всё битком, напихано как попало! Половину полки занимает кастрюля, на дне которой недельная каша, другая полка отдана сковородке с тремя пельмешками в застывшем масле, к дверце прислонён накренившийся початый пакет с прокисшим молоком, а в дальний угол притиснуто нечто давно забытое, маленькое и засохшее.

Когда Таня стала жить одна, то легко убедилась, что холодильник, оказывается, может быть совсем другим! Откроешь дверцу, и на душе спокойно: полки полупустые, овощи, банки и прикрытые тарелочки стоят аккуратно, не мешая друг другу.

А появится Настя… Какая она в быту? Всё равно ведь не такая, как Таня!

И вообще, неудобно будет! Ни развалиться на диване в расстёгнутом халате, ни принять свободную позу, потому что нужно будет всё время следить, как ты выглядишь. И халат придётся чаще стирать.

Хотя, скорее всего, Таня преувеличивает. Стало вдруг стыдно за пришедшие мысли. «Жадная я, что ли? Или как это называется?»

Просто Таня привыкла к одиночеству. Посторонние шаги и голоса давно не мерещатся. И совсем не скучно! Некогда скучать. Таня ходит на работу, два раза в неделю — на йогу, общается с Полиной и, самое главное, почти каждый день знакомится с новыми парнями, которые угощают пирожными в кафе. Жизнь бурлит настолько интенсивно и ярко, что Таня впервые за много лет смогла признаться себе: «Я счастлива!» Интересно, заметит ли Настя, как она изменилась? Хотелось бы, чтобы заметила.

Впервые Таня почувствовала, какие приятные ощущения дарит обычная жизнь: сладкие потягивания в постели после сна, упругость пола под босыми ногами, обжигающее тепло и кислинка чая с лимоном, прохлада и текучесть уличного воздуха, мерцание искорок на снегу. Жизнь интересна! Самая обыкновенная, повседневная, от которой Таня когда-то мечтала сбежать в параллельный мир.

Захватывают наблюдения за людьми. Вот пожилой мужчина в маршрутке поглядывает на пожилую женщину, собирающуюся выходить. Женщина хоть и в возрасте, но седые волосы завиты, губы накрашены, пальто новое. Она смущается, вертит головой, но старается, чтобы мужчина видел её лицо. Вышла, и они так и остались незнакомыми друг для друга.

Привлекают внимание дворовые собаки, добывающие пищу в мусорных контейнерах. Таня всех узнаёт в морду. Наблюдает за ними, а они наблюдают за ней. Мусорные контейнеры — собачья территория. А коты ютятся по подвалам. Сидит этакий мохнатый бандитского вида в чёрном проёме над землёй. Сразу ясно: к себе не то, что погладить, а на три метра не подпустит!

Иногда высоко на ветке Таня замечает птиц, которых прежде никогда не видела, наверное, потому, что они почти не спускаются на землю. И как называются? Кто бы подсказал…

Некоторые наблюдения оказались неожиданными, удивительными! Например, сидит однажды на кухне с кулинарной книгой в руках — давно знакомой книгой, которую сама Таня много лет назад подарила маме на 8-ое Марта и которую мама прислала Тане в Оток вместе с магнитофоном и другими вещами. Сидит и разглядывает гладкую обложку книги. И внезапно осознаёт, что название «Искусство кулинарии» написано не просто на красном фоне, а на большой палитре художника! А ведь сколько до этого смотрела на обложку, никогда не замечала палитры!

А вот ещё одно из недавних наблюдений. Таня купила в магазинчике рядом с домом ванильный пирог, завёрнутый в прозрачную плёнку. Когда дома развернула и отрезала кусок, то обнаружила, что пирог горелый, с толстой угольно-чёрной коркой, и повидло горелое. Зато на этикетке изображена медаль с надписью: «За высокое качество продукции. Всероссийский смотр качества хлеба и хлебобулочных изделий». Пришлось отрезать и выкинуть добрую часть «высококачественного» пирога, прежде чем утолить им голод (насладиться вкусом, увы, не получилось).

Полина бы, наверное, сказала, что ситуация с пирогом — знак от Духа. Только что он означает? То, что Таня кого-то обманывает? Или её кто-то обманывает? Может, обманывает сама Полина? Вдруг представилось: парни, имена которых в списке для знакомства, подставные, Полина с ними сговорилась. Впрочем, Таня сразу со смехом отбросила бредовую мысль.

Может, обманывает Петя, с которым недавно встречались? В кинотеатре в центре-два они сидели на скамеечке в фойе и отогревались.

Петя действительно врун, но из-за хвастливости и завышенной самооценки не замечает этого. Правда, то, что он врун, понятно и без знаков свыше: во время разговора он никогда не смотрит на собеседника, зато часто повторяет, что видит людей насквозь и знает множество психологических приёмов, направленных на то, чтобы влиять и производить благоприятное впечатление. Раньше Петя работал в сетевом маркетинге: подходил к людям на улице и предлагал кухонную утварь, украшения для интерьера, а также вибромассажёры. На его языке это называется «быть менеджером», но Таня считает, что он просто был продавцом, причём из разряда особо навязчивых. Сейчас Петя работает охранником. «То есть человеком, — домыслила Таня, — который тупо сидит на одном месте или ходит из угла в угол, маясь от скуки». Поинтересовалась, лидер ли Петя. Он чересчур твёрдо кивнул: «О да! Конечно, лидер! И умею руководить коллективом!»

Тем не менее, пока сидели в фойе кинотеатра, Таня смотрела на него сверху вниз в прямом и переносном смысле: во-первых, он намного ниже ростом и колени в тёмно-синих джинсах худые, как у мальчика, во-вторых, он на полтора года младше, в-третьих, не пригласил в кафе, значит, или жадный, или с пустыми карманами (последнее ближе к истине).

Уже трое парней угощали Таню кто пирожным, кто мороженым. Этими тремя были Юра, у которого рубашка с запонками, потом крепкий парень с тёмными аккуратно прибранными волосами и материалистическими взглядами на жизнь и наконец парень из многодетной семьи в длинном развевающемся пальто, окончивший восемь классов и рано начавший зарабатывать (чем-то он напомнил Ивана из мультфильма про Конька-горбунка). С «Иваном» и темноволосым материалистом Таня лишь по разу сидела в кафе: беседовали, пили чай, попрощались и больше не созванивались. А вот с охранником Петей после встречи созвонились и до поздней ночи болтали по телефону.

Любопытно, но общение с Петей продлится почти месяц! Приедет Настя, а Таня всё ещё будет засиживаться по ночам, прижимая к уху телефонную трубку. Они так и не встретятся больше, но будут планировать встречу и откладывать её из-за Тани.

Петя как-то позвал в ресторанчик, который он охраняет, чтобы приехала вечером и осталась на ночь: мол, ночью там никого нет. Таня отказалась. По правде говоря, тяготила необходимость отвечать на его звонки, но через пятнадцать минут разговора становилось интересно и даже приятно. Делились друг с другом мечтами. Таня поведала, как представляет своего «прекрасного принца», Петя посвятил в фантазии о «прекрасной принцессе». Он был уверен, что они подходят друг другу. А Таня параллельно знакомилась с другими парнями.

Однажды Петя с гордостью сообщил, что купил пейджер и теперь ему можно присылать сообщения. Таня удивилась: почему не сотовый? Пейджер — это же прошлый век, да и слово какое-то дурацкое! Но вслух не сказала. Отправила сообщение (Петя ведь так хотел!), в котором назвала его «зайчонком».

Они вот-вот должны были встретиться, договорились на воскресенье. И тут Таня призадумалась: общение с Петей всё сильнее тяготило, вынуждало произносить фальшивые слова и совершать ненужные поступки. Пора бы остановить это! Долго колебалась, собиралась с духом, боялась, как бы Петю не обидеть. В конце концов, позвонила: мол, не готова я к близким отношениям, не доросла ещё, лучше тебе, Петя, найти более решительную девушку. Петя расстроился, зато не обиделся, ведь Таня постаралась именно себя выставить в плохом свете, вроде как дело вовсе не в нём.

Всё это будет после приезда Насти.

А сегодня предстояла волнительная встреча: подруга предупредила в СМС, что они (с братом Митей) будут ближе к вечеру и что едут на Настиной машине. Таня сразу попросила пояснений, но Настя обещала объяснить позже, при встрече.

Таня, конечно, помнила, как подруга хотела получить водительские права, и ещё тогда удивилась этому экстравагантному, на её взгляд, желанию. Настя, такая женственная, неторопливая, мягкая, совершенно не мыслилась за рулём большой сложной железяки, на которой надо ещё успевать ориентироваться в потоке высоких скоростей: не дай бог, врежешься или в тебя врежутся! Думала, что подруга не всерьёз, — просто под впечатлением чьих-то слов, опыта или, может, фильма. И ошиблась! Таня улыбнулась, встряхнувшись от нетерпения. Любопытно посмотреть на эту сторону Настиной личности: как ведёт машину, следит за дорогой.

Собираясь на работу и оставляя ключи у соседки Алевтины Павловны, Таня понимала, что вернётся сегодня вроде в ту же самую и одновременно в совершенно другую квартиру, где будут ждать два человека, с которыми давно не виделась: подруга и её брат. После рабочего дня, подходя к подъезду, Таня увидела, что в кухонном окне за старой матерчатой скатертью горит свет. Скатерть от соседки, девушка использовала её в качестве занавески, прицепляя два конца за гвоздики. В зале тоже было светло.

Настя открыла дверь, улыбающаяся и как будто похудевшая. Обнялись, поцеловались. У неё покрасневшие глаза — видно, устала. Таня растерянно потопталась с пальто в руках, не зная, куда повесить: один гвоздь занят вешалкой с зелёным пальто Насти, на втором висит чёрно-серый пуховик Мити.

— А мы только приехали! — сообщила подруга. — Устали как черти! Полдороги я везла, полдороги — Митюшка.

В доме было холодно из-за сквозняка. Обе форточки распахнуты. В комнате на полу стояли открытые чёрные сумки с вываливающимися мешками и свёрнутыми одеждами. На диване рядом с Таниной постельной кучей лежало перевязанное верёвкой розовое ватное одеяло, от которого веяло улицей, и растопырила уши подушка без наволочки в желтоватых пятнах. К стене прислонена гладильная доска с нарисованными пушистыми собачками.

— Ты видела мою машину? — спросила Настя.

— Ой, нет! Она перед подъездом?

— Да. «Жигули» белого цвета.

— Дорого стоила?

— Мы купили подержанную у знакомых. Нет, недорого.

— И ты сама вела её? — не могла поверить Таня.

— Да, вела! Несколько раз менялись с Митюшей.

— Удивляюсь, как ты решилась! Получить права, купить машину…

— Женщина за рулём — обезьяна в танке! — выкрикнул Митя шаблонную фразу.

Вместо ответа подруга весело сообщила Тане:

— Я ещё на мотоцикле хочу выучиться!

На кухне коробка с тортом, гроздь из трёх бананов и три зелёных яблока, мешок с отрубным печеньем, баночка клубничного варенья и свежие овощи: мытый картофель, мытая морковь, несколько луковиц и кочан белой капусты, обёрнутый в прозрачную плёнку.

— В местном магазинчике купили пельмешек и сосисок, — Настя кивнула на холодильник. — В морозильнике.

— Там ещё килограмм пельменей!

— Ну, ничего страшного, съедим!

— Съедим, конечно! — улыбнулась Таня. — Я и не думаю, что много пельменей — это страшно.

— Знаешь, Танюсик, я очень устала. Прямо сейчас бы спать завалилась. Ты не обидишься?

— А на что обижаться?

— Ну, не посижу с тобой…

— Спи, конечно! Сейчас постелем.

— Ты как, Митюш? — Настя обернулась на брата.

— Я… А я бы перекусил сначала!

Расправили на диване простынь, сверху накинули Танино одеяло, а Настино постелили на полу для Мити. Таня и Митя ушли на кухню наводить порядок и варить пельмени, а Настя сбегала в ванну, а потом прошмыгнула мимо кухни босиком в сорочке, щёлкнула выключателем.

Наедине с Митей Тане сделалось неловко и досадно на себя за неловкость. Ну почему она не способна сохранять спокойствие в присутствии мужчины? Тем более Митя даже не совсем мужчина, просто Настин брат, аж на четыре года младше Тани. У него до сих пор подростковые угри и усики жиденькие.

Пока кипела кастрюлька, Митя встал слишком близко от Тани — для него, наверное, комфортное расстояние, а девушке захотелось поскорее отстраниться шага на два. Но какое-то время сдерживалась: надо же себя воспитывать!

Потом сидели друг напротив друга, ели, разговаривали. А Таня боялась улыбнуться, прикрывала рот ладонью: вдруг заметит во рту разжёванный пельмень? Или вдруг губы испачкались в сметане? А ещё очень трудно вести беседу. Таня задаёт вопрос, смотрит отвечающему Мите в лицо, он смотрит на неё, а она почти не слышит ответа, не может сосредоточиться на словах. Напряжённо ловит Митин взгляд, напряжённо улыбается, кивает и боится, что Митя прекрасно видит её напряжение и догадывается, что она не слушает. Недаром его речь медленная, сбивчивая, с повторами: Танино невнимание, наверное, путает ему мысли.

После пельменей Митя пошёл спать.

Взглянув на тёмный проём и прикрыв его стеклянной дверью, Таня почувствовала себя чужой в собственной квартире. Сейчас всего-то девять часов! Неужели тоже укладываться в постель? Обычно в это время у Тани свет горит во всём доме, включен телевизор или звучит музыка с магнитофона, Таня пьёт чай и разглядывает рисунки, свои или в книге репродукций. Изредка рисует, правда, ни один рисунок не заканчивает.

Часто вечерние часы тратились на телефонные разговоры. Вот вчера звонил новый парень, Сергей. Как бы Тане хотелось, чтобы сейчас он снова позвонил! На худой конец, позвонил бы Петя, хотя Таня сама предупредила его, чтобы не беспокоил первые три дня после приезда подруги: мол, будет не до него. Чем же заняться?

Сидя на кухне, Таня время от времени поглядывала на торт: сквозь слой желе по бокам просвечивали кусочки бананов, сверху — шоколадная глазурь, а в качестве украшения торчали палочки, наверное хрустящие. Таня ждала, когда, наконец, во рту исчезнет пельменный вкус, а то так и тянуло немедленно приступить к поеданию торта.

Утром Таня проснулась оттого, что с дивана поднялась Настя. Подруга пошуршала в сумке и ушла в ванную. Таня зажгла экран сотового: ровно шесть. Отключила будильник и закрыла глаза, собираясь ещё поваляться. Но вдруг подумала: «Скоро на работу, и снова до вечера не будет возможности поговорить с подругой!» Поднялась — тихонько, чтобы не будить сопящего Митю, — и отправилась на кухню расчёсываться. Выйдя из ванной, Настя приступила к чистке картофеля.

— Что ты хочешь готовить? — удивилась Таня.

— Толчёнку с сосисками.

— Не очень-то похоже на завтрак.

— Пусть Митюшка как следует поест, наберётся сил перед дорогой, — Настя подставила под кран кастрюльку, наполняя водой.

— Разве он уезжает сегодня? — обрадовалась Таня.

— Да. У него ведь экзамены на носу, заниматься надо. Ой! Неужели в такой воде варить? — острый носик подруги грустно повис над кастрюлей. — Я мылась-то с осторожностью, но не подозревала, что вода настолько грязная.

Таня приблизилась:

— Эта ещё более-менее! Бывает намного хуже.

— Ты меня утешила, — Настя со вздохом направилась к плите.

— Соседка говорит, что наш район… который, кстати, знаешь, как называется? Вот я смеялась! Называется Запсишный! Потому что за психбольницей. Так вот, наш район пользуется не той водой, которой весь город, а подсоединён к местному подземному источнику. Фильтров нет. Вроде выделяли деньги на их установку, но деньги куда-то пропали. Так фильтры и не доделали! А ты в каком районе будешь жить?

— Кажется, в другом, не в Запсишном!

— Наверное, в Предпсишном!

Подруги развеселились.

— Митя на твоей машине поедет? — поинтересовалась Таня.

— Не-ет! Машина со мной! Он билет купит.

— Сомневаюсь, что удастся купить на сегодня. Сейчас много людей едет из Отока.

— Ну, не удастся на автобусе — на частнике уедет.

— Вон твоя машина? — Таня показала в окно.

— Моя, — Настя тоже выглянула.

— И тебе нестрашно ездить? Тем более на далёкое расстояние, в другой город!

— Нет, на трассе нестрашно. Это в городе боязно, особенно в нашем. Оток, как я заметила, тихий городок, маленький. А у нас, вспомни, движение большое, поток машин в три ряда! Я там ездила не более шестидесяти километров в час и только по правой полосе, где спокойнее.

— Подгоняли, наверное, сзади? — улыбнулась Таня.

— Бывало! Сигналили, если никак тронуться не могла.

— А почему тронуться не могла?

— Надо тонко управлять педалями. А ещё с коробкой передач не справляюсь, не на ту скорость ставлю. Коробка передач — это рычажок такой. Чуть-чуть сдвинешь, и мотор реветь начинает — ничего не слышно! Я нервничаю.

— И чем же тогда тебе нравится вождение? — недоумевала Таня.

— О! Я очень люблю дорогу, когда что-то проносится мимо…

Настя убавила огонь над конфоркой. В кастрюле сильно бурлило.

— С детства мечтала ездить сама, в гонки на приставке играла, правда, не знала, что в жизни всё по-другому. Конечно, пока есть напряжение: я ведь только учусь! Но потом будет одно удовольствие. Особенно за городом: природа, деревья… Сейчас всё в снегу, царит покой. По пути в Оток я чувствовала себя свободно, ехала посередине дороги, разгонялась до 90 километров. А! Так смешно — слушай! Едем, я за рулём. Вдруг сзади — иномарка. Сначала подгоняла нас, а потом так аккуратненько, аккуратненько издалека стала объезжать. Объехала и рванула вперёд. Митюшка смеётся, говорит: «Испугался, косички увидел!»

— Косички? — не поняла Таня, взглянув на Настину стрижку.

— Ну, это образно он так выразился.

Таня заварила чай, предвкушая банановый торт, от которого вчера всё-таки отъела кусочек. Настя села, откинувшись на спинку и расслабленно опустив перед собой руки.

— Как я рада, что мы опять вместе! — улыбнулась она. — Что всё так счастливо совпало и меня поселили именно к тебе!

— Я почему-то думала, что ты сама решила пожить со мной, пока твоя квартира строится.

— Не-ет! Мне позвонили из школы, откуда я уволилась, и предложили работу в Отоке, сказали, что квартира предоставляется. Ну, я сразу ухватилась. «Ого! — думаю. — Ты, значит, здесь, и меня теперь сюда. Весело!» Тем более искала работу. А в последний момент узнаю, что предстоит и жить вместе с тобой! Какое-то время, конечно, пару месяцев. Дом уже совершенно построен, пятиэтажка. Вчера с Митюшкой смотрели: красивый, кирпичный, пластиковые окна, застеклённые балконы. Через два месяца сдадут.

И Настя с улыбкой повторила:

— Так здорово: ты и я снова вместе! — она сделала движение, будто собирается то ли обнять, то ли потрепать за щёки. — Я и не предполагала, что бывает сразу столько совпадений!

Таня кивала, и всё же кольнуло неприятное чувство: почему люди, предоставившие ей квартиру, теперь запросто этой квартирой распоряжаются, будто она вовсе и не Танина? Ладно, подругу подселили, но ведь это случайность: могли и незнакомого кого-нибудь! Вообще, непонятно, какие у Тани права и законно ли с ней поступают. Надо будет выяснить!

— Всё-таки почему ты уволилась? Зарплата маленькая?

— Здесь тоже маленькую предлагают. Во всех школах в этом смысле одинаково, кроме, конечно, частных. Нет, не из-за денег. Это долгая история…

— Тогда поговорим про школу вечером, когда с работы вернусь! — остановила Таня. — А чем ты занималась после увольнения?

— Ходила на собеседования, искала работу. Брала репетиторство, подтягивала ребятишек по русскому. Кстати, за месяц удалось заработать три тысячи — в два раза больше, чем получала в школе.

— Так и продолжала бы репетитором! — недоумевала Таня.

— Нет, Танюсик, это не моё! Тяжело ездить, мотаться по городу то к одному, то к другому. Бывает, мальчишка забыл и гуляет. Или даже уехал куда-нибудь с родителями, а меня не предупредили. Я жду, стою под дверью пять минут, десять и ухожу ни с чем. Потом, конечно, разбираемся, обещаем, что больше не повторится. После второго раза требую уже деньги за несостоявшийся урок! Но всё равно… Репетиторство мне не по душе! Я хочу именно с коллективом: наблюдать за ребёнком в кругу сверстников, видеть, как он по другим предметам учится, иметь целостное представление о каждом. А так мы сидим один на один за столом, отзанимались сорок минут и до свидания! И я не знаю, какой он, чем живёт. Да и, чего уж там, хочется социальных гарантий! Чтобы на пенсию капало, больничные, отпускные, как на нормальной работе.

Из коридора донеслись Митины шаги. На пороге кухни он появился заспанный, растрёпанный, в белой майке и свободных штанах.

— Вкусно пахнет! — потянул носом.

— Иди умойся сначала! — строго сказала сестра.

— Я ведь писала тебе, что начала знакомиться, — напомнила Таня, когда Митя скрылся.

— Да, ты говорила. Полина дала список.

Настя поджала губы, глядя в кастрюлю и разминая картошку. Что-то ей не нравится?

— Ты бы стала знакомиться подобным способом?

— Нет! Но это моё личное отношение. Я тебя, конечно, не осуждаю.

— Они ведь мне сюда звонят, мы говорим по телефону, иногда подолгу, — расстроенно призналась Таня. — Тебя это будет раздражать.

— Всё нормально, не волнуйся! — успокоила Настя. — Не будет меня раздражать. Во-первых, это твой дом и ты в нём хозяйка. А во-вторых… я желаю тебе только хорошего! Чтобы ты поскорее встретила свою вторую половинку и чтобы поменьше было проходных вариантов. Ты вообще-то знакомишься с какой целью? С целью создания семьи или просто?

Спрашивая, Настя сделала вид, будто ей безразличен ответ.

— Я ищу того, кто станет моим мужем, конечно, — прохладно откликнулась Таня.

Полноценно поговорить удастся только вечером.

А на работе, завидев светлокудрую директоршу, Таня не упустила шанса выяснить, почему без её ведома к ней подселили человека. Директор взглянула удивлёнными голубыми глазами.

— Начнём с того, что я не в курсе этих дел, и вообще, не я предоставляю квартиры, а губернатор.

Таня смутилась.

— Извините… А вы не знаете, имеют ли право со мной так поступать?

— Думаю, вы что-то напутали. Без вашего согласия, конечно, никто бы к вам никого не подселил. Советую вам разобраться, обратиться в высшие инстанции.

— Да я не против: вселили-то подругу! Но это по случайности, они ведь не знали, что она моя подруга. Хотя ключей от квартиры ей не дали, я сама ключи оставила…

— Что вы мне голову морочите? — директор нахмурила гладкий белый лобик. — Значит, сами и дали согласие, чтобы подруга с вами жила! А если против, то разбираться надо.

— Да нет, я не против, — Таня пристыжено отвернулась.

Вечером, возвращаясь домой, вновь со сладким и волнительным чувством посмотрела на свет в кухонном окне. А в зале темно. Войдя в квартиру, узнала, что Митя уехал. Настя сварила грибной суп и, сидя на кухне, писала тематический план на предстоящую половину учебного года. В очках её глаза казались маленькими. Она надевала очки, когда писала или читала.

— Ой! Что это я расположилась? Ты садись есть, супчик ещё тёплый!

Подруга собрала бумаги и учебники в стопку.

— Ты со мной так и не поговоришь? Собираешься весь вечер писать? — скуксилась Таня.

— Да писать я и завтра могу! Поговорим, конечно!

Суп оказался ароматным и лёгким. Таня удивилась, откуда подруга зимой взяла грибы, и узнала, что грибы продаются замороженными в пакетах. Под Настину диктовку записала простенький рецепт.

Подруга была в восторге от Отока.

— Такой тихий, уютный городок! Пространства много, машин мало. Я прогулялась не торопясь по улочкам: домики все маленькие, а люди, мне показалось, добрые, светлые. Может, наивные слегка, но это их красит.

— Наивные? У меня, наоборот, с самого начала сложилось впечатление, что они замкнутые и подозрительные! И когда ты успела разглядеть отоковчан?

— Ой, что сейчас расскажу — упадёшь! Это про то, как я разглядела отоковчан. Представляешь, поехала в школу, но в результате уехала куда-то аж за город! Опомнилась, когда в автобусе остались лишь я да старенькая бабушка, а вокруг уже лес сплошной стеной! Дождалась, когда остановка, вышла. Гляжу: кладбище! Представляешь? Я в панике! Стою на остановке, мёрзну, а автобуса всё нет. Целый час простояла! Решила поймать машину, и один приятный дядечка на стареньком москвиче подвёз меня прямо к воротам школы, причём бесплатно. Точнее, он не хотел брать денег, но я настояла, дала сорок рублей.

— Ну Настя, любительница путешествовать! — засмеялась Таня. — Не ты ли утром признавалась в пламенной любви к дорогам? Кстати, а почему не воспользовалась своей машиной?

— Я хотела ближе узнать город, прогуляться.

— Вот и прогулялась! И на основании одного водителя делаешь вывод, будто отоковчане милые и добродушные?

— Я не только с водителем успела пообщаться. С продавцом в магазине! Да достаточно на лица прохожих посмотреть!

«На лица…» — Таню передёрнуло.

— Я всегда мечтала жить где-нибудь в деревеньке на природе, — продолжала Настя. — Может, в будущем и переселюсь туда, а пока меня вполне устраивает Оток!

— Уже не кажется дьявольским? — не удержалась Таня.

— Ты о чём? А! В тот раз я делала вывод из твоих рассказов. Ты говорила о парне, который тебе нравился. Гриша? Кстати, вы с тех пор не встречались? Я имею в виду, здесь…

— Встречались, но об этом позже, — перебила Таня. — Ты обещала рассказать о школе!

Приготовили кружки с чайными пакетиками, поставили воду, и под шипение чайника Настя начала рассказ, который закончился уже в комнате, непосредственно перед застиланием дивана и укладыванием спать.

— Ты знаешь, я ещё в университете во время педагогической практики почувствовала разочарование в школе, — призналась Настя. — Рухнула моя цель стать учителем, и пропал весь смысл пятилетнего обучения в университете. С детства мечтала преподавать в школе, а в результате после окончания университета поступила в аспирантуру.

— Действительно, странно! — вмешалась Таня. — Я была уверена, что ты устроишься в школу, ведь ты прирождённая учительница — только взгляни на себя! Кстати, почему ты бросила аспирантуру?

— Танюсик, я ушла, потому что мне до смерти надоел Ходасевич и его поэзия! Ведь я со второго курса работала над этой темой, писала дипломную. А тут ещё диссертация — скучно стало! Мне казалось, в дипломной работе я сказала о Ходасевиче всё! Привлекла более ста источников, тщательно анализировала стихи. На диссертацию уже не осталось новых идей. К тому же моя научная руководительница, которая при написании дипломной предоставляла мне почти полную свободу, во время работы над диссертацией постоянно вмешивалась, контролировала. Сама моя концепция теряться стала. Ну и вот… уволилась! И решилась-таки попробовать себя в роли учителя.

— От себя не уйдёшь! — весело резюмировала Таня.

— Мне достались четыре десятых класса и один восьмой, ЗПР. Причём дали классы безапелляционно, а я потом узнала, что нагружать начинающего учителя таким сложными ребятами, как из ЗПР, нельзя! Три дня в неделю вела по четыре урока, а четвёртый день — семь уроков. Этот день был самый трудный, жутко выматывалась! Представь: пять классов, для каждого своя подготовка, дети разные. А в выходной вместо полноценного отдыха — только-только прийти в себя! И каждый день: отвела уроки, закрыла кабинет и уже пора готовиться к новым урокам, проверять тетради. Сидела частенько по ночам, тетрадка за тетрадкой пять стопок выкладывала на подоконник. А ещё заседания кафедры один раз в три месяца.

— В школе тоже, как в универе, есть кафедры? — удивилась Таня. — И что делают на заседаниях?

— Я читала про знаковую систему.

— Слушай, Настя, если ты уволилась из-за нагрузки, то почему снова решила устроиться в школу? Опять ведь будет то же самое!

— Главная причина в другом! А загруженность на любой работе будет — можно приспособиться.

— И ты приспособилась?

— Не-а! — Настя улыбнулась. — Но у меня всё впереди!

— Тогда в чём главная причина увольнения?

— Во всём сразу, наверное… Директор кошмарная в той школе! Рита Игоревна Шевелёва. Кстати, не разрешала называть себя Маргаритой, а только Ритой Игоревной. У неё тяжёлый, давящий взгляд, низкий суровый голос. Глядя на этого человека, сразу понимаешь, что ничего с тобой обсуждать не будут — надо закрыть рот и повиноваться. Хотя голос не командный. Однажды после уроков я сбегала домой пообедать и опоздала на планёрку минут на десять. Директор покосилась и говорит, как бы между прочим, негромко, но иголкой в попу: «На планёрку, просьба, не опаздывать». Ученики не воспринимали меня всерьёз! Ведь им по семнадцать, а мне двадцать два — разница не очень большая.

— Да и выглядишь ты моложе своих лет, — добавила Таня.

— Вот и представь: парни высокие, девушки фигуристые. Помню, меня ещё не знали, я подошла посмотреть на линейку, а учительница: «Ой, новенькая? Из какого класса?» Несерьёзно! Да и сама я не умела создавать дистанцию. Когда увольнялась, одна из моих учениц призналась: «Анастасия Михайловна, вы нам как подружка!»

— Ты сдружилась с девочками? — засомневалась Таня. — Такой возраст… В этом возрасте они склонны относиться оценивающе и даже презрительно.

— Оценивали! — кивнула Настя. — Особенно первое время оглядывали сверху вниз. Я от этого старалась закрыться, сразу уходила в тему урока. Довольно скоро мы привыкли друг к другу, и чувство соперничества сгладилось. Сложнее было с парнями: заигрывали! Как-то я пошла с двумя классами в поход…

— Ты была классным руководителем?

— Нет! Классное руководство в первый год не дают, сама вызвалась! Митя помогал, сопровождал к реке. Это было весной, снег ещё не растаял. Я вела себя по-детски: бегала с ребятами, хи-хи, ха-ха. Парни могли подойти, приобнять — не по себе становилось! Хотя сама виновата… Помню, хожу по классу, рассказываю. На мне чёрная юбка и розовая кофточка, сверху пиджак. Стало жарко, и я — раз! — пиджак скинула. Парни глаза вытаращили: «Ого! Ни фига себе!» Мило улыбались всегда. И шушукались между собой, будто я к кому-то неровно дышу.

— Может, ты и вправду неровно дышала? Кто-то особенно нравился? — хитро прищурилась Таня.

— Нет, что ты! Вот сейчас мне дают пятые классы, ребятишкам 11—12 лет. Думаю, сумею держать дистанцию! А там невольно видела, что они всё-таки мужчины. Садилась рядом за парту во время написания сочинений — наверное, это неправильно, с педагогической точки зрения. Называла уменьшительными именами: «Сашенька», «Ванюша». И на «вы». И так дистанции нет, а я ещё больше сокращала!

Другая трудность — плохо понимала свою роль в классе. Чрезвычайно неудобно было заставлять детей писать. Бедные! Они ведь устают! Боялась дать лишнюю нагрузку. А ведь ребята затихают именно на тех заданиях, когда нужно писать! А на устных — треплются и расслабляются. Стала понимать это только под конец учебного года. Из-за того, что мало заставляла писать, в классе царил жуткий шум, особенно в классе ЗПР: они прыгали по партам. Кстати, в ЗПР меня любили больше всех. Потому что я их жалела. Им вдолбили в головы, что они дураки, вот у них и пропало желание учиться, раз дураки. Между прочим, среди них были два мальчика, которые случайно там оказались: просто медленно работают. Как-то на урок в ЗПР пришла чья-то мама, посмотреть, как я учу. Она была в шоке: «Вы даёте такой уровень, так обращаетесь! Никогда не видела, чтобы к ним с таким уважением!»

— Ты давала сложные задания? — уточнила Таня.

— Не то чтобы сложные… Мы, например, обсуждали произведения, а с ребятами из ЗПР не принято обсуждать. Обычно от них требуют сочинение-пересказ — просто тупо пересказать. Но я интересовалась их мыслями и видела: они всё понимают! Может, покажется странным, но мне интереснее было именно с ЗПР. А дети, которые считаются умными, высокомерны и всё время стараются угадать, что от них хочет учитель. Отвечая на вопрос, они говорят в принципе правильные вещи, но говорят сухо, их это не трогает. А ребятишки из ЗПР чувствуют произведение! Может, не всегда могут сопоставить какие-то эпизоды, но если герои повести любят друг друга, то ребята сердцем переживают за них. Хотя, возможно, как литературовед я была неточна в подаче произведений. Помнишь экзамен в универе по литературе 19 века? Принимала Лачинова…

— Помню её! — улыбнулась Таня. — Древняя интеллигентная старушка с седыми волосами. (Показала, как вьются.) Еле-еле ходила, но мозги ясные! А Терехову по античной литературе помнишь? Интересно, она ещё преподаёт? Тоже очень старая. Всё время сетовала на некультурную молодёжь и напоминала, что университет — храм науки. Пол-лекции могла об этом говорить!

— Да-да! «Как не стыдно заходить в храм науки, не сняв шапку?!» И целый час про эти шапки! А я вспомнила, как отвечала Лачиновой на экзамене…

Таня с готовностью кивнула, сообразив, что отвлеклись.

— Вот Раскольников закрылся в раковину и ничего, кроме своей идеи, не замечает. Лачинова слушала и размеренно стучала карандашом по столу: тук… тук… Поставила тройку и молвила: «Дети вас, наверное, любить будут. Вы говорите эмоционально, красочно. Но, с точки зрения литературоведения, вы ничего не сказали». В принципе, она была права.

— Скажи, ребята из ЗПР-класса в буквальном смысле бегали по партам? — Таню позабавила воображаемая картина.

— Бегали! И ботинок не снимали! Однажды захожу: как всегда, шум, гам, ботинки на партах. Не выдержала, хлопнула со всей силы дверью и заорала: «СЕЛИ ВСЕ! Открыли страницу, читаем!» Ребятишки притихли, уткнулись в книги. А я испугалась: неужели эти дети могут слушаться, только если я ору? И подумала, что здесь по-другому нельзя. Знаешь, Танюсик, это, пожалуй, и есть истинная причина моего увольнения! — Настя посмотрела прояснившимся взглядом. — В той школе атмосфера муштры. Иду как-то по коридору, а из каждого кабинета раздаётся жуткий командный голос. И в такт шагам стучат ручки на моей сумке, как кандалы: клац-клац! Я подумала: «Да-а, каземат!» С учителями не смогла найти общий язык: они противные, нудные, даже друг с другом говорят приказным тоном. Одним словом, разочаровалась в учительстве! После летних каникул — кажется, как раз в день твоего отъезда — я сильно заболела. Ночью задыхалась, побелела вся. Вызвали «скорую».

— Ой, что с тобой было?! — испугалась Таня.

— На нервной почве. Начался ведь учебный год, и снова дети на головах! Как только вышла с больничного, сразу подала заявление на увольнение. Пока болела, много думала, но решение приняла железное! Тогда даже предположить не могла, что и года не пройдёт, как я снова решусь на этот подвиг, — Настя хмыкнула. — Но теперь я иду в школу без иллюзий, учитывая прежние ошибки! Получив предложение, я вновь задумалась о роли учителя, стала анализировать прошлый опыт, посидела на уроках более опытных учителей в той школе, где работала, сравнила себя с ними и многое поняла. Думаю, теперь всё будет иначе!

Подруги легли спать. Засыпая, Таня почему-то вспомнила, как Настя ехала сегодня в школу, а попала на кладбище. От этой мысли пробежал холодок. Что бы сказала Полина? Ведь для Насти, даже если она не думает об этом, такая ситуация — знак от Духа, причём, скорее всего, не очень хороший знак.

На следующий день смотрели передачу про конец света. Катастрофу обещали не абы кто, а учёные: мол, в 2012-ом году ледники растают и затопят Землю, в первую очередь Америку. А самое безопасное место — Алтай.

— Оток не входит в безопасную зону? — забеспокоилась Таня.

— Строго говоря, Оток восточнее Республики Алтай, — отозвалась Настя. — Он относится к Алтайскому краю.

— А разве не одно и то же — Алтай и Алтайский край?

— Нет, это разные территории.

— Значит, надо срочно переселяться на Алтай!

Передача кончилась, и Таня переключила канал на местную волну. Странно, конечно, но и здесь речь шла о конце света и пресловутом 2012-ом годе. Только прогнозы немного отличались.

— Они что, сговорились? Настя-а! — позвала Таня, потому что подруга успела удалиться на кухню. — Опять про конец света!

На этот раз в 2012-ом сулили замерзание почти всей планеты, поскольку останавливается тёплое течение Гольфстрим, и ещё будет солнечное затмение и парад планет, какого ещё не видывали.

Таня насмешливо прокомментировала:

— Год назад обещали то же самое! Помню, стояла у окна и смотрела сквозь стёклышко на затмение: ничего особенного, только краешек Солнца закрылся Луной. Если убрать стекло, то и не догадаешься, что затмение. Опять же, пугали парадом планет! Вроде как притяжение, и Земля сместится с орбиты, а это приведёт к извержениям, землетрясениям, наводнениям и прочему. Но ведь ничего не произошло! Земля никуда не сместилась! А ещё на Юпитер падала огромная комета — помнишь? Тоже обещали катастрофические последствия. Как будто люди хотят конца света! Ждут с нетерпением!

Настя стояла, прислонившись плечом к стене, вид у неё был усталый.

— Ты боишься конца света? — спросила Таня.

— Нет.

— И смерти не боишься?

— А чего бояться? Не такая уж счастливая жизнь на земле. Если посмотреть: сплошные тяготы.

Таня нахмурилась.

— Не ожидала, что ты окажешься такой пессимисткой! Да я и не верю тебе! Живёшь ведь, в школу устроилась. Если бы ты действительно думала так, как говоришь, то у тебя и сил не было бы принимать какие-то решения, переезжать в другой город. Ты ведь надеешься на лучшее!

— Нет, не надеюсь, — упрямо не соглашалась Настя. — Всё идёт как идёт. По большому счёту мне всё равно!

Позднее между подругами вновь состоялся разговор о конце света. Настя вынимала из дорожной сумки и освобождала от бумаги две большие и несколько маленьких икон.

— Говоришь, что тебе всё равно, — напомнила Таня, — умрёшь ты или нет, будет конец света или нет. Тем не менее возишь с собой иконы! Значит, ищешь защиту! Значит, не всё равно!

Настя помолчала, сидя на полу перед сумкой и глядя снизу вверх близко посаженными голубыми глазами.

— Ты не обижайся, — молвила она, — но мне кажется, ты не можешь понять чувства верующего человека. Не обижайся: каждый имеет право на свои представления.

Таня всё-таки обиделась. Во-первых, она и не пыталась оспаривать Настину веру, просто хотела разобраться, ведь подруга противоречила сама себе. А во-вторых, неужели трудно объяснить? Зачем с ходу заявлять, что Таня не способна к пониманию? Конечно, без объяснений она так ничего и не поймёт!

Настя попросила повесить икону на тот самый гвоздик над диваном, который предназначался для будущего Таниного рисунка, где она выразит сокровенные чувства. Рисунка пока не было («Потерянную девочку» Таня подарила Максиму Андреевичу), так что препятствовать Насте не стала, тем более подруга поселилась здесь ненадолго — всего на пару месяцев. Да и сюжет для нового рисунка пока не придумывался. Образ потерянной девочки больше не казался привлекательным.

Настя повесила икону Девы Марии со склонённым ликом, опущенным взором и скрещенными на груди руками. На трельяж позади запылённого алтайского камня поставила икону Христа, показывающего раскрытую книгу. Вообще, конечно, ставить что-либо особо было некуда: трельяж и так завален, а шатающийся журнальный столик занимали стопки Таниных папок и тяжёлых книг с глянцевыми репродукциями, а также Настины пирамиды из школьных учебников и пособий для учителя. Был бы стеллаж или хотя бы пара книжных полок!

— Настя, а как дела в твоей домашней общине? — поинтересовалась Таня. — У тебя же собиралось множество людей из церкви. Ты ещё жаловалась, что еду не приносят и распоряжаются как у себя дома.

— Ой, Танюсик, сколько всего я тебе не рассказывала! У меня было трудное лето, многое пришлось пересмотреть: работу в школе, отношения с Сашей…

— Каким Сашей?

— Который собирался на мне жениться, не спрашивая моего мнения на этот счёт!

— Это который хотел построить с тобой идеальную семью в христианских традициях? — вспомнила Таня и развеселилась.

— Да-да, он!

— Вы расстались?

— Расстались, слава богу! Я ведь ему и так и сяк намекала, но он только самого себя слушал. Пришлось, наконец, сказать напрямик! Танюсик, я в буквальном смысле послала его куда подальше!

— Молодец, Насть!

— Тогда только он услышал! Когда в жёсткой, грубой форме. Больше не приходил. Но ты представляешь: у папы был день рождения, и Саша отправил ему сообщение по электронной почте, как раз в праздник! Папа открывает почту, читает, и настроение у него вмиг падает! Знаешь, что Саша написал? «Поздравляю и желаю лучше следить за своей дочерью и уберегать её от греха! Откройте глаза и посмотрите, куда она катится».

— Кошмар! — от изумления и возмущения Таня не находила слов.

— День рождения был испорчен.

Излив негодование в адрес Саши, подруги вернулись к теме религиозных собраний в Настиной квартире.

— Надоели все! — призналась Настя. — Часто мечтала отдохнуть, чтобы никто не приходил. Надоело соблюдать их правила, так называемый Устав. Мне ведь хотелось личного общения, а когда столько народу… Смысл пропал! Митюшка сначала присутствовал на собраниях, но потом отстранился. Я тоже стала отстраняться. Как-то Митя заболел, не вышел даже поздороваться, лежал в своей комнате лицом к стенке. А к нему врывается парень из общины — Коля, который приходил к нам ещё тогда, когда была просто маленькая религиозная группа. Сел, закинул ноги на Митину кровать и болтает, не замечая, что Митя лежит, отвернувшись, и молчит. Мама входит, спрашивает Колю: «Что ты здесь делаешь? Почему не со всеми?» А он: «А надоели мне они! Хочу с Митей поговорить!» В один прекрасный день нас с братом вызвали и потребовали объяснений, почему мы отстраняемся. Я так прямо и заявила: «Не хочу выходить за всех вас замуж! Мне тяжелы ваши регулярные приходы и то, что я вроде обязана присутствовать». Мои слова восприняли как предательство, никто не ожидал. А один парень сказал, что не понимает, когда человек сначала делает одно, а потом прямо противоположное.