Чудеса на земле сказочной. Высшая школа сказкотворчества. Ступень 2

Нина Валентиновна Изгарова

Сказки не только украшают жизнь любого народа. Они всегда служили и служат неким напоминанием, что помимо красивого содержания, выдуманные истории зачастую несут в себе и глубокую истину, способную открыть глаза на многие вещи. Не зря же наши предки не уставали повторять одно и то же: «Сказка ложь, да в ней намек, добрым молодцам в урок!»В этой книге, как в заветном ларчике, лежат самые разные сказки. Они словно драгоценные браслеты и колечки ждут, чтобы вы их примерили на себя.

Кикимора болотная

Низкое серое небо давило к земле, казалось, не будет конца и края этой влаге, щедро льющейся с небес. Мелкие холодные капли барабанили, гуляли повсюду и по этой промокшей насквозь земле шагал Иван.

Он шёл на вопли и визг, давно доносившиеся с болота среди которых не мог разобрать ни слова. Шёл сквозь завывания ветра и истеричные раскаты грома, шёл, чтобы узнать у Кикиморы, что понадобилось ей в их небольшом тихом селе.

─ Где это видано, чтобы Кикимора Болотная по домам ходила и пакостила, ─ размышлял Иван, ─ ладно бы еще Домовая Кикимора хозяйничала, она тихая, помогает, за домом присматривает. А эта? На днях у Марфы всю пряжу не то, что спутала, в клочки порвала. У Василисы кринки с молоком вдребезги перебила, и печь углём перемазала, к Тимофею зашла — котов хвостами связала, запутала, да так, что обрубать узел пришлось.

А вчера на Глашку морок навела и младенца с люльки утащила, полено подсунула. Та теперь воет, куда бежать не знает. Это не шалость уже, а колобродство, разбой настоящий».

Что он скажет этой самой Кикиморе, что с ней сделает, Ваня не думал, просто его возмущало такое поведение. Дождь неожиданно закончился, и впереди показалось болото, зыбкое, ненадежное, обманное. Захлюпали под ногами кочки. Так-то недоверчивое к путнику днём, оно начало оживать в сумерки.

Знает Иван, что у болота хватка мёртвая ─ дёрнешься и глубже провалишься, вцепиться в ноги, и не отпустит, вглубь утащит. Медленно идёт, а тут ещё к громким спорам лягушек и жаб присоединились пришёптывания и стоны — не то Болотник шумит, не то ветер шелестит с камышом и рогозом забавляется.

─ Эй, Кикимора выходи, ─ стал звать Иван, ─ говори, зачем к нам в село шастаешь, озоруешь, да еще дитё украла. Верни подобру-поздорову!

─ А не то что будет? Ишь, пришёл тут защитник, расшумелся. Скучно мне, тоскливо, ─ откуда-то ─ с замшелого островка раздался хрипловатый голос, ─ вынянчу себе мальца этого, начнёт со мной по лесам, да болотам бегать, помощником будет.

─ Да кто ты такая, ─ рассердился Иван, ─ чучело болотное, отдавай мальчонку!

─ Сам такой, ─ обиделась Кикимора, ─ мне вредность не позволяет отказаться, да и не собираюсь!

Задумала она погубить юношу. Чего это какой-то человечишко её, Кикимору Болотную, учить вздумал, пусть с Домовыми Кикиморами беседы ведёт, а она, девка шаловливая, сумасбродная. Всё по ней быть должно.

─ Эй, ты, защитничек, поутру приходи. Потешь меня загадками. Отгадаю, не верну дитё, не обессудь, мой будет, ─ эхом разнесся по болоту её хохот, ─ да и тебе не поздоровится. А уж если не раскрою, не уразумею ответ ─ твоя взяла, верну малого.

Солнце медленно уходило за горизонт, тени стали большими. Всё так же квакали лягушки, шелестел камыш. Заухал филин. На болото надвигалась ночь. Иван вышел на сухое место, запалил костерок и задумчиво уставился на огонь. Загадок он знал множество, но и Кикимора, наверняка, не лыком шита. Уж больно хитра. Долго смотрел на огонь. Потом махнул рукой:

─ Будь что будет. Утро вечера мудренее. Однако, мальца я ей не оставлю. Виданное ли дело детей красть, да на болоте держать? Нет уж, пусть возвращает.

Темнота почти полностью захватила окрестности, тропинка к селу уже еле проглядывалась, скоро и эта возможность исчезнет ─ новолуние. Но юноша решил всё же ждать утро здесь, вблизи болота, мало ли какие планы у этой болотной нечисти.

Он так и сидел до рассвета, прижимая руками колени к груди, смотрел в одну точку. Что-то все время ускользало. Какая-то мелочь, но довольно важная. Казалось что, вот-вот, и поймает, но каждый раз, рука сжимала только воздух. Теплый, тягучий и сладко пахнущий ягодами, хвоей и мхом.

─ Ау, красавчик, что душа в дрёму провалилась, да так и спит, свернувшись в клубочек? — принарядившаяся Кикимора стояла почти рядом.

В волосы травы, да цветы вплетены. Из-под длинного платья с кувшинками виднеются босые пятки. Стоит, по сторонам зыркает, а в каждой руке по курице. Видимо опять ночью в селе была.

─ Ну, ─ говорит, ─ Иван, проверим какой ты ловкий, да умный. Давай свои три загадки загадывай. Не угадаю, верну дитёнка, а попаду в точку ─ не серчай, сам со мной пойдешь.

Огляделся юноша по сторонам, головой тряхнул, чему быть, того не миновать.

─ Ну, слушай, да ответ давай. Первая моя загадка: «Когда всё видишь, то её не видишь. А когда ничего не видишь, то её видишь». Что скажешь, красавица?

Растерялась Кикимора, но виду не подала. Переложила кур в одну руку, другой обмахивается, на солнышко всходящее смотрит.

─ Что-то пригревать стало, давай другую загадку, разом ответ скажу.

─ Слушай тогда: «Один брат ест и голодает, а другой — идёт и пропадает»

─ Давай третью говори, да я побегу, ─ кур отнесу и с ответом вернусь, ─ Кикимора в нетерпении переступила с ноги на ногу.

─ Что ж ты и эти ещё не угадала, а третью подавай! «Чем больше из неё берёшь, тем больше она становится». Какая твоя отгадка будет? ─ улыбнулся Иван.

Кикимора засмеялась заливисто, крутанулась на пятках, и исчезла. Вскоре она показалась в стороне, там, где опушка мёртвого леса-сухостоя была. На руках ребёнка держит и машет рукой Ивану призывно, иди, мол, сюда. Даже как будто младенца протягивает, отдаёт. Встала на поляне среди травы зелёной, а кругом незабудки, лютики кошмой стелются.

Ноги сами понесли Ивана к опушке. Идёт, как телок на поводке, а в голове туман. Словно прошлое, настоящее и будущее сливаются вместе там, на этой самой опушке. Где-то внутри понимает ─ чаруса это, обманка, травы да цветы сплелись на глади грязевого озера, вон и ненюфары на поверхности свои головки выставили.

Только ноги сами спешат, торопятся на этот тонкий ковёр наступить. Шагнул и сразу с головой ушёл в болотную грязь. А чаруса поколебалась и сомкнулась, новой жертвы ждёт.

Захохотала Кикимора Болотная, поправила травы, да цветы в волосах и в камышах скрылась.

─ Так ему и надо, ─ думает, ─ нечего в мои дела соваться.

Иван всё глубже и глубже погружается в топь, вроде бы кверху рвётся, а вниз затягивает и одна мысль в голове бьётся:

─ Чур, меня!

Глаза закрыл и на дно ушёл. Сколько он там пробыл неведомо, только Болотница свои владения проверять пошла. Вышагивает и ворчит себе под нос:

─ Ну, опять эта Кикимора заправляла здесь, чего ей в моём хозяйстве понадобилось? Кувшинки помяты, взбаламучено, ох неспроста всё это, неспроста!

Идёт травы поправляет, кочки потряхивает, Ивана заметила:

─ Вот тебе на! Топляк что ли новый? Непорядок! Не мной утоплен, не нужен здесь. Небось, эта шаболда, Кикимора, верховодила. Дождётся она у меня, ─ ухватила юношу и наверх вынесла, оттащила от чарусы подальше, ─ оживёшь, твоё счастье, а нет, так не обессудь. Некогда с тобой возиться, да и не моё это болотное дело потопленников спасать.

Лежит Иван на полянке, не шевелится. Солнце его припекает, ветер обдувает. Где-то рядом дятел стучит, сорока трещит.

─ Что ж ты на солнцепёке разлёгся? ─ лохматая рука потрясла юношу за плечо, затормошила, ─ ну и ну, эка тебя угораздило так вымазаться в тине, купался что ли?

Иван застонал, приоткрыл глаза и тут же закрыл. Рядом с ним стоял Леший:

─ Уснул что ли, мил человек?

─ Нет, не сплю, кажется, ─ одними губами прошептал Иван, ─ просто медленно моргаю.

Леший оттащил его в тенёк, почесал свою растрёпанную шевелюру и присел рядом:

─ Должно без Болотницы или Кикиморы не обошлось тут, шалят девки наши, а ты чего им поддался-то? У них глупые мысли редко запаздывают.

─ Не понял, как получилось. Кикимора дитёнка в селе украла, отдавать не желает.

─ Видать морок набросила. Забавляется всё, куролесит непутёвая. Проучи её, а то ведь житья не даст, ─ вздохнул Леший, ─ ну что, полегчало тебе? Тогда пойду, своих дел много.

Иван остался один. Как проучить Кикимору, отвадить от села. Ведь её место болото, а она по домам шастает. Медленно поднялся и побрёл в село, по дороге собирая чернобыльник. Дома долго рылся в кладовой, пока не нашёл нужные склянки.

Затем что-то смешивал с травой, кипятил, остужал и снова кипятил. Отвар получился прозрачный, тягучий, ароматный. Вылил его в бадейку, натянул на себя шкуру медвежью и зашагал к болоту. Идёт, по-медвежьи рычит, мелкота лесная из-под лап в разные стороны разбегается.

Поближе к болоту подошёл, затаился в малиннике, ждёт, не покажется ли Кикимора Болотная. Та недолго мешкала. Вышла с дитём на руках. Тут и Иван шагнул навстречу.

─ Откуда идёшь, косолапый, да ещё бадью несёшь? Где раздобыл?

─ Тебе что за дело, любопытная больно, как погляжу, ─ пробасил Иван.

─ Фу, какой невоспитанный, мог бы, и угостить, вон дух, какой ароматный!

─ Понюхала? Мимо проходи, не мешай. Лучше скажи, медвежат моих не видала?

Кикимора жадно посмотрела на бадейку и, не моргнув глазом, выпалила:

─ Да вон в овражек вроде провалились. Давай я посудину подержу, а ты загляни туда. Она положила ребёнка на траву и потянулась к сосуду.

Как только бадья оказался у нее в руках, Кикимора отхлебнула глоток, облизнулась и принялась, было, проворно пить, но медвежья лапа опустилась ей на голову и окунула лицом в бадейку. Жидкость потекла по волосам, коже. Кикимора взвизгнула и отскочила в сторону. На глазах её бледная кожа приобретала зелёный оттенок.

─ Что ты наделал, болван! Сколько ж мне отмываться? ─ и побежала к воде.

Но как бы она не старалась, и волосы и кожа оставались зелёными. Да мало ещё этого, не то от крика и воплей, не то от злости вытянулся нос, и лицо сморщилось.

Иван скинул медвежью шкуру, подхватил ребёнка и направился в село. Оглянулся на Кикимору:

─ Ты так красива, что страшно смотреть, теперь и впрямь на болото похожа! Навсегда зелёной и страшной останешься! Не будешь воровать, да людей обманывать, а то ещё и рога вырастут