Не уходи. Останься

Никтория Мазуровская, 2018

Иногда не остается ничего, кроме мести… Она лишилась всего и сразу. Потеряла себя. Лишилась стимула жить. Кто спасет ее? Кто скажет: «Не уходи. Останься»? Для создания обложки использовались фото с сайта depositphotos. Содержит нецензурную брань.

ГЛАВА 3

****

Запястья скованы цепями, Димка подвешена за них то ли к потолку, то ли к какой-то балке, — не разобрать. Веки заплыли от гематом, почти ни хрена не видела перед собой. Только слышать могла.

Проваливалась в сознании, и это было благо: тогда она не слышала отвратительных булькающих звуков… Ромка… Что они с тобой делают?

Шаги. Уверенные, хозяйские.

— Это его ублюдок?

Один и тот же вопрос.

Удар в живот. Боль. Она может только хрипеть в ответ и плеваться кровью. Прекратила бы цепляться за жизнь, они б ее убили. Силу давала только ненависть к этим тварям, и надежда, что их найдут прежде, чем она и Ромка сдадутся окончательно.

— Это его ублюдок?

Снова удар. Она не видит лица, но голос навсегда врезается в память. Она его запомнит. Отомстит.

Противный скрежет металла об металл. Медленный. Специально, чтобы начала бояться и дрожала от страха.

Она и дрожала. Рук не ощущала, кровообращение нарушено, плечи ей с самого начала из суставов повыбивали, чтоб не сопротивлялась. Подготовились, мрази.

Звук исчез. Появился другой. Тупой. Удар металла о кожу и кости.

Она заорала…

Крик застрял в горле.

Димка сидела в постели с пистолетом в руках.

Сумрачное утро, за окном еще темно. Но она знает, что уже утро. Взглянула на часы. Шесть утра.

Ей не нужен был будильник, без надобности. Просыпалась самостоятельно и всегда в одно и то же время.

Откинула одеяло, встала. Кости заныли, — погода будет меняться. Пушку положила на кровать, а сама начала разминать плечи… до хруста, до боли, чтоб кровь разогнала липкое ощущение на коже, чтоб стало жарко.

Вдох-выдох.

Привычный утренний ритуал.

Размяться, умыться, переодеться, — и в зал.

У Шраймана неплохой зал: тренажёры на все группы мышц, и еще парочка для кардио нагрузок. Все очень продумано и правильно для тела.

В подвале пока никого, но мужики точно здесь тренируются, в этом она убедилась еще вчера.

Команда собралась хорошая, все тренированные, знают свое дело, а главное, понимают, что в какой-то момент каждый из них может оказаться в ситуации, когда придется собственным телом прикрывать охраняемый объект. Именно «объект», никакого перехода на личности, — это понимала охрана, — про Шраймана и говорить нечего, его, кажется, физически коробило от панибратского отношения между сотрудниками, охраной и так далее. Сноб несчастный.

Мужики, со второго взгляда, оказались вменяемые, спасибо Кимуре за это, команду набирал он лично.

И ей вчера не пришлось ничего и никому доказывать. Она просто собрала всех на улице, загрузила карту в телефон и приказала всем бежать за ней.

Они побежали, не без переглядывания между собой, но вопросов не задавали. Два часа бега с препятствиями по заснеженному лесу. Димка бежала почти без усилий, Ромка тоже, еще парочка могла составить им достойную конкуренцию, оставшиеся из десятка второй смены еле плелись. Вот бегом им заняться придется, причем не в зале на «дорожке», а на улице, по лесу. Мужики от такого заявления обреченно вздохнули, но опять же никто и слова не сказал, сами поняли, что это их слабое место, а, учитывая наличие скрытого врага, таких мест у охраны быть не должно.

Оббежали все по периметру дома, потом добежали до ближайших дорожных трасс. Их две, и они крупные, ведут в область, машин полно всегда. Это плохо.

Придется что-то придумать. Можно установить датчики движения по периметру леса, камеры. Но лучше было бы задействовать две неприметные машины с парочкой парней, которые будут дежурить круглые сутки. Но, опять же, сейчас зима, будет холодать, или машина заглохнет в ненужный момент, или еще какая хрень случится. Есть еще человеческий фактор. Одна длительная пробежка в ней никакого доверия к команде не вызвала, она просто их оценила, не больше.

Пришла к мысли, что людей новых набирать смысла нет, опасно.

Киллер — это не только человек с оптикой на плече. Специалистов множество, просто выбирай какая смерть тебе более предпочтительна: самоубийство, несчастный случай, естественная смерть (и такое можно устроить). Можно даже выбрать средство убийства: яд, лекарство, пуля, нож, угарный газ, к примеру.

Поэтому, никаких новых людей, — будут обходиться тем, что уже есть.

Осталось только проверить оружие, меткость, и немного изменить время обхода и патрулирования территории.

Офис проверят завтра. Сегодня же поедут закупаться всем необходимым.

***

Когда спустилась в зал, смогла пронаблюдать как, нехотя, первая смена, что работала с вечера вышла в зал разминаться перед следующим заступлением на караул, так сказать.

Откровенно говоря, посмотреть было на что.

Дала она маху, конечно, когда решила, что Ким хорошую команду собрал. Ох, промахнулась то.

Все парни, как на подбор: накачанные в нужных местах, со зверскими рожами и отсутствием мозгов во взгляде. Не все, конечно, но подавляющее большинство, — и это уже настораживало. Варианта два. Первый, — этих верзил набирал не Кимура, и это вообще не охрана, а так, чтоб все попредставительней выглядело. Второй, — ребят набирал Кимура и рассчитывал ставить этих верзил с другими в пару, уравновесить хотел. Ну и живой щит: по таким бугаям захочешь, не промажешь, даже если ты стрелок хреновый на оба глаза.

М-да, ситуация. Гадай теперь, как лучше поступить.

Типичные представители современного понимания охранника. Дима была уверена на сто процентов, что все отслужили и им не слишком понравилось на гособеспечении, вот мужики и ринулись покорять частный сектор. Только промашка вышла: тупорылых качков, таких, как эти, нанимают в охрану только для видимости и престижа.

Или же второй вариант, который для этих мужиков более вероятен: все же как-то не верилось, что Кимура такой сброд набрал просто так.

Стоило ей пройти в зал, как все десять пар глаз на нее уставились. Кто с недоумением, кто с презрением, а кто с откровенной похотью. Но она привычно эти взгляды не замечала, прошла к стене, положила свое полотенце, бутылку воды и наушники.

Никто и слова проронить не успел, как в зал влетел Кимура, а за ним и Ромка. Оба в спортивной форме и явно с пробежки.

— О, отлично, все уже познакомились, — Кимура оглядел свой цирк на выпасе, — А чего они все такие… ммм… такие…

— Не покалеченные?! — Ромка подсказал старшему товарищу слово и посмотрел на нее, стараясь не заржать в голос.

Молодой человек сообразил, что они как раз успели на представление «Избиение младенца, часть первая».

Роман, как сейчас помнил, что первые полгода, когда он решил учиться у Димки, он был в синяках и кровоподтеках. Каждый божий день она выбивала из него дух, пока он не смог ей достойно ответить. В те дни он ее ненавидел. И себя тоже ненавидел. Но каждое утро и вечер спускался в зал и добровольно шел на маты, прекрасно зная, что не выстоит против нее и минуты.

— Роман Махмедович, будьте так добры выбрать мне в спарринг достойного партнера.

Димка озвучила просьбу сквозь зубы. Этот мужской шовинизм ее порядком подбешивал и раздражал, но эмоциям она не позволяла взять над собой верх, поэтому попросила Ромашку. Показала всем, кому она доверяет и кого не стоит трогать, и заодно посмотрит кого он сочтет достойным.

Размяла шею, руки. Сделала пару наклонов к полу, разогревая и растягивая мышцы ног.

Против здоровенного мужика по имени Василий, которого ей так любезно выбрал Рома, она могла противопоставить только свой опыт и скорость. В физической силе тягаться глупо, впрочем, она и не собиралась этого делать.

— Я с бабами не дерусь, — сплюнул презрительно мужик, явно не въезжая, что отказаться он не сможет.

Он многое на своем веку успел повидать, да и соображалка работала. Успел вчера заценить, как босс на деваху эту смотрит. А если Вася ее пришибет к чертям? Уволит же. А у него малой на шее, и кредит на квартиру.

— Так я тебе и не предлагаю драться. Проведем спарринг, посмотрим, кто на что способен. Мне каждого из вас на маты лопатками укладывать лень, да и времени жалко, дел по самые гланды. А ты вроде как лидер у них, вожак «стаи». Я тебя по бырику завалю и разговор окончен. Будут делать, что я им говорю, и ты тоже.

Василий от неприкрытого саркастично-ироничного тона весь побагровел. И понять никак не мог, у нее кукушка с детства сдвинута или недавно кто приласкал от души?

Разозлила его эта красотка, ни дать, ни взять. Смотреть же не на что. Плоская, как доска: ни сиськи, ни п*ськи. Лицо худое и бледное. Волосы странного цвета. Под кожей мышцы перекатываются, — это да, тело тренированное. Вот тут ему и подумать бы, но, как пацан повелся на провокационный тон и наглый самоуверенный взгляд этой «красотки». Успел еще внимание на ее руки обратить почему-то. Два широких золотых кольца на правой руке: одно на большом пальце, второе на безымянном. Странно это выглядело, но обдумывать не стал.

— Хочешь драку? Будет тебе драка! — рыкнул Вася, а Дима только улыбнулась краешком губ.

Шрайман не собирался проводить два дня дома, но раз уж так получилось, то хотел с Кимурой кое-что обсудить, и с Зимой тоже, а потом, может, и пару часов в зале провести, пар спустить.

Ощущал себя на взводе и понять не мог с чего вдруг такое напряжение и в теле, и в душе. Не было такого никогда прежде. Не из-за женщины.

А тут… напрягся весь и замер в ожидании. Вопрос только в том, в ожидании чего он находится?

В зал зашел и застыл. Открывшаяся картина была в высшей степени нереальной и чертовски красивой.

Крупный мужчина, физически развитый, и миниатюрная женщина сражались не на жизнь, а на смерть.

Василий атаковал, а Димка только уходила из-под его ударов, сама не нападала. Двигалась плавно и красиво. Ставила блоки, уходила в бок или назад.

Его охранник взмок до седьмого пота, Дима тоже покрылась влажными пятнами, ее кожа сияла влажным блеском и ему пришлось сглотнуть, когда увидел, как капельки пота струятся по ее вискам, щекам, шее и груди. Во рту пересохло и накатило возбуждение. Дикое и алчное. Захотелось ее облизать. Всю. С головы до ног. Ощутить губами мягкий шелк кожи и напряжённые тугие мышцы под мнимой гладкостью.

Встряхнул головой, отгоняя от себя эти мысли.

Это неуместно. И неправильно.

Она на него работает. Она его защищает, а он хочет ее в свою постель.

Нет. Такого безрассудства он себе позволить не может.

Оторвал взгляд от ринга и обвел взглядом остальных. Роман и Кимура обсуждали что-то и почти на ринг не смотрели. А вот остальные не сводили взгляда. Смотрели, не отрываясь, наблюдая за каждым шагом Димы и Василия, за каждым ударом и поставленным блоком.

Игорь не знал сколько по времени длится этот спарринг, но мог предположить, что не мало. Василий тяжело дышал и с каждой минутой двигался медленней, а Димитрия же наоборот веселела с каждым ударом противника.

— Димитрия Владиславовна, хорош уже играться, нас время поджимает.

Роман заметил Шраймана и решил цирк прекратить. Димка могла так долго упражняться, решила бедного мужика вымотать, а потом отделать как следует. И будь у них больше времени, он бы и слова против не сказал, но раз они работают, значит, нужно все делать быстро.

Дима Ромку поняла и услышала, и решила, что действительно пора.

Одно неуловимое движение. Поменяла стойку. Раскрытые прежде ладони сложила в кулаки.

Вот теперь можно и устроить драку.

Не прошло и минуты. Вася не успел очухаться. По нему вскарабкались как по дереву, зажали между стройных ножек бычью мускулистую накачанную шею…, а дальше чистая физика. Дима крутанулась и потянула его за собой, и он по инерции полетел вперед, не успевая сгруппироваться.

И вот он уже лежит на достаточно жестком полу, мордой в пол, а эта маленькая женщина держит у его горла остро заточенный нож.

В зале гробовая тишина, только и слышно тяжёлое дыхание его и Димы.

— Я предлагала тебе честный бой по правилам. Честный спарринг. А ты решил со мной подраться, — необдуманное решение. Не зная своего противника, на чистых эмоциях, ты мог нарваться на этот нож с самого начала. И будь мы на улице, поверь, рука бы у меня не дрогнула.

— Это было не честно! — рыкнул недовольно. Лезвие чувствительно впилось в кожу, вот-вот порежет и кровь окропит сталь.

— Драка никогда не бывает честной, Вася, запомни. Бой да, драка никогда. Ясно?

Этот ее поучительный тон был, как контрольный в голову. Мозги взорвало, пониманием, всем в зале, кроме трех человек: Кимуры, Ромы и самой Димы. Даже Шрайман охренел, хоть ему уже пора бы перестать удивляться.

Всего каких-то полторы минуты ей потребовалось, чтобы эти неотёсанные мужланы увидели в ней своего человека, того, который, если надо, изобьет одного из них в мясо, в фарш, в назидание другим.

Ее посыл уловили, услышали, восприняли на уровне инстинктов. Она показала, что она сильней, и эта сила не заключена в мышцах. Это сила спрятана у нее в душе.

— Каждый день вы все, и ваша вторая смена теперь дополнительно тренируетесь по два часа. Мне не нужно, чтобы вы были физически сильны, хоть и это не маловажно. Нужно уметь думать головой. Не вступать в драку с тем, кого не знаешь. Смотреть, слушать и наблюдать. Анализировать поведение не только противника, но всех людей, которые окружают объект вашей охраны. Мы не знаем кто и когда попытается навредить, убить или напасть. И нужно быть готовыми уже сейчас, прямо в эту самую секунду. Вопросы есть? — она удовлетворенно отметила, что мужики ее услышали, хоть что-то, — Значит нет. Пока можете заняться своими делами и обязанностями. Вечером поменяем схемы обхода территорий, поставим новые пары смен. Вася, ты со мной.

— Куда, Димитрия Владиславовна?

— Туда, блин! Вася, не тупи! Работаешь со мной в паре. Теперь будешь неотлучно при монаршем теле, ясно?

Мужчина кивнул. Он уже все понял, но говорить ничего не стал. Смысла нет.

***

Им скоро надо было выезжать и необходимо смыть с себя пот, переодеться. Кимура оставался в доме, указания раздаст всем сам. А ей нужно просто прокатиться, посмотреть и подумать.

И все, как можно скорей.

Охрана не терпит спешки, но и любое промедление в таком положении может привести к необратимым последствиям.

Только ей хватило одного взгляда в глаза Ромы, чтобы понять: сердце остановилось и перестало биться.

В светлых, серых глазах глубоко-глубоко плескался страх и паника. Удушающие. Мешающие мыслить здраво и рационально. Память подбрасывала слова, запахи, ощущения из прошлого.

И вот они зашли к нему в спальню. Молча проследовали в ванную.

Она оперлась спиной на стену и тихо съехала на пол по едва теплому кафелю, зажмурилась, скрывая от Ромы свои страхи, свою боль.

— Спасибо!

Выдавил из себя с трудом. Дрожащими руками стащил с себя одежду и быстро нырнул в душевую кабину. Его всего трясло и хотелось выть. Он задыхался. Не хватало кислорода и чернело перед глазами. Но Рома только зубы сцепил молча, включил горячую воду и застыл под упругими струями воды.

Дима наблюдала за ним. Видела, как застыли каменные мышцы в напряжении. Знала, что скоро они задрожат и его попустит, но это будет потом. А сейчас он видит и слышит то, что давно похоронено. Что мертво. А все равно держит их обоих за гланды. Не дает жить.

Рома не хотел, оно само случалось. Посттравматический синдром. Проявляется по-разному. У нее вот, кошмарами. А у него, боязнью воды и паническими атаками. Первое время он вообще не мылся. Не переносил звука дождя или льющейся из крана воды. Физически не мог выдержать ощущение воды на коже.

После пыток водой, такая реакция даже нормальна. Но слишком долго не отпускает, Рома не живет дальше. И это ее беспокоило. Дима бы хотела, чтобы этот человек был счастлив, но пока как-то не слишком успешно получалось ему с этим счастьем помочь. Он обрел хрупкое душевное равновесие, посмотрел на мир трезво, но этого мало для полноценной нормальной жизни.

Иногда казалось, что лучше бы он остался со своим братом, родная кровь все же. Но Ромка не хотел, а она не стала его заставлять…

Как только водные процедуры были закончены, она тихо выскользнула из ванной, чтобы Ромашка не успел в глаза ей посмотреть и прочитать то, что ему знать совсем не нужно.

Когда Дима ушла он выдохнул с облегчением. Она слишком заботилась о нем. Все никак не могла перестать его беречь.

Вот и сегодня… это «Роман Махмедович» убило. Просто убило. Расставила все точки на «ё», продемонстрировала, что он не чужой, что уважает и будет защищать. Его самолюбие не было задето, только…, а кто будет защищать ее саму?

Он никогда не признается ей, что ему слышится из прошлого. Никогда не скажет ей.

Спертый воздух. Гниль. Какая-то тряпка на лице и вода. Кругом вода. Заливается в рот, в нос, в глаза. Он пытается ее глотать, а потом захлёбывается и, кажется, умирает от асфиксии. Но его приводят в чувство и дают послушать.

Где-то там, за стенкой Дима.

Димка. Его друг. Самый верный и преданный друг. Кричит. Орет. Стонет.

«Не трогай его. Я все скажу. Не трогай его!»

То, как она отчаянно спасала ему жизнь, он никогда не забудет. Так же, как ее крики боли. Это ничто, по сравнению с пытками водой. Ничто.

****

— Дима, там посылка на твое имя.

Курьер оставил пару минут назад и сразу уехал. Ребята сработали чисто, проверили коробку, вскрыли, посмотрели. Но, черный бархатный футляр открывать не стали. Хватило записки, которую прочел Кимура.

Она снова была одета в кожанку, черные джинсы и берцы, правда, напялила еще и теплую водолазку под горло.

Шрайман ждал своих сопровождающих в гостиной и тоже горел любопытством, но посчитал это ниже своего достоинства, — заглядывать в коробку и читать, что же там написано.

Игорь был под впечатлением, демонстрацией способностей Димы. А еще восхитился, как лихо она поставила мужиков на место. Ведь не сама выбирала себе противника, положилась на своего друга, а молодой парень сделал верный выбор. Самого крупного, с лидерскими качествами и с огромным нежеланием лишиться высокооплачиваемой работы.

Все верно. Каждый шаг просчитан у нее. Каждое слово, словно пуля в десятку. Точно в яблочко. Ее будут слушать. У нее будут учиться и перенимать опыт. Им не нужно знать ее прозвище, не нужно знать ее прошлое. Ни-че-го знать не нужно. Она показала себя умным и сильным человеком, способным научить их не только защитить его, Игоря Шраймана, но и остаться при этом в живых. А своя шкура, с такими перспективами, становится дороже.

Игорь видел ее разной, но все больше без эмоций. Тогда в Грозном, когда Кимура ее ударил, промелькнули эмоции, но мимолетно. Сегодня на ринге тоже. Только тень.

И он привык уже считать, что Дима не эмоциональная, бесчувственная, если можно так сказать.

Ошибся.

Эмоции были.

Она подошла к коробке, стоящей на столе. Повертела в руках карточку. Прошлась по ней глазами. Прочитала раз, другой. Отложила ту в сторону. Вытащила аккуратно футляр, обитый бархатом. Вот тогда он увидел эмоции. Целый калейдоскоп: радость, удивление, благодарность и трепет, а потом горечь и боль.

Все случилось слишком быстро и мимолетно, и он бы решил, что ему показалось, но нет, одна ее рука дрогнула, когда открыла крышку футляра.

Эта женщина мастерски прятала все свои эмоции. И вопрос: почему, зачем и кто ее этому научил, начал вставать слишком остро. Ему хотелось знать все про нее и ее прошлое. Зачем? И сам не знал. Но чувствовал, что это смертельно важно, а, значит, он узнает.

Дима захлопнула крышку, отставила футляр.

— Поехали! — бросила резко и направилась к выходу, — Вася, ты за рулем.

— Так есть же водитель.

— Вася, я что сказала?

— Что я за рулем, я понял.

— Вот и молодец, что понял, — выполняй.

Никто не стал смотреть, что в футляре. Не то, чтобы им не было любопытно, но шестым чувством все поняли, что вещь там опасная, и привела Диму в состояние ярости. И только Ромка улыбнулся, едва заметно, прочитав записку. Почерк брата он и мертвым узнает, а подарком, который Дима всегда носит с собой, являются ножи авторской работы с изогнутым лезвием.

«Ты работаешь, я рад.

Ты их оставила. И мне будет спокойней знать, что они в твоих руках. Так я буду уверен, что ты в порядке.

С.»

***

Сургут, Россия. Сейчас.

Интересно, приняла ли подарок во второй раз? Его девочка порой могла проявить излишнюю гордость, а то и упрямство.

Скорей, не приняла, хотя, кто знает.

Не ему ее упрекать или судить, это уж точно.

За годы свыкся с мыслью, что больше не увидит ее. Не услышит. Не сможет коснуться.

Не думал никогда, что так жизнь сложится. Но у него не было шанса с самого начала. Он не мог ей отказать. Не мог.

Как увидел спустя столько лет этот отчаянный взгляд…

Забралась ему под кожу. Вросла с корнями. В его легких ее запах. В глазах у него ее слезы. А в сердце…, а в его сердце ее боль.

Как вчера помнил все.

***

Мать позвонила и давай рассказывать, что в квартиру Зиминых воры забрались, а ей страшно ментам звонить, там те же бандюги работают. Вот и попросила его с ребятами посмотреть.

Он и посмотрел.

Квартира пустовала больше десяти лет. Соседи уехали после смерти Марты, Владислав забрал сына и дочь, и уехал в другую часть.

А теперь вот воры.

Ребята ввалились бесцеремонно, а он ждал на лестничной площадке. Тишина вокруг была.

Раздались шорохи, стоны и мат. Он забеспокоился. Достал ствол. Не пользовался им ни разу, но стрелять умел, время такое было: либо ты, либо тебя. Охрана не была гарантом безопасности, а у него брат, мать и целый регион за плечами. Умирать ему никак нельзя было.

Зашел в прихожую, щелкнул выключателем и остолбенел.

Натолкнулся на взгляд: решительный, отчаянный и храбрый. Взгляд человека, который потерял почти все и будет защищать то, что осталось, ценой собственной жизни, если понадобится.

Димка, его маленькая Зима, которую он в детстве забрасывал снежками и лепил ей снеговиков побольше, потому что у нее только маленькие получались из-за роста и недостатка сил.

Повзрослела. Выросла. Стала другой. А взгляд тот же. Влюбленный и решительный.

— Это ты… — хрипло проговорил не в силах оторвать от нее взгляд.

Что случилось с тобой? Где ты так долго была? Он думал, она умерла, пропала так же, как ее брат и отец. Похоронил ее. Но квартиру не продавал. Мог. У него доверенность была. Но ждал чего-то, оттягивал.

Теперь понял, чего ждал.

Надеялся, что жива. Что вернется. Если не к нему, то хотя бы в этот город. Она выросла тут. Родилась.

Он хотел засыпать ее вопросами, но не стал.

— Это я… — так же хрипло выговорила она ему в ответ.

Между ними двенадцать лет разницы, но именно сейчас ему показалось, что она старше, мудрей.

Сургут не стал спрашивать зачем она вернулась. Ответ прочитал в глазах.

Кроме него никого больше нет. Никого. И она вернулась в город, где убили ее мать, чтоб не убили того, кто у нее остался. Самый близкий и родной человек.

***

У него не было шанса. Ни тогда, ни сейчас.

Он долго не верил ей, себе. Доверял ей свою спину и знал, что она всегда прикроет тыл. Но, когда Дима его попросила по-настоящему ей слепо поверить, оступился. Подвел не только ее.

Все потерял. Всех, кого любил и кем дорожил.

У него раньше не было шанса, теперь есть. Если она вернулась к работе, есть.

А вот у нее нет. Больше шанса быть без него у нее нет.