Случайно папа

Николь Келлер, 2023

– Дана, можно я к тебе приеду? С Анюткой, – шмыгаю носом в трубку.– Конечно, приезжайте! Руслан будет счастлив увидеть подружку. Погоди, ты что плачешь?!Всхлипываю, и подруга все понимает без слов.– Я твоему Лёне руки оторву! Что на этот раз? Сиди дома, я сейчас охрану отправлю, уж они…– Это не из-за Лёни. Муж нас выгнал и все мои деньги отобрал. Еще и свекровь масла в огонь подлила…– Погоди, погоди, – перебивает Дана. – Прекрати плакать! Уж из-за этого точно не стоит! Считай, ты получила рождественский подарок раньше времени. Я скоро буду. Можешь переждать где-то, чтобы вы с дочкой не замерзли?– Я не у Лёни, – выпаливаю, отчаянно краснея.– Тааааак, а вы где сейчас?– У босса моего мужа.– Что?! – ошеломленно выдыхает Дана. – У того самого?! У…Ковалева?!– Да.– Погоди, ты что, призналась, что Аня – его дочь? Он поэтому вас забрал к себе?– Нет, – грустно усмехаюсь. – Он меня даже не вспомнил.

Глава 2

Олеся

Ужас опутывает меня, парализуя тело. В голове мигом проносятся картинки одна за другой, но чаще других фигурирует та, в которой мы с Анюткой бредем по улице, не зная, куда нам идти…

— Лёня, — выдавливаю, пытаясь разглядеть на лице мужа хоть каплю сострадания. — О чем ты вообще? Куда мы пойдем?! Аня хочет спать, она еще не обедала даже…

— Не мои проблемы, — равнодушно пожимает плечами, даже не глядя в сторону ребенка. — Позвони ее папашке. Кажется, это обязанность родителей — заботиться о своих детях? Собирайся, Леся. Я устал от тебя. И да, — оборачивается в дверях спальни. — Не вздумай прихватить лишнего. Найду и…

На языке вертятся ругательства, и я с трудом себя сдерживаю, чтобы не бросить их в лицо Лёне. С него станется выкинуть меня босой с ребенком в подъезд. Раз он не брезгует выставить жену с собственной дочерью на улицу без денег, без работы и жилья…Бездушный…даже не знаю, кто. Потому что назвать Лёню мужчиной больше язык не поворачивается.

Осторожно кладу Аню в кроватку и открываю шкаф, доставая старый чемодан и большой рюкзак для мам. Мне приходится собрать вещи. Потому что спорить с мужем бесполезно. Если он, что-то решил, то переубедить его нереально. Еще небось и любовница подливала масла в огонь. Вот и решил одним ходом двух зайцев убить: избавиться от надоевшей жены и зажить счастливо с некой Леной.

В первую очередь складываю вещи дочери и ее любимые игрушки. Потом летят мои. Я не забочусь о том, чтобы сложить их аккуратно. Главное, чтобы все влезло. Сверху отправляются документы и, наконец, я достаю старую шкатулку.

Туда я складывала все деньги, что мне удавалось заработать и часть пособия на Аню. Как чувствовала, что заначка мне пригодится. Правда, я одалживала часть денег Лёне, но, раз мы расходимся, то он же вернет мне долг?..Муж же должен понимать, что мне надо на что-то снимать жилье и кормить ребенка.

Открываю шкатулку, и ледяной страх сжимает мое сердце. Руки слабеют, подрагивают, и шкатулка выпадает из моих рук с грохотом. На пол медленно летит одиночная пятитысячная купюра. Единственные деньги, что сейчас есть у нас с Анюткой. Хотя еще несколько дней назад было почти пятьдесят. Мы могли бы снять жилье на первое время и купить продукты, а сейчас…боюсь даже представить, что ждет нас с дочерью сейчас. Голод и вокзал. Или грязный овраг.

Охваченная праведным гневом, подхватываю расколовшуюся шкатулку и иду искать Леню. Муж находится на кухне, где спокойно поедает суп, который я варила все утро с капризничающей дочерью на руках.

— Леня, где деньги?

— Какие деньги? — бросает на меня ленивый взгляд и снова утыкается в телевизор на стене.

— Те, которые я откладывала для дочери. На которые мы должны были снять жилье. И часть которых я одолжила тебе. Верни, это не твое. Ты к ним не имеешь никакого отношения!

— Ах, эти, — прихлебывает суп. — Это я взял, да. Мне было нужно. Тех, что ты давала, не хватило оплатить поставку. Пришлось взять самому.

— Ты в своем уме?! — ору, позабыв про сон дочери. — Это наши с Аней деньги! Я их заработала! Знаешь, как это называется?! Воровство! Верни немедленно!

— А ну не ори! Сама где-то шлялась, а меня еще смеет обвинять! Я вас кормил, одевал эти два года. Вы тут бесплатно жили. Аньку своей считал, пока ты мне лапшу на уши вешала. Считай, это моя моральная компенсация.

— Бесплатно?! Но я готовила, убирала, стирала, ты ни разу не то, что в неглаженной рубашке, в мятых трусах ни дня не ходил! — я не хочу плакать, но влага упрямо скапливается в уголках глаз от жгучей обиды. — Я не изменяла тебе, Лёня! Да мне и некогда было, ты прекрасно это знаешь! Не знаю, зачем ты подделал эту справку…Еще и изменял мне все время, пока я ждала тебя дома…

Лёня швыряет ложку, я вздрагиваю и отступаю на шаг назад. Встает со своего места, громко матерится.

— Посмотри на меня, Леся! Я — темный, у меня голубые глаза. А у твоей дочери карие глаза и рыжие вьющиеся волосы!

— Потому что Аня пошла в меня, я тоже рыжая, если ты не заметил!

— Вот только глаза зеленые! — рявкает Лёня, стукая кулаком по столу. — Откуда у нашей дочери могут быть карие глаза?! Вот у нас с мамой и возникли сомнения.

— Ну, конечно, не обошлось без твоей мамы!

Прикрываю глаза и глубоко дышу. Что-то доказывать бесполезно.

Я не понравилась Любови Григорьевне с первого взгляда. Конечно, я — простая студентка, живущая в общаге. Не чета ее сыну, коренному столичному парню с собственной недвижимостью и работающему в престижной компании, а впоследствии открывшему собственное дело. Свекровь всеми правдами и неправдами старалась избавиться от меня. Сталкивала нас с Лёней лбами, ссорила. Но у нее ничего не выходило. До сегодняшнего дня. Уверена, что идея с тестом на отцовство принадлежит Любови Григорьевне.

— Короче, Леся, собирайся давай и вали из моего дома на все четыре стороны. Забудь о деньгах, я тебе ничего не должен. Хотя мог бы по-другому разговаривать за твой нае…обман. Не будь мелочной.

Лёня обходит меня и направляется в кабинет. Очень хочется сесть на пол и расплакаться, но я не имею права. Собираю себя по крупицам, всю волю в кулак и возвращаюсь к дочери. Она сладко спит в кроватке, подложив кулачок под щечку, и еще не подозревает, что нас ждет. Господи, кто бы знал, как меня пугает неизвестность…

Подхватываю мобильный и набираю Даниэлу. Может, удастся пару дней переночевать у подруги, а потом я придумаю что-нибудь…

Но и тут меня ждет облом — Даниэла с мужем и сыном на неделю уехали к свекрови. Эрике звонить даже смысла нет — они с семьей еще месяц пробудут за границей.

Я собираю вещи и опускаюсь на край кровати, окидывая спальню прощальным взглядом. Аня просыпается и сразу же крутит головой в поисках меня. Замечает, робко улыбается, сонно трет глазки и тихонько зовет меня.

— Я здесь, моя девочка, — подхватываю малышку на руки и прижимаю к груди. Вдыхаю неповторимый детский запах и немного успокаиваюсь. — Идем, пообедаем и пойдем гулять?

Дочь радостно кивает и широко улыбается. Прогулки Аня любит, поэтому проблем с этим не будет. Неизвестно только, сколько нам придется гулять…И где мы будем ночевать…

Обедаем, одеваемся, я подхватываю дочь, наши вещи, и мы выходим в коридор. Сумка и рюкзак выходят неподъемные, не представляю, как потащу это все на себе.

Я открываю дверь, делаю шаг, как в коридоре показывается Леня. В сердце загорается надежда, что муж одумался, но также быстро гаснет.

— Ключи от квартиры отдай, — требовательно протягивает ладонь. Вкладываю связку, беру на руки Аню и тяну за собой чемодан. Не успеваю дойти до лифта, как дверь сзади оглушительно захлопывается. Даже не попрощался.

Пока мы собирались, на улице поднялся ветер и пошел крупный снег. Я бесцельно бреду по улице, обдумывая сложившуюся ситуацию и пытаясь найти хоть какой-то выход.

— Мама, мама, — хнычет Анютка тоненьким голоском и протягивает мне ручки.

— Устала, моя девочка? Иди сюда.

На одну руку сажаю дочь, в другой качу чемодан, еще и рюкзак оттягивает плечи. Я уже прилично замерзла, пальцев ног совсем не чувствую, они окоченели. Устала безумно, но и остановиться не могу, потому что тогда мы с Аней замерзнем насмерть. Буквально.

Внезапно сзади раздается хруст, чемодан кренится, а поскальзываюсь и падаю на землю, больно ударяясь коленями.

Слезы обиды и бессилия катятся из глаз, и я не в силах их остановить. Крепко прижимаю дочь к себе, а сама трясусь от холода и боли. Анютка, похоже, чувствует мое состояние и тоже начинает капризничать.

— Не плачь, не плачь, солнышко…

Внезапно какая-то невиданная сила подхватывает меня за руки и ставит на ноги.

— Не стоит сидеть на земле в такую погоду. Простудитесь, — раздается над ухом низкий, бархатный голос.

Вскидываю голову и натыкаюсь на теплый взгляд янтарных глаз. У Анютки точно такие же, необычные.

Ловлю себя на мысли, что мужчина очень красив. Молод, высок и подтянут. Ему невероятно идет этот молочный пуловер под горло и темное пальто. Чуть вьющиеся волосы и немного нахальный и насмешливый взгляд делают его неотразимым. Чувственные, четко очерченные губы, легкая небритость, широкие плечи и спортивная фигура — этот мужчина определенно притягивает взгляды и заставляет проходящих мимо женщин всех возрастов сворачивать шеи.

— Спасибо, — шмыгаю носом и пытаюсь сдвинуть чемодан с места. Но он снова кренится, и я едва не падаю. Но в этот раз сильные руки удерживают меня и прижимают к сильному телу.

— Стоять, не падать. Пойдемте, я вас подвезу? — указывает на большой внедорожник, припаркованный на обочине.

— Нет, спасибо, мы сами справимся.

— И все-таки, — в низком хрипловатом голосе проскальзывают требовательные нотки, — я настаиваю. У вас тяжелые сумки, а у очаровательной мандаринки уже красный нос. А у меня теплая и большая машина. И нам с вами по пути.

Незнакомец смотрит на Аню и подмигивает ей. Дочь хлопает глазками и не сводит взгляда с мужчины.

— Я же сказала…

Хочу вежливо, но твердо отказаться, но Анютка вмешивается в разговор. Она широко, до ямочек на пухлых щечках, улыбается, показывает пальчиком на мужчину и громко и четко произносит:

— Папа!