Случайная семья для миллионера

Николь Келлер, 2023

– Здравствуй, Дана, – до боли знакомый голос заставляет меня вздрогнуть. Медленно поднимаю голову и сталкиваюсь с темными глазами, что смотрят на меня в упор.Два года назад мой муж бросил меня, а теперь появляется, как ни в чем не бывало на пороге кофейни!– А вот и наша мама…– няня распахивает дверь, и в помещение, смешно переваливаясь, вбегает мой сын.Наш с Аланом сын.– Ма-ма! – малыш раскидывает ручки, широко улыбается и кидается в мои объятия. Подхватываю сыночка на руки, крепко целую и прижимаю к себе. Руслан вертится, заинтересованно смотрит на своего отца и, смутившись, прячет личико у меня на груди.– Ничего не хочешь мне сказать? – голос Алана охрип, как будто он простужен. Ослабляет галстук, словно задыхается. Не сводит жадного взгляда с малыша.– Не понимаю, о чем ты.– Не надо делать из меня идиота, Даниэла! Это же мой ребенок, – не спрашивает, а утверждает.Хочу возразить, что это только мой сын, но малыш неожиданно показывает пальчиком на Алана и выдает четко:– Па-па!

Глава 15

Даниэла

Муж заявляется домой на утро третьего дня. Я как раз выхожу из душа, обмотанная ну очень коротким полотенцем, и натыкаюсь на Алана. От неожиданности вскрикиваю и отшатываюсь назад.

— Доброе утро, — хмуро бубнит муж и касается взглядом оголенных участков тела, задерживаясь на бедрах. Хочется потянуть полотенце вниз, чтобы спрятаться от его горячих «прикосновений».

Стоит признать, что выглядит муженек не очень — потрепанный, с приличной щетиной на лице, со взъерошенными волосами, с залегшими тенями под глазами. Видать, не хило любовница гоняла его все эти дни. Не выспался, бедолага.

Сейчас на Алане черным костюм и черная рубашка, — совершенно не те, что были на нем на нашей свадьбе. Хорошо живет засранец: даже часть гардероба к любовнице перевез. А что, удобно, зато не надо мотаться за город и тратить время. Лучше провести его с пользой для здоровья.

— Было доброе. Пока ты не явился.

— Даниэла, — кривится, тяжело вздыхая, — давай, не начинай, а? Я дико задолбался за эти дни, чтобы выслушивать претензии еще и от тебя.

Алан разворачивается и направляется в свою спальню, а я горю от негодования. Что он себе позволяет?!

— Ты нормальный вообще?! Послушай, Алимов, — шиплю, наступая на мужа. Он замер у двери в спальню, резко разворачивается и смеряет меня снисходительным и усталым взглядом. Разве что глаза не закатывает к потолку. — Я не позволю с собой так обращаться! Не позволю унижать меня перед толпой народа. Ты считаешь нормальным пропасть на столько дней, а потом заявиться, как ни в чем не бывало?!

— Извини.

— Извини?! И это все, что ты можешь мне сказать?!

— Ну, разве что еще добавлю: не ори. У меня и так голова раскалывается от недосыпа. И сделай мне, пожалуйста, кофе. Я люблю двойной и без сахара. С долькой лимона.

Я задыхаюсь от наглости, негодования и обиды! Меня буквально перетряхивает от ярости, что зарождается глубоко внутри и грозит вылиться на голову Алимова и снести все вокруг.

Теряюсь на несколько секунд, открываю и закрываю рот, не найдя подходящих слов. Но стоит только взглянуть в чуть прищуренные и усмехающиеся глаза, как рявкаю:

— Любовница твоя тебе пусть делает! Я на это не подписывалась!

Круто разворачиваюсь на пятках, чтобы пойти в свою спальню собираться в универ, но меня резко обхватывают за талию, рывок, и я оказываюсь прижатой спиной к груди Алана.

— Ты такая горячая, когда ревнуешь, — шепчет мне на ухо, как змей-искуситель, и проводит по нему языком. По телу моментально табуном несутся мурашки, а я едва не выгибаюсь в умелых руках мужа.

Но тут же представляю его с другой. Что он также ласкал ее, шептал на ухо пошлости. Что также касался низа ее живота…

Так, стоп.

Что?!!

Разворачиваюсь и со всего размаху залепляю Алану пощечину. Да так сильно, что на его щеке остается красный след, а моя ладонь нещадно горит.

— Никогда. Не. Смей. Меня. Касаться. После. Других, — тычу пальцем в грудь Алана, буквально вдалбливая в него свои слова.

Все же направляюсь в свою комнату, и на этот раз никто мне не мешает. Закрываюсь на замок и иду в гардеробную. Сажусь на пуфик и прикладываю ладони к горящим щекам.

Боже, что я наделала?! Сначала испортила машину, теперь ударила этого тирана…Да я же в жизни с ним не расплачусь!

Слышу, как в коридоре хлопает дверь, и я подскакиваю на месте. Надо свалить скорее из этого дома, пока этот мерзавец не придумал мне нового наказания! Или не попросил как-то отработать…

Быстро натягиваю на себя нижнее белье, полосатую рубашку, обтягивающие джинсы. Подхватываю сумку с конспектами и несусь вниз. Забегаю на кухню, чтобы выпить стакан воды.

— Доброе утро, — за моей спиной вырастает помощница по дому, я даже не помню ее имени. — Завтрак уже готов, вам накрыть здесь или в столовой? Что желаете: омлет, глазунью или сырники?

— Ничего, спасибо. Я опаздываю.

— А Алан Русланович что будет? — не угомонится женщина. — Я видела, что он наконец-то вернулся домой.

Ага, наконец-то. Лучше бы и дальше зависал у своей швабры. Мне бы спокойнее было.

— Кофе он хотел. Приготовьте, пожалуйста.

— Как обычно или что-то добавить?

— Стрихнин ему насыпьте! — рявкаю вместо прощания и выбегаю из этого дома, пока прислуга не довела меня до греха.

Уже на улице вызываю такси, не обращая внимания на водителя, что пытается меня остановить и что-то сказать. В приложении указываю адрес не дома Алана, а небольшого кафетерия неподалеку — пока машина будет ехать, успею выпить хотя бы кофе.

Пары в универе проходят уныло, хотя мне нравится учиться. Но сегодня муженек меня выбесил с утра, и все вокруг раздражает. Занятия заканчиваются в два часа, но возвращаться в логово мерзавца нет желания. Поэтому я одеваюсь и иду в кофейню, в которой мы любим проводить время с девчонками. Но сегодня я хочу побыть наедине с самой собой.

Я занимаю любимый столик у окна, спиной ко входу. Заказываю капучино и фисташковый круассан и достаю мобильный, чтобы полистать ленту в соцсетях в ожидании заказа.

Неожиданно прямо поверх мобильного в моих руках ложится букет роз. Острый шип на одном из стеблей больно колет палец, я резко дергаю руками, и букет падает на пол. Перевожу взгляд на несчастные цветы и замечаю носы кроссовок. Даже голову не нужно поднимать, чтобы понять, кого я сейчас увижу.

Дима.

Мой бывший парень.

Шл**ан, из-за которого я влипла в историю с Алимовым.

Дима наклоняется, поднимает помятые цветы и кладет их на край стола. Обходит столик и садится напротив, вальяжно раскинувшись на стуле, широко расставив ноги.

Внимательно осматриваю засранца и мысленно даю себе оплеуху: где были мои мозги, когда я с ним связалась?!

Да, он стильно одет, ведет себя расслабленно в любой компании, и мне казалось, что это круто. Что Дима — уверенный и сильный. А на самом деле просто самовлюбленный павлин. И сейчас его самоуверенность не вызывает у меня ничего, кроме глухого раздражения и отвращения.

— Ну, привет, Даночка. И чего это мы ведем себя, как маленькая девочка? На сообщения не отвечаем, везде меня в черный список засунула…

— Зато ты ведешь себя по-взрослому, когда суешь свой писюн направо и налево во всяких баб!

Дима закатывает глаза и цокает языком. А я на грани, чтобы отхлестать его веником, который он приволок. Маленький, кстати, веник. Там даже пятнадцати роз нет. Сэкономил, придурок.

— Малыш, прекрати истерику, на нас вон уже люди смотрят…Мне за тебя стыдно.

— Так встань и выйди отсюда. Я же за рога тебя не держу, — сцепляю руки в замок и кладу их на стол перед собой. Откидываюсь на спинку стула, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

Вот только до бывшего козлика не доходит. Вижу, что в его глазах полыхает гнев и недовольство, но он берет себя в руки. Растягивает губы в приторной улыбке, обнажая белоснежные зубы, и кладет свою ладонь поверх моих рук, сжимая.

— Котенок…

Дима бормочет что-то еще, но я не слушаю его. Меня парализует. Между лопаток горит от чьего-то пронизывающего взгляда. Резко оборачиваюсь, чтобы убедиться, что я ошибаюсь, и сталкиваюсь с Аланом. Он только что вошел и сверлит меня глазами.

Широким и уверенным шагом муж направляется к нам, и он не выглядит спокойным. Алимов взбешен.

А на ум почему-то приходит воспоминание, как этот мужчина сломал руки парням за то, что они меня касались…