Дочь врага

Николь Келлер, 2020

Она – репетитор по английскому для моего сына, ворвалась в мою жизнь, как глоток свежего воздуха, влезла под кожу и заняла особенное место в моем сердце и душе. И в жизни моего ребенка. И теперь я не знаю, как забыть эту женщину, потому что Ева – дочь моего врага, по вине которого я лишился любимой женщины и дочери. Содержит нецензурную брань.

Глава 10

Ева

Я понимаю, что Матвею очень важен мой ответ. И у меня нет поводов отказать ему.

— Согласна, — отвечаю, слегка обернувшись. Не могу посмотреть этому мужчине в глаза. Потому что я сразу же теряю голову.

Понятия не имею, почему именно Матвей так на меня действует. Отношения и чувства пока не входят в мои планы, но стоило увидеть в первый раз Грачева, сразу же поняла: я потеряла себя безвозвратно. Его аура власти, уверенность, мужской магнетизм действуют на меня так, что я хочу покориться, подчиниться этому мужчине и принадлежать ему одному.

На самом деле моя обида на его резкие слова по поводу Егора была надуманной. Мне надо было просто соблюдать дистанцию. Потому что иначе я не знаю, куда меня приведет это общение.

Но все же я соглашаюсь на его предложение. Да, противоречу самой себе, но сейчас я действую в интересах Егора. Этот ребенок настолько настрадался в этой жизни, столько пережил, что отказаться от предложенного Матвеем — преступление. Я не могу подвести мальчика, когда он только — только начал оттаивать и заново учится доверять. И если в моих силах вернуть ребенка к нормальной жизни, то я должна наступить на горло собственным принципам и убеждениям и просто быть с ним рядом.

Соглашаясь на новую работу, я думала, что смогу также успешно избегать Матвея, как делала это раньше. Но мои намерения разбились буквально в первый же день, когда я пришла к девяти утра с небольшим чемоданом.

— Доброе утро, Ева, — хозяин лично открыл мне дверь дома, и тут же забрал чемодан, задев мои пальцы. Я вздрагиваю от неожиданности и поднимаю глаза, сталкиваясь с внимательным взглядом Матвея.

— Я сделал что-то не так? — тихо спрашивает он, изучая мое лицо. Не выдерживаю его пристального взгляда, тут же опускаю взгляд на носки своих туфель, стараясь отодвинуться как можно дальше от Грачева. Он стоит настолько близко, что я втягиваю его приятный аромат парфюма, смешанный с табаком, и пьянею буквально с первого вздоха.

— Н-нет, — отвечаю также тихо, от волнения заикаясь и дыша часто — часто, что не остается незамеченным Матвеем.

— Тогда почему ты так волнуешься? — неожиданно Грачев переходит на «ты».

— Я не волнуюсь, — вру, слегка покрываясь румянцем, не смея поднять глаз. Ева, когда ты успела превратиться в застенчивую тихоню?!

— Пойдем, я провожу тебя в твою комнату и заодно все покажу, пока у меня позволяет время, — Матвей усмехается и, подхватив мой чемодан, идет по лестнице на второй этаж. Мне ничего не остается, как последовать за ним.

Идя позади Матвея, любуюсь его атлетически сложенной фигурой. Я знаю, что моему новому боссу под сорок, но он даже близко не выглядит на свой возраст. Да, у него на висках есть седина, но она абсолютно не портит Матвея, а придает ему особый шарм. У него широкая линия плеч, по которой мне хочется провести пальцами и почувствовать силу мышц. А еще невообразимо хочется уткнуться в местечко между плечом и шеей и вдыхать этот пленительный запах…

Черт, Ева, куда тебя несет?! Я специально отстала от Матвея на пару шагов и даже засунула руки в карманы джинсов, чтобы на автомате не прикоснуться к мужчине. Потому что чувствую — мои тормоза вот-вот сорвет. Даааа, непросто мне будет работать в этом доме, очень непросто…

— Это ванная, это комната Егора, — вырывает меня из мыслей низкий голос Матвея. — А это, — разворачивается и смотрит мне в глаза глубоким взглядом. От него и предельной близости мужчины у меня снова учащается дыхание, и приятно ноет внизу живота. Только этого мне не хватало для полного счастья! — Моя спальня.

Не знаю, сколько бы мы так простояли, и к чему привела наша бессловесная игра в «гляделки», но Матвей сам разрывает зрительный контакт и, как ни в чем не бывало, проходит вперед и толкает одну из дверей.

Передо мной ослепительная комната в белых и жемчужных тонах, вся наполненная светом. Я понятия не имею, как Матвей угадал, что о таком уютном уголке я всегда мечтала!

— Нравится?

— Очень! — восторженно отзываюсь, проходя к панорамному окну. Из окна также открывается прекрасный вид на сад. — Ты прямо исполнил мою мечту! — восклицаю, оборачиваясь.

Матвей все еще стоит в проходе, сложив руки на груди и прислонившись плечом к косяку. Смотрит на меня, словно я — ребенок, у которого исполнилось самое заветное желание на Рождество. Но что-то не то.

Пристально рассматриваю мужчину и не понимаю, что смущает. Не сразу, но до меня доходит, и я начинаю широко улыбаться.

— Что? — лениво спрашивает Матвей.

— Ты улыбаешься.

— Правда?

Вместо ответа усиленно киваю головой, как дурочка. Сама не знаю, почему этот, казалось бы, незначительный факт вызвал во мне такую бурю эмоций.

— Хорошо. Располагайся и спускайся в столовую, сейчас будем завтракать.

Матвей уже почти дошел до лестницы, но я все же осмелилась и окликнула его. Мужчина обернулся и вопросительно уставился на меня.

— Улыбайся чаще, тебе так идет.

Как счастлив Егор, не передать словами. Он болтает без умолку и много смеется, а у меня на душе тепло от того, что я приняла правильное решение и перешла на эту работу.

Весь день пролетает незаметно: заниматься с Егором одно удовольствие. Странно, я видела этого мальчика меньше десятка раз, а у меня такое ощущение, что никого нет роднее. Никогда бы не подумала, что можно так быстро привязаться к ребенку…

Мысли о Матвее и его загадочных взглядах и потрясающей улыбки преследуют меня весь день. Кажется, случается то, чего я боюсь больше всего — я начинаю привязываться и к отцу мальчика тоже, а этого никак нельзя допустить!

Поэтому, стоило Матвею появиться в дверях гостиной, я стараюсь просочиться в сторону своей комнаты.

— Все в порядке, Ева? — мужчина останавливает меня, придержав за локоть.

— Да-да, конечно. Наши занятия с Егором давно завершились, вы дома, я так думаю, во мне на данный момент надобности нет?

Не поднимаю глаз, чтобы не утонуть в этом пронзительном взгляде, и чтобы Матвей не понял, что я его избегаю.

— Вы ошибаетесь, Ева. Я купил столько пирожных, что мы с Егором вдвоем их не осилим. Я надеюсь, вы любите сладкое?

Я хочу соврать, что ненавижу и вообще на диете, но в нашу беседу вмешивается счастливый Егор.

— Да-да, любит! Ева сама мне говорила, что обожает «Наполеон» и эти…как их…О! Заварные! — мальчик счастливо прыгает вокруг отца, подталкивая нас на кухню. Мне ничего не остается, как согласиться.

Ужин, как ни странно, проходит довольно в непринужденной обстановке. Я молча и со счастливой улыбкой наблюдаю за общением отца и сына. Егор рассказывает о делах в школе и совершенно по-взрослому спрашивает, как прошел день у отца. И к чести Матвея, он не отмахивается парой дежурных фраз, а рассказывает, что делал, с кем встречался. Да, возможно, половину из этого Егор не понимает, но отец разговаривает с сыном на равных, показывая свое доверие. А это важно для маленького, но уже такого израненного детского сердца…

— Ева, — и снова тихий бархатный низкий голос Матвея выводит меня из задумчивости. — Почаще улыбайся. Тебе очень идет, — возвращает он мне мою же фразу, чем заставляет меня покрыться румянцем.

Уже вечером, лежа в своей постели, я поняла, что сегодня самый теплый, приятный и счастливый «семейный» вечер за последние несколько лет. И причиной моего счастья стали отец и сын, чьи глаза наполнены болью. Но впервые за все это время я увидела в них надежду на счастье.