Какого лешего?!

Николай Шмигалев, 2020

Домовые, водяные, русалки, злыдни и другие труженики «невидимого фронта», все они испокон веку мудрым стариком Родом приставлены к племени людскому – кто в роли помощников, кто в качестве воспитателей. Люди зовут их «нечистой силой», а сами себя они кличут нелюдьми или полуночниками. В их пестром обществе хватает своих интриг, а ещё меж ними возникают ссоры и вспыхивает нечеловеческая любовь. Не остался в стороне и главный герой повести Бульгун – леший, причем весьма нетипичный. В отличии от своих нелюдимых собратьев, этот вовсе не бирюк. Несмотря на строптивый нрав, леший водит дружбу с водяным, да и с другими нелюдьми ведет себя не по-людски, а по уму да по совести. Похождения лешего и его дружков позволят глубже познать тайный мир этой разношерстной братии с их заботами и хлопотами и понять, что ими движет. "А как же люди?" – спросите вы. Будут вам люди: и князь, и дьяк, и суровый ведьмак, а ещё богатырей троица, так что не извольте беспокоиться. И все же главный герой тут – леший!

Глава 5. Знакомство со злыднями

Можно, конечно, и зайца научить играть на свирели. В этом чудесном мире, в принципе, ничего невозможного нет. Так думал Бульгун, направляясь в одну небольшую деревеньку, чтобы переговорить с одним своим, тоже не очень-то большим, знакомым.

Просыпавшийся лес, умытый ночным дождиком, в своем пышном наряде выглядел великолепно. Деревья и кусты, травы и цветы на полянках, и даже мох на вросших в землю валунах, выглядели нарядно и свежо. В воздухе, наполненном предрассветным, еле уловимым волшебством, растекался земляничный аромат. То тут, то там, слышались первые ещё робкие птичьи трели — просыпавшиеся пичуги с некоторой неловкостью нарушали чарующую тишину дремотной таежной глуши. Менее утонченные натуры, в простонародье — дятлы, деловито перелетали с дерева на дерево, наполняя лес дробными «барабанными» перестуками. В траве пыхтели ежи. Сорванцы бельчата чуть свет уже резвились на ветках. Упитанный барсук ворча протискивался в свою нору под поваленной сосной. Серая жаба, крупная и медлительная, степенно сидела на небольшом камне у ручья, выглядывала себе зазевавшийся завтрак. Дупловики и листотрясы — шебутная мелюзга, — чувствуя приближение лешего, выглядывали из своих крохотных пристанищ, и радушно махали ему. Бульгун в ответ приветливо улыбался.

Звуки, запахи и открывающиеся виды, пьянили. Усыпанная шишками и листьями земля легко дышала полной грудью. Леший слышал её глубокое и ровное, не заметное для других дыхание, и все внутри его наполнялось такими же легкостью и спокойствием.

Эх, если бы не новая забота, прямо сейчас бы бросился на укрытую хвоей матушку-землю, раскинул бы руки насколько можно далеко (а леший мог вытянуть руки ох как далеко!), прижал бы эти дремучие красоты к груди и держал бы крепко-крепко в своих объятиях до скончания времен. В такие минуты Бульгун становился сентиментальным до невозможности. Впрочем, на его месте любой, кто мог также тонко чувствовать красоту природы во всех её проявлениях, во всем многообразии, не мог бы остаться равнодушным к тому обыкновенному чуду, которое происходило вокруг прямо на глазах.

Хотя лешему не составляло труда промчать через весь лес от озера до опушки за каких-то пару минут, продвигался он по чащобе не спеша. Всё хотелось заприметить, всё запомнить таким прекрасным. Вдруг так случится, что больше никогда он этой прелести не увидит.

Но, как ни медленно он двигался по таёжным звериным тропкам, а все равно довольно быстро очутился у деревни. Порыскав по хлевам да овинам, Бульгун вскоре обнаружил того кого искал в свинарнике.

Рюмашка, тот самый злыдень которого он однажды пожалел, промышлял в этой деревеньке, выжидая, когда кто-нибудь из работяг сорвется и уйдет штопором в запой. Тогда и он тут как тут. Нынче же была страда. Крестьяне работали не покладая рук. Не до гульбы им было. Поэтому Рюмашка изнывал от безделья.

Увидев Бульгуна злыдень почти искренне обрадовался. Как же, самый известный нынче на все княжество леший к нему пожаловал и, похоже, не просто лясы поточить.

— Здорово, Рюмашка!

— Наше вам почтение, господин хороший!

Поприветствовали они друг друга.

— С чем пожаловали? — оценивающе прищурил глаз Рюмашка, как будто разговаривал с первым встречным. Ну что поделаешь, такой уж у злыдней был стиль общения.

Бульгун усмехнулся. Он не понаслышке знал о своеобразных заскоках у злыдней, и в первую очередь благодаря редкому, но длительному общению с Рюмашкой. Поэтому леший не обращал внимания на вызывающее поведение злыдня, которое со стороны выглядело чудаковато. Что поделаешь, любили злыдни хорохориться.

— Помощь твоя нужна, приятель.

Услышав, что лешему нужна его помощь, да ещё и что назвал тот его приятелем, злыдень чуть не подпрыгнул от восторга, но сразу взял себя в руки, чтобы о нем ещё глупостей не подумали.

— Помощь, говоришь, — с хрипотцой протянул Рюмашка, делая максимально безразличный вид. В этот момент он был похож на маленькую копию главаря разбойников с большой дороги, к которому пришел обычный смерд с челобитной. По крайней мере, так ему самому казалось. — А в чем заключается эта помощь?

Еле сдерживая улыбку, леший пояснил этому доморощенному «крестному отцу»:

— Тут такое дело… к нам в княжество пожаловал ведьмак, а теремной попросил меня разобраться с ним.

Новость про ведьмака с Рюмашки всю показную напыщенность как слизала как корова шершавым языком.

— Ведьмак, говоришь?! Пожаловал к нам, говоришь?! — засуетился злыдень, семеня из угла в угол по жухлой соломе свинарника. — А, какого лешего, прости Бульгун, он к нам заявился?

— Да это разве важно?! — хмыкнул леший. — Важно, что многие наши могут пострадать.

— Что верно, то верно, пострадать могут многие, — не мог не согласиться с ним злыдень. Устав ходить из угла в угол, он начал наматывать круги по свинарнику. Вдруг он внезапно остановился и настороженно посмотрел на лешего: — Слышь, Бульгун, а как ты собираешься одолеть ведьмака? И зачем тебе я?

И тут леший поделился своей рискованной идеей, которую ему, сам того не ведая, подсказал водяной.

— Ведьмак, суть человек, только силы в нем колдовской немеряно. А каждый человек имеет слабость. Я от кого-то слышал, что ведьмаки имеют слабость к хорошему вину. Вот и подумал не споить ли нам его. Правда говорят, что ведьмаки никогда в жизни не напиваются. Ну да это, мне кажется, все зависит от количества и качества хмельного питья. Если ему вместо хорошего вина, подсунуть плохую водку, то тут даже самый сильный ведьмак не устоит прежде всего на ногах. А там уже его и одолеть будет проще простого.

— Весьма трезвый подход, — оценил Рюмашка «пьяную» идею лешего, делая вид, что не понимает к чему клонит Бульгун. — Ну и причем тут я?

— Как причем?! Кто как не вы злыдни, лучшие в этом деле мастера, способные напоить любого человека, до, как вы сами выражаетесь, «зеленых человечков»! Ты мне как раз и нужен, чтобы помочь споить ведьмака.

Дальше делать вид, что якобы ничего не понимает, Рюмашка уже не мог по вполне понятным причинам, но надо было как-то так деликатно отказать, чтобы не обидеть лешего. Все же тот ему когда-то буквально жизнь спас.

— Извини, Бульгун, не могу. Однажды, да ты и сам знаешь, я вот также по простоте своей напоил одного человека, так потом всю зиму в дупле у тебя в лесу заместо кукушки куковал. Нынче, не дай род что, мне уже некуда будет податься, у тебя то и леса уже нет.

Ничего не скажешь, деликатно отказал злыдень, резанул лешему ухо, и рану душевную вновь растеребил.

— Да и страшно мне, честно говоря, — признался-таки Рюмашка, видя, как помрачнел леший. — Ведьмак ведь не обычный алкаш, не даст так просто себя вокруг пальца обвести. Встрянешь ты с ним и я вместе с тобой, если пойду. Вместе встрянем.

— Так ты пойдешь или нет? — спросил угрюмо леший, который не получил внятного ответа, пойдет с ним злыдень или нет. Без Рюмашки его план не стоил и чеканного гроша, который ведьмак по старой традиции бросит на оставшееся от Бульгуна мокрое место.

— Прости… п-п-приятель, — заикаясь, впервые в свой долгой жизни произнес новое слово Рюмашка. — Я не трусло, но… не мое это ремесло.

Бульгун тяжело вздохнул и в сердцах передразнил:

— П-п-понятно все с т-т-тобой, п-п-приятель.

Получилось очень даже обидно, настолько обидно, что лешему стало неудобно.

— Ладно, покедова! Живи в своем свинарнике и радуйся жизни. За меня не переживай!

Бульгун вылез через щель в стене наружу, на свежий воздух, и направился к лесу.

— Обожди-ка, Бульгун! — злыдень догнал лешего около плетня.

— Что ещё? Совесть заиграла? — пришла пора невесело потешаться лешему, поглядывая сверху вниз на виновато стоящего перед ним низкорослого Рюмашку.

— Нет, не заиграла! — искренне ответил злыдень. — А что это такое, совесть?

— А-а, для тебя это неважно! — махнул рукой Бульгун. — Так что тебе надо?

Рюмашка потешно ощерился, оголив передние резцы, из-за чего стало совершенно не отличить его от обычной крысы.

— Я тут прикинул, а что если тебе с атаманом нашим, со Стопарем это дело не обговорить. Если хочешь, я тебя с ним сведу, а то так он ни с кем левым, якшаться не будет. Что скажешь?

— Что скажу, толку от вашего брата мало, — скептически отнесся к предложению Рюмашки леший. — Ты же сам сказал, что вы не трусло, но не ваше ремесло сделать что-то по-настоящему отчаянное.

— Нет, это я так только про себя сказал, — совершенно не обиделся злыдень. — А Стопарь не такой, он как раз-таки отчаянный и смекалистый. Недаром он у нас атаманом. Поговори с ним, посоветуйся. Если с твоим планом он не согласится, то может чего дельного подскажет.

Рюмашка умоляюще посмотрел на лешего. Может быть злыдень и не знал, что такое «совесть», но где-то глубоко внутри у него теплилось нечто похожее. Как минимум редкое среди злыдней чувство благодарности.

И суровый лешак дрогнул под его просящим взглядом.

— Думаешь, стоит ещё и на вашего атамана время терять?

— Думаю, стоит! Пошли, Бульгун! — Рюмашка потянул лешего за рукав медвежьей тужурки. — Пошли п-п-приятель!

— Ну, давай, сходим!

Бульгун в сопровождении Рюмашки направился в логово злыдней.

— А что тут думать, делать надо! — выслушав план лешего, Стопарь воспринял его идею «на ура!». — Сам бы я никогда до такого не додумался — тут надо отдать тебе должное, Бульгун, — а вот поучаствовать в подобной дикой авантюре у меня ума хватит.

— Ты это серьезно?

Леший не поверил услышанному. Думал, что, как пить дать, Стопарь сейчас тоже начнет увиливать, искать отговорки.

— Более чем! Я в деле, раздави меня домовина! — подтвердил свое участие атаман злыдней. — Я пойду с тобой сам и не из-за желания творить добрые дела. На такие дела, как и на вашего брата мне плевать с высоченной виселицы. Просто засиделся я здесь, разгуляться мне надо. Чую то еще веселье будет. Это же надо додуматься, ведьмака споить. Вот я и подумал, а может действительно праздник душе устроить! Я его долго жду! — врал Стопарь, не было у него души, но врал вдохновенно, — Смотреть тяжело на творящийся вокруг беспредел. Люди все меньше пьют, все меньше дерутся по пьяни, реже от души проклинают друг друга. Сквернословят по пьяной лавочке, но это так, больше ради прибаутки. Мало осталось настоящих потенциальных пропойц и дебоширов. Вот раньше, помню, нажрутся все и давай молотить друг друга по мордасам. Кабаки в щепки разносили. Домой придут на рогах, за топор схватятся и ну гонять жену и тещу, а то и деток малых вместе с ними. Любо дорого смотреть. Не то что нынче. Выпил, пришел, уснул… Выпил, пришел, уснул… Никакой романтики!

Леший, конечно, тактично слушал с прискорбным выражением на лице и даже кивал изредка головой, но никоим образом не разделял душевные терзания бездушного злыдня.

— Кстати Бульгун, выпить не хочешь? — спохватился Стопарь, что гостю до сих пор чарку не поднес по хорошей человеческой традиции. — У нас тут и бражка, и кумышка, и водочка, и винишко, и наливки, и настойки, и даже, вот первачок имеется. Чистый как слеза русалки. Выбирай!

— Нет! Спасибо большое, конечно, но я не пью хмельного. Вообще не пью! — категорично отказался от предложенной выпивки леший.

— Вот это верно, наш хлопчик! — нисколько не обиделся отказу Стопарь. — Правильно, ребятушки?!

— Угу! Верно! Точняк! — весело закивали ближайшие подельники атамана: Жбан, Пузырь и Фуфырь, сидевшие на бочонках и флягах с хмельными напитками.

Рюмашка, скромно стоявший в углу, сиял от радости, как протертый граненый стакан, от того что его лесной протеже пришелся атаману по нраву.

Леший огляделся.

Логово злыдней было завалено бутылями и бочонками разных форм и размеров, заполненных всяческими хмельными жидкостями, и располагалось под полом одного из самых больших кабаков города, куда со всего посада тащили бедные людишки свои кровно заработанные деньги, чтобы пропить их. Отсюда злыдни незаметно сопровождали своих потенциальных клиентов к месту жительства, чтобы поглядеть как тот поведет себя в своем доме, здесь же окаянные нелюди вели счет новым человеческим адептам многочисленной секты почитателей «зеленого змия».

Сами злыдни придерживались сугубо трезвого образа жизни. Никто и никогда из них даже не пробовал хмельных напитков, ибо, как они полагали, все это «добро» должно было достаться людям.

Заметив несколько если не брезгливое, то претенциозное выражение на лице лешего, задетый Стопарь заметил:

— Что, Бульгун, нос воротишь? А ты не вороти! Ты не смотри на нас с высоты своей правильности. Мы здесь тоже хоть и не по принуждению, но и не по собственной воле тянем свою лямку как проклятые. Спаивать оступившегося слабака — такова нелегкая доля злыдней. Ты вот думаешь что человек в кабак идет чтобы напиться и забыться? Нет, человек в кабаке храбрости набирается. Людей столько страхов окружает: жена сварливая, барин драчливый, оброки неподъемные, дети голодные, зимы холодные — в общем полное лукошко. В том числе и ваш полуночный брат с виду весь такой правильный, да непонятный человеком до конца, в стороне не остается, пугает: домовой в доме, банник в бане, леший в лесу, водяной в озере и многие другие наши соседушки невинные, хлевники, гуменные да овинные. Что человеку остается? Идти сюда за храбростью! И тут уже мы подключаемся, помогаем им почувствовать себя не мелкой сошкой, не вошью, не тварью дрожащею, а право имеющим. Согласен, некоторые с ней, с храбростью хмельной, перебирают, срываются, тогда случаются потасовки или другие неприятности. Но в целом мы не худшим делом чем вы, якобы правильные нелюди, занимаемся. По крайней мере мы их никогда не пугаем, даже нечаянно. Зато подливаем без устатку. Так-то!

Стопарь замолчал, продолжая с уязвленной ухмылкой наблюдать за гостем. Лешему, который был не совсем согласен со злыднем, точнее, согласен, но не со всеми словами, все же мысленно пришлось признать частичную правоту сказанного Стопарем.

— Да я ничего такого и не думал, — пожал Бульгун плечами. — Я к вам отношусь как и к другим. Не разделяю по важности и полезности. Каждый свою лямку тянет. Главное, чтобы по правилам все было.

— Вот! — подпрыгнул Стопарь. — По правилам! То-то и оно, что для нас правила очень жесткие установлены стариком Родом испокон веку. Чуток переусердствовал и баста. Из-за чего мы с братвой, как говорится, по лезвию ножа ходим. Другим свободы и творческого простора больше дано, а мы в такие рамки загнаны, что в пору волком взвыть или… спиться. Правильно я говорю, братцы?

— Угу! Верно! Точняк! — теперь уже угрюмо закивали Жбан, Пузырь и Фуфырь, продолжавшие сидеть на своих местах.

А ведь им и впрямь несладко приходится, подумал леший, припомнив ту грустную историю с Рюмашкой, которая, если бы не его вмешательство, могла закончиться весьма трагично для последнего.

— Тут я с вами полностью согласен, тяжела ваша рюмаха! — чистосердечно заявил Бульгун и в эту его честность Стопарь сразу поверил.

— Ладно, проехали! — добившись от лешего признание нелегкой доли злыдней, примирительно произнес их атаман. — Так ты точно не хочешь ничего попробовать, Бульгун? — еще раз предложил Стопарь. — Вот, хотя бы медовушку. Сладенькая, говорят, и идет так легко аки водичка дождевая.

— Благодарю, не буду!

Атаман злыдней многозначительно хмыкнул. Он был доволен твердостью взглядов и понятиями лешего.

Стопарь давно и много слышал про Бульгуна. Странный этот леший был, своеобразный: с одними, с теми, с кем бы не стоило тягаться, он был несговорчивый; с другими, кого можно было не замечать, добродушный. Не такой как другие лешаки. Говорят, дружбу водил с водяным и каким-то банником. Вон Рюмашку у себя в лесу приютил, не постеснялся. А сейчас и вовсе подвязался против ведьмака переть. Стальные видать у него… эти… там ещё буква «Ц» в середине слова… а-а, прынцыпы. С таким чудаковатым лешаком не западло было и скорешиться.

— Ну коли пить не хочешь, чего сидеть, — хлопнул себя по коленкам Стопарь, — пора двигать. Как говорится: время — деньги, деньги на бочку, а бочку до дна, да за воротник.

— Как? Прямо сейчас двинем?! — удивился Бульгун, — Я тут хотел кое какие детали плана обсудить.

— Да, брось ты! Война план покажет! — подмигнул лешему удалой атаман злыдней и добавил, чтобы не показаться безбашенным на всю голову: — По дороге порешаем дела наши скорбные.

— Ну, коли так… — поднялся леший с пивного бочонка. — Двинули!

Бульгун проскользнул в прощелину между половицами.

— Пузырь, ты за старшего! — распорядился напоследок атаман. — В мое отсутствие, чтобы ни одного алкаша не прозевали. Глядите в оба!

— Будет исполнено, бугор!

— Вернусь, проверю!

Стопарь погрозил своим пособникам и выскользнул из логова следом за лешим. Как говорится: время — деньги, деньги в кубышку… ну в общем что-то типа того.