Какого лешего?!

Николай Шмигалев, 2020

Домовые, водяные, русалки, злыдни и другие труженики «невидимого фронта», все они испокон веку мудрым стариком Родом приставлены к племени людскому – кто в роли помощников, кто в качестве воспитателей. Люди зовут их «нечистой силой», а сами себя они кличут нелюдьми или полуночниками. В их пестром обществе хватает своих интриг, а ещё меж ними возникают ссоры и вспыхивает нечеловеческая любовь. Не остался в стороне и главный герой повести Бульгун – леший, причем весьма нетипичный. В отличии от своих нелюдимых собратьев, этот вовсе не бирюк. Несмотря на строптивый нрав, леший водит дружбу с водяным, да и с другими нелюдьми ведет себя не по-людски, а по уму да по совести. Похождения лешего и его дружков позволят глубже познать тайный мир этой разношерстной братии с их заботами и хлопотами и понять, что ими движет. "А как же люди?" – спросите вы. Будут вам люди: и князь, и дьяк, и суровый ведьмак, а ещё богатырей троица, так что не извольте беспокоиться. И все же главный герой тут – леший!

Глава 4. В гостях у водяного

Первое правило при общении с неудачником: не упоминать о его неудачах. И это правило срабатывало, как правило, в том случае, если подходить к нему правильно. Водяной этого правила не знал, но нутром чуял, что надо как-то вытягивать друга из трясины грусти.

Посему, в связи с вынужденными «каникулами», Бульгун, когда несколько отошел от потрясения, долгое время проводил на озере у Тритохи. Нет, он не рыбачил, а с водяным в кости резался. Только игра в кости могла его отвлечь от дум тягостных. Водяной сразу просек это дело, и чтобы его товарищ окончательно не погрузился в пучину отчаяния, сам поднимался из прохладной пучины на поверхность озера чтобы растормошить лешего. Больно обожали они оба эту игру, были бы людьми, можно даже было сказать боготворили. Кстати, возможно на этом пристрастии они и сошлись так близко. Играли всегда на щелбаны. А на что ещё, согласитесь, играть им? Не на водомерок же, которые вокруг них носились как угорелые.

Вот и в этот раз, устроившись на коряге, под плакучей ивой, рубились они в кости, бросая кубики в пустую чашу располовиненного черепашьего панциря.

Водяному сегодня категорически не везло.

Не его день что ли?!

Хотя ночь сегодня выдалась просто замечательной с точки зрения водяного: хмурая, беззвездная, сырая, не по-летнему промозглая. Тритохе по определению не должно было не везти. Ан нет, все никак не везло.

Довольный Бульгун уже все пальцы об его гулкую как пустое ведро голову отбил. Что творилось с головой водяного, лучше и не спрашивать.

Тритоха был чутка старше Бульгуна, хотя среди долго-предолгожителей возраст понятие относительное. Ну какая разница, допустим, между пятисотлетним водяным и триста тридцатилетним лешим? Полтораста лет с хвостиком? Сущие пустяки или совсем чуток, как было сказано выше.

Так вот, Тритоха был чуть старше своего дружка и уже давно успел обзавестись не только красавицей женой, но и не менее прекрасными дочерями — чаровницами русалками. Тридцать три очаровашки, одна краше другой, хотя и все вроде бы одинаковые. Как любил повторять сам Тритоха — «икриночка к икриночке». И в отличии от болотного ему надо было пристраивать своих многочисленных девчат, которые лет сто уже были как на выданье.

Между щелбанами и бросками костей у них шла неспешная беседа, которая потугами водяного завсегда склонялась в одно и тоже русло.

— Да ночка сегодня и впрямь чудесная, — начинал издалека Тритоха.

— Чего в ней чудесного? Морось да сырь.

Бульгун метнул пару костей. Те звонко застучали по панцирю и, скатившись на дно, остановились. Выпало шесть и пять.

— Так в этом вся и прелесть, в повышенной влажности. Я в сушь и духоту плохо себя чувствую даже на дне озера.

Водяной взял кости и, подув на них, вроде как заклиная, бросил на панцирь.

Выпало три и два.

Тритоха скривился. Леший осклабился.

— А мне начхать. Теперь и подавно. Что теплынь, что волглость, все равно. Так, одиннадцать минус пять получается шесть. Давай свой толоконный лоб.

Тритоха покорно подставил голову и леший настучал ему щелбанов по разности сумм выпавших костей.

— Я тебе одну умную вещь скажу, только ты не обижайся! — потирая натруженный лоб, как бы между прочим проронил водяной. — Вот, послушал бы ты паря умного Тритоху, сейчас бы горя не знал.

— Ты, о чем это, дружище?

Бульгун вновь подобрал кости и лихо закрутил их на панцире.

Выпало три и два.

Водяной приободрился в предвкушении сатисфакции.

— А о том! — Тритоха не стал лишними словами отпугивать удачу, закрыл глаза, что-то там прошептал одними губами и пульнул кости.

Открыл глаза и опять скривился — выпало у него три и… один.

Над озером разнесся гулкий звук очередного щелчка по лбу.

— А о том, — продолжил водяной прерванную речь, — что жениться тебе надо было и уже давно. Да и сейчас покамест ещё не поздно.

— Да кому я теперь нужен, без хозяйства, без леса, — вздохнул Бульгун и бросил удрученный взгляд в ту сторону, где за лесом, простиралось болото.

— Не скажи, — не согласился с ним Тритоха. — Ты леший молодой, с головой, с характером твердым, у тебя ещё все впереди. За тебя, только свистни, любая пойдет. Главное, чтобы жена умная попалась. Умная жена из любого вахлака человека сделает.

— Вот как раз человека из меня делать никому не позволю.

— Да это приговорка такая, — пояснил водяной. — Я имел в виду, что в нелюди выведет. Возьмём хоть мою Ундину. Умница, красавица, рукодельница — вылитая Марья-искусница — только с плавниками и перепонками на руках и ногах. Ну чего задумался, метай кости!

Бульгун рассеяно взял кости и бросил не глядя. Выпало две шестерки.

— Бульгун ты случаем не жульничаешь?

— Что, не понял?

Леший не без участия Тритохи окунулся в свои невеселые мысли.

— Я говорю, ты случаем не мухлюешь?

— А-а, да нет. Зачем?

— Ты смотри, играй честно!

— Да честно я играю. Бросай давай!

Водяной взял кости и стал их трясти в сведенных ладонях. Решив, что уже достаточно и кости прониклись чувством ответственности, Тритоха бросил их на панцирь.

— Твою пустыню! — ругнулся водяной. — Что за невезуха!

Безответственные кости выдали две четверки.

— Нельзя было вам выпасть так на прошлом ходу!

Тритоха в сердцах сплюнул в воду, опомнился, что запрещено даже водяным в воду плеваться (особенно в озера, колодцы и кружку супруги после ссоры) и опять заглотил свой плевок вместе с несколькими зазевавшимися водомерками, отчего закашлялся.

Бульгун незаметно улыбнулся. Захохотать не осмелился, зная обидчивость водяного.

— На этот ход бить не буду! — сжалился леший над водяным.

Тритоха не стал опротестовывать его решение, а продолжил загонять лешего в свои «сети».

— Жена заставляет тебя думать вдвойне, за себя и за неё. А как детки пойдут, тут уж не зевай, успевай и думать, и вкалывать. Особенно когда их, деток, столько сколько у меня. Почитай тридцать три, если уже не больше. И все-то дочки у меня раскрасавицы, разумницы, а какие разрукодельницы, свет белый ещё таких не видывал. И все как одна — икринка к икринке.

Если свою жену водяной называл «умницей, красавицей и рукодельницей», то, нахваливая дочек, дабы усилить хорошее впечатление, он, не мудрствуя лукаво, просто добавлял к описанию добродетелей жены соответствующие приставки. Звучало в целом хорошо за исключением описания их способностей к рукоделию. Согласитесь, «разрукодельницы» — звучит, мягко говоря, неоднозначно.

Леший таких языковых тонкостей не улавливал, поэтому считал данное не совсем ему понятное слово именно тем самым, какой смысл вкладывал в него водяной.

— И все они, заметь, влюблены в тебя без оглядки, — произносил водяной свою апофеозную фразу, и продолжая пристально смотреть на Бульгуна, с придыханием производил контрольную подсечку: — А любящая жена — самая лучшая жена на свете. Так что, может возьмешь какую-нибудь из моих дочек, Бульгун? На свой выбор. Такую гулянку устроим. Озеро неделю штормить будет.

Не хотел отказом обижать друга Бульгун, посему ответ у него был заготовлен заранее и уже не раз испробован все на том же водяном.

— Спасибо, друже, за доверие, за предложение руки и сердца своих прекрасных дочурок, но не до гульбы мне сейчас. Да и не получится у нас ничего хорошего. Ты ведь мне почти как брат, если не больше. Твои же дочери мне они… как… эти… блин, из головы вылетело, — леший подбирал правильное слово. Вроде и сестрами их не назовешь ежели их отец тебе «почти как брат» и дочерями слишком громко будет сказано, — а-а, вспомнил, они же мне как племянницы, я же их ещё всех головастиками помню. Можно сказать, вот на этих самых руках они выросли. Так что не обессудь Тритоха.

Слова Бульгуна водяного хоть и огорчали, но то в какой последовательности и каким тоном они были произнесены, почему-то заставляли Тритоху надеяться, что ещё не все потеряно.

— Ладно, проехали! — махал он перепончатой лапкой, наивно полагая что в следующий раз он уж точно Бульгуна уговорит забрать в жены хоть кого-нибудь из дочерей. — Давай бросай кости!

Видя на морде Тритохи непритворное разочарование, леший спешил обнадежить того.

— Да не переживай ты так, дружище. Твои дочки вон какие раскрасавицы и разрукодельницы, — тоже пришлось ему по вкусу выдуманное водяным слово, — за ними ещё очередь из женихов выстроится. Я тебе точно говорю. Попомни мои слова!

Слова эти были бездушному Тритохе как бальзам на душу.

— Ну, всё, всё, я же сказал, забыли, — с приподнятым настроением притворно ворчал он. — Бросай уже! Мне пора отыгрываться.

Друзья продолжили игру.

Водяной продолжил уверенно проигрывать.

Дальше стали болтать о всяких пустяках.

Вскоре болтать стало не о чем. Вроде поговорили обо всем. Голова водяного к этому времени уже ничего не чувствовала, впрочем, как и пальцы лешего.

Морось перешла в унылый дождик. Над водной гладью поднялся туман. Лягушки на озере принялись орать наперебой, лаская слух водяного и вгоняя лешего в хандру.

Светало.

Найти что ли дупло потеплее и посуше, да завалиться до осеннего равноденствия, подумал Бульгун, ну или пока водяной опять не позовет в кости играть.

Бульгун засобирался уже уходить, когда Тритоха вспомнил еще об одной недавно услышанной сплетне.

— А слышал, что болотник Зыбун отчебучил?

— Чего? — Бульгун насторожился, он в последнее время всегда настораживался как речь шла о болоте и его обитателях.

— Этот умник, чтобы в его «огород» никто не лез, навострился болотный газ с вечера поджигать. Люди их «призрачными», «блуждающими» огнями нарекли, «душами мертвых» и ещё всякими глупостями — и теперича они даже днем к нему за торфом, да за клюквой не суются. Молодец, да, Зыбун! Голова!

— Это он зря придумал, — разочарованно высказал свое мнение леший, он надеялся услышать что-то связанное с Нимфеей.

— Почему зря? Хорошо придумал. Зато никто не суется, — водяному идея Зыбуна с болотным газом явно понравилась, — будь у меня что-то подобное, я бы тоже это зажигал. И самому полюбоваться и нежеланных гостей отпугнуть.

— Добром его опыты не кончатся, — предположил Бульгун и потянулся на коряге. — Попомни мое слово.

Тритоха хотел возразить, но в этот самый момент на берегу раздался хруст. Кто-то неуклюжий наступил на сучок.

— Ой, гляньте, это откудова к нам такого красивого дяденьку замело?! — иронизируя усмехнулся водяной.

Бульгун оглянулся посмотреть кого там ещё нелегкая принесла и увидел взлохмаченного Расторопшу. Борода и одежка распорядителя были все в репьях и в каком-то пуху. Видок тот ещё.

М-да, домовые выглядели в лесу, как лоси на льду.

— Иль что забыл сказать пришел, — в тон другу произнес леший и криво усмехнулся.

— Не время зубоскалить, Бульгун — несмотря на свой нелепый вид, вполне солидно произнес Расторопша, сразу переходя к делу: — Я к тебе по одному очень важному делу, — тиун красноречиво зыркнул на навострившего уши водяного, — Давай отойдем!

— Зачем это? Говори здесь. Тритоха мне почти как брат. У меня от него секретов нет.

Конечно у лешего был секрет и не один, которые именно болтливому водяному он в первую очередь не доверил, но надо же было как-то выместить обиду хотя бы на этом тиуне.

— Угу, как брат я ему! — поддакнул водяной, которому может быть в первый раз так неслыханно повезло — услышать важную новость одним из первых, да практически же из первых рук. Этой, наверняка шикарной сплетне, можно будет самолично дать дорогу в жизнь.

Расторопша подумал немного и, решив, что не стоит лишний раз сердить лешего, рассказал об «очень важном деле».

— На наше княжество лихо надвигается. Люди ведьмака сюда призвали.

— Да ты что! Грл-л-бр-л! Кхе-кхе!

Водяной от такой новости съехал с коряги в воду с открытым ртом, наглотался воды и закашлялся. Это могло стать второй шикарной сплетней княжества — водяной захлебнулся. Но… не судьба.

— А я тут причем?

Казалось, что Бульгуна эта новость нисколько не удивила.

— На малом сходе было решено дать тебе ещё один шанс, — пояснил Расторопша. — Если ты одолеешь ведьмака, то тебе будет возвращен лес.

— Хм! А почему именно я?

— Все считают тебя отважным, сметливым и… ну и тебе вроде как нечего терять.

— Ага! Понятно!

Бульгун сделал умный вид, будто бы размышляет над предложением тиуна. Это Расторопшу несколько обнадежило.

— Тритоха! — наконец окликнул леший дружка.

— Ась!

— Глянь-ка, у меня на лбу, что «дурачок» написано?

Пребывавший в некоторой прострации водяной на полном серьёзе оглядел лоб Бульгуна.

— Нет, там вообще ничего не написано.

— Тогда какого рожна этот милостивый сударь, — леший кивнул на смиренно стоявшего на берегу распорядителя, — приперся именно ко мне?

Тритоха почесал свой натруженный лоб.

— А я почем знаю? Вроде как они там у себя в тереме считают тебя отважным и сметливым.

— Да, да, именно поэтому! — подал голос тиун.

— Угу, разумеется.

Бульгун опять замолк на некоторое время, изучающе поглядывая на Расторопшу. Под его взглядом домовой чувствовал себя неуютно, тем более во враждебном ему лесу, на берегу не менее недоброжелательного озера.

— А если я откажусь идти на верную смерть?

Леший сузил глаза, впившись взглядом в тиуна. Выведенный из равновесия распорядитель, как и наказывал теремной, намекнул издалека:

— В противном случае не видать тебе надела как своих ушей.

— Так у Бульгуна же нет ушей? — вклинился в разговор чрезвычайно наблюдательный Тритоха.

— Вот именно, — тоном теремного ответил тиун. — Можешь тогда даже и не мечтать о лесе, и вообще уйти в другое княжество, так как в этом тебе уже ничего не будет светить.

— Экие вы все там шустрые! — абсолютно не расстроился практически прямым угрозам Бульгун. — Не дадите леса и род с вами, а вот уходить мне или не уходить, это уже не вам решать!

— Правильно, мой друг! Не надо никуда уходить! — поддержал лешего Тритоха, которому ещё надо было дочерей замуж выдавать.

Водяной накинулся на пришлого.

— Чего вы все до Бульгуна привязались! То отлучаете его, то вообще на смерть лютую отправить хотите! Имейте совесть! Оставьте нелюдя в покое!

— Вы, уважаемый водяной не забывайтесь! — строго посмотрел на водяного распорядитель, отчего пыл у Тритохи сразу угас. — И не вмешивайтесь в наш сугубо деловой разговор.

— А разговор уже окончен, уважаемый тиун, — усмехнулся леший. — Не пойду я с ведьмаком силой меряться. Не пойду и точка!

— Это твоё последнее слово?

— Последнее, распоследнее!

— Я так теремному и передам.

— Давай, давай, до свидания!

— Молодец, Бульгун, что не согласился, — шепнул довольный Тритоха.

Расторопша развернулся и уже собрался уходить не солоно хлебавши — вектор принципиальности лешего оказался все же не той направленности — как его вдруг окликнул леший.

— Кстати, Расторопша, если не секрет, какого лешего, — Бульгун хмыкнул, — этот ведьмак к нам пожаловал?

— Не лешего, а болотного, — оглянувшись, обиженно буркнул себе под нос тиун.

— Чего? Громче говори, по чью тушу пришел?!

— Болотного он едет изводить, — достаточно громко произнес Расторопша, чтобы услышали только те, кого это касается.

Бульгун подскочил.

— Какого болотного?!

— А то у нас их много, — все еще дуясь на лешего, ответил тиун. — На Зыбуна, на его родимого!

Вот это новость! Бульгун не знал, что и сказать. Понятно, что Зыбун давно нарывался со своими опытами, на неприятность, но чтобы сразу ведьмака на него натравить, это надо было постараться людей так сильно достать.

Твою же, кикимору! Вместе с Зыбуном ведь может пострадать и его жена, и, что особенно прискорбно, их дочь. Бедная Нимфея!

Надо что-то думать! Надо что-то делать!

Встревоженный Бульгун обратился к ничего непонимающему тиуну.

— А это точно, что именно за болотным ведьмак едет?

— Точнее некуда!

— Друже, ты чегось эдак подскочил? — водяной тоже ничего не мог понять в такой разительной перемене настроения своего товарища.

— Это же вопиющий непорядок! — воскликнул леший, пытаясь скрыть волнение. — Я считаю, что нельзя позволить ведьмаку вот так являться и изводить кого-бы то ни было, пускай и нашего болотного.

Последнее слово тембром голоса леший произнес с уничижительным оттенком, чтобы его собеседники решили, что он печется в первую очередь обо всем тайном народе и в последнюю очередь о Зыбуне и его семье.

— Так ты готов выступить супротив ведьмака? — не веря своим глазам и ушам, поинтересовался тиун.

— В общем-то готов, но тут надо подумать, — ответил леший, неимоверно огорчив Тритоху. — Такие дела с кондачка не решаются. Ведьмака так с наскоку не возьмешь.

— Бульгун, ты чего с кедра рухнул?! — водяной растерянно переводил взгляд с лешего на тиуна, не понимая, что сейчас вообще происходит у него на озере. — Зачем тебе это? Ты хоть понимаешь куда ввязываешься?

— Не так страшен волхв, как его малюют! — вспомнил Бульгун древнюю отговорку. — Не дрейфь, Тритоха, что-нибудь придумаем!

Тритоха не дрейфил, он попросту негодовал и свое негодование выплеснул на тиуна.

— Знаете-ка что, любезный, идите-ка вы отсюда лесом! Пришли тут, понимаешь, парня смутили. На смерть лютую предлагаете идти ему. Угрожаете. Навязываете. А Бульгун между прочим холостой, потомством ещё не обзавелся. Ему не положено в такие авантюры ввязываться. Идите отсель по добру, по здорову!

Тиун пропустил мимо ушей гневную тираду водяного, ожидая более ясного ответа от лешего.

— Так что мне передать теремному?

— Передай теремному мой пламенный привет!

— В смысле?

— Скажи, что я согласен на его условия и пойду супротив ведьмака.

Леший подмигнул распорядителю.

— Ой, дурак! — простонал водяной, сунул голову под воду и стал пускать пузыри. Он так всегда делал в редкие минуты отчаяния.

— Отлично!

Расторопша уважительно показал большой палец.

— Ступай уже, обрадуй там своих!

— Удачи тебе, Бульгун! — крикнул на прощание тиун и с чувством исполненного долга удалился. Вот что значит, тонкий намек.

На некоторое время леший оставался один — Тритоха все ещё пускал скорбные пузыри отчаяния.

Это позволило лешему обмозговать как быть с образовавшейся проблемой в более-менее спокойной обстановке.

Как говорится: назвался мухомором — получай лаптем по морде.

Пока ясно было только одно, что ведьмака голыми руками не возьмешь.

В этой связи надо было что-нибудь придумать и времени для этого оставалось катастрофически мало. Ведьмак уже в княжестве, княжество удельное, небольшое по сравнению с другими, а значит вскоре он появится в пределах прямой видимости.

Может сообщить болотному и предложить тому временно перекочевать всей семьей, да хотя бы сюда, на озеро к Тритохе?

Хорошая идея!

Конечно, его дружок будет против, но водяного можно будет уговорить. Сложнее будет уговорить Зыбуна. У того своя философия жизни. Скорее всего не согласится болотник. Вредный он слишком для этого. Вредный и упрямый. А если хотя бы предложить ему жену и дочь отправить в укромное место? Нет! Они без болотного, без отца семейства, тоже не согласятся. А коли так, то придется действовать на дальних подступах. Только как, как?

Лешаку категорически не приходило на ум ничего толкового. Всякая ерунда в голову лезла. Так глядишь и на самом деле придется в открытый бой вступать с ведьмаком. Бульгун иллюзий не питал, думая о том на чьей стороне будет перевес. Точно не на его.

М-да, с такими пораженческими мыслями его точно укокошат.

— Бульгун, дурила, ну куда ты ввязался?! Зачем?

Водяному надоело пускать пузыри и он вынул голову из-под водной толщи.

— А затем, мой дорогой Тритоша, что кому-то надо встать на защиту своих соплеменников, наших весей и просторов.

Прозвучало пафосно и неестественно, но водяной воспринял слова лешего вполне серьезно.

— Понятно, что надо. Только никак в толк не возьму, зачем именно тебе это надо?

— Тебе этого не понять, — загадочно промолвил Бульгун, естественно не собираясь делится с водяным истинными мотивами своего псевдопатриотического порыва.

— Что верно, то верно. Нормальному нелюдю это не понять. Эх-хэх-эх!

Тритохе непонятно было, зачем соваться в пекло по собственной воле. Вот хоть убейте этого лешего, не понимал он и все тут.

— Вместо того, чтобы эхать да охать ты бы лучше подсказал мне чего дельного, — попытался Бульгун как-то подбодрить приунывшего дружка.

— А чего тут подсказывать, вон лучше уж сразу утопись в озере, все меньше мучится чем корячиться от заклятий ведьмака.

Леший невесело усмехнулся.

— Ну, кончай киснуть, друже. Я же серьезно прошу, может что подскажешь?

— Подскажешь, подскажешь, — передразнил Тритоха товарища. — Ты же меня все равно не слушаешь. Сам заварил кашу, сам и расхлебывай. Кстати, не хочешь хлебнуть?

— В смысле?

— Я говорю, может выпьем? С твоей проблемой без корчаги не обойтись.

Тут надо пояснить, что тайный народ если и пил, то исключительно воду, и только лишь по особым случаям молочко в качестве десерта. У водяного же на дне озера били холодные ключи с чистейшей водой, в которой было много всяких полезных элементов. От такой воды в голове прояснялось и мысли тогда текли легко как ручеек в прохладном овражке.

Водяной любил выпить бочонок этой отменной водицы, опосля чего чувствовал себя необыкновенно весело. Мог шутить и забавляться. Иногда от его забав и шуток правда страдали безвинные рыбаки. Поэтому Ундина, его супруга, строго следила, чтобы Тритоха пил ключевую воду только по праздникам, когда люди не рыбачили. А тут как раз, случай подвернулся с другом накатить.

— Ну что, нырну я за шкаликом?

Леший смотрел на водяного, размышляя над предложением и это начинало уже раздражать последнего.

— Бульгун ты где? Э-эй! Ты вообще здесь?

Леший наконец расплылся в широкой улыбке. Конечно же, как он сразу не додумался. Ай да, водяной! Ай да, щукин сын!

— Тритоха, ты гений! — воскликнул Бульгун, схватив дружка за чешуйчатые плечи.

— Я знаю! — невозмутимо изрек водяной, так как будто его каждый день гением называли или на самом деле он считал себя таковым. Его волновал другой насущный вопрос: — Так мы пить будем?

— Будем! Мы обязательно выпьем, дружище! — потряс его леший и стиснул в объятиях. — Только не сегодня! В другой раз! А сейчас мне надо бежать!

— Куда?

Водяной опять перестал понимать, что происходит и в первую очередь, что происходит с Бульгуном.

— На поле брани! Спасибо за подсказку!

С этими словами леший был таков. Исчез в предрассветных сумерках как его и не было.

— Дела-а! — промолвил Тритоха. То, что он гений, водяной не сомневался, только вот бы ещё понять, что же он такого гениального подсказал Бульгуну.

Посидев ещё некоторое время в раздумье на коряге и так толком ничего не поняв, водяной нырнул к себе. Может получится сегодня гению тайком от жены хлопнуть добрую осьмушку артезиановки.