Безымянный

Николай Чувиков (2023)

Он распахнул глаза.В его голове нет ни одного воспоминания не только о том, как он попал в эту пещеру, но и о всей его прошлой жизни. Разум наполнен понятиями и образами, но они ни к чему не привязаны — будто некто перерубил все те ниточки и канаты, что держат воедино самую человеческую сущность. Родители, друзья, возлюбленные, враги, опасности, дом, опыт, — он знал, что это такое, но при этом приходил к выводу, что у него нет ни одной из перечисленных вещей. Он знает лишь одно. Сокрушительный и непрекращающийся громовой раскат, осатанелая мантра безумца, всепоглощающая лавина снега — всего четыре слова, позыв к действию, приказ, которому он не мог сопротивляться.Он должен убить Сына Бога.ВНИМАНИЕ: черновая версия романа. Возможны ошибки. На данный момент роман находится на корректировке и редактуре.

Глава 6: Город под водной гладью

Шли они медленно, но уже совсем скоро стена из деревьев расступилась и глазам Безымянного предстала воистину завораживающая картина. Огромная полноводная река с медленным благородным течением освещалась занимающимся красным закатом, что придавало ей воистину сказочный вид — будто то была не вода, а потоки лёгкого розового вина. Другой берег сильно контрастировал с тем, на котором стояли путешественники: он был практически полностью лишён деревьев, но зато усеян пышными и кудрявыми кустарниками, которые вполне можно было принять за пасущихся овец, пусть и зелёного цвета. Каждый метр берега был усеян хаотично построенными и неуклюжими причалами, между которыми сновали мелкие плоскодонки, расписные ладьи с деревянными змеями на носах и позолоченными парусами на мачтах и даже неповоротливые галеры, как видимо, приплывшие издалека, а потому поражающие воображение своими экзотичными элементами декора и изгибами.

Самый же удивительный элемент панорамы располагался посреди великой реки: Безымянный не мог поверить своим глазам, но прямо из красных вод поднималась белокаменная колокольня, поражающая воображение своими высотой и величием. Восьмиугольное основание уходило глубоко под воду, а каждый из восьми ярусов башни украсили уникальной мозаикой, то изображающей сцепившихся в вечной драке огнедышащих змеев, то раскрывающей перед путниками сцены жизни подводного королевства с такими фантастическими существами, что не могут явиться человеку обычного склада ума даже в самых диких фантазиях. Звонница колокольни блистала золотыми колоколами, от которых ослепительно ярко отражалось заходящее за горизонт солнце, а самый верх строения заканчивался небольшим куполком луковичной формы. Шпиль башни венчался гордо развевающимся штандартом, на котором изобразили прозрачное куриное яйцо с схематично нарисованным младенцем, свернувшимся клубком в самом центре его.

— Герб Сына, — Шепнула Безымянному Василиса, которая так и не набралась сил, а потому всё ещё лежала у него на руках. Некоторое время назад она уже пыталась пойти своими ногами, но эта затея закончилась тем, что ведунья упала прямо на молодое деревце и исцарапала себе руку до крови. Более того, слепые охотники будто не хотели долго ждать троицу и продвигались вперёд без остановок и даже не оглядываясь на усталых путников.

Зато теперь они не торопились: один из них отделился от группы и начал рыться в близлежащих кустах, высвобождая из плена веток небольшую лодку с вёслами, которая, как видимо, была скрыта там от любопытных глаз. Действительно, если противоположный берег кишел жизнью, то к этому не приставала ни одна плоскодонка или ладья — местные, как видимо, избегали леса, из которого только что вышли путники и, судя по тому, что с ними произошло, не зря.

Наконец лодка оказалась на воде, и охотник жестом пригласил Безымянного и Василису занять в ней места. Если подумать, то им даже повезло: да, теперь они находятся на позиции заключённых, но, если бы они не встретили в лесу этих марионеток засевшего в городе ведуна, то им пришлось бы переплывать на другую сторону реки вручную. Они, конечно, могли бы привлечь внимание какой-нибудь проплывающей мимо ладьи, но вряд какой-нибудь капитан решился бы подобрать сомнительного вида путников, только что вышедших из леса. Теперь же у них была лодка, а со своим заключением они как-нибудь да разберутся.

Безымянный посадил Василису на перед лодки, где она тут же приняла полулежащее положение и закрыла глаза, а сам уселся в середину, намереваясь немного поработать вёслами — почему-то эта перспектива показалась ему чрезвычайно привлекательной. Однако, к его величайшему сожалению, лодка магическим образом поплыла сама — разрезая волны своим острым носом и пуская по воздуху освежающую водяную пыльцу, она была будто ведома чьей-то могучей волей.

— Конечно, он не мог удержаться… — бросила в никуда Василиса и снова изобразила из себя крепко спящую.

Ни один из охотников в лодку не сел, и вскоре они снова скрылись в лесу, выискивая только им ведомое. Ваня же, наоборот, до сих пор держался достаточно высоко в небе, но сейчас сел на бортик лодки и поглядел сначала на Василису, а потом на удивлённого Безымянного, будто ожидая от него новых вопросов.

— Кто этот маг? — не заставил себя ждать воин. — Ну, к которому мы плывём.

— Ума не приложу, — как ни в чём ни бывало отозвалась птица/ — Василиса — ведунья, и, в теории, она должна знать всех представителей своей профессии в Третьем Мире. За ней не уследишь. Однако меня волнует другое.

— Что? — спросил Безымянный и тут же риторически добавил/ — У вас здесь можно вообще когда-нибудь расслабиться…?

— Нет, нельзя, особенно тебе, — брякнула сорока. — Меня волнует, что тут нет никакого города. Лодок много, причалов много, людей на берегу много, даже лачуги какие-то есть… а города нет. Странно.

— Может, он расположен дальше по берегу, — пожал плечами Безымянный.

— Нет там ничего. Я, знаешь ли, высоко летаю и вижу далеко.

Воин снова пожал плечами и тоже решил отдохнуть; он лёг на самое дно лодки, которая немного подтекала, но это было даже приятно. Спину охлаждала прохладная вода, а покачивание создавало чувство колыбельки, и ему захотелось закрыть глаза. Что он и сделал: эффект дополняло подпекающее солнце и небольшой расслабляющий ветерок, мягкими касаниями пробегавший по коже и щекочущий щёки. Безымянный внезапно задумался, что не знает, как выглядит — ему не оставили в голове даже этой информации. Он быстро подтянулся на бортах лодки, тем самым испугав задумавшегося Ваню, который тут же громко закаркал и вспорхнул в небо. Безымянный перегнулся к воде и попытался разглядеть своё отражение, но красноватая вода реки давала ему лишь смутное размытое изображение, различить в котором что-то было фактически невозможно.

— Ты что?! — прикрикнул на него Ваня.

— Слушай, — мигом ответил Безымянный, — как я выгляжу?

— В смысле?

— Он имеет в виду внешность, — вступила в разговор Василиса, которой, как видимо, тоже не удалось поспать. — Нормально ты выглядишь, Безымянный. Уверена, что ты вполне мог бы осчастливить какую-нибудь пригожую крестьянку.

— Крестьянку? — переспросил удивлённый воин.

— Ну, на князя или боярина ты очевидно не тянешь, — сквозь зевок проговорила ведунья. — Слишком уж квадратное лицо, будто сложенное из глиняных кирпичей. А ещё и нос большой, с горбинкой… не знаю, ты откуда-то с юга, как я думаю. А тебя так это волнует?

— Не знаю, — честно признался Безымянный. — Вроде и нет, но интересно.

Василиса хихикнула и потянулась.

— Думаю, скоро ты узнаешь, — проговорила она. — Если Мстивой не изменился, то у него в городе мы сможем найти зеркала самого высшего качества.

— Мстивой?

— Да, так зовут этого мага, — Василиса села на скамеечку, но видно было, что ей было ещё сложно двигаться. — Я бы не стала ему доверять. Точнее, я бы не стала доверять ни одному магу или ведуну кроме себя, но теперь от него не отвяжешься. Ведуны и ведуньи редко дорываются до власти, но если им всё-таки в голову такая идея приходит, то с ними приходится считаться. Просто так мы из этого Подречья не уплывём.

— Что нам можно от него ожидать? — предусмотрительно поинтересовался Безымянный.

— Узнаем об этом, когда придёт время, — уклончиво проговорила ведунья, — Не хочу настраивать тебя на то, что вполне может оказаться неправдой. Жизнь ведуна длинна, и за сто лет любой человек может поменяться.

— Вы не виделись сто лет?!

— Я этого не говорила, — Василиса снова закрыла глаза и прилегла, и Безымянный понял, что разговор окончен.

Лодка плыла медленно, но на удивление уверенно — она будто игнорировала сильное течение реки и плыла вопреки всем законам природы. Один раз дорогу им перегородила крупная ладья, украшенная пёстрыми щитами, богато орнаментированным парусом и деревянной головой оскалившегося медведя на носу. С бортов на них посматривали спокойные глаза вооружённых топорами и луками воинов, которые, казалось, ни капельки не удивились самодвижущейся лодке и даже не соизволили поприветствовать путников. Гребцов видно не было, ибо они укрылись под плотным навесом, который тянулся по всей средней части ладьи, однако заметно было, что трудились они с тщанием — вёсла отталкивались от воды синхронно, и корабль плыл вперёд бодро и скоро. Безымянный решил уточнить у Василисы, не являются ли эти воины солдатами Сына Бога, но та лишь покачала головой и не ответила ровным счётом ничего. Остаток пути они провели в молчании.

Правда, к удивлению Безымянного, на другой берег лодка плыть не стала — она причалила прямо к башне, об которую шумно ударялись растопыренные ладони волн, распуская по воздуху водяной шлейф. Над путниками навис тёмный проём, сквозь который можно было мельком разглядеть искусно расписанный потолок с какими-то вооружёнными фигурами и облачёнными в тоги мужчинами, но больше ничего видно не было. Василиса тоже, казалось, была удивлена: она неуверенно приподнялась и скептично оглядела возвышающуюся к самым темнеющим небесам башню. Безымянный постарался качнуть лодку, достаточно наивно предположив, что она просто застряла, но та и не подумала поддаваться.

— Что же, хорошо, — проговорила Василиса и посмотрела на озадаченного воина и не менее озадаченного Ваню, — нам, видимо, туда.

Безымянный подсадил женщину к двери, и та поднялась в проём, а за ней тут же шмыгнул и Ваня, как видимо, тоже заинтересованный в том, чтобы увидеть загадочный спрятавшийся город. Воин проследовал за парой и оказался в мрачном и не особенно просторном помещении — когда-то тут, наверное, была некая церемониальная зала, но теперь повсюду царило запустение, а воздух пах мокрым камнем и глиной. Сводчатый потолок уходил на несколько метров вверх, а увиденные Безымянным фрески оказались наполовину стёртыми и истлевшими. Хотя, если судить по полученным от Василисы знаниям о происхождении Сына Бога, то они как раз рассказывали о его пришествии из пустыни. Это можно было понять по центральной композиции, где был изображён дряхлый старец, несущий на руках сияющее ослепительными лучами света дитя, которое умными глазами обозревало удивлённых и одухотворённых князей и учёных мужей и женщин. Правда, фреску немного портил тот факт, что у старца истрескалась и обвалилась голова, и теперь он больше походил на живого мертвеца — таким образом, картина оказывала не торжественный и воодушевляющий эффект, а внушала какое-то даже отвращение.

Также в помещении разбросали обломки деревянной мебели, почти полностью сгнившие и развалившиеся в труху, а по бокам уходили вниз две каменные лестницы, узкие и неприветливые.

— Туда, — проговорила осторожно ступавшая Василиса и пошла прямо к одной из лестниц; сидевшая у неё на плече птица поёжилась, но возражать не стала.

— Не думаю, что город здесь, — пробубнил Безымянный, при этом, однако, проследовав за ведуньей. — Видимо, твой знакомый маг нас обманул, или же лодка ошиблась. Может, стоит в неё вернуться?

— Нет, — коротко ответила Василиса, что заставило воина брезгливо пожать плечами.

Ступеньки лестницы оказались сколькими и поросли то ли мхом, то ли водорослями, которым будто тесно под водой, и они решили оккупировать ещё и башню. Один раз Василиса даже поскользнулась, и Безымянному пришлось ловить её под руки, что вызвало лишь её неудовольствие.

— Я бы устояла, — бросила она в его сторону и продолжила спуск.

Наконец троица спустилась на нижний этаж, и Безымянный сразу обратил внимание на то, что окна здесь накрепко заложены кирпичом, что не давало реке затопить этаж, который, по логике вещей, уже должен был находиться под водой. Удивительное дело — получалось, прошлые обитатели этой башни заранее знали о грядущем потопе, а потому заложили окна загодя. Как у них только получилось предугадать, как именно высоко поднимется вода? Или же, и это впечатляло ещё больше, новый владелец башни, если таковой, конечно, был, смог осушить это помещение уже после потопа. У Безымянного голова болела от таких размышлений — магия казалась ему чем-то настолько потусторонним, что он даже не мог осознать и сотой доли возможностей, которые открывались перед такими людьми как Василиса. Как же странно было теперь осознавать, что магия тоже была частью его — правда, как Безымянный уже успел понять, контролировать он её практически не мог.

— Смотри, — подала голос ведунья, и воин сразу же поднял глаза.

Даже странно, как он сразу не увидел старика, что сидел за столом прямо посреди тёмного помещения. Его древнее и морщинистое лицо освещали несколько тусклых свечей, а над самой головой покачивалась чадящая керосиновая лампа, от которой света было ещё меньше. Старик что-то бормотал и вращал в руках помятый клочок бумаги, засаленный от постоянных прикосновений и покрытый непонятными каракулями. Дополняла ансамбль шеренга пустых бутылок, что выстроилась под столом и производила действительно уважительное впечатление. Одна из бутылок всё ещё содержала в себе некоторое количество мутной жидкости, и старик время от времени тянул к ней руку, но потом резко одёргивал её, при этом недовольно хмыкая и фырча.

За спиной старика же расположилось нечто, что Безымянный сначала принял за чудище, тонущее во мраке покинутой башни, но, при ближайшем рассмотрении, это оказался большой механизм, украшенный человеческими бюстами, отлитыми из металла и серебра. Он даже примерно не мог представить себе его назначение, но количество шестерёнок, больших и маленьких, наводило на мысль о том, что этот механизм был предназначен для спуска ещё дальше — в самые недра башни.

Прошло несколько мгновений, прежде чем старик заметил внезапных визитёров — он тут же вскочил на ноги, издал нечто вроде испуганного крика и даже умудрился опрокинуть свой единственный источник питья — мутная жидкость лениво поползла по влажным камням башни.

— Ох! Ох! — запричитал он. — Как же это я? Как же? — Он с недовольством взглянул на троицу. — Тридцать лет никого не было, а вот на тебе! Что вам надо?

— Повежливей, старик! — властно проговорила Василиса, и тот сразу осел и даже скукожился. — Мы ищем город Подречье. Маг по имени Мстивой привёл нас сюда, но я теряюсь в догадках, какое отношение имеет это место к городу?

— Аааа, вас привёл повелитель… — с пониманием в голосе проговорил старик и снова вскочил на ноги, на этот раз попытавшись приветливо улыбнуться, но от этого стал ещё более непригляден. — Добро пожаловать к Вертикальным Вратам, настоящему чуду света и дару от Сына Бога! Скажите, — он задумался и схватил со стола книжный томик, который Безымянный до этого даже не приметил, — а вы зачем прибыли в Подречье? По какому делу?

— Мы хотим отдохнуть в гостинице и закупиться на местном базаре или рынке, — отчеканила Василиса. — Нам нужна еда, оружие, экипировка. Мы — путешественники, и наша главная цель лежит вне Подречья.

— Мы вообще не знали, что тут есть город, — решил добавить Безымянный и тут же словил на себе недовольный и острый как игла взгляд Василисы. — Шли через лес наугад и… вышли к колокольне.

— Это вас удачно забросило, хе-хе-хе! — порадовался старик и пустился в пространные и путанные рассуждения. — Город наш великий, старый, правда вот спрятан под рекой он… Благодетель наш, повелитель, спас город, дал ему шанс второй, такое ведь не всегда бывает, да. А ведь этой дорогой… тридцать лет никто не хотел. Раньше-то много ходили, туда-сюда, поднимались, опускались, а теперь нет никого. Скучно, — он хрипло выдохнул и чуть было не закашлялся. — Нет, не подумайте, я не жалуюсь, меня повелитель и кормит, и поит, и радует иногда, но всё же… Так куда вы, говорите, направляетесь?

— Мы не говорили, — среагировала Василиса, — а вам это знать не обязательно.

— Да, конечно-конечно, я-то что, — заверещал старик, размахивая костлявыми руками и чуть было не роняя массивную книгу. — Моё дело — сторона. Интересно стало, вот и спросил. А как ваши имена-то? Это уж извольте ответить, так повелено. И вот — в книжечку запишу…

— Странный дед, — шепнул Ваня, до сих пор хранивший молчание, как видимо, чрезвычайно неуютно ощущая себя не на открытом воздухе.

— Ой, птичка говорящая, интересно как! — восхитился хранитель входа в Подречье.

— Сам ты птичка! — возмутилась сорока. — Птичек в небе будешь считать, а я — благородная птица.

Старик не особо внял словам Вани и чуть ли не покатился со смеху — как видимо, развлечений у него и правда здесь совсем немного. Безымянный смотрел на него с любопытством, так как, признаться честно, совсем не подобную картину он ожидал увидеть в загадочной башне, стоящей прямо посреди реки. Василиса же нахмурилась и, усиленно потерев переносицу, проговорила:

— Ладно, Мстивой, завязывай. Поиграли — и хватит.

Старик замер на месте, поглядел на троицу исподлобья, будто оценивая последнюю реплику ведуньи, и проговорил:

— Что меня выдало?

— Книга, — rоротко проговорила Василиса. — Её не было на столе, когда мы вошли. Обстановку наколдовал, а про книгу забыл — думал, я не замечу. Более того, мою сороку никто кроме ведунов понимать не может, так что и здесь у тебя прокол. Хотя на самом деле я почувствовала тебя ещё когда вошла в башню, так что не особо понимаю, к чему этот маскарад.

— Хм, а я уж думал, что ты потеряла свой нюх, — с этими словами со стариком начали происходить воистину удивительные метаморфозы: его кожа иссохла и начала струпьями спадать прямо на пол, а комплекция его менялась прямо на глазах. Руки и ноги значительно укоротились, рубашку раздуло изрядных размеров пузо, а голова украсилась пухлыми щеками, хитрыми чёрными глазами, густыми бровями и блестящей лысиной с нимбом из русых волос, которые ещё не хотели сдавать свои позиции.

— Перевёртыш! — прогаркал Ваня. — Если б мог, то поплевал бы себе под когти!

— Где ты такую суеверную птицу достала? — ощерился полностью перевоплотившийся в нормального себя Мстивой: нелицеприятное впечатление производили лишь лохмотья вместо одежды — а так его вполне можно было принять за дородного купца, который нажил себе состояние за счёт повышения цен на жизненно важные товары.

— Ты задаёшь слишком много вопросов, — строго ответила Василиса. — Ты ведь знаешь, что это идёт против наших правил.

— А ещё в наши правила не входит прямое вмешательство в дела обычного люда, — пожал плечами Мстивой, — однако посмотри на меня: губернатор! Правила эти, моя дорогая Василиса, нигде не записаны и являются рудиментом прошлых варварских времён. Теперь всё по-другому.

— Я смотрю, — подтвердила ведунья. — Ну что, мы арестованы? Чего ты всем этим пытался добиться?

— Ну как же, Василисонька? — наигранно радушно прокричал Мстивой, отчего его пузо покачнулось вместе с его вторым подбородком. — Я уже лет десять не видел других ведунов, и ты ещё откажешь мне в таком баловне? Насчёт ареста же… Слушай, а кто это такой с тобой?

— Безымянный, — немедленно отрапортовал воин, чувствующий себя неуютно при этом непонятном диалоге. — Я — воин, а Василиса и Ваня сопровождают меня в моём путешествии.

Конец ознакомительного фрагмента.