А он не вернулся из боя

Николай Чергинец, 2021

В книге известного автора Николая Чергинца рассказывается о трагических и героических судьбах советских солдат – совсем еще молодых парней, прошедших войну в Афганистане, муки плена, неоднозначное отношение к вернувшимся с этой войны на Родине. Путь домой главного героя романа Андрея Бровикова оказывается очень долгим. Но его родные – мать, жена, дочка все эти годы не теряют надежды, ждут его, не желая смириться с формулировкой «пропал без вести». Для широкого круга читателей.

Глава 9. Проверка батальона

Прошла неделя, и вдруг в воскресенье поступила команда всем офицерам прибыть в штаб батальона. Погода была солнечная, теплая, и, так как все офицеры не могли вместиться в маленьком зальчике, расположенном в бараке, устроились на длинных скамейках у штаба. Кроме офицеров батальона Бровиков увидел заместителя командира дивизии Волкова, командира полка Марьина, а также группу незнакомых старших офицеров. То, что это была группа приезжих, можно было догадаться по их парадно-выходной форме одежды. На фоне одетых в полевую форму других офицеров приезжие выглядели щеголевато. Заместитель комдива полковник Волков выступал первым. От имени командира дивизии Грачика он поблагодарил личный состав батальона за их действия в течение последнего месяца, назвал фамилию Бровикова, еще раз объявил о присвоении ему звания «капитан» и назначении его командиром третьей роты. Затем Волков сообщил:

— Товарищи офицеры, к нам прибыли из Москвы представители Генерального штаба. Цель их приезда — проверка отдельных частей 40-й армии. Я представляю вам представителя Генштаба полковника Сидельникова Виктора Ивановича.

Волков отошел на несколько метров вправо, и на его месте оказался высокий, подтянутый, худощавый полковник:

— Товарищи офицеры! Согласно приказу Министра обороны СССР группа офицеров под командованием заместителя начальника Генштаба во главе с заместителем начальника Генштаба по боевой подготовке генерал-лейтенантом Алексеевым прибыла в Кабул. Хочу заметить, ни у министра обороны СССР, ни у руководителей Генштаба нет никаких нареканий к солдатам, офицерам и генералам сороковой армии, которая является одной из воюющих армий нашей страны и довольно успешно решает боевые задачи, вопросы, поставленные партией и министром обороны. Это плановая проверка не только боевой готовности войск армии, но и изучение боевого опыта ее соединений и подразделений, потребностей солдат и офицеров, а также армии в целом. Будут проведены командно-штабные учения в штабе армии, выборочно проверены одна из дивизий, один из полков и один из батальонов. Выбор пал на ваш батальон. Возглавит проверку вашего подразделения начальник кафедры Академии Генштаба по тактике действий среднего звена войск полковник Орлов Николай Петрович.

Закончил Сидельников словами гражданского обихода:

— Прошу любить и жаловать.

Со скамьи, расположенной напротив офицеров батальона, поднялся невысокого роста полковник. Судя по наградам — офицер боевой. Он с этого и начал:

— Товарищи офицеры, мне довелось почти два года прослужить здесь, в Афганистане. Не скрою, когда сошел с трапа самолета на эту землю, почувствовал волнение. Конечно же, всплыли воспоминания.

На груди полковника кроме других наград виднелся орден Красного Знамени, а нашивка на кителе свидетельствовала о его ранении. Орлов говорил спокойно, дельно, простым, доходчивым языком.

Сидящий рядом с Бровиковым Бочаров тихо сказал:

— Сразу видно, наш человек.

А полковник продолжил:

— Проверка деятельности вашего батальона будет проведена по следующим направлениям: тактика действий звена рота — взвод в боевой обстановке и деятельность командования батальона и его штаба по планированию и проведению более масштабных боевых действий и, естественно, обучение личного состава, а также решение вопросов его бытового обустройства, учебы, питания и так далее. Будут проведены собеседования с отдельными офицерами и солдатами.

Он повернулся к руководителю:

— У меня все, товарищ полковник.

Сидельников улыбнулся:

— Ну, что ж, Николай Петрович, командуйте.

Орлов обратился к Бунцеву:

— Товарищ подполковник, прошу через тридцать минут собрать в штабе командование батальона, штаба и командиров рот для постановки задач личному составу. А сейчас объявляю перерыв.

Бочаров и Бровиков направились к своим ротам, шли рядом. Комроты, оглянувшись, произнес:

— Кажется, мужики дельные. Помню, как в прошлом году прибыли к нам в батальон двое из Министерства обороны. Разодетые как петухи — в парадной форме. Пошли с нами на боевые, на их счастье, штабу на боевых пришлось зарываться в землю. Вечером «духи» неожиданно нанесли удар реактивными снарядами с термитом или напалмом. Вокруг земля загорелась, а гости от страха попадали на дно окопа и стали прикрываться алюминиевыми стульчиками. Что они, бедные, пережили, не трудно догадаться, да и на штаны их праздничные никто не смотрел. Может, им надо было переодеться. Правда, бой оказался нелегким, зато проверяющие больше на боевые с нами не пошли, а вот своим коллегам — проверяющим — рассказывали, как они сыграли главную роль в разгроме большой банды «духов».

Бровиков сразу же собрал командиров взводов и своего заместителя:

— Значит так, братцы, далеко от расположения роты не отлучаться. После инструктажа в штабе батальона соберемся снова. Кто знает, может, поступит приказ выступать?

Предчувствие не обмануло капитана. Полковник поставил перед третьей ротой задачу. Водя по карте указкой, он сказал:

— По имеющейся агентурно-оперативной информации, по направлению к Кабулу со стороны Пакистана продвигаются три каравана противника. Везут реактивные установки, минометы, тяжелые пулеметы, много боеприпасов, агитационные материалы. Ваша задача, товарищ капитан, — перехватить банды, не дать им нанести удары по столице и не позволить продвигаться к Джелалабадскому ирригационному комплексу с целью подрыва плотины и уничтожения высоковольтной линии электропередач.

Полковник неожиданно обратился к комбату:

— Товарищ подполковник, прошу вас!

Бунцев приблизился к карте:

— Район высокогорный, удобен для продвижения со стороны Пакистана по сотням горных троп пешком или на вьючных животных, причем только на ишаках. Бронетехника не пройдет. Мы можем поддержать вас, — он посмотрел на Бровикова, — только с воздуха или ракетно-артиллерийскими ударами. Ваша задача — завтра утром на бронетехнике выдвинуться к югу по дороге на Кандагар. В этом направлении наша техника передвигается ежедневно. На семьдесят первом километре есть поворот в восточном направлении в ущелье. На вершинах наши посты, для связи с ними получите позывные. Через двадцать два километра свернете на юг, — он ткнул указкой на карту. — Дорога там плохая, идет достаточно круто вверх. В этом квадрате, — Бунцев опять указал место на карте, — есть две дороги. Одна из них на юг. Это ваш маршрут. Через тридцать два километра выйдете на горное плато. Высота два километра шестьсот метров. Линия наших застав и постов там заканчивается. На плато небольшое селение. Этот кишлак обойдете с восточной стороны, а дальше зеленка. Она, конечно, не та, что в низинных равнинах, но все равно, приблизившись к более высокой гряде, можно укрыть технику. Там сделаете привал и после короткого отдыха с наступлением темноты начните подъем к перевалам. Лучше всего использовать водостоки. Но это требует маскировки, так как с плато в дневное время эти водостоки хорошо видны. Вам надо запретить любые огни, даже курение.

Броня должна занять позицию, исключающую подход противника. Для ее охраны выделяется взвод второй роты. Вы же, товарищ капитан, со своей ротой выдвигайтесь в этот квадрат. Именно через него проходит несколько троп, по которым возможно продвижение вьючного каравана. В каждом караване по двадцать — двадцать пять душманов. По имеющейся агентурной информации, караваны сопровождают два американских советника, захват которых весьма желателен. Места для наших засад удобные, заранее определите места для посадки «вертушек», координаты сообщите нам. Мы же при получении дополнительных сведений вас проинформируем. С вами выходят два представителя проверяющей группы. — Бунцев прочитал на бумажке фамилии: — Удальцов Сергей Анатольевич и Иванов Анатолий Степанович. Задача ясна? — спросил у Бровикова Бунцев.

— Так точно. Разрешите вопрос? — спросил Бунцев.

— Слушаю.

— Товарищ подполковник, а не лучше ли бронетехнику после высадки нашей роты возвратить в Кабул?

— Не надо. Для наблюдателей противника на плато, если они, конечно, не засекут вас во время подъема по водостокам, а их подразделения будут находиться в зеленке. Они наверняка попытаются выяснить, что там делают шурави, поэтому, — он посмотрел на командира второй роты, — надо умно расставить наряды на подступах к броне.

Затем Бунцев снова обратился к Бровикову:

— Планируем после операции личный состав роты эвакуировать «вертушками».

— А пленных и трофеи? — подал голос кто-то из офицеров.

— Их тоже не оставим. Ишаков оставьте на месте, сообщите местным жителям, и они быстро примут решение, что с ними делать. Ближайшие три горных кишлака находятся в пятнадцати километрах от места событий. Вопросов нет?

Все молчали, и комбат сказал:

— Через два часа соберем командиров, а сейчас — разойтись.

Бровиков вышел из штаба и, отойдя не более десяти шагов, услышал голос комбата:

— Бровиков, задержись.

Приблизившись, комбат сказал:

— Провожу тебя, заодно и поговорим.

Они молча прошли вдоль барака, а затем Бунцев глухо произнес:

— Понимаешь, Андрей, эту операцию мы готовили для всего батальона. Но проверяющим надо было усложнить операцию, и приказали поручить это одной роте. Совершенно случайно выбор пал на тебя. Скажу откровенно, на душе у меня тревожно. Не хотелось бы, чтобы вы столкнулись с неожиданностью. Эти места наиболее слабо исследованы. Восточнее от места действий, километрах в тридцати, находится крупнейший в мире рудник по добыче меди. Раньше там хозяйничали немцы. Сейчас рудник не работает, но с учетом того, что от него идет единственная дорога к пакистанской границе и больше подходов не имеется, не исключено, что там могут обосноваться «духи» и даже пакистанцы. Там, где будешь ты, и находится этот комбинат — это территория провинции Бараки-Барак. Положение там сложное. Протекают три реки, множество рукавов, сплошная зеленка — излюбленные пути из Пакистана вглубь Афганистана и даже вплоть до границы с Советским Союзом. В центре провинции Бараки-Барак — небольшой город. Неделю назад душманы при поддержке пакистанского спецназа захватили город. За грядой, с северной стороны находится наш десантно-штурмовой батальон. Каждую ночь приходится отражать атаки «духов», которые стремятся расширить сферу влияния. Сейчас МВД готовится силами Царандоя выбить их оттуда. И еще, имей в виду, можешь встретить там не только караваны, но и другие банды. В случае чего, требуй БШУ. «Духи» больше всего боятся бомбово-штурмовых или ракетно-артиллерийских ударов. Командир дивизии приказал разместить «стволы» по дороге на Бараки-Барак, которая дальше идет на Кандагар. Грачик — опытный командир, он настоял перед проверяющими на этой подстраховке.

Бровиков почувствовал в голосе комбата как бы извинения за то, что операцию будет проводить не батальон, а всего одна рота. И Бунцев тут же произнес:

— Черт возьми! Проверяющим нужна изюминка покруче… послаще или посоленей. Боекомплектов возьми побольше и не забудь о воде, до рек не дойти, район безводный, а жажда — похуже голода. Ну, хорошо, иди готовь бойцов. Выход в четыре утра. Колонну выводи по дороге к востоку, на Джелалабад, за городом по рокадной дороге — к маршруту.

Вскоре Бровиков был у своего барака, в котором и размещалась рота. Убедившись, что его заместитель капитан Петров и командиры взводов тщательно готовят роту к походу, он прошел в свою каморку, расположенную при крайнем выходе.

Койка, тумбочка, два стула, небольшой алюминиевый столик с китайским керосиновым фонарем и вешалка в углу — вот и все убранство. Бровиков взял несколько листов бумаги и устроился за столиком. Некоторое время тупо смотрел на бумагу, а затем стал писать: «Здравствуйте, мои дорогие мама и Танечка! Прошло уже почти две недели, как погиб Николай, а когда я иду по расположению части, то все мерещится он… улыбающийся. Я даже боюсь задать вопрос, как Вера Федоровна! Конечно, передавайте ей мой поклон и просьбу держаться. Когда я прочитал ваш рассказ, как Колю доставили домой, то, ей-богу, хотелось взять автомат и разобраться с негодяями, которые позволили это издевательство. У нас пропал без вести друг Николая Антон Леонов. Это случилось во время боя. Искали его целым полком, но увы! Высота там — около четырех километров, очень много ущелий, глубоких расщелин, трещин. Леонов — опытный боец, такие не сдаются, правда, если не тяжело ранен или без сознания. Кажется, мы облазили всю территорию… Они с Колей хорошо дружили, и я привык к ним обоим. Несмотря на разницу в звании, я считал их своими друзьями. Вы, пожалуйста, поддерживайте Веру Федоровну. Конечно, она мужественная женщина. Но чем измерить ее горе? Как облегчить ее боль? Ну а как вы? Как моя любимая доченька? Я очень прошу, пишите мне почаще и подлиннее. Для прочтения ваших писем времени у меня хватает. Вот и не знаю, что еще вам написать. Служба есть служба. Завтра утром идем в горы. Задание простое — наблюдать, а камни описывать неинтересно. Правда, сами горы в этих местах красивые. Когда смотришь на них, охватывает восторг, и ты понимаешь, что это намного больше, чем просто камни и снег. Даже во время боя иногда заглядываешься, их эхо от выстрела — музыкальное. Народ здесь, я уже писал, бедный. К нам местные относятся хорошо. В Кабуле мы бываем редко. Там, говорят, более тысячи мечетей. На рынках фруктов — завались, нас в столовой кормят до отвала. Я уже присмотрел, какие подарки купить вам и Вере Федоровне. Но, что именно, военная тайна. Высылаю вам свое фото. На нем я среди бойцов, среди них увидите и Николая. Это мы сфотографировались в прошлом месяце, но наш батальонный фотограф только вчера мне вручил снимок. Правда, этот экземпляр единственный, и если вы захотите подарить его Вере Федоровне, то обязательно сделайте в фотоателье копию. Ну, на этом хватит. Надо еще подготовиться к „экскурсии“. Вернусь, сразу напишу, что видел. А теперь до свидания. Поцелуйте за меня мою доченьку, скажите, что, когда приеду, сам расцелую ее. Ох, как же хочется подержать ее на руках, прижать к сердцу! Пока, дорогие мои. Крепко вас обнимаю. Ваш сын, отец, муж. Уверен, что любимый!»

Андрей вложил письмо с фотографией в конверт, подписал его и, не торопясь, направился в штаб, там был почтовый ящик.

На Востоке утро начинается стремительно. Как только солнце, словно по волшебству, буквально выпрыгивает из-за гор, рассвет рассыпается по всей окрестности. Еще до восхода солнца колонна из одиннадцати броневых машин вышла из города в восточном направлении, затем свернула на рокадную дорогу и вышла в сторону Кандагара. Шли не торопясь, да и дорога — асфальт в выбоинах от взорванных мин и разорвавшихся снарядов. Двигались по графику и к вечеру прибыли к намеченной точке.

Бровиков, убедившись, что посты расставлены правильно, тепло попрощался с командиром взвода охраны техники и, как только темнота стала снижаться в долину, отдал приказ «вперед!».

Подъем длился около трех часов. Продвигались вверх, помогая друг другу, с помощью веревок. Обдирая руки, хватались за каждый выступ. Ноги, обутые в кеды, в темноте нащупывали каждый выступающий камень, уступ.

Бровиков беспокоился, как бы кто-нибудь не сорвался. Если боец не удержится, то ему никто уже не сможет помочь, если только он не будет в связке с другими. Продвигались кто как: кто-то в связке, кто-то в одиночку или в паре с товарищем.

Было уже около одиннадцати, когда они оказались на вершине. В небе светила огромная луна, освещая горы неестественным серебряно-белесым светом. Чернотой отражалось ущелье, расщелины, тени от отдельных возвышающихся скал. Командир роты вызывал командиров взводов и приказал проверить наличие бойцов, все ли здоровы, нет ли утерь оружия и боеприпасов. Не забыл предупредить беречь воду. Выдвижение в нужный квадрат через тридцать минут. Проверяющие майор и капитан были рядом и не скрывали своей радости, что и они совершили этот труднейший подъем.

При свете луны далеко внизу просматривалась долина и кишлаки. Зеленка казалась темным пятном. Удальцов присел на большой камень и тихо сказал:

— Вас можно поздравить. Рота хорошо подготовлена к совершению таких подъемов. Скажу правду, когда мы через час приостановились и я оценивал пройденное расстояние и прикидывал, сколько еще надо ползти, то подумал, что вряд ли все, в том числе, и я, сможем добраться до вершины.

— Но главное еще впереди, — заметил Бровиков. — Скоро начнем следующий этап. При свете луны не все оценивается правильно, из-за преломленного лунного освещения происходит как бы миражное видение.

Выслушав командиров взводов о готовности к движению, Бровиков приказал первому взводу выдвинуть вперед разведку, а второму и третьему взводам организовать фланговое прикрытие. Проверяющим объяснил:

— В этой ситуации достаточно одного автоматчика или снайпера, чтобы нанести нам непоправимый урон.

Определили несколько едва узнаваемых тропинок. По ним, конечно, стало легче передвигаться. Попадались участки, где надо было перемещаться по карнизу. Ширина тропы — не более метра. Слева плечо соприкасается со скалой, уходящей на сотни метров вверх, а справа, у правой ноги, — на сотни метров уходящая вниз бездна. Говорят, что того, кто испугался, она тянет к себе, вниз. Странно, но когда опытные солдаты продвигаются цепочкой, один за другим по такому карнизу, то даже ночью неизвестно каким чутьем они, идя словно по ниточке, не ошибаются. Следуют, заложив автоматы на шею сзади, руки — поверх да еще как бы спят. Стоит впереди идущему остановиться, как двигающийся за ним автоматически тоже тормозит.

Бровикова беспокоила мысль, а что если разведчики, идущие впереди, прозевают хоть одного «духа». Ведь он один может уничтожить не только роту. Или еще хуже: если «духи» захватят двоих дозорных разведчиков?

Прошел час, и наконец самый длинный карниз остался позади. Начался чуть заметный уклон вниз. Прежде чем достигнуть заданного квадрата, дважды останавливались на передышку.

Шесть утра. Рота на месте. В шесть десять капитан Бровиков собрал командиров взводов. Устроились среди камней, здесь же разместились заместители командира роты и, конечно, проверяющие. Бровиков определил, кто из командиров обеспечит передовое наблюдение, кто — фланговое и тыловое прикрытие. Определили позиции вдоль двух троп. Андрей сказал:

— В двух километрах к югу отсюда две тропы объединяются в одну. Как видите, они вполне пригодны для передвижения караванов животных. Всем быть на постоянной связи. Руководство боем будет находиться в этом месте. Радистам установить связь со штабами батальона и полка. Позывные — те же. В резерве командира роты — по одному из отделений первого и третьего взводов. Прошу командиров доложить, кого они выделяют в резерв. Теперь, товарищи командиры, приступим к постановке задач каждому подразделению. Думаю, что с учетом обстановки в этом регионе, а здесь правительственные силы слабо контролируют территорию, противник ночью отдыхал и продолжит движение в дневное время, а это значит, что наши выдвижные посты должны зафиксировать караваны как минимум в двух километрах отсюда. Это позволяет нам занять боевые позиции вовремя. Курение, передвижение запретить. Огонь откроем одновременно по голове и хвосту колонн, а затем уже посередине. Предусмотреть размещение пулеметных и гранатометных позиций на большом расстоянии на случай, если караваны будут проходить мимо наших позиций не одновременно.

Ответив на несколько вопросов, Бровиков приказал исполнять план. Вскоре прибыли два отделения резерва. Комроты расположил пятерых автоматчиков для прикрытия штаба и обратился к проверяющим и заместителям наметить для себя естественные укрытия. Это на случай минометного обстрела, чтобы случайная мина не вывела из строя весь штаб. Предупредил:

— Обратите внимание, в двадцати метрах отсюда идет обрыв. Вполне возможно, нам надо будет передвигаться к передовой. В горячке не вздумайте приближаться к краю обрыва.

Через полчаса командиры взводов доложили о расстановке сил и что разведка находится на стыке двух-трех троп. Видимость — около двух километров.

Вдруг радист обратился к Бровикову:

— Товарищ капитан! Вас комбат!

Бровиков надел наушники и взял в руки микрофон:

— Ноль тридцатый на связи!

— В трех километрах к западу от вас замечены позиции противника. Две наши «вертушки» были обстреляны из пулеметов и зенитных орудий. «Вертушки» нанесли удар по их позициям. Пилоты докладывают, что засекли позиции «самоваров». Имейте в виду.

— Понял, — ответил Бровиков и уточнил: — «Грачами» или «траекторией» нельзя поработать?

— Думаем. Конец связи! — ответил Бунцев.

Майор Удальцов спросил:

— Что, следует ожидать осложнений?

— Не совсем. — Бровиков передал смысл разговора и пояснил: — Если там действительно минометы, то нельзя исключить, что, когда начнется бой, противник может применить их.

— Да, но ведь и их караваны могут оказаться под обстрелом.

— Всякое может быть. Я еще раз прошу обратить внимание на свои укрытия. При минометном обстреле наиболее удобными являются валуны с углублениями. А сейчас предлагаю перекусить.

Бойцы с аппетитом стали уплетать консервы. Капитан Ильин пошутил:

— Война войной, а обед — по расписанию. А у нас завтрак.

Солнце припекало все сильнее. В горах ночью — как в холодильнике. Зато днем — солнцепек, до 60 градусов доходит. Не защищенные от солнца места, лицо, голова, если нет панамы, облазят. Спасение одно — облепиха. Бровиков уже опробовал это средство. Прибыв в часть после прихода с гор, взглянул в зеркало и понял, почему нельзя прикоснуться к голове. Панаму в ходе боя потерял, и на лице кожа слазит полосками. Взял флакон с облепиховым маслом и, следуя совету бывалых офицеров и врачей, обильно смазал лицо и голову. Приготовил воду температурой тела и минут через двадцать-тридцать смыл. Взглянул в зеркало: его лицо и голова блестели. Бровиков рассказал этот способ борьбы с солнечными ожогами проверяющим и посоветовал:

— Старайтесь придерживаться тени и панамы не терять.

Приближался полдень. И вот без пяти два наблюдатели сообщили, что видят три каравана, идущих по трем параллельным тропам. Бровиков по рации предупредил:

— Дождемся, когда приблизятся к месту пересечения троп. Два ноль пять, наблюдатели сообщают, что противник объединил три каравана и направляется только по одной тропе.

Уточнив, по какой тропе противник продолжил движение, Бровиков приказал наблюдателям скрытно двигаться за караваном и при начале боя ударить по хвосту колонны. Прикинул, что шестьдесят ишаков и около семидесяти «духов» — это где-то триста метров. Быстро отдал команду растянуть позиции в сторону приближающегося каравана и таким образом охватить огнем всю колонну.

Все силы взводов объединил у одной тропы, приказал расположить позиции снайперов таким образом, чтобы они били по тем душманам, которые вздумают убегать в горы.

Он обратился ко всем офицерам, объяснив, что, раз противник движется в одной колонне, им необходимо приблизиться к позиции взводов. Резерв взял с собой. До нужной тропы — не более ста метров. Минут через десять штаб разместили на небольшой высотке из нагромождения валунов и больших скальных осколков. Когда обустроились, переговорив с командирами взводов, указав им свое местонахождение, Бровиков обратился к своему замполиту:

— Иван Иванович, обрыв в ущелье в пятнадцати метрах от тебя слева. Имей в виду, там туалета нет.

— Не волнуйся, Андрей Михайлович, я в памперсах.

Напряжение росло. Уже хорошо видна голова колонны.

Ишаки идут медленно, за каждым — один-два душмана. Впереди идут трое бандитов и о чем-то оживленно разговаривают.

— Ишь ты, как разговорились, — чуть слышно произнес Бровиков. — Значит, нас не чувствуют.

Он протянул руку к радисту и, взяв микрофон, тихо сказал:

— Постарайтесь командиров взять живьем! — Возвратил микрофон, повернулся к проверяющим и почти шепотом сказал: — Хотя опознать, где у них главарь, а где просто душманы, трудно. Все одинаково одеты, а караван длинный, поди вычисли, кто есть кто.

Услышав звук рации, Бровиков взял микрофон:

— На связи.

— Я тридцать третий, — услышал он голос командира первого взвода. — Направляю одно отделение вдоль тропы вперед.

Андрей и сам видел, что без перестройки сил охватить караван по всей длине невозможно. Тихо ответил:

— Действуйте предельно скрытно, каски в лучах солнца могут дать отблеск.

А голова каравана уже входила в зону огня. Теперь надо дождаться, чтобы и хвост оказался под прицелом. Почти одновременно командиры доложили, что голова и хвост в зоне огня.

Бровиков коротко, спокойно скомандовал:

— Огонь!

Заработали пулеметы и автоматы, гранаты не применялись. Бойцы вели огонь по живой силе, животных не трогали. Надо отдать должное противнику. Душманы словно дожидались атаки: все моментально оказались на земле и повели ответный огонь в обе стороны. Но в любом случае стало очевидно, что не менее половины живой силы было уничтожено. Десятки тел валялись на тропе без движения. Душманы вели огонь не целясь, били просто по сторонам.

Бровиков взял мегафон и протянул его переводчику:

— Прикажи им, чтобы они прекратили сопротивление, или все будут уничтожены.

Переводчик, хорошо владея пушту, четко произнес требование сдаться. Советские солдаты по команде своих командиров прекратили огонь. Душманы в большинстве тоже перестали стрелять.

Но одна пуля попала Бровикову в предплечье. Он почувствовал удар и боль, как от укуса шмеля.

Вскоре огонь прекратился, и на протяжении всей колонны душманы один за другим стали вставать на ноги и поднимать руки. Морщась от боли, Бровиков через переводчика приказал им прижаться к правой стороне тропы, не опуская рук. Благо там от каравана до небольшой каменной россыпи, где укрывались десантники, всего метров десять. Солдаты быстро спускались к каравану и брали под прицел пленных. Замполит роты обратил внимание на расползающееся кровавое пятно на предплечье командира и воскликнул:

— Командир! Ты ранен! — И как можно громче крикнул: — Врача к командиру!

Бровиков почувствовал головокружение и присел на горячий от солнца валун. Тихо сказал заместителю:

— Петров, командуй. Пленных обыскать, руки связать. Прикажи не допускать, чтобы животные разбежались. Доложи в батальон.

Подбежали старший лейтенант и сержант — врач и медбрат. Они сняли с капитана гимнастерку и перевязали рану. Проверяющий майор, указывая пальцем на невысокий утес, расщелины, сказал:

— Давайте командира туда, в тенек!

Врач и замполит, бережно поддерживая Бровикова, подвели его к утесу, усадили на валун. Медбрат быстро достал шприц. Андрей спросил у заместителя:

— О наших потерях доложили?

— Так точно. Один убит и трое ранены, один из них тяжело.

— Иван Петрович, продолжайте сбор вещдоков и оружия, обеспечьте охрану пленных, пусть выявят главарей. Их содержать отдельно. Вызовите «вертушки»!

Капитан Петров, кивнув головой и держа рацию у рта, быстро направился к тому месту, где только что находился на своем КП командир. За ним последовали и проверяющие. Майор Удальцов поднял с валуна гимнастерку Бровикова и хотел что-то сказать, но не успел. Послышался пронзительный свист, и рядом с тропой раздались взрывы минометных мин. Все упали. Одна из мин разорвалась недалеко от сидящего на камне Бровикова, взрывом все разбросало. Первым пришел в себя Петров. Не обращая внимания на то, что последовал еще один минометный залп, он бросился к тому месту, где медики перевязывали командира, но Бровикова не обнаружил:

— Где, где командир?! — замполит с лицом, залитым кровью, прихрамывая, тоже стал приближаться к тому месту, где находился командир роты.

Медбрат и врач с кровоточащими ранами от осколков вскочили на ноги. Командира на валуне не было. Они оцепенели, увидев, что метрах в трех лежит… нога, обутая в кед, и часть руки. Стало ясно, что Бровикова взрывная волна унесла в пропасть.

Над головой стремительно пронеслись две пары МИ-24, буквально через десяток секунд от них понеслись к земле огненные мечи. Они ударили по батарее «духов». Проверяющий капитан Иванов громко вскрикнул:

— На две минуты опоздали…