Мир Сил

Николай Ханов, 2023

Я поднял руку. Обычная рука… только появилось множество мозолей, от разнообразных деревяшек, рукоятей, камней. Кожа огрубела и выгорела под солнцем. Мышцы гораздо рельефней. Помнится, как-то сенсей заставил меня отжиматься… двести с лишним раз подряд, и это еще до того, как я научился постоянно подпитывать свои мускулы силой. Раньше я о таком и не мечтал. Мне не надо видеть свое тело, я и так понимаю, насколько оно изменилось, стало подтянутым, мускулистым, в разы выносливей и сильней. Странно… В том, далеком своем мире, я хотел быть сильным… Сейчас моя мечта осуществилась… Только почему я этому не рад?

Глава 1-7

И вновь дни закружились однообразной выматывающей каруселью. Но теперь через них проходила ярко синяя нить Силы. Работать с Силой было интересно, мне открывалось нечто новое, необычное, яркое… Это сложно описать — иногда Сила напоминала горную реку… иногда извилистый и звонкий ручей… а порой, северное спокойное море… Но она всегда была холодной.

Я окунался в нее, просил изменить свое течение, поделиться со мной — и она отзывалась. Поток омывал меня, уносил усталость, оставляя взамен часть себя. Синие искорки растворялись во мне, даруя вторую жизнь измученному телу, новый глоток душе. Иногда поток звал с собой, предлагал погрузиться в него полностью, раствориться, плыть вместе с другими искрами. Забыть о боли, страдании, неизвестности — и я ощущал, что могу просто уйти. Оставить этот пугающий жестокий мир и стать чем-то другим, частью чего-то могучего, бессмертного, безразличного. Но что-то меня удерживало. Удерживало каждый раз, хотя достаточно лишь сделать шаг. Наверное, это страх, и что-то еще… упорность, отказ принять поражение и маленькая, тихая надежда, что я пройду этот ад. Поток не возражал, ему было все равно.

Пару раз приходила мысль: «А что будет, если я просто умру? Умру внезапно, от рук сенсея или других доброжелателей — что будет со мной?» И тут же следовал ответ: «Ты присоединишься к потоку, ты уже его часть». Может быть странно — но от этого знания приходило спокойствие. Я переставал бояться, переставал дергаться и спокойно и тщательно выполнял команды сенсея. Я изменялся, становился другим.

Тренировки постоянно менялись — медитации, растяжка, бег, дыхательные упражнения, силовые, на координацию. Некоторые из них просты и понятны, вроде пресловутого шпагата, судить о назначении других мне просто не хватало фантазии. И Сила… мне практически постоянно приходилось обращаться к Силе. Тоненький ручеек постоянно лился, поддерживая уставшее тело. Мускулам физически не хватало времени для восстановления.

Два раза я проходил по краю, в первый раз отделался примерзшими к ноге штанами — отодрали вместе с кожей. Второй раз, похоже, отморозил себе часть легкого. Несколько дней я кашлял кровью и задыхался от боли в груди. Монахи заставляли пить настои на редкость гадостного вкуса и дышать парами какой-то вонючей смеси. Помогло… и довольно быстро. После этого я стал осторожней, постоянно контролировал себя, даже если это грозило наказанием от сенсея.

Учитель не останавливался и не давал возможности отдохнуть. Тренировки шли каждый день, начиная с утра и до того момента пока я не валился с ног, полностью истощенный. Каждый раз он придумывал что-то новое. Мои новые способности служили лишь поводом продлить и усложнить тренировки.

— Подойди сюда, — тихое шипение ворвалось в мои мысли. Выбравшись из очередной пыточно-тренажерной конструкции, я подошел к сенсею. Тело расслаблено, взгляд опущен, голова почтительно склонена. Местные правила вежливости в меня вбили быстро и эффективно. И сейчас меня могут наказать за витание в облаках. Впрочем, я сохраняю спокойствие, как внутренне, так и внешне.

Руку обожгло болью. На предплечье из широкой царапины… пореза, выступает кровь. Капли сливаются вместе, скатываются вниз, прокладывают красные дорожки, скользят между пальцев, срываются и исчезают в песке. Песок слипается, отпечатки быстро сливаются в одно большое, бордовое пятно. Удара или замаха я не заметил, сенсей двигался со скоростью, находящейся за гранью моего восприятия.

— Лечи, — краем взгляда я заметил, как мой учитель бесшумно развернулся и пропал из поля зрения.

Лечить… Я поднял руку — из длинного, сантиметров двадцать, пореза щедро выступает кровь. Порез неглубокий, вены не задеты, если просто замотать — быстро заживет. Заживет… я криво усмехнулся… про себя. Раз сенсей сказал лечить, то надо лечить. Халтура или попытки «не понять» приказа пресекались моментально и… очень больно.

Я сел на песок, прямо там, где стоял, только чуть отодвинулся от пятна. Сосредоточиться, очистить разум от посторонних мыслей, обратиться к Силе. Поток, маячивший на краю сознания послушно откликнулся. Прохлада… приятный холодок объял мое разгоряченное тело. Недавно заметил, я практически перестал потеть. Достаточно небольшого обращения к Силе, тени желания, чтобы убрать лишнее тепло.

Закрыть глаза, окунуться в темную прохладу, погрузиться в другой мир. Сверкающие огоньки, переливающиеся в ритме биения сердца. Отодвинуться немного назад — теперь видно все тело. Красные мышцы, сероватые кости, пылающие синим огнем нервы. Все органично связано, слито в единой гармонии. Если приблизиться — можно разглядеть отдельные волокна мышц, маленькие сосуды, наполненную жизненной силой кровь.

От этой картины каждый раз перехватывало дух. Какое это все-таки чудо — человеческое тело. Живая сверкающая ода чему-то божественному. Возможно, все это лишь мое воображение, но это зрелище… слишком живое, и слишком захватывающее. В очередной раз я с трудом оторвался от этого великолепия. Если слишком увлечься, то можно потерять себя, заблудиться в сверкающих огнях… и потухнуть…

Рука… правая рука и порез на ней. Пространство, послушное моей воле, сместилось. Перед моим «взором» сложная конструкция предплечья… или того, что можно назвать предплечьем. Мышцы, сосуды, нервы, кровь, лимфа, кожа… слишком сложно… и просто страшно испортить что-то в своем теле. Но надо… надо научиться лечить себя, и тут сенсей прав.

Усилием воли я попробовал найти порез — это оказалось несложно. Рана ощущалась как нечто неправильное, диссонанс в отлаженном механизме. Место, откуда шли тревожные сигналы, где пропадала живительная кровь.

«И что дальше?» — простая мысль поставила меня в тупик. И в самом деле — что делать дальше? Замораживать себя я умею, снимать усталость тоже, а вот лечить раны — нет.

Не знаю, сколько я просидел в трансе. Когда я открыл глаза, уже наступила глубокая ночь. Сначала получилось прекратить кровотечение — просто охладил края раны, а может к этому времени кровь просто успела свернуться. Я тогда еще внутренне улыбнулся, представив себе, как мои раны мгновенно покрываются корочкой льда, на манер какого-нибудь терминатора из американского боевика. А потом настал ступор — я не знал, что делать дальше и не было никаких идей. Выручила та же ассоциация с терминатором. Я подумал: «А почему бы мне не поделиться Силой со своим организмом, чтобы он сам залечил рану в ускоренном режиме?»

Идея хорошая, только претворить в жизнь ее оказалось очень сложно. Тело не хотело брать Силу, или брало ее слишком много. Избыток становился угрожающим для меня, диссонанс охватывал всю руку. Такое впечатление, словно система шла в разнос. Приходилось останавливаться, потихоньку убирать Силу, и начинать все сначала. Это сложно описать, но в конечном итоге у меня получилось. Поток равнодушно тек мимо и сквозь, ничтожная доля его задерживалась и поглощалась. Сила, уже измененная, направлялась к месту диссонанса и помогала моему организму бороться с ним. И это работало, я чувствовал, пусть гораздо медленней, чем хотелось, но работало.

Черное небо. Звезды. Прохлада… Тихий стрекот местного сверчка… Покой… Хочу просто покоя… Никуда не идти, ничего не делать, просто лежать. Лечебный транс отнял силы как полноценная тренировка. Голова совершенно пустая, мысли ворочаются с трудом и ограничиваются простейшими конструкциями-желаниями. Пошатываясь, я поднялся и побрел в свою келью. Спать мне хотелось еще больше, чем покоя.

Следующее утро, плац. Я жду учителя, порез слегка зудит и чешется. Я знаю — регенерация идет гораздо быстрей обычного, но вот хватит ли этого сенсею? Черная фигура появилась как всегда внезапно. Секунду назад плац был пуст, а вот уже в десяти шагах темный силуэт идет ко мне прогулочным шагом.

Сначала эта манера внезапно появляться сильно нервировала. Потом я как-то догадался спросить печать, и у меня даже получилось. Пришедшее знание несколько пояснило ситуацию. Я узнал не только о своем учителе, но и получил кусочек информации о социальном устройстве этого мира. Мрак называл моего учителя Мастером Тени. Мастерами в этом мире называют людей, достигших высот Искусства одного из Домов. Дома Тени занимаются шпионажем и убийствами, иными словами — эдакие ниндзя. Мастера Тени — лучшие убийцы и шпионы, воспитанные многими поколениями убийц. А срок жизни в этом мире может достигать сотен лет. Мне даже страшно представить, что получается в итоге. Хотя, что представлять… я этот итог каждый день вижу.

Сама же система Домов довольно интересна. Жаль, мне не дают времени разобраться в ее устройстве. Например, есть три Дома Тени, официально признанные императором, самые сильные и влиятельные. Они выполняют «грязную работу» для «спецслужб» Империи Солнца: шпионаж, сбор слухов, устранение неугодных. И есть порядка дюжины более мелких, непризнанных, со своей спецификой и специализацией. Имперским домам идут самые крупные заказы, они получают наибольшую власть, и все малые мечтают занять их место. Но, если императорский Дом слишком зарывается или слабеет, то Император лишает его своего благословения, и стая конкурентов уничтожает отверженного за считанные дни, а один из малых домов занимает его место. Сбалансированная и отточенная столетиями схема, построенная на постоянной жестокой и кровавой конкуренции.

В Империи есть множество искусств, и множество Домов, где знания передаются от отца к сыну, оттачиваясь и совершенствуясь. Дом может заниматься одним или несколькими Искусствами, может создавать новое направление. Многие из них совмещают Искусство с религией или Силой, или смешивают все вместе.

Система Домов сложна и причудлива, во многом мне не хватало знаний, чтобы осознать полученную информацию. Для многих понятий нет слов в русском языке, они слишком чужды для меня, и даже получив знания, я не могу их полностью воспринять.

Учитель смотрит на меня ничего не выражающим взглядом. Похоже, я опять замечтался. Сейчас мне сделают больно… или не сделают — я до сих пор не понял, когда за мелкие просчеты наказывают, а когда нет.

В этот раз сенсей просто поднял руку и хлопнул меня по ребрам. Хруст… волна боли. Багровая пелена закрывает глаза. Каким-то чудом я удержался на ногах, и даже не согнулся.

— Лечи, — донесся шипящий голос.

«Он мне что — ребра сломал?!» — волна бешенства взметнулась и опала, только воздух со свистом вырвался сквозь зубы. Бросаться на сенсея — чистое безумство. Впрочем, его уже, небось, и след простыл… Точно — внутренний плац сияет пустотой, даже песок, где он стоял, нетронут.

Несколько мгновений я просто стоял на месте, стараясь успокоиться и вдохнуть без приступа новой боли. Получалось плохо, каждое движение легких отзывалось волной боли. Боль порождала новый приступ злости и мешала попыткам сосредоточиться. Наконец, взяв себя в руки, я, шипя и ругаясь сквозь зубы, поплелся в свою келью. Ребрами лучше заняться лежа.

Ребра заживали пять дней. Пять дней я лежал в трансе, пробуждаясь только, чтобы поесть и немного размяться. Пару раз я проваливался в короткий, беспокойный сон. Треснувшие, к счастью не до конца, кости заживали на порядок медленней и сложней. Но этим утром можно идти на тренировку. Впрочем, черный силуэт уже маячит возле моей кровати. Сенсей не дождался… это плохо. Я с трудом потащил себя из кровати. Мышцы после суток лежания на одном месте одеревенели.

— Слишком долго, — произнес холодный шипящий голос. Длань в черной перчатке снова хлопнула по ребрам. По тем самым, только что зажившим ребрам.

Грудь словно обожгло огнем, слезы навернулись на глазах. Воздух покинул легкие и отказывался возвращаться. Колени подогнулись, стол рядом — опереться на него… В этот раз гораздо больней. В этом мире я вижу только боль. Надо собраться, сосредоточиться и обраться к Потоку. Спасительная прохлада затопила грудь, пришел Хлад и забрал с собой всю боль. Местная анестезия… и почему я не догадался до этого раньше?!

Кровать… рядом… лечь. Хорошо, что в этот раз учитель навестил меня прямо в келье. Кстати, где он? Опять исчез? Да — келья пуста… Я один… Опять один… и опять у меня сломаны ребра. Пять дней коту под хвост… Зачем?

Дыхание ровное. Руки вдоль тела, мышцы расслаблены. Потолок из серого камня и косые солнечные лучи. На улице солнце идет к зениту, начинается новый день. А мне опять лежать сутками и воевать со своим телом… Зачем?

Нет, если подумать логически, все понятно. Выносливость, быстрое заживление ран, умение переносить боль — вещи очень нужные в этом новом мире. Но что мне с этого? Зачем мне это? Выжить? А зачем мне такая жизнь?! Жизнь, где нет ничего кроме боли.

Накатила глухая тоска, захотелось выть. Выть на одной ноте, высоко и протяжно… Но с губ сорвался лишь короткий шипящий выдох… Эмоции меня научили сдерживать. Сдержанность забили на подсознательный уровень. Надо отдать должное учителю. Учит он больно, жестоко, даже порой с явным садизмом, но очень эффективно.

Я поднял руку. Обычная рука… только появилось множество мозолей, от разнообразных деревяшек, рукоятей, камней. Кожа огрубела и выгорела под солнцем. Мышцы гораздо рельефней. Помнится, как-то сенсей заставил меня отжиматься… двести с лишним раз подряд, и это еще до того, как я научился постоянно подпитывать свои мускулы силой. Раньше я о таком и не мечтал. Мне не надо видеть свое тело, я и так понимаю, насколько оно изменилось, стало подтянутым, мускулистым, в разы выносливей и сильней. Странно… В том, далеком своем мире, я хотел быть сильным… Сейчас моя мечта осуществилась… Только почему я этому не рад?

Короткий истерический смешок все-таки сорвался с моих губ… Жить больно… Умирать страшно… Что будет дальше — неизвестно. Хотя… А что мне терять? Боль я научился глушить — посмотрим, что будет дальше. Уйти в Поток я всегда успею. Почему-то я уверен, сделать это будет просто и совсем не больно. Пока будем дальше смотреть и дальше идти… идти по этой дороге в никуда.

Смирившись, в который раз, со своим положением я прикрыл глаза. Надо снова уходить в транс и лечить свои многострадальные ребра… Насколько меня еще хватит?

Многокрасочное великолепие человеческого тела и Потока захватывало и увлекало. Хотя за дни лечения картина уже успела изрядно поднадоесть, монотонная работа и боль от срастающихся костей не способствует эстетическому наслаждению. Но, к счастью, до полного перелома не дошло, опять обошлось трещинами, хорошими такими… чувствительными.

Внезапно картину нарушил какой-то диссонанс… В течение потока вмешивалось нечто чуждое… Словно на гладь спокойного пруда подул ветер… чужой ветер. Что-то недалеко от меня, и оно порождает чуждые колебания.

Глаза закрыты, дыхание ровное — надо быть осторожным, не выдать, что я вышел из транса. Хотя, наверняка для местных все мое притворство выглядит неуклюжими потугами ребенка… но мне как-то спокойней. Кто-то еще есть в келье. Я ощущал это сквозь закрытые глаза, чувствовал кожей чуждость рядом со мной.

Веки неохотно поднялись. Серый потолок, каменная стена, решетчатый свет, льющийся сквозь окно, и темный контур на краю взгляда. Я несколько раз моргнул и сфокусировал взгляд. Возле моей кровати, на грубом деревянном стуле сидела девушка. Та самая девушка, что видел я однажды на террасе второго этажа. И в том же платье — темно-коричневом. Рыжеватые волосы, перевитые темными лентами в тон платью. Спокойный, отрешенный взгляд… Пронзительные, зеленые глаза… Тогда, на плацу, я не разглядел ее, запомнил только ощущение взгляда. Непонятное ощущение, как будто она одновременно видит меня и что-то еще, мне недоступное.

В комнате повисло молчание. Я не знал, что говорить, как реагировать, она же, похоже, вовсе этим не интересовалась — просто рассматривала нечто доступное ей одной. Странно, молчание не тяготит меня, напротив — душа словно прекратила метаться и замерла в покое. Тягучие секунды спокойствия… как мне их не хватает, в этой безумной гонке, ставшей моей жизнью. Она смотрит на меня, я смотрю на нее, и в комнате царит тишина.

Мгновения летели, а я продолжал глядеть на нее. В память откладываются тонкие черты лица, легкие колебания кончиков волос, сверкающих в солнечном свете, темный цвет лент на фоне светлой кожи и зеленые изумрудные глаза. Откладываются слой за слоем, обновляя старые слои и врезаясь глубже. Что-то неземное, чуждое и вместе с тем родное в ее облике. Что-то, что хочется сохранить, спрятать в глубинах памяти, оставить себе…

Я не сразу заметил движение ее руки. Это движение не нарушало сложившийся баланс, оно гармонично вплелось в равновесие и молчание, сложившееся в комнате. Изящная, словно выточенная неизвестным мастером, ладонь замерла над моей грудью. Взгляд незнакомки изменился, теперь она смотрит на место под своей ладонью, там, где треснули ребра. Ее действия не вызывают у меня никакого страха. Покой и гармония — единственное, что я ощущаю.

От ее ладони повеяло теплом. Горячим, сухим теплом. Я легко ощущаю его сквозь одежду, сквозь кожу. Тепло проникает вглубь, сквозь ребра и ноющие места переломов, усиливается, становится жарко. За жарой приходит боль, острая и злая. Болит каждый миллиметр трещин, я чувствую каждый излом. Жар нарастает, боль тоже, трещины уже просто пылают огнем. Однако я лежу и спокойствие мое незыблемо.

Что-то изменилось. Жар начал спадать. И я опять заметил это с опозданием. Волны тепла откатывались назад, неспешно и размерено. И вот, тонкая ладонь скользнула назад. Мгновение, она снова смотрит на меня и куда-то еще. Мгновение, темный силуэт направляется к двери. Мгновение… и комната пуста.

Что-то с моими ощущениями. Накатывает усталость, веки опускаются, и я падаю в никуда.