Падение терратоса

Николай Побережник, 2015

Череда загадочных происшествий продолжается. Герою удается чудом выжить в кровавой бойне и лютой стуже предгорий, вернуться к друзьям и начать новую жизнь. Но у судьбы свои планы на будущее, и она не позволит потерять навыки и опыт тому, кто воспитан для битв. Случайный попутчик сначала прикроет спину в бою, затем станет лучшим другом. Стечение обстоятельств подтолкнет к новой и опасной службе. Пока одна часть граждан терратоса живет праздником прогресса и упивается властью денег, другая, затаив обиду, вынашивает планы революции. Люди заняты, но еще не чувствуют могильного холода и запаха смерти. Терратос катится в бездну забытья, и все громче и громче слышны барабаны войны…

«Вся военная пропаганда, все крики, ложь и ненависть, исходят всегда от людей, которые на эту войну не пойдут»

Дж. Оруэл

Глава первая

Полтора года экспедиции пролетели для Кинта незаметно. Только последняя пара месяцев даётся тяжело — зима. Прошлая зима была много мягче, да и экспедиция находилась южнее, а сейчас, лютый холод северных предгорий пробирается под одежду и заставляет коченеть, да еще опять этот кашель мучает Кинта и совсем не дает житья… Профессор, несмотря на погруженность в исследования огромных масс грунта, обратил внимание на здоровье Кинта и распорядился — «давайте-ка любезный, прекращайте ваши разъезды, помогайте пока механикам-машинистам». Но еще неизвестно, что для Кинта было лучше — холод и ветер, пронизывающий до костей, или угольная взвесь в машинном отделении, хотя у машинистов все же тепло. Заодно и наука — огромная экспедиционная машина была весьма современна, а некоторые ее узлы и агрегаты, можно сказать, опережали время. Взять, к примеру, установку брикетирования угля с добавлением какой-то химии, что увеличивает теплоотдачу и время горения брикета вдвое, и на скреверах используют такое же топливо — брикетированный уголь.

Уже неделю экспедиция стоит лагерем на берегу небольшой реки, скованной льдом, что течет на юго-восток и впадает в океан. Недалеко, в полудне пути верхом, небольшой городок — Дастен, две шахты, бараки с каторжанами, казарма жандармерии, полсотни домишек и литейный цех, где льют медные чушки. Затем эти чушки на небольших платформах везут по железной дороге на юг… Юг, воспоминания о Родине — юге терратоса, бередили душу постоянно, особенно после прогулок вокруг разбитого лагеря экспедиции, по колено в снегу, выставляя сигнальные хлопушки — собственно, Кинт это и придумал, и выручавшие уже не раз. Лагерь теперь отличался от того, к которому привыкли профессор и студенты, для коней еще прошлой зимой придумали большую палатку-конюшню, главное — укрыть животных от ветра и хорошо накормить, палатку сооружали из жердей и нескольких рулонов грубой холщевой ткани, приобретенной еще позапрошлой осенью на побережье. Но профессор даже радовался этим изменениям… еще бы! Несколько раз конные разъезды предотвращали нападения кочевников, эти дикари создавали немало проблем в здешних местах, особенно после упразднения корпусов охраны дорог. Теперь кочевникам было раздолье — повозки торговцев, или просто путников, часто становились их добычей, дикари-людоеды обогащались, их собаки были сыты, и в их среде расползались слухи о безопасных и прибыльных рейдах по северу терратоса, а торговцы все чаще стали пользоваться железной дорогой или транспортными дирижаблями, на худой конец, нанималась охрана из не менее чем пары десятков вооруженных людей, за счет всего этого товары значительно вырастали в цене.

Пару раз за все время путешествия от побережья на север экспедицию посещал капитан Морес, инспектор тайной жандармерии, курирующий экспедицию. Кинт отметил, что за маской высокомерия и напыщенности, скрывается волевой, умный и честный человек. Оба визита Мореса в экспедицию тот приглашал Кинта провести с ним некоторое время за бокалом вина, или просто поболтать на смотровой площадке на политические, или околонаучные темы. С политикой, к слову, в терратосе все было гораздо хуже, чем с наукой. С тех пор, как парламент, состоящий из алчных представителей гильдий, взялся управлять терратосом, отправив семью монарха на южные острова, дела в терратосе идут все хуже и хуже. Гильдии «тянут на себя одело», занимаются таким новшеством, как внешняя политика, и совсем забыли о людях, простых гражданах терратоса. Каждый председатель городского совета в любом городе имел слишком много власти, в тоже время был сильно подвержен давлению со стороны представителей гильдий, но всем невозможно угождать, и так получалось, что в разных городах было разное влияние гильдий. К примеру, в Латинге хозяйничали представители гильдии торговой, а в Майнге и Актуре промышленники устанавливали свои порядки и правила, в том числе повышали местные налоги…

Сегодня день выдался хоть и морозным, но солнечным и безветренным. Проснувшись после обеда, Кинт поднялся на смотровую, где поднял ворот бушлата и, ежась от холода, оглядел окрестности в подзорную трубу. Вон и Крей с Волье возвращаются из разъезда, похоже, у Крея к седлу что-то привязано… точно, Кинт разглядел рога дикой козы. Вообще полны зверьем эти дикие места, и копытные, и хищник, да и заяц попадается. Природа не обделила эти предгорья разнообразием — и лугами на склонах, и лесом, и парой болотистых долин… есть, чем зверю кормиться и где растить потомство… Кинт перешел на другую сторону смотровой площадки и, облокотившись на ограждение, посмотрел на лагерь. Палатка конюшни, палатка лаборатории, из которой профессор Дакт и студенты выбираются только на сон и прием пищи, про последнее они и забыть могут, если не напомнить. Профессор, как одержимый, хочет закончить какие-то свои изыскания. На днях «выгрызли» из мерзлого грунта, чуть не угробив буровую установку, какие-то важные образцы породы и теперь профессор, кроме еды, позабыл и про сон. Странные они, эти люди науки… терратосу, в лице парламента, на них плевать в последнее время, а эти с горящими глазами ковыряются в комьях земли, забывая поесть, а порой и поспать.

Кинт снова приложился к подзорной трубе… Крей, размахивая рукой, что-то эмоционально рассказывает, а Волье участливо кивает. Кинт улыбнулся, он хорошо сдружился с Волье за время путешествия. Это немногословный, сильный и ловкий служака, отличный стрелок, возрастом на пять лет старше Кинта, но внешне очень молодо выглядящий.

— Ты моложе меня, а выглядишь старше, — сказал как-то Кишу Волье.

— Тебе надо провести некоторое время за перевалом северного хребта… нагонишь.

— Нет, спасибо, — ухмыльнулся Волье, — судя по твоим редким рассказам о твоей службе там, места там гиблые.

— Не знаю, — пожал он плечами, — люди живут.

А Крей, бывший сослуживец по дорожной жандармерии, при любом удобном случае напивается, метает о доме и какой-нибудь не сварливой и в меру красивой хранительнице очага и, если повезет, то и о паре ребятишек… он теперь не беден, золота хватит надолго, если с умом им распорядиться… К слову, золота досталось всем участникам экспедиции, не россыпи, но немало и может хватить на несколько лет жизни, если, опять же, тратить с умом.

— Профессор! — крикнул Кинт, — профессор! Крей и Волье возвращаются и, похоже, добыли мяса.

— Хорошо! — приглушенно раздалось из палатки, — вы занимайтесь, милейший, нам нужно еще немного времени и, думаю, нам будет, что отметить.

Кинт молча кивнул, перелез через леер и прошел по крыше до машинного.

— Викт, расколи брикет, пойду затоплю печь, на обед будет мясо.

— Мастер Кинт, — высунулся в небольшое техотверстие чумазый парень и протянул жестяную банку с колотым угольным брикетом, — вы осторожнее с этим, прогорит печь, и профессор нам с вами устроит.

— Не прогорит, я понемногу, — Кинт забрал банку и пошел обратно, по пути махнув подъехавшим патрульным.

Кинт лишь успел спуститься в вагон и, зайдя в свое купе, снять бушлат, как на улице гулко бахнуло, заржали испуганные кони… Он метнулся к окну и увидел, как профессор, студенты и подоспевшие Волье и Крей с закопченными лицами и одеждой засыпают снегом угол горящей платки, в котором было несколько приличного размера прожженных дыр.

— Все живы, калек нет? — высунулся Кинт в окно.

— Получилось! Мы нашли! — профессор радостно загребал снег и кидал его, — Мы нашли его!

— Что нашли, профессор?

— Белый сланец! — профессор перестал швырять снег и повернулся к машине, с гордым видом уперев руки в бока, — это рывок! Кинт, милейший, вы не даже представляете, что произошло!

— Вы чуть не взорвали экспедиционную машину?

— Мы сделали открытие! Правда, реакция еще нестабильна, но это уже вопрос второстепенный!

— Я ничего не понимаю, профессор… это хорошо или плохо?

— Это великолепно, милейший! — радостно ответил профессор и, повернувшись к студентам, сказал, — потушили? Молодцы, теперь найдите образцы… их не должно было далеко отбросить, поместите образцы в контейнер и приберите здесь. На сегодня работы закончены. Дамы, займитесь уже обедом, а я телеграфировать в управление!

Профессор по утоптанной в снегу тропинке поспешил ко входу в машину, а Кинт, улыбнувшись поведению профессора, закрыл окно.

Втроем тушку разделали быстро, дикая коза невелика размерами. Сделав вырезку мякоти, остальное порубили и уложили в деревянные ящики, уже приспособленные под это на смотровой площадке. После чего Крей отвез подальше от лагеря шкуру, завернутый в нее ливер и остальное, с чего уже не стали срезать мясо, — задобрить рысь, что ходит кругами уже не первую неделю и пугает лошадей. Затем, теснясь в купе-столовой, вся экспедиция уселась за стол.

— Коллеги, друзья… — профессор, светящийся, словно медные вентили в машинном, встал с бокалом в руке, — сегодня очень важный день, после которого, скорее всего, наше совместное путешествие закончится, но мы сделали то, ради чего все и задумывалось.

— Простите, профессор, а ради чего? — уже наткнув на вилку добрый кусок мяса и приготовившись закусывать, поинтересовался Крей.

— Катализатор! — Дакт тряхнул рукой, немного расплескав вино, — я прочел о нем лет двадцать назад в библиотеке университета, точнее не конкретно о нем, а о неком составе из определенных сланцевых пород, который наши предки, сотни лет назад, использовали для усиления реакции… эм… ну, не будем вдаваться в подробности. В общем, то, что все мои коллеги считали сказкой историков, в действительности существует! Я телеграфировал о результатах, которых мы достигли и сразу же, заметьте, сразу же получил ответ.

— И что ответили?

— Как всегда, ожидать курьера… они там, в столице, похоже, еще не поняли всего произошедшего, — важно ухмыльнулся профессор, — давайте же выпьем, друзья за это знаменательное для науки событие!

Спустя буквально полчаса праздничного обеда, профессор ударился в научные споры со студентами и в фантазии на тему перспективы сегодняшнего открытия, которые охране экспедиции и машинистам были, мягко говоря, скучны. Машинисты, прихватив бутыль и миску мяса, удалились к себе, а Кинт, Волье и Крей, одевшись потеплее, поднялись на смотровую, также прихватив выпивку и закуску.

— На юг поеду… — Крей развалившись на лавке, мечтательно смотрел в белую даль, — домой не буду возвращаться, а на юге, недалеко от столицы, куплю землю, посажу виноградники…

— Виноград на юге хорошо растет, солнечных дней много… только подальше от моря землю покупай, иначе туманы, что для винограда нехорошо, — ответил Кинт.

— Спасибо за совет, дружище, — кивнул Крей, — а ты, Волье, что будешь делать?

— Вернусь в столицу, а там уж как управление решит.

— Морес тебя к себе заберет.

— Думаешь? — Волье подлил вина.

— Да, он говорил как-то в прошлый раз, что ему не хватает помощников.

— Не знаю, — поморщился Волье, — тайная жандармерия, интриги, заговоры… не мое это.

— А ты Кинт?

— В Конинг поеду… кстати, отсюда недалеко, неделю, может полторы, если по берегу, а через перевал если, и того быстрей.

— А что там делать будешь?

— Неплохо получалось работать механиком, — пожал плечами Кинт, — места там хорошие… а может, как собирался мой приятель Дукэ, вложу деньги в морские перевозки.

— Да уж, с деньгами-то повезло… вот уж не думал, что рыться в земле полезно для кошелька, — сказал Крей, раскурил трубку и с наслаждением выдохнул, — под пули сколько подставлялся за гроши, а тут покопался в земле, и на тебе — состояние.

— Ну, ты не обольщайся, — сказал Волье, — самородное золото и песок ты только через финансового распорядителя в ратуше на монеты сможешь поменять, а уж он свою четверть откусит.

— А ювелирам?

— Они же тебя и сдадут… запрещено законом, понимаешь?

— Да знаю я, — с досадой ответил Крей.

— Тех трех четвертей, что у тебя останется, хватит и земли купить и дом построить, — похлопал Волье Крея по плечу, — так что не глупи и не жадничай.

Кинт закашлялся, хватанув на вдохе холодного воздуха и, промочив горло остатками вина, спустился в купе, которое он делил с Волье. Оставив друзей мечтать на смотровой площадке, засыпая, Кинт думал о том, как он уже привык к этим людям… профессор Дакт, студенты, вечно спорящие и вечно занятые своими опытами и разбором образцов пород. Конные разъезды с Волье и Креем, которые, честно сказать, друг друга лишь терпят, и только в такие моменты как сейчас, то есть, изрядно выпив, они могут нормально общаться.

Гул скревера разбудил рано утром, когда ночь уже отступила, а красный рассвет, обещающий морозный день, уже показался на востоке. Кинт быстро оделся и, когда гул стих, подошел к окну. Где-то совсем в глубинных, скрытых от всех своих надеждах, он желал увидеть лишь одного пилота… Но от скревера шел полный, будто шар, пилот, ежась от пронизывающего насквозь поднявшегося ветра… профессор и Волье его встречали. Кинт, ткнувшись лбом в толстое стекло, немного искажавшее то, что находится снаружи, наблюдал за гостем. Передав контейнер и почтовый тубус для секретной почты, профессор пытался что-то еще говорить пилоту и вроде как приглашая к экспедиционной машине, но тот, вручив ему какие-то бумаги, попрощался и поспешил к скреверу. А затем снова гул и спустя несколько минут скревер уже не было видно в небе, по которому, словно караван, плыли облака, подгоняемые северным ветром.

— Какие новости, профессор? — Кинт вышел из уборной с полотенцем в руках.

— Кинт, милейший, капитан Морес передал вам персональное письмо… вот, держите, — профессор перебрал несколько запечатанных конвертов, достал самый маленький и протянул Кишу.

— Вы чем-то расстроены, профессор? — Кинт взял конверт и положил в карман.

— Финансирование экспедиции прекращено, нам приказано добраться до ближайшего города, где есть управление тайной жандармерии, и сдать им под охрану экспедиционную машину… а мы все, знаете ли, распущены, да.

— В смысле «распущены»?

— А вот как хотите, так и понимайте, — раздраженно ответил профессор, — новому парламенту наша экспедиция больше не нужна! На завтраке все обсудим, не опаздывайте.