Гнев изгнанников

Николай Побережник, 2016

Волею неведомых сил он был заброшен в другой мир, в котором смог адаптироваться, найти друзей, любовь и… врагов, которые лишились власти, затаили обиду и нашли союзников среди вероломных и хитрых иноземцев. Потеря близких, предательство и изгнание не смогут сломить того, чья воля и характер переплелись с Хозяевами болот – дикими монстрами с кошачьей натурой. Желая спасти любимую, Никитин встанет на тропу, которая приведет его в Шахар. Он въедет в древний город верхом на болотном коте ожившей легендой. Бэли поведет древний народ, пути назад нет, пусть сбудется пророчество!

Глава восьмая

Простота зала приемов, куда провели Скади со свитой, даже забавляла. Внутреннее убранство будто из тех замшелых книг императорской библиотеки, которые так любит перечитывать леди-наставница: каменные стены, каменный пол, крепкая и старая деревянная мебель. На стенах начищенные до блеска большие медные щиты. Они развешаны таким образом, что солнечный свет, проникающий в зал через окна, отражаясь, неплохо освещает внутреннее пространство. От большого камина расходится приятное тепло и аппетитный запах жарящейся там же на вертеле косули. Скади проводили за стол поменьше, что был накрыт богаче и у которого стояли только два стула, а свиту и охранителей рассадили за стол побольше и попроще, с двумя широкими лавками.

— Князь Талес! — провозгласил важный толстяк, выйдя из тяжелых, окованных дверей.

Следом, придерживая перевязь, в зал вошел крепкого сложения молодой человек, практично и не ярко одетый и даже симпатичный. Отметив это, Скади непроизвольно немного приподняла бровь и переглянулась с леди-наставницей, на что та одобрительно кивнула.

— Как тебя называть? — Талес сел напротив молодой императрицы.

— Скади.

— Что обозначает твое имя? — спросил князь и жестом указал слуге разлить по кружкам хмельного меду.

— Матушка рассказывала, что на языке древнего народа Каменных башен мое имя означает ветер.

— У твоего народа есть еще один язык?

— Он давно забыт, — Скади задержала взгляд на чеканке медной кружки, удерживая ту за дно тонкими и длинными пальцами. Вздохнув, посмотрела в окно поверх головы Талеса, а потом ему в глаза, и, чуть подавшись вперед и улыбаясь, добавила: — Хотя одним богам известно, что в нашем мире забыто, а что нет. До недавнего времени считалось, что мой народ единственный в этом мире.

— Хм… Только в Трехречье ты встретишь три разных народа, а на севере, за болотами, есть еще один народ, дикие варвары и людоеды.

— Как интересно! Расскажешь мне про это? — Скади улыбнулась князю.

— Я попробую, но предупреждаю, рассказчик из меня не очень хороший. У нас есть библиотека Хранителей, там в старых книгах и дневниках Хранителей можно многое прочитать.

— Кстати об этих ваших Хранителях…

— Суд Хранителей и сам орден с некоторых пор распущен.

— Почему?

— Они перестали служить народу Трехречья и стали преследовать лишь две цели — власть и нажива. Хотя, возможно, я и погорячился с упразднением ордена, не все из них были плохими людьми. К примеру, мой советник очень умен и исполнителен.

— Моя империя прошла длинный путь, прежде чем стать такой, какова она сейчас, и я с удовольствием расскажу об опыте моих предков.

В зал приемов один за другим стали входить слуги с кухни и расставлять блюда на столах, а двое остановились у камина и занялись мясом на вертеле.

* * *

Устал ждать… уже и ходил вдоль стены, и спускался во двор выкурить трубку в компании княжеского конюха, потом даже немного задремал, ожидая аудиенции князя, при этом ни на секунду не выпуская из рук лямку торбы, что задвинул ногой под широкую лавку. Периодически я посматривал на своего соседа напротив, тот сосредоточенно о чем-то думал, беззвучно шевеля губами и глядя на каменный пол.

Наконец, спустя часы ожидания, громыхнул засов за низкой деревянной дверью под каменным арочным сводом. Мой компаньон по ожиданию аудиенции князя сразу встал, поправил тунику и уставился на выглянувшего из-за двери княжеского писаря.

— Сначала ты, — писарь кивнул на меня, — у князя очень мало времени, но он готов тебя принять.

— А меня? — растерянно спросил мужчина в тунике Хранителя.

— Не знаю, — писарь шире открыл дверь и активно замахал рукой, торопя меня: — Давай, давай, давай…

Подхватив торбу, я быстро пошел к двери, чувствуя затылком нехороший взгляд.

Комната была темной и, насколько мне было известно, выполняла функции не то допросной, не то комнаты для тайных встреч. В углу некое подобие узкой кафедры, за которой шуршал пером писарь в свете лампады, а посередине единственный предмет мебели — кресло. Большое деревянное кресло, отделанное шкурами и с искусной резьбой, в котором сидел князь и отстукивал пальцами по подлокотнику.

— Никитин! — Талес изучающее посмотрел на меня. — Воевода Тарин сказал, что у тебя что-то очень важное.

— Да, князь, — я остановился и, приложив руку к груди, коротко поклонился.

— У меня иноземные гости, оружейник, и такого еще не было в истории Трехречья! Сейчас небольшой перерыв — гостям показывают старую крепость, посему говори понятно и постарайся не занять много моего времени.

— Если позволишь, князь, то мне бы хотелось поговорить с тобой без свидетелей.

— Хорошо, — Талес указал глазами на штору в углу, за которую моментально прошмыгнул писарь.

Услышав звук закрывшейся двери, я стал рассказывать про дружинника в протоке, про Вараса и его убийц, а также про то, что с ними стало, продемонстрировал содержимое торбы. Еще рассказал про сны Чернавы…

— Варас, насколько я помню, скор на расправу, и сам, скорее всего, спровоцировал чужеземцев! — Талеса будто подменили.

— Нет, князь…

— Замолчи и слушай! Вот это, — указал он на торбу, — оставь здесь. Тебе, за прежние заслуги твои, сейчас разрешаю уйти, но впредь лучше бы тебе не появляться мне на глаза! За то, что ослушался указа моего, освобождаю тебя от клятвы, не служишь ты мне более. Все, уйди с глаз моих!

* * *

Корен словно прилип ухом к двери, пытаясь расслышать слова. Он уже совсем не расстраивался, что князь не принял его первым, наоборот! Расслышав имена «Ва-рас… Никитин… Чернава…», Корен будто снова нащупал путеводную нить в темноте, снова на горизонте замаячили когда-то ускользнувшие возможности, положение в обществе и власть — власть, к которой он так привык и без которой буквально чах с каждым днем.

–…освобождаю тебя от клятвы, не служишь ты мне более. Все, уйди с глаз моих!

Услышав эту фразу, Корен побежал к выходу во двор, где Бэлк, управляющий делами в настоящем и наемник в прошлом, дремал в телеге с сеном.

— Бэлк! — Корен даже пустил петуха от переполнявшего волнения, подзывая слугу. — Ты где?

— Здесь, хозяин… — Бэлк свесил ноги с телеги. — Что стряслось?

— Сколько моих людей здесь?

— Пятеро… со мной шестеро.

— Сейчас из той двери выйдет человек, с виду наемник: широкий пояс и на нем перевязь высоко закреплена с необычным мечом. Проследить! Разузнать про него все: где остановился, если вдруг покинет Городище, то выяснить, по какой дороге или протоке, понял?!

— Ух… что случилось-то?

— Похоже, боги снова повернулись ко мне лицом, — нервно теребя медную бляху застежки туники, ответил Корен. — Все, выполняй, а я пока к наместнику Стаку…

* * *

Чернее тучи — с таким видом я вернулся в дом скорняка, сел на лавку и уставился на трещины в толстой доске пола. Дарина все поняла по одному моему виду, снова повернулась к окну и с тоской стала рассматривать плывущие по небу серые облака.

— Хорошо, что вернулся… или сбёг? — Кованый отвлекся от возни у очага.

— Не сбёг, но и князю я больше не служу, освободил он меня от клятвы… Скурвился Талес.

— Что?

— Другой, говорю, стал наш князь Талес.

— И что делать будешь… будете?

— Еще не знаю, но некоторое время в пути проведем. Твой брат не будет против, если мы еще одну ночь переночуем?

— Нет, не будет, он все равно в форте, обоз собирает, сказал, что только к завтрему обернется.

— Дарина, я на базар, надо припасов купить в дорогу.

В ответ моя амазонка только кивнула.

— Иди, а мы пока чего на обед приготовим, — Кованый наконец развел огонь и, плеснув воды в медный котелок, подвесил его на крюк.