На рыбью ногу. Маленькие повести и рассказки

Николай Новиков

«Смирение и кротость – вот что украшает человека, делает его приятным и милым для окружающих. А если к этому добавляется горячее любящее сердце, то все это делает человека «солью земли, свечой, которую ставят на подсвечнике, чтобы светить всем в доме». (Из истории Николо-Бабаевского монастыря).

Пингвинов

Про нашего директора, господин журналист, вы уже слышали. Что ж, вот вам, в другорядь, рассказ про директора другого. Да что болтать! Покажу. Сам увидишь! Поехали!

Охоту я люблю. Зависал на ней со своим верным пся днями. Но рассказ поведу от лица Афанасича-не хватит моего лексического запаса от виденного.

Таежные леса в нашей области преобладают над степями и болотами. Нет простых перелесков. Или болото, или тайга. Да чуток полей… и то кабаны да медведи на полях частые гости. Бойся народ. Зато богатств лесных! И борти с медом тебе, и шишки кедровые, и грибы-ягоды и дичь-рыба. Только не ленись, подбирай, да не пакости напрасно, не браконьерничай. Проживешь и без ваших вонялых мегаполисов.

В.Г.Щелоков (фрагмент восстановленной картины)

Тайга-матушка-она и накормит, и спрячет и вылечит. О том речь. Поехали мы зайца погонять. Дело не хитрое, но у нас уж компания своя. Собачки тоже — пегие гончие. А что может быть лучше Русской пегой гончей? Она и ходом не прытка и голосом приятна. Много не ест, послушна и отзывиста. А бигли коротколапы… голос глухой… Ну их! Русские гончие — другой «коленкор». Те звонки в полазе, да сущая беда с послушанием. Возьмет след и жди три дня на пеньке… куда выйдет потом? К кому прибьется? Вот и ездили со «смычком» пегашей. Компанией у друга в деревне собачек держали. И дешево, и просто. Кто нас погнал искать зайца за 200 километров теперь поди никто и не вспомнит. Решили, как решили. «Буханка», собаки, палатка да еда. Осень. И вроде как не «чернотроп», но и не снег кругом. Самое оно. Денек отдохнули… расчехлили ружья и в вперед! Осенние запоздалые лепестки берез и ив не особо мешают-видимость на выстрел. След собачки взяли. Слышим круги ровные у зверя-нашим легче. (Вы не подумайте, что мы жадные… не одной зайчатиной питаемся… меру знаем.) Первый зверь, второй, пятый. Вроде, как и хватит. А у собак резко голос сменился. Глухой такой стал у выжлеца, а выжловка подскуливает. И удаляются от нас! Иха…мать! Неужели лось или лиса?! Тогда сидеть нам в увядающем лесу пару дней на зайчатине… или ждать «Китайскую Пасху», так у нас присказывают. Обтрубились-обсвистелись. Слышим… вроде на одном месте…далековато…километра два. Жалко собак-вдруг волк какой пристроится… и нет «смычка»! Жди-дожидайся пока новую вырастишь… всяко бывало.

Идем мы, значит, по лесу уже без опаски… а что…лишь бы скорее. И видим, следы человечьи. То по следу собачьему… то рядом… «Ах ты!…И родные твои»! Мы, значит, за зайцем, а ты за собаками нашими, да добычей. Давненько безобразий не встречали! Припустили мы, что б до вечера успеть. Собачий лай стал яснее. Вот вроде и полянка. Стоят наши «дипломанты» собачьи и брешут на козу! Это в лесу-то! Волки да медведи кругом… а тут коза! Да не одна… еще парочка и хозяин. Нас трое… а что? Взяли и вышли из леса — то. Не до красоты собачьего лая и окружающей среды. Псы, при виде хозяев от скотины отстали. И правда-чего зря глотки рвать. Не рад только встрече с нами козий хозяин. Угрюм, нелюдим, не приветлив. Но без оружия. В лесу? Один? С козами. На приглашение выпить только головой помотал. На тем и расстались. А нас раздирает любопытство. Решили мы его вытропить. Собак на шлейки. И по следам. Мы охотники!

Идти-то недалече оказалось. Поляна, как поляна… Только по — хозяйски устроена. Не иначе беглый! Живет как партизан…в землянке! Под деревьями, вкруг ее, вешала веников да сена. И колоды с пчелами… Дела… Не утерпел я и пошел встречь «партизану». Однова живем! Только он опередил меня — сам вылез из своего убежища. Взял, да и пригласил всех к себе в «хату».

Первый раз я в благоустроенной таежной землянке. Вся еда по банка и котелкам у потолка, топчан мягкий. Зеркало, мыло с бритвой. В общем…все как у людей. Туалет и баня по таежному, на улице. Чистота и порядок. Кошка, три козы. Ружье на стенке.

Угостил нас лесным чаем на травах. Вареньем на меду! Да и оставил ночевать, что по темени в лесу шарахаться. Жутко удивительно и интересно мне лично. Мои путники быстро вырубились, а я давай пытать отшельника. И поведал мне он простую историю.

Где, когда, кем и чем командовал — не сказал. Но армейская выправка и выучка чувствовалась. Как и стремление к порядку во всем. Основательная продуманность лесной жизни, алгоритм действий в обыденности. Я так, из даля начал… Чем уж к себе расположил… не знаю. Слово за слово… чем-то по столу… и засиделись до утра. Жил себе человек и жил. Приносил на своем посту большую пользу стране. Ордена — медали, семья, дети, квартира, дача. И в самом расцвете сил отправили его на очередную медкомиссию. А там в лоб.

— Жить полтора понедельника.

— Прощай карьера, дети малые и жена красавица… У гроба карманов нет. Светилы научные погоняли по институтам разным… да и отказались… лучше-то не становится. Посидели на кухне с женой… поплакали. Думал я, как лучше от тяжестей жизни избавится. Уж и вешаться, и стреляться мысли были… духу не хватает. Сижу возле дома… птичек слушаю… да в весеннее небо смотрю. Идет какой-то старичок мимо. Присаживается рядом. «Красота» — говорит. Я ему: «Да… да мне, мол, она как собаке… пятая нога»… «Уныние-грех» — он мне в ответ. И ну про отшельников, да подвижников рассказывать. Заслушался я тогда речами не спешными. Так и сознакомились. А звать — то его ли Никифор, то ль Никодим, а может Никанор… забыл я уже.

В.Г.Щелоков (фрагмент восстановленного эскиза картины)

Дома с женой поговорил… нужен ли ей умирающий? И решил, мол, на все Божья воля. Оправлюсь — приду. Не след детям на немощного отца глядеть-страх не люблю…жалости. Взял припасов кой-каких… и как Лыковы — в леса таежные. Если уж и найдут-так только косточки. Выбирал место дальнее, людьми не хоженое. А по дороге подобрал котенка, да козу купил. Молоком отпаиваться. (Даже не подумал куда им-то после моей смерти деваться). И компас в помощь, меня занесло километров на 50 отсель… Там волки да медведи жить не дали… только месяц и пожил. Потом вот сюда перебрался. Здесь суше… песок. Землянку вырыл. А что? До весны бы протянуть… За трудами моими пролетели и зима, и лето. И опять осень наступила. Коза — то мне пару принесла. И так вот живу. Кошка мышей лесных ловит, да козье молоко пьет. Козам в подлеске раздолье и мне в радость-как во Франции они «подстригают» деревья. Видно далече, безопасность опять же. Речка рядом-рыба. Ягоды-грибы, пчелы… только лесные злюююющие! Приручил. А из средств подручных — как у туриста… пила, топор, ножик, да котелок. Ходил по лесу и наткнулся на заброшенную «зону». А тама добра! Вот и натаскал себе «апартаменты». И оружие нашел… прижился. А тут какой-то «блудень» зашел… в «бегах» по «мокрому» делу. Жил зиму. Ушел он. С непривычки туго жить так. А на пятое или шестое лето мужики медведя «спать» укладывали. Собаки меня и вытропили. На лыжах пришли… двое. Они тоже не особо разговорчивые… о чем в лесу говорить? Просьбам моим вняли, рассказ о жизни выслушали. Приехали правда уже ближе к лету. Вездеход свой подальше оставили, это чтоб меня не выдавать. Навезли мне всякой мелочи, еды там, ну… крупу, мука, соль да сахар, спички да патроны. Из одежды вот новое… много всего. Коз молодых… те-то только на мясо. Да весточку о семье. Мол, не хочешь назад… в цивилизацию. А я уж привык… не знаю…вылечился ли? Жена за другим мужем… ребенок общий. Мои уж в институте дети. В стране «перестройка». И решил я тут и жить. Куда мне? Так вот и живу здесь который год… поди шестнадцать. Я им мед, травы, рыбу вяленую… да подсказываю где какая дичь водится. Мне, вон, книги православные… банки-склянки, кастрюльки там… лезвия бритвенные да мыло. Много ли надо?

Тут и рассвет забрезжил.

Взяли по утру на память меду лесного. Денег оставили. Вдруг кто заглянет? Может помогут отшельнику. Так мы и ездили лет пять к нему за зайцами. Дело выгодное. Бартер наладили. Да приболел я. Вот сейчас с тобой заглянем. Правда не знаю, как он тебя встретит…

Наша лесная вылазка закончилась ничем. Разоренная землянка, да старые вешала для веников… может еще аккуратно «постриженные» козами деревья. Мамай прошел… не иначе. Дело оказалась проще простого. Летал как-то «трансгазовый» вертолет по трассе своей… а они, бывало, постреливали лосей без спроса… так… на мясо дармовое… Подбили одного. А место садиться только у землянки было-лужайка большая. Ну и сели. Разделали лося да тут же улетели… «Карлсоны». За их безобразием давно наблюдал бывший комсомолец, а теперь охотовед по фамилии Пигвинов. (Откуда в тайге такая фамилия?) Ну и кто-то доложил видимо. Целую армейскую операцию провели. Да выцепили только «отшельника». А он человек молчаливый… не помню, говорит, откуда родом… так его и «запичужили» на восемь лет. Человека без документов не жалко. Все-равно ведь не знамо сколько ему годов. Тем более, что… — надцать лет назад насчитали жизни «полтора понедельника».

А с Пингвиновым я еще пару раз встретился. Охотовед на зверовой ходовой охоте нужен для порядка. И каждый раз с этим «комсомольцем» приключение. Пингвинов, что скажешь… птица не наших широт.

Съемочная группа ГТРК «Нижний Новгород» на съемках передачи"Ни пуха ни пера"1995 г. п.Пионерский