На рыбью ногу. Маленькие повести и рассказки

Николай Новиков

«Смирение и кротость – вот что украшает человека, делает его приятным и милым для окружающих. А если к этому добавляется горячее любящее сердце, то все это делает человека «солью земли, свечой, которую ставят на подсвечнике, чтобы светить всем в доме». (Из истории Николо-Бабаевского монастыря).

На рыбью ногу

(Из рассказов Александра Афанасьевича)

Не знаю рыбьих ног… ну не видел я их… и всё тут! Зато видывал и слыхивал многое. О том сия рассказка.

Жил-был Витька «Беспалый». В армии он получил увечье… страшное. Жуть!..Горел… при выполнении боевого задания. Выполнил задание. Остался жив, и слава Богу! Домой вернулся позже срока… пальцев всего по два на руке каждой… страшно-ужасное зрелище. Сделали «Гиппократы» из пяти штук по два на руку-жесть. Как молодому пацану жить? Кому такой урод нужен? Горелый как головешка… беззубый… полу-лысый, рябой и о четырех перстах на две руки. Любовь делает невозможное. В глухих Кировских лесах, в умирающем, богатом некогда, лесопоселке встретилась ему и полюбилась фельдшерица. Нет, она Витька не жалела, перевязывая ему пальцы… тихо зашла и поселилась в его душе. Увидеть и разглядеть-вот, наверно, самое ценное свойство русской женщины. А увиделось многое. Короче… увидела Ольга настоящего мужика — без слюней и пьяных соплей, без отборного мата с кулаками, без длинного без костей, человеческого языка. Из Виктора лучилась теплота и уверенность. Парой-тройкой слов он мог запросто заставить звучать «хрустальные струны души» женской. И они зазвучали… тихо… еле слышно постороннему. И само собой случилось им жить вместе, конечно в законном браке. Инвалидом Виктор себя не считал. (Едят же японцы рис двумя палочками?) Вот и он приучился и за собой смотреть и работу работать. По дому мог запросто вымыть пол, начистить и сварить картошку. Даже писать научился вновь! Тело человеческое имеет удивительное свойство, как и природа не терпит пустоты, тело его помаленьку стало облагораживаться. Пустоты зарастать. Кожа выпрямляться. Волосы правда… да пальцы… что поделать? Пенсия его была крохотной и решил Виктор искать себе работу. Но работа бегала от него хлеще «чёрта от ладана.» Не «беда-грусть» раздражала… отсутствие детей. Правда дети к рукам отношения не имеют… но все же. Жизнь-то идет. Слухи по поселку быстрее пули летают… Живут, мол два года… оторвало поди… безмудой… Жена слухов не слушала-раз! — и на тебе двойню! Год — и еще один ребятёнок. Так народилось еще трое. Оля рожать устала. Просила пощады. Витька злился, но с годами стал смиреннее… дети вырастали… любо-дорого смотреть. Один к одному… курчавые… белобрысые… все в папаньку. И он свой инстинкт основной стал глушить. Пробовал на других заглядывать — те от такого «снайпера» за версту в кусты прыгали… пробовал пить-одно разорение… не берет его литра «беленькой»… а два…уже дорого. На его счастье попался ему на вокзале в райцентре какой-то дядька. Бомж не бомж… дед не дед… вроде не «лихоманец»… Закусившись языками в пельменной, учуял в этом дядьке человека умного и многоопытного. Взял, да и пригласил в гости. А тот возьми и согласись!

Жене вот «радости»! Два «мазурика», да своих мелких еще пяток. Но Ольга знала: «Делов на рыбью ногу» — любимое Витькино выражение. Ног у рыбы искать не стала…покормила… попоила, чем Бог послал, да, помолясь, спать отправила. Утро вечера… Как с вечера отправила в летнюю комнату… там и нашла утром. Сидят, болтают… Ни в одном глазу. И так дня три. Отощали… Дядька оказался бывшим конструктором… секретным… списали, как и Витька по болезни… да и заслуги забыли. Дети разъехались, жена померла. И что делать смертному с таким-то умищем? Вот он и стал ездить между детками и внуками-пока не надоел им своим присутствием, и квартира «не кончилась». Позвали христианские братья… да он счел, что куда им инвалид… Сердце Виктора воспылало было любовью нечеловеческой, да жена поостудила… А старичек — вжух! — да и смыться решил. Видно почуял… Да и какой старик он в 52 года… Жизнь нагнула. На прощание дал два наказа. Первый: «Никогда не говори и не обещай людям — «я бросил… что-то»… «я завязал» — «отвечай — я пока не… курю, не пью, не ем… ну и т.д.» «тогда никому, кроме Бога, ничего недолжен и ни что не нарушишь.» Второй наказ: «Брать бери, но не воруй!» Обещал, вскоре, кому надо о Витькиных делах сообщить и помочь. С тем и ушел. Звали Сергей Иванович его. О нем пока все.

Через недельку Виктора вызвонили в область. В обществе охотников ему отыскали место егеря-лесника. Оклад не велик, да главное работа! И покатилась опять жизнь курьерским поездом. Лошадь, да «Урал» мотоцикл в подмогу — какое ГАИ в тайге? Вот и решал охотничьи дела Витек теперь «по-взрослому» — авторитет… без него ни дров выписать тебе… ни за утками сходить…

Решал. Но сильно не злобствовал, наказывал в меру и только наглых. А дома на столах семейных и грибы вам, и ягоды, и рыба и зайчатинка… Делов-то… на рыбью ногу! Ольга забегала фельдшерицей по болящим, дети подросли и пошли в школу… в интернате (свою закрыли… кого учить? Комаров со слепнями?) Но семейство носа не вешало-земля прокормит, да и что там в городе делать. Так и жили они. Не обещали-делали. Брали-не воровали. Сказка.

Сказкой стал перевод Витькиного хозяйства Московским начальникам под призор. А что? Денег подкинули, дом подлатали, новых понастроили. Целая военная база! И он, Витька, главный. И жене место нашлось, и лошади. Стали заезжать на охоту люди важные, кто в погонах, а кто без. От них пахло иной жизнью. Духами… Заезжие курили мало. Охотились по разнарядке и законов не нарушали. Как вдруг гонец… «Витька выручай! Едут к нам начальники и из области, и из Москвы… и космонавты.» Ну полно врать! Какие в тайге космонавты? Самые, что ни на есть! И приехали ведь! Хоть и смотрел телевизор Виктор редко, а по лицам узнал враз. Они! Сезон охоты в разгаре. Лицензия в порядке. Нужен лось. Жаль было красивого под стволы… а что делать? Работа. Провел Виктор инструктаж, раздал «номера», по «номерам» и поставил. Лес — то у них после вырубок-молодняк сосновый, да березки с ивами по куртинам. Бровки песчаные… сиди тихо… держи ружье наготове-глядишь повезет. Делов-то, на рыбью ногу!

Сам егерь отправился с «молодняком, не прошедшим охотминимум» в загон. А что? Иди шуми, да не выходи на линию огня. И загон пошел! За орали со всей дури молодые глотки, вставил в стволы и дал залп холостой Витька… дуплет. Перезарядил, вдруг какая дичинка вынырнет-все к столу приварок. Так и ходили-гоняли часов пять… след есть-лося нет. Сели-закусили. Посудачили. Вновь окружили. Солнце к закату. Космонавтов самолет ждет. Витька в загоне. Кричит-шумит-постреливает. Вот уж бровку видать… и стрелка на ней. Молодой. Красивый. С «бокфлинтом» в руках и весь в камуфляже. Хоть картину пиши, как Иван Шишкин. Присутствие Шишкина не потребовалось. Молодой стрелок сам, как малый медвежонок с известного полотна, пытался залезть на молоденькую красивую сосну. Та гнулась и роняла ветки, напрочь отказываясь запускать на себя человеческую особь. Из-за песчаной гривы беззвучно ковылял упитанный медведь. До Витьки, с его «Иж-54» 16-го калибру с дробью №7, было десятка полтора метров. Нахальная медвежья морда, криво ухмыляясь, несла свои центнеры прямо на егеря. Космонавтов на выручку не предвиделось. Судорожно выковыривая остатками пальцев из ружья заряженные дробью гильзы, в голове мелькала только одна мысль — не оставил ли патроны с пулями дома. Наглый медвежий мордоворот раскрыв пасть стоял в двух шагах. «До тебя мне дойти нелегко» — …мелькнуло в Витькино голове… и он сунул стволы в медвежью пасть. Поперхнувшийся наглый зверь пытался зацепить добычу лапами. Свистели коготки. Со лба егеря тек пот с кровью. Сдаваться никто не желал. И тут руки Виктора нащупали в нагрудном кармане патроны… как раз два… и «Майера». Оппонент, смекнув что проиграл, бросился наутёк… и опять прям на молодого стрелка. Засовывая в стволы на ходу патроны егерь в охотничьем запале рванул за убегавшей добычей. Добыча смылась в ивовых кустах. Слова: «Мишенька, постой!» долгим эхом гуляли по окрестным делянкам.

В вечеру стали с «номеров» собираться охотники. Сидят. Судачат. Охота впустую, только самолет зря гоняли. Пришел и егерь. «Кто старший? Поехали дичь забирать… на базе разделаем». «Кака — така дичь?»

Подогнали солдат с «Уралом» — вездеходом.

При свете неоновых ламп лосиные рога казались сказочными пнями из сказок про бабу-ягу, а медвежья лапа с длинющими когтями вообще вызывала покалывание внизу живота и мурашки.

Обе «дичины» были огромны. Где и как их раздобыл егерь оставалось загадкой. Уже за столом, за рюмкой «чая на кровях», рассказ Виктора вызывал «Гомерический» хохот. Его «Мишенька, постой!» не давало покоя многим. И тут он не выдержал…

— Ну чего вы, зубоскалы? На ружье гляньте! Нет теперь его у меня… кто купит?

Обезображенные, погнутые, поцарапанные и раздутые стволы «Ижевки» впечатляли. И не многословный до селе егерь поведал историю на охоте.

— Ладно я, азартный… а этот «хлыщ» где? Спрашиваю его, чего, мол, молчал про зверя? — И передразнил гадко

— М-мммм-ееее-ммееее-дв — — еть! Вот те и медветь! Дал бы обоем нам по ушам… знал бы тогда! Медведь! А так что, делов-то, на рыбью ногу… и то… через пять километров токо нагнал. А там и «сохатый» — как привязали. Летайте, товарищи в космосе дале!

Смех смехом, а говорят у старушки кверху мехом. Подарили потом Витьке ружье с инкрустацией золотом. Лапы медвежьи, голову, да рога лосиные только и взяли. Юмористы. Юмористы, да не совсем. Иваныча, давнего Витькиного знакомца, оказалось знали многие. Известный человек! Жена порассказала, приукрашивая по — женски, про их знакомство. Женщина на охоте совсем не бесполезный инструмент — а средство коммуникации. И уехали бы с шутками и прибаутками московские охотнички…

«Иваныч» появился… внезапно. Ночью. Притих охотничий «базар-вокзал».

— Да я собственно к Вам, Витюшка. Хочу испросить у Вас с супругой благословения на монашество. Был я намедни у православных в монастыре. Нельзя в братию без разрешения родных. Свои-то давно утеряны. Напишете бумазейку?

Уехали космонавты. Осталась куча медвежьего и лосиного мяса. По поселку раздали… Делов-то, на рыбью ногу… на улице холодает… кто затушит мясо, а кто засолит. Довольный, на утро ушел Сергей Иванович…

— Как звать-то хоть будут теперь, Иваныч?

— Не знаю… Хотел бы как Его тайный ученик — Никодимом быть.

А что? У него получится! Делов-то!…..

Съемочная группа ГТРК Нижний Новгород (с. Пенякша.) 1995 год

Съемочная группа ГТРК Нижний Новгород (с. Пенякша.) 1995 год

«Чем дольше живешь, тем больше понимаешь слова святителя Иоанна Златоуста: «Слава Богу за все! Господь всюду услышит.»

Можно быть Курским соловьем в Керженских лесах. Можно быть белой вороной, а можно быть для чиновников Тамбовским волком в глухих Вологодских лесах.