Улыбки и усмешки

Николай Николаевич Наседкин, 2020

Наседкин Николай Николаевич – прозаик, литературовед, автор книг «Осада», «Криминал-шоу», «Алкаш», «Меня любит Джулия Робертс», «Люпофь», «Самоубийство Достоевского», «Достоевский: Энциклопедия» и др., вышедших в московских издательствах «АСТ», «Эксмо, «Голос», «Алгоритм»… В «серьёзной» прозе Н. Наседкина нередко трагическое и смешное, как это и бывает в жизни, соседствует, перемежается, неотделимо одно от другого. В данном же сборнике представлены чисто юмористические, наполненные иронией и сарказмом, короткие произведения, многие из которых посвящены литературе, писательскому творчеству. Содержит нецензурную брань.

ЗАНОЗЫ

(Из записных книжек)

Писатель — Герой Соцреалистического Труда.

Гимн лесбиянок советских времён: «Все подружки по парам в темноте разбрелися, только я в этот вечер засиделась одна…»

Каждой колхозной библиотеке — роман Джойса «Улисс»!

Все мы живём-находимся на склоне, стараясь не видеть края пропасти, к которому неуклонно приближаемся-скатываемся и рано иль поздно упадём в бездну, ослабев от возраста, болезней или несчастного случая…

Радио: «Передачу начинаем с водкой… новостей».

По наличию галстука всегда можно отличить уважаемого человека от народа.

Книгу А. И. Солженицына «Бодался телёнок с дубом» гебисты используют как учебник.

В буфете ЦДЛ каждый посетитель Гоголем ходит.

Если есть «Советское шампанское», значит должна быть и «Французская московская».

Писатель может сказать: «Мозги чешутся по работе!»

Ни дня без строчки?.. Нет, уж лучше — ни года без Болдинской осени!

Графоманам всегда кажется, что их место в литературе занимает кто-то другой.

Какому-нибудь Потапенко легко было хвалить Чехова, потому что — правда. Но и Чехову легко было похвалить Потапенко — от широты душевной, с высоты таланта.

Литературно-авансовая наглость Бабеля.

Писатели любят стриптизировать душой. Э. Лимонов в романе «Это я — Эдичка» обнажился до кишок.

Профессор-филолог как жук-трупоед копался в умерших словах.

Развязная закомплексованность.

Миловидная интеллигентного вида девушка с большими печально-томными очами, широко разинув пасть, зевнула.

Хармсоватый юмор.

Чтобы воспринимать творчество Д. Хармса, надо быть сильно хармснутым и хармсанутым.

Рекламщики любят демонстрировать на экране оральное отверстие женского тела.

Анти-Лермонтов: воздух грязен и вонюч, как поцелуй похмельного алкаша.

Анти-Экзюпери: Самая величайшая тягость на свете — это тягость человеческого общения.

Раздражают не прыщи на лице, раздражает непрыщавое поведение их хозяина-владельца.

Дурнушка, которая держит себя дурнушкой — вызывает жалость. Дурнушка, которая держит себя красавицей — вызывает раздражение. Красавица, которая держит себя красавицей — вызывает восхищение и даже страсть. И только красавица, которая держит себя дурнушкой — способна вызвать любовь, подлинное глубокое чувство.

По улицам бродили одинокие люди, начитавшиеся Дейла Карнеги.

Не так сладок сам поцелуй, как воспоминания о нём.

Фамилиё критикессы: Даженеиванова.

Авангардную, так называемую «элитарную» литературу можно сравнить с сыром рокфор: едят немногие, кушают манерно и ставят своим вкусом нормальных людей в тупик.

В литературе (и вообще в искусстве) только один критерий бесспорен: нравится — не нравится.

Из характеристики демократа 1990-х: выблядок компартии.

Человек при разговоре в трёх случаях уводит взгляд в сторону: когда стыдится, когда боится и когда разговаривает с дураком.

Окружающая действительность требует просторечия.

Писатель-букермен.

Россия блядями славится. Но всё равно удивительно: откуда их столько отыскалось для радио — и телерекламы — сплошь блядские голоса!

Босховские времена.

Из воспоминаний профессора о студенческой юности в пединституте: «Я был студентом-педиком…»

Предновогодняя распродажа со вскидкой цен.

Старичок решил помолодеть самым лёгким способом — выбрал пепси.

Лицо человеческое — зеркало истории: когда смотришь, к примеру, на Зиновия Гердта — веришь: да, человек произошёл от обезьяны; когда смотришь на меня — не сомневаешься: да, монголо-татарское нашествие на Русь было.

Прочитал «повесть» Ю. Нагибина «Тьма в конце туннеля» и захотелось уточнить в словаре, что такое — «старческий маразм»?

Посмотрел «Похороны Сталина» Евг. Евтушенко… Чёрт побери, да что такое всё же — «старческий маразм»?!

Пишущие делятся на три вида: 1) писатели, 2) собаки и 3) графоманы. Писатель — есть что сказать людям и может сказать; собака — есть что сказать, но не может; графоман — и сказать нечего и говорить не умеет, однако ж говорит, говорит, говорит…

Есть писатели популярные и такие, которых знают два-три студента и десяток психбольных. Естественно, вторые причисляют первых к «масскульту».

Средства массовой дезинформации.

Подвиды литературы: сортирная проза, скатологическая поэзия, фекальная драматургия…

Есть писатели, которые пишут гениально, но скучно. Большинство же пишут просто скучно.

Надо обязательно читать творения своих сотоварищей по перу. Обязательно! Чтобы учиться у них, как не надо писать.

Когда я смотрю на коммунистов — чувствую себя демократом; когда гляжу на демократов — чувствую себя коммунистом. Когда смотрю на тех и других одновременно — чувствую-ощущаю себя человеком.

«Я тебе правду-матку всю в глаза выскажу!» — «Ой не надо, не надо пугать меня матками!»

Лучший способ похудеть — гельминтоз.

Из деревенской прозы: «На лугу паслась говядина…»

Да, Наталия Медведева писала свой роман «Мама, я жулика люблю» кровью… Но не сердца, а — менструальной.

Графоман — человек, страстно мечтающий стать аристократом.

Может ли антисемит быть графоманом?.. А — гурманом?..

У Лермонтова: «…с свинцом в груди и жаждой мести…» Ничего себе грудь — Пушкин ранен был практически в пах…

На встрече читателей с Э. Лимоновым: «Скажите, если не секрет, а кто является прототипом главного героя романа “Это я — Эдичка”?..»

Геройское в глазах друзей-приятелей умение выпить литр водки и не забалдеть на языке медицины называется прозаичнее и скучнее — вторая стадия алкоголизма.

Кандидат скатологических наук.

Мальчик-дрочун.

Клинический диагноз: верит рекламе.

Маститый писатель?.. Маститой может быть только писательница; писатель, разве что, — простатитым…

Убеждённый мазохист: регулярно истязает себя похмельным синдромом.

Назвав даму красивой, джентльмен весьма сильно польстил… своему вкусу.

Тексты Владимира Сорокина так же похожи на литературу, на прозу, как коровьи лепёшки на лепёшки обыкновенные, сдобные.

На ломоть хлеба толсто намазал горчицу, сверху положил кус густо проперченного копчёного сала, посыпал измельчённым репчатым луком, облил хорошенько кетчупом, затем наполнил стакан до краёв самогоном и всё это, перекрестясь, принял… Так кончают самоубийством язвенники.

Прямо не девушка, а… комбинация отверстий для сексуальных игрищ!

Все рекламируемые товары — фальсифицированы!

Лучше стоять в очереди в вендиспансер, чем — в крематорий.

Уже по первой главе романа Т. Толстой «Кысь» видно-чувствуется — какая это гнусь!

На небе то Луна, то Месяц… Господи, везде трансвеститы!

ФИШКА ДВОЙНАЯ. Вариант 1 (для умных): Умный дурака узнает всегда, дурак же умного — никогда. Вариант 2 (для дураков): Умный дурака узнает всегда, потому что сам был в его шкуре, пока не набрался ума-разума; дурак же умного — никогда, потому что никогда им не был.

Когда автор ворует у одного — это плагиат; когда у многих — постмодернизм.

Докомпьютерный писатель.

Из воспоминаний о Бунине: перед тем, как начать писать новый рассказ, он за несколько дней до этого полностью прекращал употреблять спиртное… Смешно и с ног на голову. Наоборот, Иван Алексеевич писать начинал потому, что не пил уже пару недель и полностью протрезвлялся.

В стол пишут Платоновы и Булгаковы. Чтобы писать в стол, надо доказать вначале, что имеешь на это право, талант.

Оказывается, существуют: писатель-реалист, писатель-антифашист, писатель-шестидесятник, писатель-демократ, писатель-новатор, писатель-деревенщик… Всего 33 разновидности согласно словарю. Ничего себе, выбор для мечтающих о писательской стезе!

Современный писатель-постмодернист вещает в телеинтервью: «Я уж не говорю, что Достоевский не художник…» Здесь это «я уж не говорю» особенно умиляет.

Литература буквально измельчала: брошюрку в 20 страниц называют книгой, произведение в сто страничек считают романом… Скоро, вероятно, появятся однострочные рассказы и двухстраничные повести.

Начитались… Что дальше?

У Достоевского совершенно не хватало времени, чтобы писать коротко.

В литературе, как и в обществе, можно обратить на себя внимание сразу: сказать умное новое слово или… демонстративно испортить воздух. Последнее сейчас в моде.

Как есть публичные девки, точно так же существуют и публичные писатели.

Исповедальная проза иных писателей очень похожа на стриптиз души.

Выражение «Словам тесно, а мыслям просторно» употребляют обычно в похвалу. А ведь если вдуматься в смысл: слов много, им тесно, а мыслей, наоборот, маловато, просторно им. То есть пустословием человек занимается, многословен.

Иск к писателю: по вашей милости сломал себе челюсть. Как так? Читал вашу книгу и такая зевота одолела… Сломал-с!

Вопрос писателю: «Вы пишете по вдохновению?» «Непременно! Встаю утром, писаю, завтракаю, вдохновляюсь и пишу 5,5 страниц каждый день…»

Страшный сон середины 1990-х: война началась — то ли с Америкой, то ли с Украиной…

Писательские профессии и социальные роли наших дней: писатель-коммерсант, беллетрист-предприниматель, сочинитель-кооператор, властитель дум и кошельков, поэт-торговец, романист-спекулянт, повествователь-барышник, прозаик-хапуга, новеллист-хват, драматург-коммивояжёр, критик-волкодав…

Бунин сделал резкое замечание собеседнику за то, что тот сказал «отнюдь» вместо «отнюдь нет». А сам пишет неблагозвучное «с раннего утра» и тавтологическое «в своей автобиографии»… Учителем быть сложно и ответственно!

Как хорошо, что Лев Толстой и Чехов не стали лауреатами Нобелевской премии. И жаль Максима Горького, что он им не стал…

Социальное положение периода перестройки: домашний хозяин.

Интервью по телеящику с представителем нового правительства: «Скажите, почему цены подскочили в сто и более раз, хотя вы обещали не более 5-кратного повышения?» «(простодушно-бессовестно) Ну, представьте, что бы было, если б мы сразу сказали правду — нас бы просто смели…»

Свобода маленького человека — в отсутствии ответственности.

Не каждый человек, помнящий свою национальность — националист.

Диалог начала 1990-х: «Ну, как жизнь идёт?» «Да так — ваучерно. И всё ваучернее и ваучернее!»

Трагедия умного человека в том, что он понимает бессмысленность жизни.

Вышла первая книга писателя. Громадный неуспех! Наутро он проснулся незнаменитым.

Стать писателем — зависит от человека; стать известным писателем — от случая.

Может быть, Гоголь сжёг вторую часть «Мёртвых душ», надеясь отодвинуть смерть? Он ведь уверен был, что умрёт, как только исполнит предначертанное ему на земле…

Одиночество — неизбежность. С этим надо мириться. Уж если Антон Павлович Чехов (!!!) был одинок…

Иногда трудно понять-определить: писатель ещё неизвестный или уже неизвестный?

Бесспорно, это прекрасно — новая женщина, новый город, новая книга… Но только истинный гурман жизни понимает прелесть и ностальгическую сладость новой встречи с прежней любовью, городом юности, ошеломившей тебя когда-то книгой, старым фильмом…

Человек стоящий на лоджии 25-го этажа невольно ощущает себя Богом…

Неразрешимая загадка для любого из нас, ещё живущих, — самоубийство другого человека.

Хемингуэй своей судьбой ярко доказал, что жизнь человеческая зависит только от Всевышнего: десятки раз погибал на фронте, охоте, в авто — и авиакатастрофах, от болезней, а кончил самоубийством…

Спор между материалистами и идеалистами смешон. Да, мир объективен и существует независимо от сознания, но каждый человек видит свой мир, свой вариант, созданный собственным мозгом, воображением.

Если б человек был бессмертен в земной жизни, тогда б только самоубийство имело смысл.

Смотришь на картину иного художника, читаешь под названием: «Холст, масло, 150х180 см» — как жалко и холст, и масло, и эти 150х180 см!

«Вы антисемит?!» — «Ни в коем случае! Я всего лишь — юдофоб.»

В русской литературе только одно произведение эпического жанра поражает зрелостью юного автора — «Герой нашего времени». Даже «Бедные люди» и «Детство» — сентиментально-юношеские.

По набережной Цны идёт парочка и щебечет по-французски. Сразу пахнуло сеном.

Истинно гордый человек не тот, кто стыдится, например, сдавать пустые бутылки или просить в долг, а тот, кто сдаёт бутылки и одалживается у соседей, сознавая при этом, что входит в сотню людей, которые только и останутся в истории от текущего времени.

Авангард: для немногих истинно талантливых и искренних (и авторов, и читателей) это — своеобразный наркотик. В основном же это — прибежище бездарей, графоманов, ходульное кривляние, попытки создать из пустоты видимость.

Жёсткий реализм: невероятность обыденного.

Достоевский в «Бесах» в судьбе Степана Трофимовича Верховенского, в описании его последних дней с точностью до мелочей за 40 (!) лет предсказал и описал уход Л. Толстого.

Задачка для иностранцев, изучающих русский язык: существует ли один синоним к словам «сделать», «запретить» и «реабилитировать»? Оказывается, есть — «снять»: снять фильм; снять фильм с проката; снять фильм с полки. О великий и могучий!

Для человека малообразованного и ограниченного знамениты только те люди, о которых знает он.

Кто остановится перед мутным, холодным, бурливым, но мелким ручьём Страха, тот не погрузится в безбрежные тёплые волны моря Победы.

Чтобы любить и понимать Рубцова и Есенина, надо прежде всего быть русским.

У нас много людей, прекрасно знающих географию и экономику всех зарубежных стран — то и дело слышишь: «Ни в одной стране мира этого нет!..»

«Вы антисемит?!» — «Нет, я мизантроп.»

Идея — это одно. Партия — другое. Партаппарат — третье. Кто этого не понимает — дурак. Кто понимает, но продолжает смешивать и подменять — подлец и негодяй.

Главное — литература. Всё остальное для неё лишь материал и фон.

В литературе существует пять рангов-степеней: графоман, профессионал, хороший писатель, талантливый и гениальный.

Как есть половые извращения, так есть и умственные, творческие. Но если педерасты, мастурбаторы и педофилы, как правило, напоказ выставлять себя не решаются, то модернисты-онанисты, андерграундные педики и авангардисты-зоофилы гордятся-кичатся собой, своей болезнью. Этим-то они и особенно отвратны.

Трагедия графомана: ни разу не испытал оргазм вдохновения.

Искусство чистой формы (авангард, заумь) может вызвать удивление, раздражение и даже у отдельных снобов восхищение, но оно не способно вызвать наивысший отклик в душе читателя (зрителя) — смех или слёзы.

Все мы — созревающие трупы.

Если есть физические лица с физическими недостатками, значит должны существовать и юридические лица с юридическими недостатками.

Психология читателя. Будут рядом опубликованы две статьи: о человеке, подавшем 25 рацпредложений, и о человеке, изнасиловавшем 25 женщин, — сто процентов читателей кинутся читать вторую…

Из предвыборных агитречей: «Этот кандидат для многих избирателей отнюдь не тёмная лошадка, а вполне светлый жеребец…»

Прежний статус — старый еврей. Нынешний статус — новый русский.

Диетическая проза.

Любовь может быть фальшивой: ненависть — всегда искренна.

Это была яркая личность, в нём всё было выражено ярко — даже похмельный синдром…

Истерический роман.

Журналисту избавиться от вранья не так уж и трудно. Для начала надо забыть про зачины типа: «Всем известно…» и «Каждый знает…»

Биологи делят развитие человеческого организма на 11 стадий: оплодотворение — эмбриогенез — роды — грудной период — ясельный — дошкольный — школьный — юношеский — взрослый — старческий — смерть. Очень удобно: знаешь, сколько ступенек уже прошёл, сколько осталось. Если, конечно, не обманывать себя на переходе от взрослости к старости.

У него даже зуб мудрости запломбирован.

А что если Достоевский в «Бесах» не предвидел, а — подсказал? Что если бесы восприняли роман как руководство к действию?..

Чтобы умнеть, повышать свой интеллект, надо — читать. Но мало читать, надо — понимать читаемое. Но мало понимать, надо — осмысливать. Но мало осмысливать, надо — запоминать осмысленное. Но мало запоминать, надо — использовать-применять в жизни.

Жизнь прожить надо так, чтобы в старости во время вечернего променада с бадиком было о чём вспоминать.

В вашем произведении много нового и интересного. Но, к сожалению, интересное не ново, а новое не интересно.

Компромиссный антисемит: евреев не любит, а евреек, особенно в постели, — обожает.

Самый лучший способ избежать страданий от общения с женщинами, это — онанизм.

В русской литературе для настоящего писателя есть два пути: 1) не пить, работать на износ и закончить литкарьеру «Братьями Карамазовыми»; 2) сразу написать-создать «Тихий Дон», а потом работать спустя рукава, пропивая талант.

И пить и плодотворно работать могли только американцы — Фолкнер, Хемингуэй, Лондон…

Когда присутствуешь на 80-летнем юбилее иного писателя Пупкина, в голову невольно лезут нехристианские мысли: ну почему Господь такой жизненный срок вместо Пупкина не подарил Лермонтову, Чехову или Достоевскому?..

При виде плавающих уток на пруду один жалеет, что не прихватил ружьё, другой, что не захватил краюху хлеба…

Самые великие писатели умирают не раскрывшись, не реализовав себя, инкогнито.

Совершенство — это тупик.

Каждый тупик при приближении к нему может оказаться поворотом.

Не любить и презирать писателя, отказывать ему в таланте можно только — прочитав его.

Писатель-реалист — творец. Писатель-модернист — конструктор.

Вездесующий человек.

Вот так и проходит — мать её! — глория мунди…

Три мужика, купившие ночь любви с Клеопатрой ценой жизни, просто дураки: вся сладость не в самой ночи любви, а в воспоминаниях о ней.

Человека от животного отделяют всего несколько ступенек, и самая высокая из них — Литература.

Диагноз: у этого писателя запор мыслей и диарея слов.

Если бы Пушкин прожил как Лев Толстой до 82 лет, он умер бы в один год с Достоевским!

Запойный читатель — это кокон-куколка, из которого при благоприятных условиях может вылупиться мотылёк-писатель.

Каждый человек живёт с Надеждой. Поменьше людей — с Верой. Ещё меньше — с Любовью. И уж совсем редко у кого живёт-ночует София. А так хочется (в этом смысле) быть султаном и иметь полный гарем!

Многие думают, что самые типичные и распространённые писательские болезни — графомания и мания величия, а на самом деле… геморрой.

Нарядился шутом — звени бубенчиками!

ФИО для дамы: Мокрица Таракановна Каракатицева.

Литругательства: Амфибрахий долбанный! Анапест вонючий!..

Хотел сказать о юбиляре: «Это очень скромный человек!», но проговорился и ляпнул вместо «человека» — «талант»…

Слова «дворянин» и «дворник», между прочим, — одного корня.

Правитель Горелпут и его поданные горелпуты. (ГОРбачёв, ЕЛьцин, ПУТин).

Если у человека нет врагов, он — пустое место.

Деньги — мусор. Стоит ли кичится тем, что ты активнее других играешь роль мусоропровода?

«Сложные» писатели-модернисты напоминают врача, который гланды пытается вырезать через задний проход, а геморрой оперирует через носоглотку.

Цезарь и Наполеон говорили невнятно, но это была проблема не Цезаря и Наполеона, а — окружающих.

На его лице печать интеллекта отпечаталась не очень отчётливо.

Почему-то когда в Германии делают малолитражку, получается «Фольксваген-жук», когда в России — «Ока».

Писатель — это вуайерист и эксгибиционист в одном флаконе.

«Санькя» Захара Прилепина — это же «Андрей Кожухов» нашего времени.

Любовь ужасна. Сначала она делает человека сентиментальным и глупым, затем злым и мстительным, а в итоге — просто несчастным.

Когда жена говорит мужу, что он придурок, она просто констатирует факт, что он живёт при дуре.

Девушка гордо несла полную пазуху грудей.

Девушка была укомплектована по полной: в пирсинге, тату, бородавках, прыщах…

Девица с силиконовым ртом, весьма напоминающим коровий анус.

Меня не волнует, что думаю обо мне другие. Мне важно, что думаю о других я.

Трудно признать умным человека, демонстративно сверкающего дырками на джинсах.

Человек, использующий мат в речи, в прямом смысле слова — примат.

Бездарь пишет сложно о простом. Профессионал умеет писать просто о простом. Таланту по плечу написать сложно о сложном. И только гений способен написать просто о сложном.

Смена эпох: было аналоговое время, теперь — цифровое…

На обложке книги замануха — «Премия “Национальный бестселлер”». В конце указан тираж — 5000 (пять тысяч) экз. Просто анекдот!

Нина Садур «Детки в клетке» — на 2-й странице: «У него был красивый еврейский нос…» На 10-й странице: «У неё были невыразительные славянские глаза…» Мда-а-а!..

Феномен дневникового помешательства Ясной Поляны…

Из рецензии в «ЛГ»: «Стихотворное творчество не выходит за границы благоразумной посредственности…» Умри, Денис!..

Ложь — средство от одиночества.