Гуд бай, май… Роман-ностальжи

Николай Николаевич Наседкин, 2010

Это своеобразный «донжуанский список» автора-героя книги. Ему захотелось и самому понять, и небесам, что ли, попробовать объяснить – почему каждый роман с очередной женщиной (или почти каждый) непременно заканчивался, обрывался, умирал, оставляя зачастую рубцы на сердце и стонущую, не затихающую с годами боль в душе? В книге, несмотря на тему, нет порнографии, но чувственности и страстей в избытке. Она написана на пределе откровенности и исповедальности.Впервые роман вышел в московском издательстве «Голос-Пресс» в 2010 году.Содержит нецензурную брань.

Всем девочкам, девушкам и женщинам,

которых я любил; но особенно тем,

которые любили и любят меня —

с грустью, нежностью и благодарностью.

Любить… но кого же?..

М. Ю. Лермонтов

Оправдание мазохизма

«Донжуанский список Пушкина» — это, конечно, смешно…

Но вдруг с возрастом и самого потянуло составить, так сказать, реестр любовных побед — проинспектировать, проревизировать, обозреть, детально вспомнить и проанализировать все свои романы-увлечения, поностальгировать всласть, подвести своеобразный (надеюсь — ещё только предварительный!) итог своей любовно-сексуальной жизни. А что, Пушкину можно, а нам, простым смертным, низ-з-зя?!

И сделать это потянуло не только из праздного любопытства, тщеславной дури или патологической тяги к мазохизму (страданий-то — и нешуточных — увы, хватало!): нет, захотелось и самому понять, и Небесам, что ли, попробовать объяснить — почему каждый роман (или почти каждый) непременно заканчивался, обрывался, умирал, оставляя зачастую рубцы на сердце и стонущую, не затихающую с годами боль в душе? Впрочем, про «рубцы» и «боль» — это, может быть, всего только романтические сопли и литературное кокетство: ведь ясно же как Божий день, что не оборвись, пусть и болезненно-катастрофично, предыдущий роман — не начался, не завязался бы новый. Не уйди из моей жизни-судьбы очередная Наташа, не вошла бы в неё очередная Лена — ещё более красивая, желанная и неповторимая…

Своеобразным толчком к замыслу данного романа о романах послужил и реальный случай. Дело в том, что я несколько неожиданно даже для самого себя попробовал-таки на вкус проститутку. В своём предыдущем романе «Люпофь» я от имени главного героя, моего ровесника, весьма хвастливо рассуждал, что, мол, вот уже шестой десяток разменял, а «ни разу в жизни не пробовал проститутку, никогда не платил денег женщине за трах-тибидох». А тут обстоятельства так сложились-подыгрались, да и мысль разумная всё же посетила кичливую голову: чем гордиться-то, «пысатэл» хренов? Жизнь, дорогой мой, надо познавать во всей её полноте. Считаешь себя прозаиком-реалистом, а о таком обширном пласте жизни-бытия, как сфера платных секс-услуг, представление имеешь только по книжкам да киношкам.

И тут, повторяю, как специально, жизнь сама подтолкнула к разврату (ну а как ещё всё это назвать-обозначить?): поехал в отпуск к морю, в Крым, в Севастополь один-одинёшенек — ни жены с собой, ни любовницы (кто ж в Тулу со своим самоваром-то?!). Оно бы и ладно, на югах вполне и солнца с морем для развлечения хватает, но в этом году погода крымская учудила: дня на три южная синева небес затянулась непроницаемым асбестом мрачных туч. Вот и затосковали душа и тело, вот и пришла в голову крамольная мысль при просматривании местной рекламной газетки: а не законтачить ли мне с какой-нибудь гетерой-надомницей, объявления которых густо лепились на газетной полосе?

Эти объявления-призывы на вид поражали своей лаконичностью и скромностью содержания: в большинстве своём только имя (Катя, Ольга, Людмила, Галя…) и номер сотика (представляю, как облегчила и упростила работу жриц любви мобильная связь!). Но некоторые объявы выделялись-привлекали редкостью имён, надо полагать, псевдонимами: Вероника, Алиса, Карина, Снежана. Иные приморские куртизанки умело подпустили в тексты чуть-чуть экзотики, намекая или на цвет кожи, или на молодость и наличие мозгов, или на внешние данные, или, наконец, на особенности своего подхода к делу и телу, уведомляя: «мулатка», «студентка», «симпатичная и высокая», «нежная и раскованная», «без комплексов»… Ну и совершенно умиляли рекламные изыски-ухищрения некоторых объявлений: они были выделены жирным шрифтом, а отдельные даже и забраны почему-то в траурную рамочку (может, с намёком, что тебя там зацелуют до смерти и ты умрёшь от наслаждения?).

Я однако на рамочки-шрифты да экзотику не клюнул, решил обзванивать подряд по списку, выясняя у потенциальных «возлюбленных» всего два параметра: прейскурант цен и возраст (тут уж не до джентльменства!). Что ж, в первом пункте расхождений не было, такса у всех твёрдая и однообразная — 150 гривен за час. В пересчёте на баксы — это 30; на рубли — 825. Сразу стало ясно, что украинский антимонопольный комитет явно филонит — ведь налицо сговор предпринимательниц-монополисток! Что касаемо возраста, то выяснилось, что самые молодые годятся иным своим товаркам по секс-бизнесу в дочери — 22-44 года. Естественно, я, старый козлотур, пометил галочками двух самых молодых — «симпатичную и нежную» Лену (22 года) да просто Катю (24).

Но тут мне на глаза попалась группа объявлений, предваряющая зазывы блудниц-надомниц. Да и как было не заинтересоваться! «Расслабляющий массаж», «Откровенный массаж ласковых девушек», «Массаж “Удовольствие”, симпатичные», «Массаж “Экстази”», «Эротический массаж “Водопад наслаждения”»… Подумалось: эге, это как раз то, что нужно для таких новичков в деле изучения-познания мира платной любви, как я — так сказать, переходный, подготовительный и обучающий этап. Цена в массажно-«расслабляющей» сфере тоже оказалась монопольно-стабильной, но в двух вариантах в зависимости от степени одетости-раздетости массажисток: в купальниках — 60 гривен (12 баксов); полностью обнажённые — 80 (16). В отдельных салонах за 80 предлагали девушек-топлес, но я, естественно, на такую халтуру не клюнул. Специфику обслуживания тут же поясняли по телефону: получите, мужчина, натуральный расслабляющий массаж с обязательным оргазмом в финале… М-м-мда! А я-то всегда полагал, да и опыт мне подсказывал, что для получения оргазма требуется не расслабление, а возбуждение. Одним словом, любопытство моё уж точно возбудилось и воображение разыгралось. Зажав 80 гривен в потном кулаке, я отправился в путь.

Обыкновенный панельный дом, третий этаж, дверь обычной квартиры в стандартном дерматине. На звонок в проёме появилась девушка в одном бикини.

— Вы к Оле? — деловито спросила она, поправляя бретельку.

— Не знаю… — замялся я, выравнивая дыхание, — Я звонил полчаса назад…

— А-а, значит, не ко мне. Я — Оля, жду своего клиента. Проходите, проходите. Сейчас я Машу позову — она вас обслужит…

В прихожую вышла Маша, тоже прикрытая лишь двумя мини-полосками голубой ткани. Я про себя охнул. Если Оля была обычной молодой девчонкой, вполне смазливой, то Маша оказалась натуральной красавицей. К такой я на улице и подойти бы не посмел: светлая шатенка лет двадцати пяти на полголовы выше меня — короткая стильная стрижка, огромные карие глаза, загорелая гибкая фигура, мягкая и какая-то застенчивая улыбка…

— Здравствуйте! Проходите вот сюда, ко мне…

Я чуть было не кинулся по извечной расейской привычке разуваться в коридоре, но Маша меня удержала. В комнате из мебели имелись только стул, тумбочка с DVD-проигрывателем и в центре — ложе-топчан, застеленный белой простынёй. Окна наполовину зашторены. Мягкий полумрак.

— Вам за шестьдесят или за восемьдесят? — с милой улыбкой спросила красавица.

— Нет, мне всего лишь чуть за пятьдесят… — хотел пошутить я, но не смог (чёртово смущение!) и лишь промямлил: — Мне по полной, за восемьдесят…

— Тогда раздевайтесь, — ещё более мило улыбнулась Маша.

— Что, совсем? А вы? — совсем уж глупо спросил я.

— И я тоже разденусь, — даже засмеялась она, тут же скинула лифчик и трусики и, стоя передо мной прекрасной бронзовой статуей (загорала она, сразу было видно, без купальника), молча ждала.

И в сей момент, забыв про смущение, я действительно начал получать-испытывать наслаждение: одна только мысль, что ещё буквально пять минут назад я вот эту юную шоколадную раскрасавицу и знать не знал, не мечтал даже словом с ней перемолвиться, и вот мы с ней наедине в комнате, она стоит в двух шагах от меня совершенно обнажённая (какая грудь, Боже, какая у неё грудь!!!), смотрит с улыбкой на мой стриптиз и готова начать меня по крайней мере гладить-ласкать руками…

И вот я уже голышом лежу вверх гузном на топчане, звучит тихая музыка, в комнате разливается аромат благовоний, кои Маша лёгкими поглаживаниями ладошек втирает мне в спину, участливо-заботливо приговаривая:

— Загар у вас свежий, кожа чуть обожжена, я постараюсь очень и очень нежно…

И уж постаралась! Я, конечно, изо всех сил пытался расслабиться, но что-то мне всё более и более мешало лежать вниз животом. Особенно, когда Маша-искусница начала, как я догадался, с определённым умыслом так низко склоняться над моим бренным телом, что соски её взялись горячить и обжигать мою свежезагоревшую кожу спины. При этом она со своим гладко выбритым лоном то и дело заходила со стороны моей головы, так что картинка прямо перед моими вытаращенными глазами представала ещё та!

Короче, когда девушка попросила меня перевернуться, я предстал перед её очами, что называется, в полной боевой готовности и даже вновь почувствовал смущение. Но и это ещё не всё: я вдруг ощутил-почувствовал на своей шее и мочках ушей её губы, а рука её всерьёз и в полном смысле взялась за моего вздыбленного дружка… Какой тут, к чёрту, массаж! Это были уже всамделишные поцелуи, натуральные любовные ласки, прелюдия! Я, совершенно потеряв голову и чувство реальности, тоже дал волю рукам и губам — пальцами взялся проникать в самые потаённые места явно тоже возбуждённого, наполненного влагой желания девичьего тела и целовать-облизывать грудь, шею Маши… Вскоре я услышал её лёгкий стон, понял, что она сама уже испытала-получила оргазм, и, не успев сдержаться и отдалить момент, по-мальчишески быстро и бурно приплыл-разрядился…

Пока виновница заботливо вытирала живот мой салфетками, я, ещё разгорячённый сверх меры, взялся жарко подкатываться с гнусными предложениями: мол, Машенька, нельзя ли за дополнительную плату — по-настоящему?.. Но Машенька, как мне показалось, с грустинкой отнекивалась: нет, дескать, нельзя, им запрещено, она может работу потерять, для этого есть совсем другие девушки и по другим объявлениям… Что ж, и правда, я вспомнил, что впереди меня ждут новые встречи-приключения на этом развратном пути и угомонился. Я ещё полежал минут десять на топчане, отдыхая, Маша присела на краешек в ногах, и мы с ней, два голых и вполне счастливых человека, мило поговорили-побеседовали «за жизнь». Я узнал, что Маше 24 года (а она искренне удивилась и не могла поверить, что мне уже за пятьдесят — вот уж порадовала-утешила!), что кончила Симферопольский университет, попробовала служить учительницей… Здесь они работают по две девушки в смену, по семь часов: первая смена с 10 утра до 5 вечера; вторая — с 5 вечера до 12 ночи. Тяжело, конечно…

— Маша, — не удержался от вопроса я, — а вот таким, как вы, наверное, особенно тяжело?

— Каким? — не поняла она.

— Ну… не холодным, не фригидным… Что ж вы, всю смену вот так напрасно «горите-полыхаете»?

— А может, это я только с вами так? — кокетливо улыбнулась она. — Может, вы мне понравились…

Я польщёно ухмыльнулся, нежно, как бы по праву уже родного и близкого, погладил её грудь.

— Вот на этой приятной ноте и закончим. Что — в душ?

— В душ, — засмеялась она, проводила меня в ванную, дала полотенце.

Момент расплаты чуть смазал лиричность настроения, да ещё и сдача мне понадобилась со ста гривен (мысль в голову впорхнула: «на чай» здесь дают или нет?), но зато в самый последний миг расставания-прощания неожиданно добавилась юморная нотка: я уже за порогом говорил Маше «спасибо» и «до свидания», Маша, успевшая надеть трусики, но с ослепительно голой грудью, улыбалась мне напоследок из проёма двери, как вдруг дверь соседней квартиры распахнулась, вышла бабуся с мусорным ведром, глянула в нашу сторону и от всей своей пенсионерской души смачно сплюнула:

— Тьфу на вас, бесстыдники!

Мы с Машей невольно прыснули.

Неторопливо шествуя по вечернему Севастополю, довольный и мурлыкающий, я вполне здраво вдруг подумал: если мы оба с Машей одинаково получили оргазм-удовольствие от так называемого массажа, то за что я тогда гривны платил?! Но я тут же одёрнул-притушил свою меркантильность: о чём разговор! Господи, да если б мне послезавтра не уезжать, я бы через день да каждый день таскался на массажные сеансы к Маше с последними гривнами, да ещё и, глядишь, влюбился бы, втюрился в неё по самое-самое не могу…

Естественно, на нечто аналогичное по степени приятности и кайфа настроился я на следующий день, отправляясь в гости к надомнице Кате. Поначалу я намеревался нагрянуть с визитом к самой молодой и «симпатичной и нежной» Лене (тем более, имя для меня — знаковое), но мобильник у неё в это время оказался недоступен, надо полагать, она обслуживала клиента, так что пришлось переключиться на «дублёршу» Катю. Сотик её сразу откликнулся, голос девушки оказался приятным, добавило интересу и то, что жила-работала она аккурат в том же районе, что и массажный салон с красавицей Машей, почти по соседству, на проспекте с характерным названием — Октябрьской Революции.

В доме оказалась коридорная система. Нажимая кнопку звонка с нужным номером, я подумал: «Может у этой Катюши и фамилия ещё — Маслова?» Дверь приоткрылась, и я испытал первый шок: выглянули одна за другой две детские мордашки. Ни хрена себе! Но, слава Богу, тут же выяснилось, что эти две девчушки — соседские, просто играют в общем коридоре. Второй предтравматический шок я испытал, когда пригляделся к Катерине: она явно была старше заявленный 24-х лет по крайней мере годков на 5-6, к тому ж хотя и не уродка, но совсем не в моём вкусе — брюнетка с лишним десятком килограммов, грудью размера 4-го и глазами навыкате. Над поясом джинсов нависал пупок с пирсингом. От пирсинга меня всегда подташнивает… Видно, углядев что-то в моём взоре, она без всяких яких спросила:

— Ну что, остаётесь?

— В каком смысле? — сыграл под дебила я.

— Ну если не нравлюсь, можете уйти. Я не в претензии…

Мне бы и последовать мудрому совету (там же где-то «моя» юная Лена, «симпатичная и нежная», уже, поди, освободилась!), но врождённая псевдоинтеллигентная деликатность и дурацкая инфантильность удержали меня. Да и подумалось: ладно, мне ж не влюбляться, я ж за знаниями-ощущениями пришёл — вот и узнаю на собственном опыте, сможет ли меня такая профессионалка расшевелить?

И я шагнул за порог…

Ну что тут рассказывать? Катя (а позже выяснилось, что на самом деле она — Инна: вот тебе и теория экзотических псевдонимов!) долго поила меня на кухне жидким чаем, дымила едкими сигаретами, пытаясь вести светскую беседу, зачем-то призналась, что у неё не было никого уже несколько недель, поведала, как рассорилась вусмерть с женихом и якобы из-за этого подалась в краснофонарный бизнес… Затем мы, конфузясь (она-то с какой стати?!), молча разделись в комнате, завалились в постель, Инна-Катерина долго и не очень ловко пристраивала-натягивала мне дешёвый презерватив, потом, шумно сопя и чмокая, старательно делала минет…

Для меня резинка в этом процессе была новшеством, сразу не понравившемся, да и очень быстро убедился я, что на работе девушка совершенно не пылает, не горит, и сам окончательно поскучнел. Кое-как довела она оральный этап до конца, ещё с четверть часа мы повалялись в постели, пытаясь поддерживать разговор и надеясь (она, по крайней мере) на продолжение сеанса. В конце концов, она напрямую спросила:

— Ну что, трахаться-то будем?

Я промямлил что-то про усталость, головную боль, оделся, выложил родимых 150 гривен на край стылой постели и отправился восвояси. В голове на этот раз звучали строки незабвенного Высоцкого: «Нет, ребята, всё не так! Всё не так, ребята!..» Было, без дураков, и скучно, и грустно (это уже — привет Михаилу Юрьевичу!).

И вот в сей печальный момент и забрезжил в моей голове замысел данного повествования. Подумалось: ну с чего это я попёрся к позорной проститутке? Видимо, я действительно, как автобиографический герой моего романа «Люпофь», сексом могу заниматься только по любви или хотя бы по влюблённости… Ну почему нет рядом со мной — здесь и сейчас — любимой женщины? Где они, куда они все подевались-сгинули — мои любимые, мои разъединственные, мои неповторимые, мои желанные, мои вечные? Были ли они в моей жизни-судьбе?

Пришед домой, я взял у квартирной хозяйки несколько листков бумаги и на первом написал: «“Донжуанский список Пушкина” — это, конечно, смешно…»

А потом задумался: так ведь и мне надо подобный список составить и для начала попробовать разобраться — кто же из данного списка претендует на звание-статус «любимой», а кто проходит по разряду «ошибка молодости» и «случайная связь»? Составление такого списка, оказалось, — задачка не из лёгких. Уже из Севастополя давно вернулся, а он всё уточнялся-полнился. Наконец, перевалив за цифру 60, я понял, что всё равно полноты и исчерпанности реестра вряд ли удастся достигнуть (сколько мимолётных связей-контактов случалось по пьяни, в угарном беспамятном бреду, особенно в юности!) и решил поставить точку. Да и при чём тут количество? Всё равно мне до показателей, допустим, французского писателя Жоржа Сименона и в кошмарном сне не приблизиться (свыше десятка тысяч женщин!), так что нечего вспоминать одноразовых профур-шалашовок, с которыми шутница Судьба порой сталкивала меня на жизненном пути.

Да, решено, буду вспоминать-анализировать только настоящие романы, вызывать из прошлого только тех девушек и женщин, с коими была у нас взаимная любовь, которые навсегда остались в памяти, судьбе моей, стали частью моей жизни, наполняли её счастьем и страданием…

Итак, сердце моё, в путь — в глубины прожитых лет и памяти.