Чудеса да и только. Сборник рассказов социальной фантастики

Николай Николаевич Виноградов

Жанр социальной фантастики тем и интересен, что порой трудно отличить, где выдумка, а где истинная правда. Многие говорят, что чудес не бывает. Ого-го, ещё как бывают! Один мой знакомый, например, однажды так со всей дури в столб вписался, что сразу на шести языках заговорил. Был простым работягой, а теперь переводчиком технической литературы заделался, большие бабки получает. Невероятно, но факт. Вот эта книга как раз о таких фактических невероятностях.

3. Божий посланник

«Только одна фантазия может дать человеческому уму тот первый необходимый толчок, без которого летаргический сон человеческой мысли навсегда остался бы ненарушенным…» (Дмитрий Писарев).

Есть люди, верящие в возможность создания когда-нибудь так называемой Машины Времени, с помощью которой можно будет перемещаться по желанию хоть в прошлое, хоть в будущее. При этом, некоторые из них совсем не верят в Бога, а это явное противоречие.

Если ты веришь в возможность перемещения в будущее, значит, веришь и в то, что жизнь людей кем-то уже запланирована, и что твоя личная жизнь тоже кем-то уже расписана по часам на это будущее. А кем же ещё, если не Богом?

Кто бы отказался посмотреть на себя со стороны, каким он будет лет так через пять? Посмотреть хочется, конечно, но как-то страшновато. А вдруг ты и вовсе не обнаружишь себя там через эти тысячу восемьсот дней. Будущее-то может и без тебя легко обойтись.

К счастью, мы никогда не сможем физически переместиться ни в будущее, ни в прошлое. Мысленно, виртуально — это, пожалуйста, сколько угодно. Именно такой мир создан для нас. Может быть, оно и к лучшему? Какой интерес жить, если знаешь, что завтра умрёшь? А когда не знаешь, можно планы строить и на год, и на десять лет вперёд.

Лично я с раннего детства знал, что есть люди, которым Бог даровал способность предугадывать будущее. Не перемещаться туда материально, а именно предвещать…

***

— Не тронь его, он не нарочно.

— Ничего себе, не нарочно. Он мне камнем прямо в плечо попал. Ещё бы немного и в лицо бы заехал. Если он дурак, значит, ему всё прощать можно?

— Он не дурак, понял? И заруби себе это на носу! Хоть его и обзывают все Ванькой-дурачком, а он посланник Божий!

— Что же этот посланник камни в людей бросает? И даже не извиняется.

— Ваня, ты за что в Кольку камнем кинул?

— Он плохой! Он не из нашей деревни.

— Он к бабе Ольге Виноградовой на каникулы приехал. Он наш, свой. Понял? Он наш друг. Извинись и больше так не делай, а то я тебя на велосипеде катать не буду…

Это было очень давно, в далёком и счастливом детстве — моё первое знакомство с одним из Божьих посланников. В деревне было мало мальчишек моего возраста, только вот Вовка, на два года старше меня. Он дважды оставался на второй год. Первый раз в третьем классе, а потом опять затормозился, уже в шестом. Наши дома стояли рядом. Забор, разделявший наши огороды, давно сгнил, и хорошо протоптанная тропинка, пересекая его, позволяла нам постоянно шмыгать туда-сюда.

Вовка приходился мне каким-то троюродным братом. Из ровесников был ещё вот этот Ванька. Чтобы нам вдвоём не было скучно, мы всегда брали его с собой. Он был не совсем дурак. Мы научились понимать, что он хочет сказать, хотя это было порой не так и просто. Многих слов, даже самых простых и необходимых для общения, он не воспринимал. Зато у него были свои слова, которые понимали только мы с Вовкой. Произнося их, он корчил свою физиономию так, будто они из его рта вылезали с усилием, равным поднятию пудовой гири. При этом он немного заикался и брызгал слюной во все стороны. В школу его, конечно, не приняли.

У Вовки отца не было. Тот бросил их с матерью, когда ребёнок был ещё совсем маленьким. А у Ваньки наоборот, был только отец — мать умерла при родах. Отец, дядя Миша, работал конюхом в колхозе и славился на всю округу своей неимоверной силищей. Гнул подковы в руке, мог перевернуть гружёную телегу. Говорят, он однажды убил лошадь ударом кулака. Был праздник, а его заставили пахать поле. Ему всё казалось, что лошадь ленится, медленно идёт. В деревне все гуляли, слышалась гармонь и бабье пение, а ему хотелось скорее закончить пахоту. Вот он и подогнал свою лошадь кулачищем.

Ванин отец и Вовина мать, тётя Валя, хоть и старались скрывать свои отношения, но вся деревня уже давно знала, что Вовка с Ванькой — сводные братья.

Как-то мы пошли на озеро ловить рыбу на удочку. Ванька, понятное дело, увязался за нами. Вовка дал и ему одну из своих удочек, но тот быстро её запутал так, что от неё можно было взять только крючок с поплавком. Клевало у нас вяло. Я поймал за целый час только двух маленьких ершей. На середине озера, довольно широкого и, как говорят, очень глубокого в некоторых местах, на моторной лодке рыбачил дядя Витя Курочкин, приходящийся нам каким-то дальним родственником. Вообще, вся деревня у нас — одни дальние родственники.

— Смотри, дядька Витя с лодки одну за одной таскает. Эх, нам бы тоже поглубже закидывать! А здесь, у берега, одни мальки.

— Он скоро потонет! Дядя Витя потонет! — изрёк ни с того ни с сего Божий посланник.

— Кто потонет? Ты чё мелешь, дурак? — возмутился Вовка.

— На винт мотора водоросли намотались. Он скоро станет поднимать мотор в лодку и упадёт в воду вместе с ним. Его опутают водоросли, и он утонет.

— Ваня, ты так не шути. С чего ты это взял? Ты видишь это? Тебе что, Бог это сказал?

Мы с перепуга начали кричать с берега дяде Вите, но он нас не слышал — слишком далеко. Хотели взять какую-нибудь лодку, которых здесь было больше десятка, но все они были заперты замками на цепи, только время зря потеряли. Побежали в деревню за помощью.

— Дяденьки, дяденьки, там, на озере, дядя Витя Курочкин тонет. Нужна лодка. Быстрее, дяденьки…

Когда прибежали, дядя Витя как раз начал поднимать в лодку свой мотор.

— Вы что, пацаны, шутки шутить вздумали? Я вот сейчас вас за уши отдеру. Разве этим шутят?

— Он сейчас тонуть будет, Ванька-дурачок так сказал. Скорее, дяденьки! Вон, видите? Уже нырнул, сейчас в водорослях запутается.

Пока мужики сбивали замки с цепей, пока спускали лодку и на вёслах изо всех сил догребли до моторки дяди Вити, прошло, наверное, минут пятнадцать. Мы с Вовкой не находили себе места от переживания. Бегали взад-вперед по берегу и кричали: «Быстрее!» Но мы понимали, что дядю Витю было уже не спасти. Мужики много раз ныряли по очереди и раза с двенадцатого вытащили-таки дядю Витю, но он уже к этому времени умер. На берегу собралось полдеревни народа, все тыкали в Ваньку пальцем, будто он был виновником этой трагедии.

Ваня часто ночевал прямо на конюшне. Он любил всех животных, и все животные его тоже любили. Даже наш Полкан любил Ваньку больше, чем меня, хотя я всегда своей любимице тайком от бабы Оли скармливал то пирожки с капустой, то котлетку.

Как-то тетя Валя с Володькой с утра уехали на целый день в город. Ваня уже в девять утра играл у нас во дворе с Полканом. Баба Оля разрешила пригласить Ваньку на завтрак. Тот всегда ходил грязный, лохматый. От него так воняло конским навозом, будто он специально перед визитом к нам весь в нём перевалялся. Аппетит у него был зверский. Съел целую миску пшённой каши, заедая пирогами. Баба Оля всегда ставила его в пример.

— Видишь, как ест? Вот молодец, здоровым будет, как Михаил — весь в отца. А ты, как цыплёнок, поклевал только. Доешь хоть пирожок, пока тёпленький. Возьми, Ванюша, пирожков с собой. Я тебе заверну.

— Молока хочу, хочу молока.

— Вот молодец, а наш совсем молоко не пьёт. Вот мать приедет, я ей нажалуюсь. Чем и кормить-то тебя уже не знаю, ничего не ешь.

— Спасибо, ба-а, я наелся. Мы гулять. Ба, а можно велосипед взять, я под рамой кататься умею?!

— Во-о… сломана. Палка сломана, — Ваня тыкал пальцем в один из бабушкиных ухватов.

— Этот ухват? Где сломан? Нигде не сломан. Где ты видишь?

— Во-о… палка сломана.

— Да где же? Всё целое. Что ты, милый? Ну покажи, где же сломано-то?

Но Ванька уже вышел во двор, засунув за пазуху пироги.

Конец ознакомительного фрагмента.