На пути Войны

Николай Мокроусов, 2021

Он – обычный смертный, а она – сама Смерть, одна из четырех Всадников Апокалипсиса, холодная и бескомпромиссная, но для внезапно вспыхнувших чувств и страсти это не имеет значения. В любви нет места условностям, в отличии от мира древних и могущественных существ. И проникнув в этот мир, будь готов ко всему.

Глава 2. Танец со Смертью

В тот день меня волновало не то, что я был в аду и сбежал оттуда, не факт его существования, и даже не то, что я навлек на себя смерть, а тот факт, что меня предал родной брат. Я заслужил все, что со мной случилось, кроме этого предательства — этого я не заслужил. «Не заслужил», — проговорил я вслух. От этой мысли становилось только хуже, ведь больнее тот удар, которого не ждешь, а тем более от Олега — эти мысли тяготили меня, очерняли мой разум. И в голове никак не утихали слова, которые звучали так, словно она стояла рядом и нашептывала их мне на ухо. «От смерти не сбежать» — эту самую фразу я услышал от нее перед тем, как вбежать в портал.

— Вы только поглядите, какая встреча! — услышав эти слова, я поднял голову и увидел своего старого знакомого Александра. — Дариус! — воскликнул он.

— Санчо!

— Надо же, супермен нашего времени! Ходило столько слухов о тебе: говорили, что тебя пытались ограбить, что ты занял не у тех людей, спас красотку и «раскидал» двадцать человек. Давай, колись, брат, как все было на самом деле.

В детстве мы с ним были лучшими друзьями, а его родители были единственными в округе, кто относился ко мне не как к прокаженному из-за моего отца и пьяницы матери. Они понимали, что ребенок не виноват, что так все сложилось.

— Давай, не томи, рассказывай.

Я посмотрел на него, слегка приподняв бровь и начал:

— Ну, во-первых, нас было четверо и у одного из нас были боксерские перчатки, вдруг Санек крикнул «беги», ну я и побежал, — этой шуткой я всегда мучил его в детстве, когда он хотел узнать что-нибудь у меня.

Санчо закатил глаза и сказал:

— Ха-ха-ха, блять, очень смешно! А если серьезно?

Перестав смеяться над его реакцией, я продолжил:

— Если серьезно их было не меньше сотни… и они были… были злобными пришельцами…

— Да твою мать! Тебе что десять лет?

— Чуть больше! А если серьезно, то да, я вступился за девушку, был схвачен и отху… ну, в общем, мне влетело. Далее я получил три удара ножом: два реальных, в живот, а третий моральный, в спину.

— Да, вот так новости. Ну, с «двумя в живот» более менее понятно, а что за третий «моральный»?

— А третий от моего братца Олега, но это уже совсем другая история.

«Хотя история была та же», — подумал я.

— Да ну на хрен! От Олега?! Никогда бы не подумал. Вот тебе и родной братец. Ну, а дальше что было?

— Да сам в шоке! А так, еще я умер почти на минуту, был в аду, демон хотел меня обмануть и забрать мою душу, и я встретил саму смерть. Вроде ничего не упустил.

— Да, твои шутки плоские, как и моя бывшая, — рассмеялся он. — Знаешь, что, пойдем со мной, тут недалеко есть крутое местечко: выпивка, девчонки — высший сорт. Я угощаю.

— Нет, спасибо, у меня другие планы.

— А? Какие еще планы? Да в жопу их! Знаешь, иногда нужно сказать себе «Хер с ним».

— «Хер с ним»? Ты это серьезно?

— Ага, именно, «хер с ним» — мое жизненное кредо.

— А знаешь, пожалуй ты прав. Хер с ним, веди.

— Ну вот, совсем другое дело, пойдем, тут рядом.

Его «рядом» обернулось для меня длительной прогулкой.

— А вот и «Смузи»! — с энтузиазмом воскликнул Санчо.

— Это, по-твоему, рядом? Мы почти час шли, а то и больше, — рассмеялся я. — И что еще за тупое название для… Что это вообще?

— Что-то среднее между баром и клубом. И название как название, ничего особенного. Тут, друг мой, обитают на редкость красивые девчонки, спасай, не хочу. Это была шутка, никаких «ху–ху–дзя карате», отдыхай, развлекайся. Единственного, кого здесь надо будет спасать, так это меня, от любви прекрасного пола, но ты не спасай. Видишь ли, неземной красотой и харизмой я наделен от природы.

— Да, друг мой, скромности тебе не занимать, — со смехом сказал я, и мы направились внутрь.

Зайдя в «Смузи», мой спутник быстро «растворился», едва заметив прекрасный пол, и я остался один.

«Ну что ж, а почему бы и не напиться? Я ведь никогда не напивался», — подумал я.

Стоило мне только оказаться у барной стойки, как ко мне подошла довольно милая барменша:

— Что будешь? — крикнула она.

Не успел я ответить, как из-за спины услышал:

— Да все, что горит, я угощаю. Куда ты исчез? Там две красотки ждут нашей аудиенции.

— Спасибо за предложение, Санчо, но я пока побуду здесь и, пожалуй, выпью.

— Ну как знаешь, если что, я где-то здесь буду. Ок?

— Да, хорошо, — крикнул я.

— Так что будешь? — снова спросила меня барменша.

— Даже не знаю, виски с колой, и побольше колы.

— Сейчас будет, — ответила она.

Сложно сказать, сколько я выпил, но в голову дало быстро. Повеселев, я решил найти Санчо. Отойдя от стойки, я начал взглядом искать его, но увидел ее. В тот момент, когда наши взгляды соприкоснулись, я не ощутил ни страха, ни паники от предстоящего. Видимо алкоголь сделал свое дело. Внутри пронеслось облегчение от того, что вот-вот все закончится.

Она выделялась из общей картинки. Среди присутствующих никто не обратил бы на это никакого внимания, кроме меня. Ее милое лицо было лишено каких-либо эмоций. Она просто стояла и смотрела на меня холодным взглядом хищницы. С большим усилием я оторвал взгляд от нее. Развернувшись, я пошел обратно в сторону бара. Подойдя к стойке, я увидел, что стоит чья-то выпивка. Без зазрения совести я взял и выпил ее. «Мне можно», — подумал я. Не успел я поставить стакан, как боковым зрением заметил, что она сидит слева от меня. «Хм, неплохой фокус», — подумал я. Ведь только что она была в другом конце помещения, а теперь уже сидит рядом со мной. Я поставил стакан и в ту же секунду повернулся к ней. Она с любопытством смотрела на меня, будто изучала, и прежде чем она успела что-то сказать, я опередил ее:

— Окажи мне услугу.

— Я слушаю, — с явным разочарованием ответила она.

Хотя было ужасно шумно, и гул стоял такой, что я с трудом мог разобрать свои мысли, ее голос я слышал отчетливо, словно существовал только он — успокаивающий и пьянящий.

— Танец.

— Танец? — переспросила она с удивлением, которого не могла скрыть.

— Да, хочу пригласить тебя на танец и тем самым извиниться за то, что пытался тебя толкнуть. А после делай то, зачем пришла, ну что скажешь?

— Нет!

— Хорошо пойдем! — сказал я, услышав, как заиграла подходящая песня. «Вовремя», — подумал я и, взяв ее прохладную руку, повел за собой.

— Я не давала согласия на это, — слегка сдвинув брови, сказала она мне.

— Я просто услышал подходящую песню и подумал что…

— Что ты подумал? — перебила она меня, сильнее сдвинув брови. — Я здесь для другого.

«Я знаю, для чего ты здесь» — подумал я, но сказал иное:

— Подумал, что лучше что-то сделать и попросить прощения, чем жалеть о том чего не сделал. Что теперь? Я у тебя в руках, так сказать, и близок к смерти как никогда.

— Я — это не конец, ты ведь уже убедился в этом, разве нет? И с твоей стороны было бы глупо думать, что смерть это худшее, что может случиться с тобой и бояться больше нечего.

«Что верно, то верно», — подумал я.

Даже не знаю, что более жуткое в этой ситуации — то, что она права или то, с какой милой улыбкой она все это говорила.

— И что теперь? Каково будет наказание? Ты отправишь меня не на третий, а на седьмой круг ада? — с небольшой усмешкой спросил я и увидел, как ее глаза всполыхнули огнем.

И перед тем как она успела что-либо ответить, я поцеловал ее. Зачем? Для чего? Ответа я не смог бы дать себе даже за тысячу лет раздумий. Ее прохладные губы были напряжены, но с каждой секундой нашего поцелуя их прохлада сменялась теплом. С трудом оторвавшись от ее губ, я открыл глаза и взглянул на нее с улыбкой, за которой я пытался скрыть легкое волнение. Она медленно открыла глаза и посмотрела на меня, и в них не было ни гнева, ни ярости, а лишь блеск.

«Я готов и буду на улице», — с этими словами я развернулся и быстро пошел к выходу. В моей голове вспыхнула мысль, что смерть может оказаться безболезненной, а может и ужасной, мучительной. «Раньше надо было думать, прежде чем злить ее», — но тут же я поймал себя на мысли, что мне все равно и поздно что-либо менять и извиняться за поцелуй.

Выйдя на улицу и пройдя чуть дальше, я поднял голову и увидел полную луну — она была прекрасна, почему я раньше этого не замечал?

Я почувствовал ее присутствие и был готов к своей участи. Обернувшись, я увидел ее в лунном свете, она была прекрасна — ее бледная кожа словно светилась, а глаза блестели. Она сделала пару неуверенных шагов ко мне, словно в чем-то сомневалась. А я находившись под впечатлением от того что увидел нечто прекрасное и… и чистое?! Да, чистое, именно это слово приходит мне на ум, когда я вспоминаю тот момент, когда она стояла под лунным светом. Я подошел к ней, взял ее за талию и вновь впился в ее губы — они источали жар. В этот момент я почувствовал, что она обняла меня. Я уже не думал ни о чем другом, только о ней, только о ее губах, только об этом возбуждающем поцелуе. Зарывшись рукой в ее волосы, мои губы скользнули к шее, ее кожа была покрыта мурашками. Она прижала мою голову к себе, а ее горячее дыхание ласкало мое ухо. Без преувеличения могу сказать, что это был лучший момент за последний год. Вернуться к реальности меня заставил тот факт, что она буквально растворилась в моих объятиях и исчезла.

«Нет, нет, вернись», — прокричал я от отчаяния. «Прошу тебя, вернись». Мои слова разбились о пустоту, ведь она их не слышала.

«Возьми себя в руки, пойди проветрись», — сказал я сам себе. После двух часов ходьбы мои ноги изрядно устали, а до дома еще идти и идти. За все время, пока я шел, она не покидала мои мысли. Я думал только о ней, только о том поцелуе. «Почему она исчезла? Да и зачем я поцеловал ее, зачем?» — мучил я себя этими вопросами. «Наверное потому, что терять было нечего, а может потому что еще не встречал никого как она». Затем зайдя в темный переулок, я услышал, как кто-то сказал: «Дядька, а дядька, сколько времени?»

«Ты это что, блять, серьезно?!» — подумал я, доставая руки из карманов, сжатые в кулаки.

— Ты бы еще табличку повесил «Ща отожму, что там у тебя есть!». И как только мы с ним сравнялись, я обрушился на него, как гнев божий. Мои удары достигали его раз за разом, пока он не рухнул. Немного придя в себя, я продолжил свой путь, словно ничего и не произошло, только мысль промелькнула в голове: «А вдруг он и правда хотел узнать время?».

— Сам виноват, ибо не хрен в темном переулке время спрашивать, — крикнул я через плечо и пошёл дальше.

Через пятнадцать минут я был у своего дома. Дом — это довольно странное и противоречивое место. Почему? С одной стороны, мы всегда стремимся попасть домой, а с другой — поскорей покинуть его. В нем ты чувствуешь себя в безопасности, в спокойствии, а иногда, словно зверь в запертой клетке. Конечно, все зависит от разных переменных. К примеру, в детстве я ненавидел быть дома из-за обстановки что царила в нем и из-за своей матери, а вот сейчас это пожалуй единственное место куда я хочу поскорей попасть. Я потянулся в карман за ключами: «Ага, а ключей-то нет. Ну что ж, придется лезть через забор, по старинке. Надеюсь, запасной комплект на месте». Перебравшись через забор, я направился к груде камней. Найдя ключи и попав в дом, я обнаружил, что в нем никого не было, причем с неделю, а может и больше. «Так даже лучше, — подумал я, — не придется видеть мерзкую рожу Олега». Добравшись до кровати, я рухнул на нее, но вместо того, чтобы забыться сном, я вновь начал думать о ней.

Танец со смертным

— Смерть, чему я обязан твоим прибытием в это мрачное, но все же по-своему прекрасное место? И что у тебя в руках, ты пришла с дарами? — произнес Астарот, едва завидев меня.

— Ты прав, Астарот, это подарок — головы твоих собратьев, которые, несмотря на договор, были пойманы мной в Срединном царстве, — сказала я, чуть улыбаясь, а после швырнула головы к его ногам.

— Что могу сказать по этому случаю, ни о чем таком мне неизвестно. Я уважаю и чту Нетленный договор и стараюсь, что бы все демоны: от низших до высших, поступали, так же как и я, ведь такова воля нашего Владыки.

— Кстати о нем, где Люцифер? Я хочу видеть его, он давно уже задолжал мне личную аудиенцию, — сказала я, устав наблюдать за искусной ложью.

— Боюсь сейчас, в данный момент, это невозможно, Владыка Люцифер занят важными делами, но я передам ему все, что ты хочешь.

— Хах, занят?

— Пройдись, осмотри вотчину моего Господина и ты увидишь, что его обременяет множество насущных дел, намного важнее, чем гонец с парой оторванных голов несчастных. И тем более, сдается мне, что остальные Всадники предпочитают не марать своих рук, и смотрят на такие мелочи сквозь пальцы. Почему бы тебе не последовать их примеру, это было бы благоразумно, ты так не считаешь? — сказал он, с интересом глядя на меня.

— Благоразумно? Я скажу тебе, что было бы благоразумно. Благоразумно было бы пополнить количество голов, принесенных мной, твоей за твой дерзкий язык. Что скажешь теперь, падший?

Он явно не ожидал такой реакции от меня. Это было видно по его глазам. Сначала они широко раскрылись, а спустя мгновение он посмотрел на меня столь же коварно, как и в начале нашего разговора. Затем он криво улыбнулся и, склонив голову, сказал:

— Прости мне мою заносчивость, Всадник, я забылся. Искренне приношу тебе свои извинения.

Он продолжает изливать искусную лесть из своих отравленных уст, но я уже не слышу его. Интересная вещь чувства, ощущения, за тысячи лет они обострились, словно только что наточенное лезвие клинка. Помню как в самом начале, когда я только получила эти силы, я понятия не имела, как ими пользоваться, но время — отличный учитель, я бы сказала, что ему нет равных. И если сначала я с трудом могла почувствовать жизнь там, где ее быть не должно, то сейчас я ощущаю малейшее ее колебание, такое незначительное, что некоторые из Всадников сказали бы, что его и не было вовсе. Мерцание.

Мои чувства не подвели меня, передо мной стояла заблудшая душа очередного смертного, а рядом с ним стоял и тот, кто жаждал ее получить с помощью лжи и коварства.

— Что ты здесь делаешь? Тебе здесь не место. В тебе еще теплится жизнь.

— Ты еще кто такая? Тебе тоже мою душу подавай? — высокомерно ответил он мне.

Услышав его слова, во мне взыграл гнев не на шутку:

— Кто я?! Я та, кто приходит, не извиняясь, я та, кого видят последней. Я та, кто может отправить твою жалкую душу в место, похуже этого.

— Простите, Госпожа, — вмешался демон, что был рядом. — Эта душа принадлежит Саргу.

— Замолкни, слизняк, — оборвала я речь демона, и он замолк, склонив голову. — А может мне попросить этого слизняка открыть портал и навестить тебя прямо сейчас и оборвать твою жалкую, ничтожную жизнь?! — после чего я бросила свой взор на того демона, и он без лишних церемоний открыл портал. — Что скажешь теперь?

Он ничего не ответил, лишь быстро обернулся и посмотрел в сторону портала, а затем снова на меня.

— Что скажешь? — повторила я, подходя все ближе и ближе.

«Чего и следовало ожидать. Решил бежать? Не так быстро!», — подумала я. Мерцание. Я появилась прямо перед ним. Увидев меня, он явно растерялся, и затем последовало что-то непонятное.

От чего-то вдруг к нему пришла не самая лучшая мысль — толкнуть меня. Хотя, если посмотреть с другой стороны, поступок принес свои плоды — от произошедшего я впала в ступор на какое-то время и, воспользовавшись своим шансом, он «сломя голову» побежал к порталу.

«Да, правильно, беги, прячься, только вот все тщетно».

— Глупый, от смерти не сбежать, — произнесла я, перед тем как он исчез.

— Госпожа, Сарг может сказать, где находится сейчас этот смертный, если Вам, конечно, это…

— Ты еще здесь? Если через мгновение не исчезнешь, я разорву тебя на части! — сказала я, прибывая в гневе из-за выходки смертного.

Услышав мои гневные речи, он тут же исчез, оставив за собой лишь немного тумана.

«Ну что ж, Дарий, это будет весело». Мерцание.

Оказавшись в нашей цитадели, я направилась в крыло, где обитала моя сестра Голод, ведь она могла помочь мне разыскать Дария. Конечно, я могла принять помощь и от демона, но это было бы не достойно Всадника. Найти Голод было не сложно, нужно лишь идти на отголоски ее смеха. Подойдя к одной из комнат и приоткрыв дверь, я увидела нечто вполне в духе моей сестрицы: она сидела в кресле и упивалась весельем, наблюдая как пара смертных совокуплялись. Затем Голод подскочила, словно ошпаренная к смертному, и, встав позади него начала говорить ему:

— Да нет же, войди в нее как разъяренный буйвол… Да! Да! Вот так! Чтобы шлепки от ваших тел эхом разнеслись по моей комнате, — говорила Голод, с явным возбуждением, водя руками по своему телу.

Увидев достаточно, я довольно показательно распахнула дверь, чем прервала эту вакханалию.

— Смерть? Не ожидала тебя здесь увидеть. Что привело тебя в мою скромную обитель? — спросила Голод, как только увидела меня.

— Все прочь, я хочу поговорить со своей сестрой наедине!

— Да, госпожа, — произнесли смертные, и тут же быстро покинули покои Голод.

— Да, а ты умеешь испортить веселье, — сказала Голод, закатив глаза.

— И это, по-твоему, веселье? — спросила я Голод.

— Это? Не совсем. Я бы назвала это легкой прелюдией к более пикантным развлечениям. Видишь ли, далее я собиралась поудобней усесться вот в этом кресле и, слушая об их мечтах, удовлетворить себя как следует. Вот что я называю весельем.

Если бы я плохо знала Голод, я бы подумала, что она попросту играет с прислугой, но за всем этим кроется нечто куда большее. Нечто, что не каждому суждено постичь. В отличие от нас смертные точно знают, чего они хотят от своей короткой жизни и, добиваясь этого, получают колоссальное наслаждение. И даже если их мечта незначительна, то по исполнению она все равно принесет счастье. С бессмертными совсем другая история: ты живешь слишком долго, чтобы радоваться мелочам и с каждым столетием образуется пустота внутри тебя, которую ничем не заполнить. Сложно чего-то хотеть, о чем-то мечтать…

— Веселье? Может быть, они так и думают, что ты веселишься. Но я-то знаю правду.

— Правду? И какую же правду ты знаешь?

— Под маской твоего разврата таится не что иное, как обыкновенная зависть.

Услышав мой ответ, Голод захлопала в ладони:

— А я уже и забыла, какая ты у нас проницательная, — затем тяжело выдохнув, Голод, произнесла, — Ты не представляешь, как мне не хватает того, чтобы кто-нибудь поимел меня так же сильно, как этот смертный ту девку.

— Так в чем же проблема? Поступи как Завоеватель — воспользуйся услугами суккуба, но в твоем случае — инкуба или ангела…

— Ну уж нет, я не настолько отчаялась, чтобы спать с этими тварями. Терпеть их всех не могу! Да я скорее ослу отдамся, чем пойду на такой шаг! Я сплю со смертными, но им, к сожалению, не хватает мощи сделать все как надо, потому что они — это они, а мы — это мы. Да и вообще, как бы я хотела чего-нибудь хотеть, — сказала Голод изнеможенным голосом, закатив при этом глаза. — Ты бы только слышала, чего они хотят. Их желания так просты, я бы даже сказала, что зачастую они глупы и как ни странно, чем безрассуднее желание, тем сильнее я хочу его. А точнее… я хочу не само желание, а то, что последует за ним.

Видеть Голод такой было странно и непривычно: она не пыталась отшутиться, спрятаться за сарказмом, она впервые за долгое время сказала то, что действительно чувствует. Она мельком посмотрела на меня и, увидев, как я на нее смотрю, тут же сказала:

— Ну что мы все обо мне? Давай лучше ты расскажешь мне, что привело тебя сюда.

— Мне нужно, чтобы ты нашла одного смертного для меня.

— Смертного? — ее зеленые глаза вспыхнули от любопытства. — Зачем тебе понадобился этот смертный, и какие у тебя к нему дела?

— А вот это уже тебя не касается.

Услышав мой ответ Голод рассмеялась:

— Нет, нет, нет, сестра, это так не работает. Ты и так прервала меня на самом интересном месте. Так будь добра хотя бы потешить мое любопытство.

— Тут не над чем тешится!

— А вот это уже решать не тебе, Смерть! — Голод подозрительно посмотрела на меня, и ее зеленые глаза сверкнули. — Не хочешь говорить, не надо. Твое нежелание рассказывать говорит о многом. Ты еще ни разу за все время не просила кого-то для тебя найти. Как его зовут?

— Дарий.

— Дарий, необычное имя, я давненько не слышала такого. Так что у тебя за дела с этим Дарием? Он красив?

— Какое это имеет отношение к моей просьбе? — ее вопрос застал меня врасплох, а после и вовсе выбил из равновесия и Голод, заметив это, продолжила давить на меня.

— Красив? «Да» или «нет», это простой вопрос.

— Я не знаю!

— «Да» или «нет»?!

— Его внешность не имеет никакого значения для меня. Он был неучтив ко мне и все, ни больше, ни меньше.

— Значит, красив, а иначе ты бы не позволила ему ускользнуть от тебя. Ты хочешь убить его? Или что-то другое? Молчишь? Хм, Нет, тут явно не все так просто, как ты стараешься меня убедить.

— Я молчу, потому что слышу только нелепые домыслы. Так ты поможешь или нет?

— Конечно, разве я могу отказать своей сестре, — сказала Голод и тут же взмахом руки открыла портал прямо позади меня. — Не благодари, — добавила она, указав взглядом на портал.

Я развернулась и вошла в него, ощущая на себе взор полный дикого интереса. Входя в портал, я и не предполагала, что окажусь в столь шумном и нелепом месте, где люди вели себя как дикие животные, судорожно дергаясь и прыгая под странную безвкусную музыку. От мысли, которая пришла мне в голову проступила улыбка: «Можно было обойтись и без иллюзии — никто и так бы не заметил моего появления».

«Ну, где же ты, Дарий? Где ты?» — произнесла я вслух, выйдя на середину этого помещения, и ища его взглядом. И как ни странно, почти сразу же я нашла его. Он стоял и явно высматривал кого-то, и вот наши взгляды пересеклись, и вместо лица искаженного страхом, я увидела совершенно иное — его лицо источало спокойствие. От этого я прибывала в некоем замешательстве, его неординарное поведение интриговало меня, если не пленяло. Он интересовал меня с каждой секундой все больше. Почему он не бежит, почему не паникует? Он словно и впрямь не боится меня. Они всегда пытаются убежать, начинают умолять, даже самоубийцы, так жаждущие встречи со мной, в последний момент начинают блеять: «Это была ошибка, мы совершили чудовищную ошибку», «Пожалуйста, дай нам второй шанс». Они умоляют меня о втором шансе, они обещают заплатить мне любую цену, лишь бы потешиться на этом свете еще одно мгновение. Однако они не понимают простой истины: нет никаких «вторых шансов», никаких поблажек. Жребий брошен, а я не торгаш, и что люди могут мне предложить — НИ–ЧЕ–ГО. А даже если и настал бы такой момент, что они смогли хоть на секунду приковать мое внимание, ничего бы не вышло, а все потому, что перед вами Смерть.

От моих размышлений меня оторвал тот факт, что он просто развернулся и не торопясь пошел к стойке.

«Куда это ты?» — подумала я. Мерцание. Появившись возле него, я пыталась понять, что же он задумал. И мне не пришло в голову ничего лучше, чем спросить его об этом.

–…

— Окажи мне услугу, — опередил он меня.

В моей голове промелькнуло разочарование: «Ну вот, все как всегда. Начинай блеять, ягненок». Но с удивлением для самой себя ответила:

— Я слушаю.

— Танец.

Его просьба пронеслась, словно раскат грома в моей голове. И среди десятка тысяч возможных просьб, он выбрал ту, которую я не смогла бы даже предположить.

— Танец? — переспросила я, пребывая в удивлении.

— Да, хочу пригласить тебя на танец и тем самым извиниться за то, что пытался тебя толкнуть. А после делай то, зачем пришла. Ну что скажешь?

«Так вот что это было — ты пытался толкнуть меня?» — с усмешкой подумала я.

— Нет! — холодно ответила я ему.

— Хорошо пойдем! — легко и непринужденно произнес он, а после бесцеремонно взял меня за руку и повел за собой.

«Что?! Да как ты смеешь?!» — первое, о чем подумала я, но через мгновение я уже была в его объятьях. Мой гнев сменился шокирующим удивлением от его наглости и… и неслыханной дерзости, а самое главное от того, как я смогла это допустить.

— Я не давала согласия на это, — слегка сдвинув брови, сказала я.

— Я просто услышал подходящую песню и подумал что…

— Что ты подумал? — перебила я его, сильнее сдвинув брови. — Я здесь для другого.

— Подумал, что лучше что-то сделать и попросить прощения, чем жалеть о том чего не сделал. Что теперь? Я у тебя в руках, так сказать, и близок к смерти как никогда.

— Я — это не конец, ты ведь уже убедился в этом, разве нет? И с твоей стороны было бы глупо думать, что смерть это худшее, что может случиться с тобой и бояться больше нечего.

— И что теперь? Каково будет наказание? Ты отправишь меня не на третий, а на седьмой круг ада? — с усмешкой спросил он, чем вызвал гнев, который я с трудом смогла сдержать.

В тот момент я собиралась произнести, что «Ты находишься на волосок от заката своей жизни и имеешь наглость насмехаться надо мной?», но сказать эти слова, мне было не суждено — он поцеловал меня. Его теплые губы отозвались дрожью внутри меня. Затем наш поцелуй был прерван столь же внезапно, как и начался. Открыв глаза, я взглянула на него, а он в свою очередь сказал: «Я готов и буду на улице», — с этими словами он развернулся и быстро пошел к выходу, оставив меня одну…

В моей голове пробежало множество мыслей, но среди них не было той, которая бы предполагала то, зачем я пришла изначально.

«Что со мной? Мое сердце! Я чувствую, как мое сердце лихорадочно бьется». Многие века я не ощущала такого: низ живота разлился теплом, а дыхание стало частым. Мерцание, и я оказалась на улице. Увидев как он спокойно стоял и смотрел в небо, я… я от чего-то не могла вот так покончить с ним, впервые я не хотела убивать…

«Что ты сделал со мной?», — подумала я, сделав пару неуверенных шагов в его сторону.

Повернувшись, он смотрел на меня так, как никто до этого. Затем я сделала еще пару шагов в его сторону, и он двинулся навстречу и вновь поцеловал меня, прижав к себе. Мое тело, словно не подчинялось мне больше. Я прижимала его к себе, получая удовольствие от каждого его прикосновения.

«Это неправильно, так не должно быть», — и испугавшись того что происходило со мной внутри, я исчезла.