Трудно украсть бога

Николай Леонов, 2012

К полковнику полиции Льву Гурову обратился за помощью дальний родственник жены Федор. У него недавно умер дед, Макар Круглов, и когда Федор приехал оформлять наследство, то не обнаружил ценной иконы, хранившейся в квартире дедушки. Гуров согласился помочь и выехал в городок Петровск. Из бумаг, хранившихся у Круглова, полковник выяснил, что совсем недавно проводилась экспертиза этой иконы. Гуров поражен – видимо, это подлинник… Казанской иконы Божией Матери! Из других бумаг сыщик узнал, что всюду, где бы ни появлялась икона, за ней тянулся кровавый след. Гуров начинает подозревать, что смерть Макара Круглова – продолжение этого следа. И что-то подсказывает опытному сыщику, что кровь из-за этой иконы еще прольется…

Глава 1

Реликвия

Наши дни, столица

Гость зашел несмело, даже осторожно. Сразу было видно: он впервые обращается по своему личному делу к дальнему родственнику, занимающему столь солидную должность. Да еще он, несомненно, и наслышан о том, к какому известному человеку пришел в кабинет.

— Добрый день. Присаживайтесь, пожалуйста, — начал диалог хозяин кабинета, чтобы облегчить задачу гостя. — Вы… кстати, как предпочитаете, чтобы вас называли? По имени-отчеству или просто?

— Зовите меня Федором, — облегченно улыбнулся гость и опустился в предложенное кресло.

У него была хорошая улыбка — открытая и светлая, — такая вообще довольно редко встречается у людей старше 20 лет. Полковник Лев Иванович Гуров скупо улыбнулся в ответ и чуть склонил голову. Этот Федор приходился дальним родственником его жене Марии (кажется, двоюродный племянник) и только поэтому тут сейчас и оказался. Просьба о помощи была личной и, как назло, совпала с началом отпуска. Придумать вразумительный отказ было сложно, Гуров не преминул назначить встречу в собственном кабинете. Здесь даже стены внушали гостю уважение и трепет. Но, как выяснилось, племянник оказался вовсе и не таким наглым, как ожидал хозяин кабинета.

— Я так понимаю, у вас случилось что-то экстраординарное, раз вы захотели пообщаться со мной?

— Так и есть, — кивнул Федор, и его улыбка погасла. — Честно говоря, я не уверен, как оценивать случившееся…

— Давайте я вам немного помогу. Здесь люди часто не могут подобрать нужных слов в начале беседы. Вы тут не исключение. Так что же произошло: мошенничество, измена или, может быть, убийство?

— О нет! — Федор нервно рассмеялся. — Если ставить вопрос так, как вы, то, наверное, это хищение в особо крупных размерах. Или кража произведений искусства как-то по-другому классифицируется?

— Так вы — богатый коллекционер? — не стал скрывать удивления Гуров. Уж больно не похож был на толстосума его неожиданный родственник: обычный мужчина, не юный, но все еще моложавый, хорошо одетый, но просто и без претензий.

— Нет. — Федор покачал головой, несколько удивленный предположением Гурова. — Я только что получил наследство от деда, и, судя по всему, в нем не хватает одной очень ценной вещи. Именно она меня и интересует…

— Что же это? Драгоценности, антиквариат?

— Это икона. Совершенно точно, что старинная, а возможно, и уникальная. Тут я не уверен…

Гуров прищурился, вглядываясь в собеседника, — не пытается ли он вешать ему лапшу на уши?

— Как это — не уверены? Это же ваше наследство?

— Дело в том, что я лично никогда эту икону не видел, а до конца поверить в то, что мне рассказали, для меня, человека рационального, довольно сложно.

— Во что? — начал терять терпение хозяин кабинета.

— Вы что-нибудь слышали о чудотворной иконе Казанской Божией Матери? — ответил вопросом на вопрос Федор.

— Я не силен в религиозных святынях, — неохотно признал Гуров. — Что это за икона?

— Я тоже не силен, — вздохнул его собеседник. — Все, что я узнал об этой иконе, стало мне известно буквально несколько дней назад. И, вынужден признать, не малую помощь тут мне оказал Интернет… Так вот, икона эта чудесным образом появилась еще в XVI веке, в царствование Ивана Грозного. К началу двадцатого она была самой почитаемой святыней в царской России. И именно тогда ее похитили. Грабителей монастыря поймали и судили, но икону так и не нашли. Официальная версия такова, что икона была уничтожена, но даже тогда в это верили далеко не все… Мой дед, наследство которого я только что получил, верил, что он владеет именно этой иконой. «Той самой», а не копией — списком. И именно ее я и не нашел в его квартире. Слишком странное совпадение, чтобы его проигнорировать…

— Постойте. — Гуров даже поднял руку, чтобы остановить поток информации, который обрушил на него Федор. — А почему вы, собственно, верите в то, что ваш дед, извините, не чудил на старости лет? Ведь мог же он все это выдумать. Да и икону просто спрятать куда-нибудь и забыть… Вы тесно с ним общались в последние годы?

— Нет, но дело не в этом, — решительно замотал головой Федор. — Дед не выжил из ума. Даже если бы и так — икона действительно была, она была старинная и ценная, и она пропала! Вам этого мало?

— Не кипятитесь, — примирительно поднял руки Гуров. — Я понимаю ваши чувства, но и вы должны меня понять — я не могу доверять всему, что мне говорят, и обязан относиться к этому критически. Конечно, сам факт пропажи ценного антикварного предмета — уже повод для расследования. Почему неофициального?

— Неужели не понимаете? У меня нет никаких доказательств того, что эту вещь дед не отдал сам кому-нибудь. А в провинции какой-то иконой никто и заниматься не станет. Для них все это дела десятой важности…

— Но вы же сказали, что никогда не видели этой иконы? Откуда же вы знаете, что она пропала? Кто вам рассказал?

— Наверное, мне проще всего будет начать с самого начала, — вздохнул Федор. — Это довольно долгая история, но я могу постараться изложить ее кратко…

— А вот этого не нужно, — прервал его полковник Гуров. — Бес сидит в деталях, так что лучше рассказывайте так, чтобы не упустить чего-нибудь важного. Подробно и не спеша. В конце концов, именно для этого вы сюда и пришли!

— Что ж, вы правы, мне нужна помощь в этом деле. Надеюсь, что это будет несложно, но сам я не осилю…

И Федор начал свой рассказ. Говорил он четко и внятно — чувствовалось, что человек этот хорошо образован и не лезет за словом в карман.

Оказалось, что дед Федора умер совсем недавно в больнице, и тело его было переправлено в морг. Как единственный родственник Макара Ивановича Круглова, внук вынужден был взять внеочередной отпуск на работе и поспешить в провинцию, где и жил дед.

— Где конкретно? — прервал рассказ Федора полковник.

— Это в небольшом городке Петровске, — тут же уточнил тот. — Я там ни разу до этого не был. Пришлось искать его квартиру по адресу на бумажке.

— Интересно, а почему же вы никогда не были в гостях у своего единственного деда? — полюбопытствовал Гуров. — Отношения не заладились?

— Да нет. Точнее, не совсем… — замялся Федор. — У меня о деде Макаре воспоминания сохранились только с детства, пока он не развелся с моей бабкой и не уехал в Петровск. С тех пор мы только иногда переписывались и перезванивались. Ехать как-то все не досуг было… То учеба, то работа… А к нам он не приезжал поначалу из-за бабушки — они плохо расстались, а потом уже возраст был неподходящий. К тому же он женился вторично и сменил веру. Мои родители это не одобрили.

— Сменил веру? — нахмурился Гуров. — В мусульмане подался, что ли?

— Нет-нет, — снова заулыбался Федор. — Его новая жена была из староверов и ни за что не соглашалась выходить за него, пока он не переменит веру на их, старообрядческую.

— Понятно. Извините за вопросы, но я уточняю то, что непонятно по ходу дела, чтобы потом не забыть какую-нибудь деталь. Продолжайте.

— Хорошо. В общем, я нашел дом, в котором жил дед…

…Дом этот оказался пятиэтажкой, построенной еще в далекие 70-е. Ключей от квартиры деда у Федора не было, и ему пришлось искать общественно активную соседку, которая и сообщила ему о смерти деда. Ключи были у нее.

Женщина жила в этом же подъезде и все обо всех знала. Она тут же позвала Федора к себе и, прежде чем просто отдать ему ключ, сообщила все подробности последних дней деда Макара, которые знала. Стоило Федору задать простой вопрос:

— Валентина Михайловна, а все же, что произошло?

— Ах, ты же ничего не знаешь! — сокрушенно всплеснула пухлыми руками соседка. Ее явно обрадовала возможность рассказать подробности новому человеку. — У деда твоего сердце слабое было, вот и прихватило его ночью. Он первым делом мне позвонил — боялся, что «Скорая» не успеет, а я-то уж проследила бы, постаралась помочь человеку… Короче говоря, вызвала я «Скорую» и к нему спустилась. Они быстро приехали — ничего не могу плохого сказать, — женщина приложила руку к сердцу. — Уколы там сделали ему какие нужно и сказали, что в больницу принести. Ну, он согласился, и тут выяснилось, что в подъезде у нас лестницы узкие — носилки не проходят никак. Единственный способ вынести его на каком-нибудь одеяле, но это тяжелее. А в бригаде у них только женщина-врач да девушка-санитарка. Тащить-то деда некому! Пришлось мне бежать по соседям, будить, просить помочь вынести деда твоего из подъезда и до машины «Скорой помощи». Слава богу, нашлись добрые люди! Помогли, выручили… Только, видать, сердечко у деда твоего уже расшатанное было. Через два дня он в больнице умер… Тогда я нашла в его вещах твой телефон и позвонила сама. Думаю, негоже, чтобы никто из родственников даже не приехал…

— Вы все верно сделали, Валентина Михайловна, — вздохнул Федор, чувствуя себя виноватым из-за того, что не уделял деду должного внимания и мог даже не узнать о его болезни и смерти… — Провоґдите меня в его квартиру?

— Конечно-конечно.

Квартира оказалась приблизительно такой, какой ее и ожидал увидеть Федор — запущенной и темной. В комнате стоял отчетливый запах лекарств, вещи лежали в легком беспорядке, а пыль на предметах свидетельствовала о том, что несколько дней здесь никого не было. Внимание Федора тут же привлекли несколько предметов, которые явно выбивались из вполне советского интерьера квартиры: большой металлический крест на стене и красный угол, в котором имелось несколько икон. По виду старинных, а не новодел.

Федор с интересом подошел ближе. Ему хотелось рассмотреть иконы и увидеть, чем же они отличаются от обычных — православных. На его непросвещенный взгляд ничего необычного в них не было, кроме очевидной старости… И тут его взгляд задержался на ярком пятне слева на обоях — тут явно раньше что-то стояло. Судя по всему, еще одна икона. И покинула она это место совсем недавно…

— Валентина Михайловна, а вы не знаете, куда делась икона, которая раньше стояла на этом месте? — тут же обратился к соседке за разъяснениями Федор.

— О чем это ты? — удивилась женщина, но вид при этом у нее был какой-то неубедительный — в глаза собеседнику она старалась не смотреть и говорила с преувеличенным равнодушием.

— Да вот тут явно что-то стояло.

— Ах, тут! Ну да, кажется, он ее кому-то подарил недавно…

— Подарил? — удивился Федор, но возражать не стал. В конце концов, он слишком плохо знал деда и тех, с кем тот мог общаться.

Тут Федору пришлось заняться похоронными делами и на весь день покинуть квартиру деда и разговорчивую соседку. За делами и заботами странное впечатление, оставленное последними словами Валентины Михайловны, сгладилось и забылось. Но когда вечером он возвращался в неуютную темную квартиру деда, у подъезда его поджидали.

На лавочке восседала смутно заметная в наползающих сумерках старушка в черном. Длинная юбка почти до земли и черный платочек на голове придавали ей какой-то особенно мрачный вид. Старушка так пристально смотрела на приближающегося Федора, что он решил, будто она какая-нибудь старая знакомая его деда. Это объясняло и траурное одеяние.

— Ты не Круглова ли внук? — неожиданно хриплым и низким голосом поинтересовалась старушка.

— Да, я Федор, — кивнул он, нерешительно останавливаясь. Общаться с траурной старушкой после утомительного дня его совершенно не тянуло, но она, кажется, именно его и поджидала.

— Ты, никак, похоронами занимаешься? Какой человек был твой дед! Таких уж нынче нет! Да ты небось о нем ничего толком и не знаешь… А как похороны устраивать по правилам и тем более не ведаешь?

— По каким правилам? — растерялся от такого напора пожилой женщины Федор.

— По старообрядческим, разумеется. — Старушка поднялась с лавки и уперла руки в бока. Росту она оказалась, что называется, гренадерского. — Кто Макара отчитывать будет?

— Отчитывать? — переспросил Федор, чувствуя, что безнадежно утратил инициативу в разговоре.

— Так ты, милок, вообще ничего не знаешь о том, что тебе надлежит сделать? — изумилась старушка. — Пойдем тогда. Это разговор долгий — пока все перечислишь…

— А вы кто, бабушка? — наконец вставил свое слово Федор.

— А я читальщица и есть. Звать меня Марией Ильиничной, — горделиво сообщила старушка и первая направилась в темный подъезд, будто хорошо знала, где находится квартира покойного деда.

— Вы были близко знакомы с моим дедом? — поспешил за ней Федор.

— Зачем близко? — удивилась Мария Ильинична. — Мы из одной общины, и теперь, когда он преставился, — тут она набожно перекрестилась двумя пальцами, — я первая на очереди его отчитывать.

— Это что, привилегия какая-то?

— Это обряд такой, — терпеливо, как маленькому, принялась разъяснять Мария Ильинична. — Над покойным нужно обязательно читать псалтырь. Раньше три дня и три ночи читали без остановки несколько читалок. А сейчас так уже не делают. Осталось читалок мало, и читают они псалтырь только три раза…

В этот момент Федор и его спутница поднялись на третий этаж, где располагалась квартира покойного деда Макара. В наступившей на несколько секунд тишине он услышал нетвердые шаги у себя за спиной. По лестнице неуверенно взбирался какой-то пьяный мужик. Не поднимая глаз, он прошел мимо и, шаря рукой по стене, двинулся дальше.

Старушка неприязненно посмотрела ему вслед и не преминула пробормотать, что вот из-за таких и все беды России. Мужик то ли не расслышал, то ли не посчитал нужным ответить, но скандала не получилось, чему Федор был несказанно рад.

В квартире Мария Ильинична тут же прошествовала на кухню, уселась на табурет без всякого приглашения и продолжила посвящать Федора в тонкости подготовки похорон.

— У наших всегда все готово. Так что где-то тут должны быть саван, пояс, лестовка, рубашка, обувь… Поищи, это все обязательно пригодится. Еще нужен будет восьмиконечный крест на могилу и камень установить…

— Послушайте, — прервал ее Федор, вдруг осененный спасительной идеей, — раз вы читальщица, то, может, вы и займетесь всем этим? Я точно что-нибудь напутаю или забуду… Я обязательно оплачу ваши хлопоты.

— Разумеется, оплатишь, — с достоинством кивнула Мария Ильинична и, как будто только этого и ждала, поднялась с табуретки и направилась в комнату. — Сейчас поищем, где Макар держал свои принадлежности на день смерти…

Вслед за этим Федор услышал странный звук, в котором не сразу распознал возглас изумления.

— Что случилось? — Он тут же поспешил в комнату.

— Что это? — Старушка указывала крючковатым пальцем на светлое пятно обоев, оставшееся после подаренной иконы, и на лице ее было написано не столько изумление, сколько ужас.

— Когда я сегодня пришел, все так и было, — поспешно ответил Федор, опасаясь, как бы у читальщицы не случился сердечный приступ прямо здесь. Ему и одних похорон было вполне достаточно. — Соседка мне сказала, что, наверное, он кому-то подарил икону, которая тут стояла…

— Подарил?! — взвизгнула старушка. — Да ты хоть знаешь, что это за икона?

И вот тут Федор впервые услышал все то, что через несколько дней пересказал московскому сыщику Гурову.

— Почему вы так легко поверили в слова незнакомой вам лично старухи? — нахмурился Гуров. — Она чем-то подтвердила свои слова?

— Она не похожа на человека, способного на сознательный обман, — пожал плечами Федор. — Мне кажется, даже если она и не права, то сама искренне верит в то, что у деда была именно древняя чудотворная икона.

— И это вы считаете достаточным, чтобы обратиться за помощью ко мне? — изумился полковник.

— Не только это, — покачал головой Федор. — Когда она ушла, я немного покопался в бумагах деда — надеялся найти хоть что-нибудь, помогающее разобраться в ситуации. Может быть, письмо какое-нибудь… А нашел завещание. Вернее сказать, то, что должно было стать завещанием. Документ не был заверен нотариально, а значит, не имеет юридической силы. Полагаю, дед не думал, что умрет так быстро, и собирался заняться завещанием в будущем.

— Что же вы там обнаружили?

— Там был список ценных вещей, которые принадлежали моему деду: украшения его покойной жены, серебряные ложки, старинный псалтырь, крест и несколько икон, представляющих антикварную ценность. Так вот, одна из икон названа чудотворной и в скобочках дед приписал — оригинал!

— Это говорит только о том, что ваш дед тоже пребывал в заблуждении, которое, возможно, поддерживала и вся его старообрядческая община, — пожал плечами Гуров.

— Возможно, — не стал спорить Федор. — Но как вам вот такие сведения: помните, я говорил, что уже в начале двадцатого века, когда икона пропала, были различные версии того, что она не была сожжена? Так вот, одна из самых распространенных и устойчивых версий как раз утверждала, что преступники продали ее за огромные деньги старообрядцам!

— Интересно, на чем основана такая теория? — задумчиво ответил Гуров. Вся эта история все больше напоминала ему рассказы о таинственных пиратских кладах, которые одержимые искатели ищут всю жизнь в местах, на которые указывают старинные легенды…

— Я не в курсе исторических подробностей, — пожал плечами Федор. — Но думаю, при желании можно будет все узнать.

— Хорошо, давайте определимся для начала, чего именно вы от меня хотите? — официальным тоном спросил Гуров.

— Ну, чтобы вы выяснили, куда делась старинная икона моего деда, и заодно, если это будет возможно, установили ее истинную ценность и подлинность.

— То есть вы хотите найти ее вне зависимости от ее истинной ценности?

— В любом случае старинная икона, которой несколько столетий, — это очень ценная вещь, так что да, я хочу ее вернуть.

— Ну что же, вам удалось меня заинтересовать этим делом, — скупо улыбнулся Гуров. — И готов выезжать на место.

— Замечательно! — ответил своей широкой и светлой улыбкой Федор. — Теперь вы во всем разберетесь!