Снежный киллер

Николай Леонов, 2014

Знаменитый московский сыщик Лев Гуров решил съездить на Кавказ: подышать свежим воздухом, отдохнуть от столичной суеты и покататься на лыжах. Но спокойно провести отпуск не получилось. Недалеко от гостиницы, в которой жил сыщик, при загадочных обстоятельствах погибает бизнесмен Игорь Семенов. Убитая горем вдова Лидия обращается за помощью к Гурову, и тому ничего не остается, как взять расследование в свои руки. Сначала сыщик подозревает делового партнера Семенова, но вскоре приходит к выводу, что смерть бизнесмена была выгодна в первую очередь самой Лидии…

Глава 4

Захватив в комнате погибшего его лыжи (одна из них треснула вдоль, у другой было сломано крепление), Гуров и Абуладзе направились к подъемнику.

— Если я не ошибаюсь, Семенов катался не только вчера вечером, он каждый вечер отправлялся на трассу? — спросил Гуров по дороге.

— Да, Игорь страстно увлекался горными лыжами, участвовал в соревнованиях — конечно, на любительском уровне, — отвечал ресторатор. — И старался не пропустить ни одного часа, когда имелась возможность покататься.

— Вы наверняка не раз наблюдали, как он собирается на трассу, — продолжал Гуров. — Ведь так?

— Да, я видел это много раз, — кивнул Абуладзе.

— У каждого спортсмена, который внимательно относится к своему делу, есть своего рода ритуал подготовки, — сказал Гуров. — Те, кто занимается лыжными гонками, например, измеряют температуру снега, выбирают смазку, наносят ее. А горнолыжники, я знаю, внимательно проверяют крепления. Семенов это делал?

— Да, обязательно. А почему вы об этом спрашиваете?

— Мне надо точно представить картину того, как ваш друг вчера отправился кататься, — объяснил сыщик. — Я должен знать все обстоятельства. Тут нет мелочей! И я хочу, чтобы вы мне помогли восстановить все детали вчерашнего вечера.

— Я охотно все расскажу, — кивнул ресторатор.

— Итак, ваш друг проверил крепления. А что еще он делал?

— Ну, он надел костюм… То есть сначала надел костюм, потом вышел из пансионата и проверил крепления… Надел очки… Вот, кажется, и все.

— Скажите, а он ничего не пил перед выходом?

— Вы имеете в виду спиртное? Нет, ни в коем случае! Игорь никогда так не поступал. Он относился к горам крайне ответственно. И вообще он никогда не злоупотреблял…

— Вы меня не поняли, — остановил его Гуров. — Я имел в виду не только спиртное. И даже вовсе не спиртное. Знаете, иногда люди что-то едят. Такой, знаете, перекус. Пьют кофе…

— А, вы об этом! Нет, непосредственно перед выходом Игорь ничего не ел. Но за полтора часа до этого у нас было нечто вроде полдника.

— Бутерброды?

— Нет, никаких бутербродов. Мы все сторонники здорового питания, а Игорь особенно. Овощные и фруктовые салаты, соки… Игорь особенно любил такой тропический салат — манго, папайя, персики. И еще креветки.

— А пил он, значит, только сок?

— Нет, не только сок, еще чашку кофе.

— А кто вчера варил этот кофе?

— Кто варил… — Абуладзе задумался. — Дайте вспомнить… Может, я? Хотя нет. Или Лидия? Нет, знаете, не могу вспомнить. А почему это так важно?

— Все может быть важно. Постарайтесь все же вспомнить. Если получится, скажите мне, ладно?

— Обязательно! — заверил его ресторатор.

Тем временем они дошли до подъемника, отстояли небольшую очередь — был разгар дня, и все обитатели долины устремились на трассы, — потом забрались в кресла и отправились на гору. Вниз уплывали сверкающие снежные склоны, ярко светило солнце. Впереди и позади их раздавались веселые голоса, смех, и не верилось, что здесь произошла трагедия, а возможно, и преступление.

Однако Гурова, как видно, эта курортная обстановка не расслабляла, и в преступление ему вполне верилось.

— Скажите, кто первым заметил вчера долгое отсутствие Семенова? — спросил он.

— Первым, первым… — вновь задумался его спутник. — Да, вспомнил! Первой забеспокоилась Ксюша, его дочь. Мы все — то есть я, Настя, Лидия, Молчанов — сидели в гостиной, ждали Игоря, чтобы сесть ужинать. Смотрели телевизор. И тут Ксения вышла из своей комнаты и сказала: «Смотрите, как темно! А папы все нет». Тогда Лидия отозвалась: «А ты ему позвони. Может, он уже спустился и с кем-нибудь беседует». Ксения ей на это заметила: «Ты будто не знаешь, что папа никогда с собой телефон не берет. Хочешь, проверю?» Она набрала номер отца, и действительно, мы услышали, как телефон отозвался — из его комнаты…

— Так, а дальше?

— Прошло еще минут пять. Ксения обратно к себе уже не ушла. Все ходила по гостиной, смотрела за окно. Потом заявила: «Ну, вы как хотите, а я пойду папу искать». Я, конечно, сказал, что пойду с ней. С нами пошли также Саша — я вам о нем уже говорил, это молодой парень, поклонник Ксении, он у нее сидел в тот вечер, — а еще Настя и Павел, помощник Семенова.

— Значит, всего пошли пять человек?

— Да, мы пошли впятером. Дошли до подъемника. Все думали, что он вот-вот попадется нам навстречу, но этого не случилось. Подъемник уже не работал. Тогда я отправился к механику и попросил его включить. Это оказалось непросто. В конце концов я ему попросту заплатил, и мы смогли поехать наверх. Стояла уже глубокая ночь. В этой темноте мы прошли всю трассу, до самого низа, но Игоря так и не нашли. К этому времени я уже понял, что случилось несчастье. И когда мы вернулись в пансионат и выяснили, что Игоря нет и там, я убедил Лидию позвонить в Тырныауз, в полицию. Она так и сделала. Но мы, конечно, не могли просто так лечь спать. Решили пройти по всем гостиницам, пансионатам. Была такая надежда, что он вдруг встретил на трассе кого-то знакомого и тот зазвал его к себе в гости. И мы пошли его искать…

— Так впятером и ходили?

— Да, почти до самого утра. А утром…

— Нет, про сегодняшнее утро вы расскажете потом, — прервал его Гуров. — А сейчас скажите мне вот что: Семенов был богатым человеком?

— Да, очень богатым, — заверил Абуладзе. — Его состояние в настоящий момент оценивается примерно в тридцать-сорок миллионов.

— Ну, это не так много, — заметил Гуров.

— Нет, вы, наверно, меня не поняли, — уточнил ресторатор. — Я имел в виду доллары. В рублях это будет свыше миллиарда.

— И кому достанется это состояние?

— Вообще-то это информация конфиденциальная… — сказал Абуладзе, понизив голос, словно в кресле подъемника кто-то мог его услышать. — Я об этом знаю, потому что Игорь со мной поделился как с ближайшим другом…

— Давайте договоримся так, — строго сказал ему Гуров. — Или я начинаю вести расследование — и тогда вы сообщаете все сведения, которые мне нужны и которые у вас имеются. Или вы сообщаете лишь то, что, по вашему мнению, можно рассказать, что не составляет семейную тайну, что никому не повредит и так далее, — но рассказываете это все кому-то другому. Не мне. Потому что я в таком случае никаким расследованием заниматься не буду. Никаких умолчаний, никакой «конфиденциальной информации» быть не должно. Я должен знать абсолютно все! Так что давайте решайте.

— Нет, вы меня не так поняли! — воскликнул ресторатор. — Конечно, я вам все расскажу. Я просто хотел сказать, что об этом пока никто не знает. Так вот, несколько лет назад у Игоря возникли проблемы с сердцем. Позже эти проблемы усилились, и в позапрошлом году у него случился инфаркт. А тогда, четыре года назад, Игорь, естественно, забеспокоился и решил принять меры. Ксения была тогда совсем еще ребенком, ей было только шестнадцать…

— А сейчас ей сколько? — прервал его Гуров.

— Сейчас двадцать исполнилось.

— Значит, проблемы возникли ровно четыре года назад?

— Совершенно верно. Так вот, поскольку Ксения еще не могла самостоятельно распоряжаться большими деньгами, Игорь решил так: все свое состояние он завещал жене. А на имя Ксении положил в банк некоторую сумму — по-моему, около ста тысяч долларов. Ну, и еще какие-то деньги он положил на имя сына от первого брака и на имя своей бывшей жены — ведь Лидия у него вторая. Делая так, Игорь полагал, что в случае, если с ним что-то случится, Лидия сумеет распорядиться деньгами, сохранит компанию и сможет затем обеспечить Ксюшу. Но в последний год, когда Ксюша выросла, он хотел изменить завещание.

— Он вам об этом говорил?

— Да, мы несколько раз об этом разговаривали. Он говорил, что Ксения очень изменилась за последние годы, вся эта чернуха, которая ее мучила, исчезла, и теперь ей можно доверить распоряжаться значительными средствами. Он хотел составить завещание иначе: чтобы жена и дочь владели равными долями имущества. А еще он хотел значительные средства оставить на нужды благотворительности. Даже фонд специальный собирался учредить для этих целей.

— Лидия, естественно, знала о первом завещании?

— Да, конечно.

— А о планах мужа изменить его?

— Вот этого я не знаю, — признался ресторатор.

— Вы упомянули о каких-то проблемах, которые были у дочери Семенова, — сказал Гуров. — Мне бы хотелось… Впрочем, давайте отложим этот разговор, — прервал он сам себя. — А то, я вижу, мы уже приехали.

Действительно, подъемник доставил их наверх, к началу трассы. Здесь было многолюдно. Горнолыжники в ярких костюмах направлялись к началу спуска. Туда же двинулись и Гуров с Абуладзе.

— Вот отсюда Игорь должен был спускаться вчера вечером, — сказал ресторатор, указывая на склон, обозначенный флажками и яркими ленточками ограждения. — И, видимо, начал спускаться. Подтвердить это никто не может — на горе в тот момент никого не было.

— А где находятся скалы, с которых он упал? — спросил Гуров.

— Там, ниже, — показал Абуладзе. — Отсюда это место не видно. Надо спуститься.

— Что ж, давайте спустимся, — сказал Гуров.

Они вышли за флажки, чтобы не мешать лыжникам, и двинулись вниз. Местами спуск был очень крутой, так что приходилось идти осторожно. И все время, пока они шли, мимо них с легким шорохом скользили вниз горнолыжники.

Наконец спустя двадцать минут они вышли к месту, где трасса делала крутой поворот налево. А справа темнели зубцы скал.

— Вон там находится место, откуда он сорвался, — показал Абуладзе.

— Здесь, наверное, около трехсот метров, — оценил расстояние Гуров.

— Да, примерно так, — согласился с ним ресторатор.

Они свернули к скалам. Сыщик шел медленно, то и дело сворачивая в сторону и вглядываясь в снег. Наконец он совсем остановился и присел на корточки.

— Что вы увидели? — спросил, подходя к нему, Абуладзе.

— Вот, смотрите, — Гуров показал ему на две полоски, которые тянулись по снегу. — Как, по-вашему, что могло оставить такой след?

— Выглядит так, будто по снегу провели палкой, — заметил ресторатор.

— Но кто бы стал идти триста метров, ведя по снегу палкой? — спросил Гуров. — Причем делать это надо с большой силой — снег-то плотный. Не проще ли предположить, что по снегу что-то волочили? Например, вот эту лыжу.

И он показал треснувшую лыжу Семенова, которую держал в руках.

— Впрочем, сейчас мы проверим мое предположение, — сказал он.

Сыщик взял в руки конец лыжи и пошел к пропасти, волоча второй конец по снегу. Пройдя так десяток метров, он остановился и оглянулся. Позади тянулся неровный след — точь-в-точь такой же, какой они обнаружили.

— Значит, он снял лыжи еще там, у поворота! — воскликнул Абуладзе. — Снял — и пошел к пропасти! При этом он не нес лыжи на плече — он так всегда делал. Игорь никогда не волочил лыжи за собой. Да и никто из горнолыжников так не делает. Но почему? Зачем?

— Вот на эти вопросы мы и должны ответить, — заметил Гуров.

Они пошли дальше и вскоре вышли к скалам. Отсюда открывался красивый, но в то же время устрашающий вид — совсем не такой, как от начала спуска. Прямо из-под ног уходила вниз стометровая, почти отвесная стена. На другой стороне ущелья виднелась еще одна пропасть, даже более глубокая.

— Вот там мы его нашли, — сказал Абуладзе, показывая вниз. — Прямо под нами.

— И вы считаете, что кто-то вашего друга столкнул?

— Ну да! Иначе почему он упал?

— А вы тут много раз ходили? Здесь, наверху? — спросил Гуров.

— Нет, не очень, — ответил ресторатор.

— Это хорошо. Тогда стойте здесь, где сейчас стоите. А я похожу, посмотрю.

И он начал обследовать площадку возле скал, внимательно приглядываясь ко всем следам на снегу. Несколько раз он возвращался на прежнее место, сравнивал что-то, потом шел дальше. Так прошло минут двадцать. Затем Гуров вернулся к своему спутнику.

— Нет, вряд ли его толкали, — заметил он. — Нет никаких следов борьбы. Когда кого-то толкают или тащат, следы обязательно остаются.

— Но, допустим, Игорь не ожидал нападения, — стал рассуждать Абуладзе. — Возможно, человек, которого он здесь встретил, вызывал у него доверие. А может быть, он его даже знал. Игорь подошел, заговорил с ним — и тот его внезапно толкнул в пропасть. Тогда следов борьбы может и не быть.

— Да, возможно, — согласился Гуров. — Очень правдоподобное рассуждение. Тем более что кое-какие следы я все же нашел.

— Нашли? Где? — в волнении воскликнул Абуладзе.

— Вон там, немного в стороне, — показал Гуров. — Такое впечатление, что там кто-то стоял. А может, даже сидел на камнях.

— Значит, там остались отпечатки? И по ним можно найти убийцу!

— Вряд ли, — Гуров с сомнением покачал головой. — Должен вас разочаровать: этот ваш предполагаемый убийца носил точно такие же горные ботинки, как и ваш друг Семенов. Следы очень похожие. Впрочем, тут многие ходят в подобной обуви. Но у меня возник другой вопрос. Вы уже второй раз говорите, что у Семенова здесь мог быть кто-то знакомый. Вы такого знакомого случайно не знаете? Может, в поселке отдыхает кто-то, кого он знал еще в Москве?

— Нет, я никаких общих знакомых не встречал, — покачал головой Абуладзе. — И Игорь не говорил. Хотя нет, постойте! Он как-то упомянул, что встретил одного человека, которого знал. Он даже сказал о нем несколько слов… Но что именно? Нет, не могу вспомнить.

— Как я вижу, вам теперь многое придется вспоминать, — заметил Гуров. — Ладно, здесь я тоже увидел все, что хотел. Теперь давайте вернемся в пансионат — мне надо познакомиться со всеми, кто там живет, поговорить с ними. А пока будем спускаться, я задам вам еще несколько вопросов.