Сейф олигарха

Николай Леонов

Говорят, если банкир и олигарх Прокопов чихнет – вся финансовая система страны начнет кашлять. Можно представить уровень охраны этого человека. Но случилось невероятное – грабитель проник не только в его резиденцию, но и в святая святых – сейфовую комнату, где прокопов хранил коллекцию драгоценных камней. Его, конечно, расстреляли в упор. Но знаменитых сыщиков, полковников Гурова и Крячко это больше всего и настораживает. Не мог одиночка свершить такое…

Глава 4

— Похоже, визит к нашему костоправу пошел тебе на пользу! — заметил с удовлетворением Крячко, когда они вместе с Гуровым усаживались в машину. — Ты прыгаешь, почти как кузнечик. Тебе действительно лучше?

— Это с какой стороны посмотреть, — заметил Гуров. — После разговора в генеральском кабинете я сразу почувствовал необыкновенный прилив бодрости. Вмешательство мануального терапевта уже почти ничего не добавило. Разве что навело на всякие мысли.

— Именно эти мысли навели тебя на мысль ехать в Глухово? — спросил Крячко.

— Хотя коряво и выраженная, твоя мысль о моих мыслях в целом верная, — согласно кивнул Гуров. — Хотя логической связи тут искать не приходится. Мне и самому не очень понятно, что я надеюсь найти в Глухове. Единственная объединяющая идея — мотоциклы. Мне с детства нравились мотоциклы. Но поездить на них толком так и не довелось.

— Возьми напрокат, — предложил Крячко.

— Нет, дело не в этом, — помотал головой Гуров. — Просто носится передо мной в воздухе некая идея, которую мне никак не удается поймать за хвост… Все-таки если не принимать во внимание всякие молодежные байкерские шайки, то следует признать, что для наших преступников выбор в качестве средства передвижения мотоцикла — вариант не самый банальный. Наши преступники предпочитают машины мощные, громоздкие, подавляющие все вокруг… Банда на мотоциклах — это несколько необычно, тебе не кажется?

— Связи я тут действительно не вижу, — сказал Крячко, пожимая плечами. — Это ты верно сказал. Банда на мотоциклах в семидесяти километрах от Москвы и полумифические преследователи доктора Хохлова — это две большие разницы, по-моему. Да и в Глухове наличие моторизованных банд отрицают.

— Вот! В том-то и дело! — воскликнул Гуров. — В Глухово наведывались гости, в этом я почти уверен. Убийством занимается областная прокуратура, но там, насколько я понял, это дело особенного энтузиазма не вызывает. Слишком много неясностей. Время упущено, свидетелей нет, улики практически не собраны. Стандартная пистолетная пуля, видимо, для пистолета «ТТ», извлеченная из трупа, — слабое утешение. Но ведь у кого-то были причины ехать в Глухово, рисковать жизнью… Давай все-таки сделаем допущение, что одна и та же банда могла иметь интересы как в отношении Хохлова, так и в отношении неизвестного лица, проживающего в Глухове.

— Но какой нам от всего этого толк?! — воскликнул Крячко. — Или ты собираешься отбивать хлеб у областной прокуратуры?

— Но, по-моему, это тебя попросили помочь доктору Хохлову, — сказал Гуров. — Ты мой друг, и вот теперь эта забота стала нашей общей…

— Какая забота? Ты же был у Хохлова. Он категорически заявил, что ему все примерещилось, и сто раз просил извинения.

— Да, насчет извинений он явно переборщил, — вздохнул Гуров. — Именно это меня и насторожило. А тебя нет? Странно. Это даже более странно, чем склонность известного доктора к галлюцинациям.

— Он же извинился! — вскричал Крячко.

— Сто раз, — сказал Гуров. — И был на удивление суетлив, что при его солидном положении и внешности выглядело совсем неуместно. Он возился с моим позвоночником, а сам мечтал о том, чтобы мы поскорее ушли.

— Да? Мне так не показалось, — заметил Крячко.

— Потому что ты не лежал у него на кушетке, — сказал Гуров. — Мне совсем не понравилось, как он работает. В движении рук этого чудо-доктора чувствовалась нервозность. Он как будто побыстрее хотел разделаться со мной. Не лечил, а имитировал лечение.

— Может быть, потому, что мы ему не заплатили?

— Мы предлагали ему плату — или ты забыл? Он сам отказался от нее наотрез. Так же, как от своих слов. О том, что никаких мотоциклистов, следящих за ним, не существует в природе, было сказано чересчур резко, пожалуй, даже на истерической ноте. Это больше напоминало призыв о помощи. Только сделанный с пистолетом у виска.

— Ты не слишком сгущаешь краски?

— Вряд ли. Я убежден, что за Хохловым следят. Только теперь его, похоже, еще и напугали. Из него теперь слова не вытянешь до тех пор, пока не случится какая-нибудь беда.

— Даже так?

— Посуди сам, Хохлов — личность в определенных кругах заметная. Многие его клиенты — влиятельные и богатые люди. Эта среда неизбежно привлекает к себе внимание криминала. Хохлов может знать какие-то тайны своих клиентов. И кто-то тоже хочет их знать. Это вполне реальная ситуация.

— Значит, в отличие от меня, ты принял близко к сердцу эту нелепую историю? — хмыкнул Крячко. — Вот уж не знаю, что ты намереваешься из нее выжать. У нас с тобой и так забот полон рот. Один Статист чего стоит! Где теперь искать этого гада? После неудачи он наверняка заляжет где-нибудь на полгода.

— Не заляжет, — возразил Гуров. — Не так уж он и разбогател на этих несчастных стариках. А аппетиты у волка, сам понимаешь, волчьи. Вот увидишь, скоро он опять где-нибудь засветится. А насчет Хохлова я вот что хочу напомнить — по-моему, никто из нас так и не сказал ему прямо, что, мол, это твои проблемы, мужик, и нас они не касаются. По-моему, у нас имеются некие моральные обязательства…

— Какие обязательства, если человек сам заявляет, что проблема исчерпана? — запротестовал Крячко.

— Это было сказано с пистолетом у виска, — упрямо повторил Гуров. — Жаль, что ты этого нюанса не заметил. И я тем более считаю себя обязанным разобраться в этой истории, — он улыбнулся. — Может быть, когда мы снимем груз с души нашего доктора, он обработает мой позвоночник по полной программе, не хуже, чем банкиру… Как, кстати, его фамилия, того денежного мешка, которого лечит Хохлов?

— По-моему, Прокопов, — ответил Крячко. — Жесткий человек, говорят. Всю жизнь поставил на службу капиталу. На чем и позвоночник надорвал, видимо. Ни жены, ни детей, хотя человек уже немолодой. По слухам, имеет единственную страсть — драгоценные камни. Собрал целую коллекцию. Другие марки собирают, банки из-под пива, а этот — алмазы и изумруды… Но вообще досье на него я не заводил. Что слышал, то и передаю. А зачем тебе?

— Сдается мне, что неприятности Хохлова с этой стороны появились, — серьезно сказал Гуров. — Они всегда с той стороны приходят, где золотые горы.

— Это поэтому мы с тобой в захолустье сейчас едем? — с ехидцей спросил Крячко.

— Убедиться хочу, что связи между двумя этими событиями не имеется, — спокойно объяснил Гуров. — И со спокойной душой вернуться. Часа четыре займет все это от силы. А нам с тобой полезно сейчас побыть в некотором отдалении от генерала, пока еще свежи впечатления.

— Да, его превосходительство сильно разгневался, — вздохнул Крячко, припоминая выволочку, полученную совсем недавно. — Хотя школьнику даже понятно, что такое непредвиденные обстоятельства. Они потому и непредвиденные, что их нельзя предвидеть. Ты хоть и полковник, а понимаешь, а вот Петр — генерал, а понять такой простой вещи не может. Для начальника это, по-моему, недопустимо.

— И давно тебе в голову такая мысль пришла? — насмешливо спросил Гуров. — Что-то в кабинете у Петра ты совсем о другом говорил!

— В генеральском кабинете ко мне мысли вообще не приходят, — парировал Крячко. — Каждый сверчок знай свой шесток.

За разговорами они не заметили, как добрались до поселка Глухово. Над поселком, состоявшим наполовину из стандартных пятиэтажек, а наполовину из деревянных построек самой различной архитектуры, висела серая дымка. Чистый воздух и зелень можно было найти только на южной окраине, неподалеку от шоссе, но там почти никто не жил. На Гурова и Крячко Глухово произвело не самое благоприятное впечатление. Типичное захолустье, хотя и в двух шагах от Москвы.

Первым делом отправились в местный отдел внутренних дел и разыскали в следственном отделе офицера, который первым занимался делом об интересующем их убийстве, — капитана милиции Ивана Григорьевича Суркова.

Визит коллег из Москвы отнюдь не вдохновил капитана. Хотя, похоже, вдохновить этого человека вообще трудно. У него было осунувшееся, неприветливое лицо, будто принадлежащее человеку лет на пять старше, утомленные равнодушные глаза и глухой неторопливый голос.

— Вас интересует этот покойник? — с некоторым удивлением переспросил он Гурова, когда тот объяснил, в чем дело. — У вас есть на него какая-то информация? Нету? Ну, значит, так он и сгниет в морге неопознанный. Я вам одно могу сказать — это не здешний, и никто этого человека тут не знает. То есть абсолютный висяк. Лично я думаю, что где-то братки между собой разобрались, грохнули одного, а труп сюда подбросили. Висяк стопроцентный! А какая же причина, что вы им интересуетесь? Или в Москве недовольны, как мы тут работаем?

— А вы сами-то довольны? — проворчал Гуров. — Где труп обнаружили, показать можете?

— Тут у нас граждане огороды держат, — неопределенно махнул рукой Сурков. — Ну, кто побогаче, дачку имеет. С водой там неважно, поэтому особого энтузиазма в этом деле не наблюдается. Кое-какие дома брошенные уже. Вот в одном из таких дачных домиков двадцать третьего числа труп и нашли. Граждане на свой участок шли, ну и запах учуяли. Погода-то жаркая стоит. Полюбопытствовали, конечно, и сразу милицию вызвали. Я лично выезжал.

Конец ознакомительного фрагмента.