Плохая компания

Николай Леонов, 2012

Полковники уголовного розыска Гуров и Крячко простыми делами не занимаются. Вот и сейчас начальство подкинуло им запутанное дело… В пансионате «Голубое озеро» таинственно погиб Вячеслав Гладких, ответственный работник министерства строительства.

Глава вторая

До пансионата «Голубое озеро» Гуров добрался меньше чем за час. Пробки уже схлынули — можно было смело заключить пари с Крячко. Мария, несмотря на внешнее недовольство, и на этот раз проявила свойственные ей мудрость и великодушие. Она не стала капризничать и настаивать, чтобы муж отвез ее домой. Наоборот, сказала, чтобы он спокойно отправлялся, а она отлично доберется до дома на такси. Гуров благодарно поцеловал ее, посадил в машину и отправился по Дмитровскому шоссе. Попутно он позвонил Крячко, кратко изложил ему ситуацию и договорился встретиться с ним на пересечении с Большой Академической, чтобы подхватить там его и отправиться в пансионат вместе на гуровской машине.

Нельзя сказать, что Станислав был счастлив, однако Гуров проговорил:

— Единственное, что для меня есть приятного во всей ситуации, — так это то, что ты тоже едешь.

— Тебя так радует предстоящая встреча со мной, Лева? Ты меня растрогал прямо до слез! — произнес Крячко.

— Да ничуть она меня не радует, ты мне в кабинете надоел. Просто доволен, что не мне одному испортили вечер. Вот прямо представляю, как ты сейчас как раз, набив живот холодцом, возлежишь на диване перед телевизором и смотришь какой-нибудь пошлый футбол. Да еще, поди, с пивком холодненьким… А тут я: «Подъем, Станислав, боевая тревога!»

— У тебя всегда были садистские наклонности. Поэтому тебе хорошо удается ловить особо жестоких преступников — ты их задницей чуешь, — отрезал Крячко и положил трубку.

Гуров убрал телефон и направил машину дальше по шоссе. Когда он подъехал на Большую Академическую, Крячко уже стоял на улице, и вид у него был такой, словно он только что повстречал своего злейшего врага, на которого точит зубы уже много лет, но, как назло, забыл дома оружие.

— Признавайся, задействовать меня — твоя идея? — резко рванув ручку дверцы и плюхаясь на сиденье рядом с Гуровым, грозно прорычал он.

— Тебе известно, Станислав, что я лицо подневольное, — развел руками Гуров. — Всем у нас Петр Николаевич ведает.

— Ага, рассказывай! — огрызнулся Крячко, принципиально не накидывая ремень безопасности на свое выпирающее пузо. — Вот пусть тебя оштрафуют, тогда настанет мой черед радоваться.

Гуров, посмеиваясь, повернул руль, съехал с шоссе и направил машину на проселочную дорогу. Все время Станислав делал вид, что дуется, постоянно ворчал и демонстрировал, что едет только для галочки, исполняя прихоть Гурова, а сам и пальцем не пошевелит, чтобы разбираться со смертью «какого-то там бумагомарателя!».

— Как, говоришь, пансионат называется? — спросил он Гурова.

— «Голубое озеро», — спокойно ответил Лев.

Крячко презрительно хмыкнул:

— Вот-вот! И название-то стремное… Приличное заведение так не назовут.

— Ну, вообще-то, это пансионат для чиновничьей элиты, — повторил Гуров слова Орлова. — И потом, каждый мыслит в меру своей испорченности, как известно.

— Вот я и мыслю как типичный опер. Меня испортила наша правоохранительная система.

— Подай протест в ООН, — посоветовал Гуров, которого уже утомили пустые пререкания с Крячко, который явно был не в духе и придирался к чему попало.

Однако, едва они прибыли на место и Крячко нехотя вылез из машины, Гуров заметил, что его друг внимательно скользит вокруг своими цепкими глазами и наверняка замечает нужные детали. Гуров и сам при беглом ознакомительном осмотре, пока шел от машины к зданию, отметил следующее: здание пансионата имело четыре этажа, двор вокруг него был квадратной формы, фонари горели по всей территории, но свет их был довольно тусклым, и разглядеть, что происходит, скажем, метрах в десяти, было уже проблематично.

— Фонари у нас снабжены двумя лампами, — объяснил Гурову администратор пансионата Алексей Михайлович Шишкин — невысокий, щупленький человек с густыми черными усами, которые резко контрастировали с его обликом. Усы эти были, пожалуй, самой выдающейся деталью его лица. — Одни — яркие, для отличного освещения. Те, что горят сейчас, — для создания, так сказать, уютной приватной атмосферы.

Гуров кивнул, слушая администратора, и внимательно посмотрел на него.

Шишкин первым вышел навстречу Гурову и Крячко, услышав шум подъехавшего автомобиля. Даже не то что вышел, а буквально выбежал. Он изо всех сил старался держаться спокойно, но было заметно, что он сильно нервничает. Периодически он доставал из кармана легкого светлого пиджака платок и промокал им начинающую лысеть голову.

— Группа прибыла? — спросил тем временем у него Гуров и получил отрицательный ответ.

Крячко стоял чуть поодаль, поглядывая по сторонам. Людей не было видно, хотя во многих окнах здания пансионата горел свет.

— А где народ? — поинтересовался Гуров.

— В основном все собрались в беседке, в здании почти никого нет… Те, кто находился в своих комнатах, повыскакивали на крики, когда обнаружили Вячеслава Андреевича, — пояснил Шишкин.

— А кто обнаружил труп? — спросил Крячко.

— Один из гостей, Дятлов Юрий Васильевич. Он как раз собирался пройти в здание и тут увидел, что под балконом лежит… тело, — почти шепотом ответил Шишкин.

— А что же, звука падения тела никто не слышал? — удивился Гуров.

— Нет, — покачал головой Шишкин. — Во-первых, звучала музыка, и довольно громко. Некоторые пошли купаться, кататься на водных велосипедах. Только малая часть прошла в свои комнаты, да и то больше для того, чтобы переодеть мокрую одежду. Для сна было еще очень рано.

— А почему сейчас музыки нет? — надвинулся на Шишкина Крячко.

Тот слегка оторопело попятился и пробормотал:

— Так выключили… Обстановка, знаете, как-то не располагала к танцам.

— Нужно было все оставить до нашего приезда, — строго заметил Крячко.

Шишкин лишь развел руками, снова что-то пробормотав.

— Тело не трогали? — спросил Гуров.

— Нет… Хотели перевернуть, но я вмешался, — поспешно заговорил Шишкин. — У нас есть свой, местный врач, он сразу определил, что Вячеславу Андреевичу уже ничем не поможешь. Вы можете сами поговорить с ним.

— Непременно поговорим, — кивнул Гуров. — А пока что осмотрим тело.

И оба сыщика двинулись к зданию пансионата. Шишкин сопровождал их, норовя забежать вперед, но его коротенькие ножки не поспевали за широкими шагами оперов. Понимая, что обогнать полковников у него не получится, Шишкин заговорил на бегу:

— Послушайте, у меня к вам одна просьба… Дело, как вы сами понимаете, весьма деликатное…

— С чего вы взяли? — круто повернулся к нему Крячко. — Вам известно, из-за чего его убили?

От неожиданности Шишкин замер на месте и отшатнулся.

— Нет, что вы! Я просто имею в виду, что… Почему вы говорите об убийстве? Ведь это явно типичный случай! Человек вышел на балкон, у него закружилась голова, он не удержался и… Вот!

— Там что, нет перил? — спросил Гуров, не замедляя шаг.

— Почему? Есть, конечно.

— Тогда как он мог упасть?

— Ну… — Шишкин замялся. — Дело в том, что за ужином — что уж греха таить! — гости выпили. И некоторые довольно много. Ну, тут их можно понять — люди приехали отдохнуть, на несколько дней, так что могли себе позволить. Гладких немного не подрассчитал, принял лишнего, вот и не удержался. Вы поймите меня правильно: из-за этого… случайного инцидента может пострадать репутация пансионата. У нас элитное заведение, и никогда не было никаких эксцессов. Обслуживание всегда безукоризненное. И теперь может случиться так, что все произошедшее сегодня будет неправильно расценено. Нам бы этого совсем не хотелось.

— К сожалению, ваши желания сейчас никого не интересуют, — пожал плечами Гуров, подходя к зданию.

— Увы! — Крячко хлопнул съежившегося администратора по хрупкому плечу. — Моим сегодняшним желанием, причем абсолютно законным, было посмотреть, как сыграет «Спартак». А меня его лишили!

— И тоже совершенно законно, — заметил Гуров. — Ладно, давай к делу.

Внизу, на асфальтированной площадке, лежало тело мужчины. Он был в рубашке с короткими рукавами и светлых тонких брюках в едва различимую полоску; лежал лицом вниз, под его крепкой головой с коротким ежиком русых волос растекалось темное пятно. Гуров опустился на колени. По краям кровь уже начинала подсыхать. В том, что Гладких был действительно мертв, не было никаких сомнений. Крячко тем временем довольно бесцеремонно обратился к Шишкину:

— Ну, вот что, вам тут глазеть необязательно, так что отойдите пока в сторонку.

— И позовите вашего врача, — попросил Гуров.

Шишкин, подавив глубокий вздох, тем не менее послушался и чуть ли не рысцой побежал по дорожке. Лев поднялся с колен, отряхнул брюки и поднял голову. Он заметил, что из некоторых окон с любопытством выглядывают головы жильцов. Некоторые негромко переговаривались между собой.

— Ну что, Лева? — тихо спросил Крячко. — Может, действительно несчастный случай? И по домам?

— К сожалению, не может, — задумчиво отозвался Гуров.

— Почему?

— Потому что, во-первых, лежит он лицом вниз, а гематома у него с правой стороны, в районе виска.

— Может, он вовсе не из-за этой шишки умер, — предположил Крячко.

— Нужно, конечно, послушать, что скажет врач о причине смерти… — кивнул Гуров. — Но даже если и не от нее, сам факт ее наличия заставляет задуматься. Гематома, судя по всему, совсем свежая. Я, конечно, не доктор, но кое-какие вещи определить могу… И вот еще что, взгляни.

Гуров отошел, предоставляя Крячко возможность самому взглянуть на тело жертвы. Он посветил своим фонариком в район шеи покойного.

— Вижу, — негромко отозвался Крячко. — У него на вороте рубашке не хватает пуговицы. Но он мог потерять ее когда угодно!

— Верно, — подтвердил Гуров. — И все же кое-что мне подсказывает, что эту пуговицу мы имеем все шансы найти где-то поблизости. Если, конечно, убийца ее не подобрал. Видишь, ворот рубашки смят. Скорее всего, его схватили за воротник сзади, дернули, пуговица и оторвалась.

В это время к воротам пансионата подкатила машина со следственной группой, включающая экспертов и следователя прокуратуры. Собственно, именно следователь должен был возглавлять оперативно-следственную группу, и без его разрешения не полагалось передвигаться по территории и прикасаться к чему-либо. Гуров и Крячко, будучи более чем опытными оперативниками, были прекрасно об этом осведомлены и вели себя должным образом, тщательно следя за тем, чтобы ничего не нарушить вокруг.

Следователь уже шагал к ним, за ним следовал судебно-медицинский эксперт с чемоданчиком и эксперт-криминалист — довольно молодая девушка, которая ни Гурову, ни Крячко не была знакома. Следователь молча пожал операм руки и коротко спросил:

— Криминал? Дело заводить будем?

— Да, — кивнул Гуров. — Посмотрите сами.

Следователя Ширяева они знали много лет и привыкли доверять друг другу, поэтому сейчас следователь кивнул и шагнул вперед. Гуров показал ему гематому на голове Гладких, а также отсутствие пуговицы на рубашке, после чего к делу приступил судмедэксперт. В это время с другой стороны послышались шаги, и к подъезду торопливо подошел Шишкин в сопровождении высокого кучерявого мужчины лет пятидесяти, с гладкой бородкой и усами. В руке тот держал большую, причудливо украшенную трубку, периодически затягиваясь ею. Запах табака был каким-то не совсем привычным — сладковато-терпким.

— Вот, это Игорь Владимирович, наш врач. Это он констатировал смерть и рекомендовал вызвать вас, — сказал Шишкин.

— Смерть констатируем мы, — поправил его следователь. — Точнее, наш врач. Вы, кстати, кто по специальности?

— Реаниматолог, — ответил Игорь Владимирович. — Так сказать, врач широкого профиля. Так как я здесь единственный представитель своей профессии, должен уметь реагировать мгновенно.

— А фамилия ваша? — поинтересовался Гуров. — И документы желательно.

Тот протянул паспорт, из чего Гуров выяснил, что врач носит фамилию Носов. Он рассказал, что его позвали после того, как обнаружили тело, он сразу же определил, что Гладких мертв, и посоветовал обратиться в полицию.

— Больше мне добавить нечего, — сказал Носов, попыхивая трубкой.

— Интересная у вас трубка, — заметил Гуров.

— Да, это подарок, — небрежно сказал врач. — Причем до того, как мне ее подарили, я не курил вовсе, — засмеялся он. — А тут, как говорится, пришлось научиться. Вот так абсолютно некурящий медик стал заядлым курильщиком.

Гуров тем временем вновь переключился на Шишкина:

— С какого этажа он упал?

— С четвертого, — услужливо ответил тот.

— Он находился в своем номере?

— Да.

— И был один?

— Да.

— А откуда вам это известно? — прищурился Крячко, вперив взгляд в Шишкина.

Станислав явно с первых мгновений невзлюбил администратора и теперь разговаривал с ним соответствующим тоном. Он моментально почувствовал, что Шишкин растерян и держится неуверенно, и упрямо пытался дожать и без того раздавленного администратора. Гуров выступил вперед и сам задал администратору несколько вопросов.

По словам Шишкина вышло, что после обильного ужина, который состоялся на открытом воздухе, многие решили освежиться. Гладких не был поклонником активного отдыха, к тому же он и впрямь существенно перебрал, поэтому не выразил желания ни танцевать, ни плавать, а направился к себе. Насколько известно Шишкину, его никто не сопровождал. Тело было обнаружено минут через пятнадцать-двадцать после ухода Гладких из-за стола. Дальше вопросы из сыщиков и следователя посыпались горохом.

Сколько всего человек присутствовало в пансионате? Кто встречался с Гладких впервые, а с кем он был знаком хорошо? Был ли он в момент смерти в той же одежде, в какой уходил из-за стола, или успел переодеться? С кем он приехал? Какой занимал номер, и т. д. и т. п. Словом, совершенно обычные, рядовые вопросы, которые возникают во время любого расследования. Шишкин, отдуваясь, едва успевал отвечать на них. Примерно минут через двадцать сыщикам стало ясно, что одного Шишкина мало — для полной ясности нужны показания и других свидетелей. Посему было принято решение разделиться и возложить на себя несколько функций.

Что касается Гурова, то он первым делом стремился осмотреть номер, в котором остановился Гладких, и в компании следователя прошествовал в здание. Шишкина попросили не отходить от них никуда, поскольку его присутствие было нужно постоянно.

В номере на первый взгляд была образцовая обстановка. Видимо, гости прибыли не так давно и не успели еще толком обжиться. Постель, тщательно застеленная, лишь слегка смята в одном месте, словно по недоразумению. Судя по вмятине, на нее ненадолго присели. На спинке стула висел костюм, который Вячеслав Андреевич, видимо, сменил.

Ковер на полу лежал идеально ровно, кресла не сдвинуты. Нигде никаких следов борьбы. Возле одного из кресел стояла большая спортивная сумка, в которой, по всей видимости, лежали вещи покойного, которые он привез с собой.

Гуров раскрыл сумку и методично просмотрел ее содержимое. Ничего особенного: кое-что из белья, носки, ветровка, солнечные очки и прочие мелочи. Шкаф был пуст — Гладких еще не вынимал одежду.

В ванной комнате пахло парфюмерией. На вешалке висело чуть смятое банное полотенце. Гуров пощупал его — оно было влажным.

Он покинул ванную и подошел к балконной двери, которая была раскрыта настежь. За это время эксперт-криминалист уже обследовала все на балконе на наличие следов — полы, перила, стену, — и Гуров безбоязненно шагнул через порожек.

Он обратил внимание на то, что перила расположены довольно высоко. Лев, рост которого был свыше метра восьмидесяти, перегнулся через них. Они доходили ему до середины груди. Выпасть при такой конструкции было проблематично. А Гладких показался ему человеком среднего роста.

Осмотр номера не занял много времени, и Гуров уже собирался заканчивать, как в это время снизу стали доноситься какие-то крики. Ему показалось, что голоса звучат испуганно. Гуров чуть нахмурился и спустился вниз. Тело Гладких уже накрыли простыней, однако оно по-прежнему лежало под балконом. Крики доносились откуда-то слева, со стороны пруда.

Пансионат был построен неподалеку от пруда, до которого дойти можно было меньше чем за минуту. Собственно, в строгом смысле это был даже не пруд, а часть Клязьминского водохранилища, и в связи с этим действительно было не совсем понятно, почему пансионат назвали «Голубое озеро». Вероятно, автору такое наименование, придуманное, видимо, давным-давно, казалось романтичным, и он решил не обращать внимания на географическую недостоверность.

Всмотревшись, Гуров заметил юркую фигурку Шишкина, спешащего на крик, и быстрым шагом отправился следом. Голоса приближались, и Гуров уже мог различать отдельные слова.

— Быстрее! — кричал мужчина. — Водолазы, спасатели есть?

— Помогите, помогите! — взахлеб вторила ему какая-то женщина. — Она же утонет!

Гуров ускорил шаг, легко обогнал Шишкина и первым увидел перепуганных людей. Их было трое, двое мужчин и одна женщина, совсем молодая, как показалось ему. Все они были промокшими, кроме девушки, на которой был надет купальник, а сверху накинуто нечто вроде тонкого шелкового платка. Мужчины были в шортах и майках, с одежды стекала вода. У берега маячила лодка с невыключенным мотором, издававшим негромкое тарахтение.

— В чем дело? — крикнул из-за спины Гурова Шишкин, но полковник отстранил его и вопросительно уставился на всю компанию.

Девушка, видимо почувствовав в его лице некую защиту, бросилась вперед и затараторила с расширившимися глазами:

— Наташка утонула! Господи! Какой ужас! Они ныряли-ныряли, но так и не достали ее!

— Помогите же скорее, может быть, ее еще можно спасти?! — выступил вперед один из мужчин — худощавый брюнет с прямыми волосами, которые сейчас, будучи мокрыми, выглядели прилизанными.

— Есть у вас спасатель? — быстро спросил Гуров у Шишкина.

Тот сглотнул слюну, растерянно обернулся назад, потом кивнул.

— Так зовите быстрее, черт вас побери! — в сердцах произнес Гуров. — И доктора тоже!

Спасатель появился на удивление быстро — высокий, атлетически сложенный мужчина лет тридцати пяти, облаченный в водолазный костюм. Гуров сделал знак промокшим мужчинам, и те тоже влезли в лодку, чтобы показать место. Сам он остался на берегу вместе с крупно дрожащей девушкой и бледным, перепуганным Шишкиным. Спасатель стал за руль, лодка рванулась с места… Гуров посмотрел на часы, нахмурился и едва заметно покачал головой. Он думал, что шансов на благополучный исход уже нет. Даже если повезет и девушку вытащат сразу, то вряд ли ее можно будет вернуть к жизни: в воде она пробыла уже довольно долгое время, учитывая, что, прежде чем пристать к берегу, мужчины еще ныряли за ней.

Гуров с тревогой пристально вглядывался в даль. Он слышал, что мотор заглох, а следом послышался плеск, словно в воду что-то бултыхнулось. Стоявшая рядом девушка невольно вцепилась в руку полковника и с силой ее сжала. Шишкин что-то непрестанно бормотал себе под нос — не то молился, не то сетовал на судьбу. Сзади послышались шаги. Гуров обернулся и увидел Крячко в сопровождении врача.

— Достали? — спросил Станислав.

Гуров отрицательно покачал головой, и тот молча встал рядом, нахмурив брови. Наконец лодочный мотор снова включился, и довольно скоро лодка подплыла к берегу.

— Ну что? — спросил Гуров, подходя к самому краю. Вода плеснула ему на ботинки.

Мужчины молчали. В лодке на скамье лежало тело молодой женщины в открытом купальнике. Одна бретелька сползла с плеча, обнажая небольшую округлую грудь. Глаза девушки были закрыты. Врач быстро бросился вперед и попытался влезть в лодку.

— Бесполезно, — бросил спасатель. — Она зацепилась лямкой за корягу на дне. Я пытался сделать искусственное дыхание, но…

Он не закончил фразы, махнул рукой и спрыгнул на берег, отходя в сторону. Врач все же прошел вперед, шагнул в лодку, склонился над телом и оттянул веко девушки. Гуров заглянул ему через плечо: зрачок был неподвижен. Врач взялся за руку девушки, ища пульс, но его, по всей видимости, не было. Проделав еще некоторые манипуляции — скорее для очистки совести, врач выпрямился и со вздохом констатировал:

— Все.

Один из мужчин, тот самый брюнет с прилизанными волосами, ахнул и, запинаясь, проговорил:

— Господи… Неужели… Неужели ничего нельзя сделать?

— К сожалению, нет, — покачал головой врач.

Девушка, стоявшая на берегу, затряслась еще сильнее, потом бросилась к спутнику брюнета, упала ему на грудь и зарыдала в голос.

Гуров переглянулся с Крячко.

— Кто она такая? — негромко обратился он к Шишкину. — Я имею в виду утопшую.

— Это одна из отдыхающих… — начал было тот, но брюнет перебил его:

— Это моя жена! — произнес он с неким вызовом.

Гуров кивнул и достал блокнот.

— Фамилия, имя, — проговорил он.

— Мои? — уточнил брюнет.

— И ваши, и вашей супруги.

— А вам зачем? — прищурившись, зло спросил брюнет.

Гуров молча достал свое удостоверение и показал мужчине. Тот с недоумением посмотрел на него, затем поднял вопросительный взгляд на Гурова и перевел его на Шишкина.

— У нас неприятности, Виталий Александрович, — произнес тот.

— Вы с какого времени отсутствуете? — вступил Гуров.

Брюнет растерянно посмотрел на своего спутника, обнимавшего рыдающую девушку. Это был русоволосый мужчина примерно его возраста, он был пониже и пошире в плечах.

— Мы уплыли примерно час назад, — ответил тот.

— Точного времени не помните? — спросил Гуров.

Мужчины переглянулись и помотали головами.

— Лев Иванович! — раздался сзади голос следователя. — Что там происходит?

— Подойдите, Леонид Петрович, — отозвался Гуров.

Следователь подошел, толпа расступилась, и его глазам предстало тело девушки, безжизненно лежавшей на лодочной скамье. Следователь быстро посмотрел на Гурова.

— Похоже, придется заводить два уголовных дела, — задумчиво произнес он.

— Два? Почему два? — вскричал брюнет. — И при чем тут вообще уголовные дела?

Крячко незаметно похлопал Гурова по руке и вышел вперед. Он по-свойски положил мужчине руку на плечо и заговорил:

— Тут, понимаешь, за время вашего отсутствия кое-что случилось… Ты вообще с кем приехал, с женой?

При этом Крячко теснил мужчину в сторонку, и тот покорно шел за ним, на ходу машинально принимаясь отвечать. В распоряжении Гурова и следователя остались русоволосый мужчина и девушка, которая уже перестала рыдать и теперь лишь судорожно всхлипывала, не выпуская руки своего спутника.

— Леонид Петрович, давайте поручим свидетелей Станиславу и вернемся к делу Гладких, — предложил Гуров, которому важно было определить, действительно ли придется заводить два уголовных дела или же в ситуации с девушкой произошел несчастный случай.

Следователь согласно кивнул. Ему и самому не улыбалось взвалить на себя еще и девушку, так некстати утонувшую в то самое время, когда он был занят смертью чиновника. Поэтому он охотно принял предложение Гурова и вместе с ним зашагал в сторону пансионата, после того как полковник предупредил Крячко о его новой роли.

Шишкин, которому было приказано следовать за ними, выглядел совершенно разбитым.

— Кто эта девушка? — на ходу спросил его Гуров.

— Наташа Щелокова, — ответил тот каким-то осипшим голосом. — Приехала сегодня вместе с мужем. Они всегда приезжают вместе. Мужа ее вы только что видели.

— Они действительно уплыли час назад?

— Я, собственно, не могу сказать с уверенностью… — замялся Шишкин.

— Во сколько закончился ужин? — спросил Гуров.

— Примерно в десять вечера. И после этого все стали разбредаться кто куда — я вам уже говорил об этом. Кто-то отправился купаться, кто-то танцевать, кто-то, подобно Гладких, захотел отдохнуть в своей комнате. А эта компания решила сплавать на лодке. Вполне естественное желание. Они вообще любят ночные катания, — говорил Шишкин.

— Когда они уезжали, Гладких был еще жив? — уточнил Гуров.

Шишкин вновь засомневался.

— Я, собственно… Понимаете, я специально за этим не следил. У меня куча других обязанностей, а гостей довольно много. Я же не могу держать каждого в поле зрения! И потом, разве я мог предположить, что это пригодится?

Гуров ничего не ответил, и тогда Шишкин продолжил:

— А почему вы спрашиваете? Вы что, считаете, что смерть Гладких может быть связана с этим… инцидентом? Но это же абсурд!

Гуров снова не дал ему ответа. Вместо этого он велел Шишкину подождать в стороне, а сам спросил следователя, что уже удалось выяснить.

— Да пока мало что известно, — пожал плечами следователь. — Приезжал этот Гладких сюда довольно часто, практически каждые выходные.

— Один? — спросил Гуров.

— Один, один, — подтвердил следователь.

— Он что же, не женат?

— Женат. Более того, недавно стал дедом. И жена его, как счастливая новоиспеченная бабушка, все время возится с внуком, помогая дочери. И вообще, как говорят знавшие его люди, Гладких предпочитал проводить время в пансионате без семьи.

— Угу, — отметил этот факт для себя Гуров. — Кто-нибудь видел, как он входил в номер?

— Видели, как он поднимался по ступенькам пансионата, — уточнил следователь.

— Дверь в его номер была не заперта, — задумчиво произнес Гуров. — Может быть, кто-то видел, как некто проходил по коридору за несколько мгновений до смерти Гладких?

— Увы, — развел руками следователь и вздохнул. — И потом, его смерть обнаружилась не мгновенно, прошло все-таки несколько минут… Сколько точно — установить сложно. От одной до десяти. В общем, придется всех опросить повторно, и уже не здесь, а у себя в кабинете. Народу много, так что работы по горло.

— Место под балконом обыскали? — спросил Гуров.

— Да. И, предвидя ваш следующий вопрос, могу сразу сказать, что ничего не нашли. Ни пуговицы, ни еще каких-либо улик. Все чисто, практически стерильно.

— Вот как… — произнес Гуров и повернулся на голоса, раздавшиеся сзади.

Голоса приближались, среди них выделялся тонкий женский и вторящий ему глуховатый добродушный баритончик, в котором Гуров узнал голос Крячко. Гуров повернул голову и увидел, как Станислав вразвалочку шествует к зданию пансионата, ведя впереди себя всю компанию любителей ночных водных катаний. Девушка что-то упорно доказывала ему, а Крячко вроде бы не спорил с ней, но в то же время и ничего не утверждал.

Наконец вся группа достигла Гурова и следователя, и голоса сразу смолкли.

— Что ж, предварительные данные я получил, — заявил Крячко. — Судя по их словам, похоже на несчастный случай.

— А я вам что говорю! — снова эмоционально заговорила девушка. — Все же произошло на наших глазах!

— Станислав, отойдем на минуточку, — попросил его Гуров, оставляя свидетелей нового происшествия на следователя.

Они прошли к какой-то беседке в глубине двора и присели на белую резную скамейку. Крячко почесал затылок и сказал:

— Твердят одно и то же. Немного растеряны, разумеется, но это вполне естественно. В показаниях вроде не путаются. Но я бы на всякий пожарный допросил их еще разок, поодиночке и в другой обстановке.

— Общую картину опиши, — попросил Гуров.

Общая картина в пересказе Крячко выглядела следующим образом. Молодые люди, Виталий и Наталья Щелоковы, приехали в пансионат около семи часов вечера. Вместе с ними, но на своей машине, прибыли их друзья — Сергей и Даша Прохоровы. Сергей и Виталий служили в том же ведомстве, что и погибший Гладких. Причем Виталий Щелоков, муж погибшей Натальи, был еще и его заместителем по каким-то вопросам. Но это к делу отношения не имеет. Компания расположилась в соседних номерах, все собирались отдыхать и весело проводить время. Перед ужином успели искупаться и сыграть в бадминтон. После ужина решили развлечься и прокатиться на лодке. Было уже довольно темно, но не настолько, чтобы лишить себя удовольствия ночного купания. Остановив лодку на середине пруда, все один за другим попрыгали в воду. Плавали вроде бы все рядом, постоянно переговаривались. Потом вдруг обратили внимание на то, что Наталья молчит. Покричали, позвали. Не услышав ответа, встревожились. Посмотрели в лодке — пусто. Сперва еще не теряли надежды, думали, что Наталья просто отплыла далеко — она хорошо плавала. Потом забеспокоились не на шутку. Мужчины велели Дарье забраться в лодку, а сами принялись нырять. Однако их попытки не завершились успехом, и минут через пятнадцать было принято решение плыть на берег за помощью. Ну а остальное уже понятно.

— Кто первым забеспокоился, что женщина не отвечает? — спросил Гуров, выслушав Крячко.

— Да они и сами этого не помнят. И это, кстати, вполне естественно: все в воде происходило, к тому же уже темновато было.

— Значит, сделать однозначного вывода, убийство это или несчастный случай, не получается, — резюмировал Гуров.

— Пока не получается, — слегка поправил его Крячко. — Я велел им всем троим завтра явиться в главк для дачи показаний.

— Боюсь, что это коснется не только их троих, — произнес Гуров. — Ты заметил, сколько здесь народу собралось? Плюс персонал. Опросить всех подробно и сопоставить показания за сегодняшнюю ночь просто нереально. К тому же многие начнут кричать, что они падают с ног и хотят спать.

— С каких пор тебя стали волновать такие вещи? — изумленно воззрился на него Крячко. — Ты же у нас железный человек, когда речь идет о деле.

— Ну, во-первых, предварительные показания мы все-таки добыли, — ответил Гуров. — Главных свидетелей опросили, что называется, не отходя от кассы. Во-вторых, не от всех, кто здесь находится, будет толк. Разумеется, круг сузится до нескольких человек. И вот на них нужно будет сделать упор. Ну и, как ни крути, все собравшиеся здесь — все-таки уважаемые люди, и идти с ними на конфликт на ровном месте не стоит. Петр Николаевич явно бы не одобрил подобного. Так что давай уважим старика в такой мелочи, дабы потом, если понадобится, сделать по-своему в крупном. Пока что у меня ни к кому из них претензий нет. Но, как ты понимаешь, если появятся основания подозревать кого-то из них, мне будет глубоко плевать, сколько времени на часах, и на прочие этические церемонии. Или тебя кто-то беспокоит?

— Да как тебе сказать, Лева… — поскреб затылок Крячко. — Не дает мне покоя этот убитый горем муженек.

— Ты про Щелокова? — нахмурился Гуров, и Крячко кивнул.

— Понимаешь, — продолжал он, — вроде и ведет себя естественно, и растерянность искренняя, но как-то он нервничает. Словно боится чего-то.

— Ну, ему есть чего бояться. В первую очередь того, что ему не поверят и обвинят, к примеру, в неоказании помощи. Хотя, если показания всех троих совпадут, к нему не будет претензий. Пока ничто не указывает на то, что это было убийство. И если бы не смерть Гладких, случившаяся приблизительно в то же время, дело, скорее всего, вообще бы не завели.

— Я их вызвал на завтрашнее утро первыми, — сказал Крячко. — Поодиночке. Конечно, эти Прохоровы, как муж с женой, могут и договориться, как отвечать.

— Но кто, как не ты, умеет развенчивать ложные показания, — перебил его Гуров. — Вот видишь, а ты сокрушался, что тебя зря сорвали с места… А тут такая работа намечается! Что бы я без тебя делал?

— Уж лучше бы зря, — ворчливо отозвался Крячко. — Сейчас бы уже домой возвращались. А тут даже не одно — два дела грозят.

— Подожди еще со вторым, завтра разберемся, — как мог успокоил его Гуров.

Он взглянул на свои наручные часы. В пансионате они провели уже почти три часа. За это время было сделано многое. Произведен осмотр места происшествия, а также всей территории, допрошены главные свидетели, от остальных получены предварительные показания. Судмедэксперт тщательно обследовал тело — насколько, конечно, это было возможно в данных условиях. Эксперт-криминалист исследовала местность и номер, в котором остановился Гладких. Гуров лично побеседовал с Дятловым — тем самым человеком, который обнаружил тело Гладких.

Показания его, правда, никакого света на случившееся не проливали. Юрий Васильевич — невысокий, плотный, седоватый мужчина — сообщил, что после окончания обеда, выждав минут десять, решил отправиться к себе в номер, поскольку предстоящие молодежные развлечения его не сильно волновали. По его словам, он собирался просто полежать перед телевизором, ссылаясь на то, что после сытной еды привык немного вздремнуть. Гладких отправился немного раньше, что подтверждалось и показаниями других свидетелей.

Подходя к пансионату, Юрий Васильевич увидел под балконом что-то темное и большое. Говорил, будто сперва даже не понял, что это тело, так как страдает близорукостью. Затем подошел, узнал Гладких и вначале подумал, что тому стало плохо. И только склонившись над телом, заметил кровь.

— Вы его трогали, переворачивали? — спросил Гуров.

Дятлов заверил его, что нет, что он сразу же побежал к столу, где остались многие отдыхающие, а также администратор пансионата Шишкин. Тот сразу же позвал врача Носова, и все трое вернулись к Гладких. Носов тут же заявил, что Гладких мертв, после чего произошло замешательство, длившееся несколько минут. Шишкин никак не мог решить, звонить ему в полицию или нет, хотя ответ на этот вопрос был очевиден. Но тут его можно понять: никто не хочет скандала в своем заведении. К тому же директор пансионата, Владимир Павлович Белкин, в данное время отсутствовал, отправившись куда-то за границу на отдых, и все ответственность лежала на Шишкине.

Ситуацию осложняло еще и то, что многие к этому моменту разбрелись кто куда, и собрать всех и сообщить неприятную новость было проблематично. Гуров спросил Дятлова и о компании, включавшей чету Щелоковых и Прохоровых. Юрий Васильевич ответил, что они покинули стол одни из первых, даже не дождавшись десерта. Но отправились ли сразу кататься или какое-то время находились на берегу, он точно ответить не может. На вопрос Гурова, почему они прервали обед, Дятлов ответил, что, видимо, заскучали, однако Гурову его ответ показался неубедительным, к тому же Дятлов говорил как-то нехотя и не глядя на него. Решив разобраться с этим позже, расспросив других, Гуров пока что оставил Юрия Васильевича в покое.

Он переговорил со следователем, выяснил, что тот также успел сделать все предварительные дела, и они совместно решили, что всех, кто присутствовал в пансионате в этот вечер, следует оставить здесь до утра с тем, чтобы утром они явились для дачи показаний, о чем и объявили во всеуслышание. Правда, нашлись такие, кто не пожелал оставаться, а хотел немедленно отправиться домой. Желание это было вполне естественным: пансионат «Голубое озеро», бывший до сих пор милым и гостеприимным, в одночасье превратился в зловещее место. Весть о том, что Наталья Щелокова утонула, уже облетела всех, и в совокупности с трагедией, произошедшей с Гладких, это стало дополнительным фактором, заставляющим этих людей держаться отсюда подальше.

Никто не стал возражать, и многие, облегченно вздохнув, стали поспешно рассаживаться по машинам и разъезжаться.

— Что ж, Лев Иванович, считаю, что и нам здесь оставаться нет смысла, — сказал следователь.

— Верно, — подтвердил и Крячко. — Завтра с утра работы по горло, а спать нам осталось каких-то часа три, учитывая, что еще домой добираться.

— Хорошо, поехали, — согласился Гуров, часы которого показывали уже половину третьего ночи.

— А мне что делать? — растерянно выступил вперед администратор Шишкин, видя, как рушатся все его потуги обеспечить гостям достойный отдых.

— А вас, Алексей Михайлович, я также жду завтра у себя в кабинете. В девять тридцать утра, — сказал Гуров. — А пока спокойно спите.

— Если, конечно, сможете, — добавил Крячко и вальяжно проследовал за Гуровым к его машине.