Двойной дуплет

Николай Леонов, 2012

Полковника Льва Гурова заказали. Поручили опытнейшему киллеру-виртуозу – а кто еще справится с матерым сыщиком? – убрать мента. А началось все с того, что Гуров и его напарник Станислав Крячко выясняли причины смерти бизнесмена Климентьева. Обычное рутинное дело, но вдруг одного за другим начали ликвидировать знакомых бизнесмена. «Почерк» настоящего профессионала. И вот теперь Гуров вынужден уворачиваться от пуль киллера. В поединке с убийцей полковник обязан победить. Победит Гуров – победит закон.

Глава 2

— Лева, угости сигареткой. Я свои в машине забыл.

— Как всегда. — Гуров достал из кармана пачку сигарет и бросил через стол. Крячко проворно поймал ее на лету. — У тебя всегда сигареты или в машине, или на рабочем столе — в зависимости от того, где в этот момент находишься ты сам.

Крячко презрительно поморщился.

— А я и не знал, что ты такой жмот, напарник, — сказал он, с удовольствием пристраивая во рту сигарету. — У тебя в роду евреев не было?

— Мне и хохлов на работе хватает, — рассмеялся полковник, довольный собственной шуткой.

Крячко охотно поддержал его. Подобные обмены любезностями и пикировки происходили у них не так уж и редко, и ни разу ни один из них не воспринимал их всерьез.

— У меня чего-то сегодня башка раскалывается, Лева, — посетовал на здоровье Станислав, поглаживая свободной пятерней волосы на затылке. — Есть предложение.

— Руки и сердца?

— Гораздо лучше. У тебя какие планы на вечер?

Солнце за окнами уже стремительно катилось на запад, а значит, можно было считать, что вечер уже наполовину вступил в свои права.

Гуров лениво пожал плечами.

— Это свидание? — саркастически поинтересовался он у напарника.

— Ну, что-то вроде того, — уклончиво ответил тот, пуская под потолок неровные кольца дыма. — Как ты смотришь на то, чтобы попить пивка? С рыбкой… Она сейчас жирная, аппетитная. Черт! У меня уже слюнки текут в предвкушении. Так ты как? Составишь компанию?

— Ну… — Гуров откинулся на спинку стула и забросил обе руки за голову. Потянулся… — В принципе…

Закончить ход своей мысли он так и не успел. На столе пронзительно заверещал служебный телефон. Внутренний. Крячко громко чертыхнулся. Гуров потянулся к аппарату и накрыл широкой ладонью гладкую серебристого цвета трубку.

— Вот тебе и попили пивка, — прищелкнул языком полковник, с усмешкой наблюдая за страдальческой миной Станислава. — И с рыбкой, и без нее. Ставлю сотню, Стас, что это наш любимый генерал жаждет с нами встречи.

Крячко махнул рукой.

— Даже спорить не буду. Проще сразу отдать тебе сотню. И самое неприятное, Лева, что он нам не пива предложить хочет. — Наклонившись вперед, Крячко ткнул окурок в пепельницу и одним резким движением смял его в гармошку. — Обычно такие звонки не сулят ничего, кроме дополнительной головной боли. А у меня ее сейчас и без того хватает…

Не желая больше слушать стандартные причитания напарника, Гуров снял телефонную трубку.

— Полковник Гуров! — хмуро произнес он, но уже через секунду расплылся в добродушной улыбке. И даже голос полковника слегка изменился. — Конечно, Верочка. Разумеется… Да, он тоже здесь. Как обычно, сидит и сопит от недовольства жизнью. Не беспокойтесь, я все понял. Будем минут через пять. Обязательно. Что бы мы без вас делали, Верочка?..

Гуров вернул трубку на аппарат и почти сразу поднялся из-за стола. Поправил пиджак. Крячко неохотно покинул свое место и поплелся следом за напарником. Ни в каких пояснениях со стороны Гурова он не нуждался. Как и ожидалось, генерал Орлов горел желанием увидеть двух своих подчиненных. И это под конец рабочего дня! Нечего сказать, обнадеживающая перспективка.

— Привет, ребята! Чего такие смурные сегодня?

Секретарша Орлова, как всегда, была в прекрасном расположении духа, когда сыщики переступили порог приемной. Гуров не мог припомнить случая, когда бы они со Стасом видели ее в ином настроении. Жизнерадостная, порхающая, с неизменной чарующей улыбкой на устах.

— Трезвые, — отшутился Крячко.

Он приблизился к Верочке и, склонившись в полупоклоне, галантно запечатлел поцелуй на тыльной стороне ее ладони. Девушка жеманно засмеялась. Станислав игриво подмигнул ей в ответ.

— Эх, Вера, Вера! — с чувством произнес он. — И где мои молодые годы. Уж я бы непременно приударил за вами…

— Он всем так обещает, — осадил напарника Гуров.

Крячко свирепо зыркнул в его направлении.

— Жестокий ты человек, Лева. Житья от тебя нет.

Гуров намеревался парировать и эту шпильку, но за его спиной распахнулась дверь генеральского кабинета, и Орлов самолично нарисовался на пороге. Петр Николаевич был в одной рубашке с расстегнутым воротом и закатанными по локоть рукавами. Волосы на макушке всклокочены.

— Вы тут собираетесь до утра трепаться, господа сыщики? — Он быстрым взглядом пробежался по лицам подчиненных и на один шаг отступил назад, пропуская их вперед. — Или все же почтите меня своим присутствием?

Крячко равнодушно пожал плечами, состроил комичную гримасу, затем еще раз подмигнул Верочке и только после этого первым шагнул навстречу Орлову. Гуров последовал за ним.

— Ужас, — провозгласил Станислав, когда генерал закрыл за ними дверь и направился к своему столу. — Я работаю с полными хамами и бесчувственными людьми. Петя! Ты пива не хочешь?

— Хочу. — Орлов плюхнулся в кожаное кресло с высокой спинкой и вытянул вперед ноги. — Давно хочу, Стас. Только не могу позволить себе подобной роскоши. Есть такое понятие, как рабочее время, но тебе оно, возможно, ни о чем не говорит…

— Ну, почему же?

Гуров не принял участия в бессмысленной, ни к чему не ведущей дискуссии своих друзей и коллег, хотя Стас наверняка рассчитывал на его поддержку, как это не раз случалось в аналогичных ситуациях. Оба сыщика давно были знакомы с Орловым, и то, что последний занял в Главном управлении столь высокое положение и получил генеральский чин, нисколько не изменило их старых добрых отношений. На людях и Крячко, и Гуров, конечно, соблюдали необходимую субординацию, но когда оставались с Орловым тет-а-тет, весь официоз рассыпался, как карточный домик.

Гуров пристроил во рту сигарету, предварительно размяв ее между большим и указательным пальцем правой руки, но прикуривать не торопился.

— Что стряслось на этот раз, Петр? — по-деловому осведомился он, внимательно глядя в красные, воспаленные от хронического недосыпания глаза генерала. — Я полагаю, ты же не позвал нас за жизнь поболтать.

— Ты необычайно прозорлив, Лева. — Генерал опустил на гладкую поверхность стола свои тяжелые сцепленные в замок руки. — Сразу чувствуется профессиональная хватка. Не зря тебя считают одним из лучших специалистов у нас в управлении. — Он помолчал немного. — Короче, дело обстоит так, парни. Ко мне приходила сегодня одна старая знакомая. Мы вместе учились в школе. Она, правда, помладше…

— Разница в возрасте иногда не имеет существенного значения, Петя. — Крячко уже оседлал верхом свободный стул и уперся мощным подбородком в жесткую высокую спинку. — А жена у тебя в курсе? Ну, про эти встречи со старыми школьными подругами…

Орлов пропустил его замечание мимо ушей. Даже не удостоил коллегу мимолетным взглядом.

— Она приходила ко мне за помощью. Ее зовут Ирина Климентьева. Вчера ее муж покончил жизнь самоубийством…

— Удачная оказия, — не удержался от очередной реплики Крячко.

— Стас, помолчи немного, — осадил его Гуров. — Или у тебя сегодня словесное недержание?

— Почему только сегодня? — набычился тот. — Так бы и сказал, что от меня всегда один треп и никакой пользы.

— Он сегодня не в духе, Петя, — пожал плечами полковник, обращаясь уже к Орлову. — У него болит голова, и ему ужасно приспичило выпить. Не обращай внимания. Что там с твоей подругой?

Орлов шумно выпустил воздух из легких и машинально расстегнул еще одну пуговицу у себя на рубашке.

— С ней-то как раз все в порядке, Лева. Проблема в ее муже.

— Да, я слышал. Он покончил с собой. Верно?

— Верно, — генерал кивнул. — Только Ирина в это не верит. Она считает, что ее дражайшего супруга убили.

— Вот как? — Гуров вскинул брови. — И что заставляет ее склоняться к такому выводу?

— Она говорит, что у него не было причин для самоубийства.

— И все?

— Все.

В кабинете генерала повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь обиженным посапыванием Крячко и тиканьем настенных часов за спиной Орлова.

— Не самый веский аргумент, — изрек наконец Гуров. — А каким образом ушел из жизни господин Климентьев?

— Перерезал себе вены. В ванной. Ира нашла его вчера вечером, когда вернулась с работы. И сразу вызвала милицию. Приехавшие на место опера там все досконально осмотрели… Я уже ознакомился с делом. Никаких улик, указывающих на то, что смерть Климентьева могла быть насильственной, они не нашли. К такому же заключению пришли и медицинские эксперты. Они, правда, обнаружили у него в крови алкоголь, но Ира и не отрицает того, что ее супруг был вчера с дикого похмелья. Одним словом…

— Одним словом, дело тухлое, — вывел за Орлова надлежащее резюме Крячко. — Надо полагать, его на этом и закрыли?

— Совершенно верно, — кивнул генерал. — Закрыли и отправили в архив. Самоубийство — оно и есть самоубийство. Что тут поделаешь?

— Понятно. И чего ты тогда хочешь от нас? — Гуров щелкнул зажигалкой и закурил.

— Я, кажется, с этого и начал, Лева, — недовольно поморщился генерал. — Или ты прослушал? Жена не верит в версию о самоубийстве мужа и обратилась ко мне за помощью…

— То есть хочет, чтобы ты доказал обратное?

— Ну… — Орлов замялся. — В принципе да… Хотя я и понимаю, что…

— Один вопрос, Петя, тебе это надо?

Несколько секунд генерал молча наблюдал за тянущейся к потолку струйкой дыма от сигареты полковника. Сам он не курил и не любил, когда в его присутствии курили другие. Однако для Гурова и Крячко Петр Николаевич делал исключение. Опять же по старой дружбе.

— Как тебе объяснить?..

— Как есть.

— Я не могу просто взять и послать ее куда подальше, парни. — Было заметно, что Орлов старательно подбирает нужные слова. — Как верно заметил Стас, дело это дохлое. Я и сам понимаю… Но если мы потратим на него пару дней и просто подтвердим факт самоубийства господина Климентьева, хуже ведь от этого никому не станет. А Ирина…

— Старая любовь, Петя? — лукаво прищурился Гуров.

— Что-то вроде того, — вынужден был сдаться Орлов и при этом невольно отвел взгляд в сторону, будто почувствовал себя жутко виноватым или уличенным в каком-то неблаговидном поступке. — У нас действительно были отношения… Давно. В молодости…

— Грешки молодости, — живо подхватил Крячко. — Понятно. Но почему расплачиваться за них должны мы с Левой?

Орлов нахмурился и недовольно повел плечами.

— Ни за что расплачиваться вам не надо, Стас, — раздраженно произнес он. — Я уже обрисовал вам ситуацию. Все, что вам требуется, так это немного покопаться в жизни покойного Климентьева и подтвердить для его жены тот факт, что он покончил жизнь самоубийством. Никакого криминала. Вернее, я сам сообщу ей об этом, когда вы представите мне надлежащий отчет.

Гуров молча и сосредоточенно попыхивал сигаретой, разглядывая Орлова из-под нахмуренных бровей. Нечасто можно было увидеть Петра в таком настроении, но сегодня он явно был не в своей тарелке. Выходит, для него и в самом деле было важно оказать услугу этой женщине.

— Хорошо, — согласно кивнул полковник, но ни Крячко, ни Орлов не уловили особого энтузиазма в его голосе. — Сейчас почти шесть. Думаю, мы со Стасом можем наведаться сегодня к твоей подруге и узнать, что там и как. Так сказать, получить информацию из первых рук. А дальше… — Гуров пожал широкими крепкими плечами. — Дальше будет видно по обстоятельствам. Война план покажет. Но учти, Петя, с тебя причитается.

Орлов позволил себе натянуто улыбнуться. Видно, решение Гурова помогло ему сбросить внутреннее напряжение. Он даже неторопливо и бережно расправил закатанные по локоть рукава своей рубашки.

— Само собой, — со вздохом ответил он. — Ты же меня знаешь, Лева…

— Знаю. Поэтому и говорю. — Гуров поднялся со стула и дружески похлопал по плечу насупившегося напарника. — Подъем, полковник. Труба зовет.

— А пиво? — Всем своим видом Станислав напоминал сейчас нахохлившегося воробья, у которого собратья по разуму нагло отобрали законно принадлежащие ему крошки хлеба. — А рыба? Как же так, Лева?

— Будет, Стас. Все будет, — успокоил его Гуров. — И рыба, и пиво, и все остальное. Но немного позже. Оставайся в предвкушении. Это же замечательное чувство.

Крячко буркнул в ответ что-то нечленораздельное, но все же поднялся на ноги и неохотно поплелся вслед за Гуровым к выходу из генеральского кабинета. Орлов на прощанье махнул сыщикам рукой.

— Думай о прекрасном, старик, — напутствовал соратника Гуров, пока они спускались на первый этаж. — Ищи во всем позитив. А иначе ты рискуешь захлебнуться в собственной желчи.

— Шел бы ты подальше, Лева, со своими философскими рассуждениями. Какой тут позитив?

— Ты познакомишься сегодня со старинной Петиной любовью, например. Кто знает, может, она и тебе понравится? А? Молодая вдова…

— Ты — циник, — убежденно заявил Крячко.

— С кем поведешься, — парировал Гуров, не желая оставаться в долгу.

Стас промолчал. Пикироваться с напарником было делом неблагодарным и бесперспективным. Крячко не раз убеждался в этом. Все, что ему оставалось сейчас, так это безропотно следовать за Гуровым.

До Малаховки, где проживала Ирина, сыщики добрались минут за сорок. Сумерки уже полностью окутали город, оставив лишь тонкую полоску на горизонте, где краешки хмурых туч подкрашивались в багровый оттенок лучами заходящего солнца.

Как и рассчитывал Гуров, Ирина была дома. Более того, оказалось, генерал уже успел позвонить своей старой подруге и предупредить ее о визите сыщиков из его управления.

— Добрый вечер, — коротко поздоровалась женщина и тут же отступила в глубь квартиры, пропуская Гурова и Крячко.

Нельзя сказать, что она была красива, но и назвать ее непривлекательной язык не поворачивался. К тому же следовало учитывать и то, что красные заплаканные глаза вдовы, ее натертый платком чуть вздернутый носик и неаккуратно уложенные темные длинные волосы никак не придавали Ирине Климентьевой дополнительного шарма. Скорее наоборот. Одета женщина тоже была довольно просто и по-домашнему. На ней были обрезанные до колен старые джинсы и блеклый тускло-оранжевый свитер с высоким горлом.

— Спасибо, что нашли время заехать… — Ирина зябко поежилась и двумя руками обхватила себя за плечи. — Честное слово, я очень признательна вам и… генералу Орлову. Эта жуткая история просто выбила меня из колеи. Слоняюсь теперь бесцельно по дому, места себе найти не могу — не знаю, чем себя занять. Кому могла понадобиться смерть Вити?..

Гуров, а следом за ним и Крячко молча прошли в гостиную, минуя ванную комнату, где, по словам Орлова, и произошла трагедия. Осмотр места происшествия можно было оставить и на десерт. Гуров был уверен, что не отыщет там ничего особо ценного. И дело даже не в том, что он не верил в выдвигаемую супругой покойного версию об убийстве. В квартире уже побывала следственная группа. Оперативники, эксперты… Искать что-то после того, как вся эта многочисленная бригада обнюхала тут практически каждый сантиметр, было равносильно тому, что пытаться обнаружить след тушканчика на равнине, где только что пронеслась стая бизонов.

Гуров без приглашения сел на диван. Крячко разместился в кресле спиной к окну и с интересом огляделся. Обстановка в квартире Климентьевых была добротная. Дорогой, выполненный под орех гарнитур, роскошные ворсистые ковры под ногами, декоративный камин, приличных размеров домашний кинотеатр. Определенно, Климентьевы не бедствовали. Станислав негромко хмыкнул, подавая привычный сигнал напарнику. Но Гуров и не нуждался в этом. Он и сам успел провести визуальную оценку ценностей в обители, где, согласно записям из дела, проживал рядовой бригадир игровых автоматов с супругой. Правда, полковник ничего еще не знал о профессии самой Ирины…

— Ирина… — Гуров тактично откашлялся в кулак.

— Сергеевна, — подсказала хозяйка.

Она не стала садиться и продолжала стоять в дверном проеме, все так же обнимая себя за плечи. Ни на Гурова, ни на Крячко женщина при этом не смотрела. Ее отсутствующий взгляд был устремлен куда-то вниз, под ноги.

Гуров пожал плечами:

— Ирина Сергеевна, давайте-ка сразу разберемся с вами вот в чем. Почему вы решили, что кому-то понадобилась смерть вашего мужа? Почему вы не верите в версию о его самоубийстве? Ведь, если я не ошибаюсь, эксперты подтвердили…

— Я знаю, — резко и грубовато оборвала полковника Климентьева. — Знаю, что сказали ваши эксперты. Знаю, что дело уже закрыли. Но, к вашему сведению, я знаю и кое-что еще.

— Что же? — прищурился Гуров.

— Я знаю… Вернее, я знала своего мужа, — поправилась она, и после этих слов в уголках ее глаз проступили слезы. Ирина достала откуда-то из-под ворота свитера носовой платок, но не промокнула им веки, а нервно скомкала меж пальцев. — У Вити не было причин кончать жизнь самоубийством. Он никогда не сделал бы этого.

— И тем не менее он это сделал, — ввернул свое веское словечко Крячко.

Женщина в ответ одарила его таким испепеляющим взглядом, что Станислав не только пожалел о вырвавшейся у него реплике, но и почти почувствовал, как задымились волосы у него на макушке. Он не удержался и провел ладонью по голове. Остатков пожара на ней не было.

— Он этого не делал, — жестко и безапелляционно заявила Климентьева. — Виктора убили!

— Хорошо. Кто?

Гуров обменялся короткими взглядами с напарником, после чего скосил глаза на свои наручные часы. Мысленно он уже проклинал Орлова на чем свет стоит: вот ехал бы сам к своей дамочке и разбирался с ней.

— Этого я не знаю, — честно ответила Ирина. — Откровенно говоря, я надеялась, что вы поможете мне разобраться в этом вопросе…

Гуров молча наблюдал за хозяйкой квартиры из-под нахмуренных бровей. Надо признаться, вид у нее был на редкость жалким. Маленькая, подавленная женщина, потерявшая единственную в жизни опору, разбитая нежданно-негаданно навалившимся на нее горем. Однако, как любой здравомыслящий человек, не первый год уже проработавший в главке, полковник понимал, что внутренние человеческие желания нельзя противопоставить голым фактам.

Крячко поскреб пальцами квадратный подбородок и позволил себе несмелый взгляд в сторону обнаженных женских щиколоток, выглядевших весьма аппетитно.

— Искренне жаль вас разочаровывать, Ирина Сергеевна, — произнес он. — Но мы, как бы это сказать… Курсов экстрасенсов не заканчивали и природным даром ясновидения не обладаем. Одно вам могу сказать совершенно точно… — Станислав выдержал секундную паузу. — Убийство с целью ограбления исключить можно сразу. Ни один налетчик не станет так искусно имитировать суицид жертвы, какие бы цели он при этом ни преследовал. К тому же, как я понимаю, ничего украдено не было. Все вещи на месте? Так?

— Да, так.

— У вашего мужа были враги, недоброжелатели?

Климентьева думала недолго. Опустив руки вдоль тела и расправив плечи, она открыто взглянула в лицо Крячко и энергично покачала головой. Темная прядь волос сорвалась со лба и упала ей на глаза.

— Нет, ни о чем таком не было даже речи, — сказала она.

— Вы уверены?

До сего момента молчавший и не вмешивавшийся в разговор Гуров решил взять инициативу в свои руки.

— Где вы работаете, Ирина Сергеевна? — задал он вопрос, который давно вертелся у него на языке.

— Я?.. — На мгновение Климентьева растерялась. — Я не думаю, что вам это будет очень интересно. — Гурову даже показалось, что она едва заметно улыбнулась уголками бесцветных губ. — Дело в том, что по специальности я технолог мясоперерабатывающей промышленности. Знаете, есть такая профессия — колбасу делать. Только я, конечно, эту самую колбасу сама не делаю, но зато даю всякого рода консультации, составляю рецептуры и…

— И получается? — гнул свою линию полковник.

— В каком смысле?

— В смысле заработка.

— Ну, так… — непонятные вопросы сыщика окончательно сбили Ирину с толку. Она никак не могла понять, к чему он клонит и какое отношение эта тема может иметь к смерти ее супруга. — Раз на раз не приходится, конечно. Зарплата у нас сдельная. На жизнь хватает…

В отличие от хозяйки, Крячко прекрасно уловил ход мыслей напарника. Он многозначительно хмыкнул и еще раз внимательно обвел взглядом обстановку гостиной. Климентьева не могла этого не заметить, и ее лицо мгновенно залилось пунцовой краской. Она осеклась на полуслове и подогнула одну ногу, опершись босой стопой на дверной косяк. Крячко снова покосился на ее щиколотки и невольно поймал себя на мысли, что интересно было бы взглянуть на Ирину не в этих оборванных джинсах, а в какой-нибудь юбочке, например.

— Я понимаю, о чем вы думаете, — вымолвила женщина. Она все еще комкала в руках свой носовой платок. — Дело в том, что… Виктор не особенно посвящал меня в свои дела, я имею в виду его работу в «Романтике», но… Краем уха я слышала, что он не только довольствовался должностью бригадира игровых автоматов. Витя умел добывать деньги…

— Он играл сам? — вновь полюбопытствовал Гуров.

— Нет, что вы! Сам он никогда не играл, — запротестовала Климентьева. — Это совершенно точно. Однако он вкладывал свои старые сбережения в развитие игорного бизнеса. Ну, вроде как был одним из учредителей казино «Романтик», в некотором роде.

— А вот это уже интересно, — присвистнул Крячко. — Игорный бизнес. А вы знаете, Ирина Сергеевна, что эта сфера одна из самых опасных для жизни человека. Почти настолько же опасная, как наркотики или торговля оружием.

Ирина до боли закусила нижнюю губу, отчего та стала совершенно белой. Ее и без того большие карие глаза сделались еще больше и округлились.

— Вы хотите сказать… — она запнулась. — Хотите сказать, что Витю убили из-за этого?

Гуров бросил недовольный взгляд в сторону не в меру разговорившегося соратника, а затем, вновь обратив свое внимание на хозяйку квартиры, с сокрушенным вздохом произнес:

— Мы ничего не хотим сказать, Ирина Сергеевна. Не забывайте, официальная версия смерти вашего мужа — самоубийство, и пока она нисколько не изменилась. А мы привыкли придерживаться фактов. Вот если… — Он так и не дал ей понять, что могло означать это его многозначительное «если», живо вернувшись к прерванной теме разговора: — Поясните нам, что значит — «он был учредителем в некотором роде»…

Ирина все же сошла со своего места, переместилась в направлении второго пустующего кресла и устало опустилась в него.

— Я не знаю подробностей. Честное слово. Просто, как я уже сказала, он вкладывал сбережения…

— Это я понял, — оборвал женщину Гуров. — А что за сбережения, Ирина Сергеевна?

— Не знаю, — снова, как попугай, повторила она и несколько раз приложила уголок носового платка к векам. Сначала к правому, потом к левому. — У Вити уже были кое-какие сбережения, когда мы поженились. Вот с ними он вроде и подался к старому своему приятелю, который, ну как бы это выразиться… Держит это казино, что ли?

— «Романтик»?

— Да.

— А имя приятеля вы знаете?

— Миша. Миша Храмов.

Крячко посмотрел на Гурова, но тот только пожал плечами. Фамилия Храмов ему ни о чем не говорила. Он слышал ее впервые.

— Постойте. — Ирина порывисто поднялась с кресла. — Если это поможет делу, я могу вам дать и домашний адрес, и телефон Михаила. У Вити все это было записано. Я знаю где.

— Давайте. — Гуров тоже покинул мягкий пружинный диванчик. — А мы пока заглянем в ванную комнату. Если вы не против, конечно.

— Нет-нет, разумеется.

Некая необъяснимая, поселившаяся в глубине души надежда, казалось, придала Ирине дополнительных сил. Она буквально выпорхнула из гостиной и скрылась в направлении спальни. Крячко проводил ее взглядом и покачал головой.

— Дохлый номер, Лева, — уверенно изрек он. — Я ведь так сразу и сказал. Разве нет?

Гуров улыбнулся:

— Да. Но только пару минут назад ты, кажется, говорил еще что-то про опасности игорного бизнеса…

— Ну, это я так, — стушевался Станислав.

— К слову.

— Типа того.

— Зачем же вселять в женщину лишние надежды, — пожурил его напарник. — Нехорошо это, Стас. Очень нехорошо. Но, как известно, слово — не воробей. Я так мыслю, что пообщаться с этим Мишей Храмовым нам придется. Во всяком случае, для успокоения совести.

Крячко хотел было что-то возразить на это, но не успел. Гуров уже повернулся к нему спиной, вышел в прихожую и направился в сторону ванной комнаты.

Результат был таким, каким и ожидал его увидеть полковник. Следов вчерашней трагедии не осталось. Ни одного. Тело увезли в морг, а добросовестная Ирина Климентьева после этого уже тщательно все вымыла и убрала. Сама ванна, а также кафель на стенах и на полу блестели, как начищенная бляха рядового салаги. Гуров шагнул в центр небольшого помещения и внимательно огляделся. Крячко остался топтаться на пороге.

— Пытаешься почувствовать ауру самоубийцы? — пошутил он. — Какая-то новая форма медитации, Лева?

Гуров ему не ответил. Его слух уловил звук приближающихся шагов, и полковник вышел из ванной навстречу запыхавшейся женщине.

— Вот, — Ирина протянула ему выдернутый блокнотный лист, на котором имелась всего одна запись.

Гуров взял листок в руки. «Храмов Михаил Владимирович. Крестьянская Застава, семь, квартира сто восемнадцать». Ниже уже другими чернилами был приписан и домашний телефон господина Храмова.

— А мобильного нет? — поинтересовался Крячко, заглядывая напарнику через плечо.

— У Вити был, наверное. — Ирина облизала пересохшие от волнения губы. — Но в блокноте… нет. Это все.

— Что ж. И на том спасибо, Ирина Сергеевна. — Гуров сунул трофей во внутренний карман пиджака. — Мы непременно пообщаемся с этим приятелем вашего покойного супруга, но… Я думаю, вам не стоит слишком надеяться на то, что дело вернут на доследование…

Все, что оставалось добавить Гурову к вышесказанному, так это стандартное и ни к чему не обязывающее: «До свидания. Если что, мы вам позвоним», но Ирина неожиданно вцепилась пальцами в рукав его пиджака. Затем второй рукой перехватила полковника и за запястье.

— Я уверена, что вы сумеете разобраться в этом деле, — с жаром заявила она. — Я вижу это по вашим глазам.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Затем полковник мягко высвободил свою руку из плена и сделал всего один шаг назад. Улыбнулся.

— Если бы мои глаза всегда были так красноречивы… Ладно. Пошли, Станислав.

Сыщики покинули квартиру Климентьевой и спустились к припаркованному во дворе «Пежо».

— До Крестьянской Заставы тут рукой подать, — небрежно бросил Гуров, располагаясь на водительском месте. — Что скажешь, старик? Смотаемся?

— Надеюсь, ты шутишь? — скривился, как от зубной боли, Крячко. У него было такое по-детски обиженное выражение лица, что, казалось, он вот-вот захнычет.

— Напротив. Я серьезен, как никогда.

Гуров вывел «Пежо» со двора. Шины взвизгнули, машина резко рванула вперед и покатила в заданном направлении. На улицах было довольно людно — час пик. Однако полковник умело лавировал в плотном потоке автомобилей, и в скором времени уже сворачивал к Крестьянской Заставе. Дом под номером семь, где, согласно записям из блокнота покойного Виктора Климентьева, проживал Михаил Храмов, тоже отыскался без особого труда. Это была новенькая кирпичная новостройка.

— А с чего ты вообще взял, что он сейчас дома? — Крячко все еще надеялся на близкое завершение трудового дня.

— Это несложно проверить, Стас. Сейчас поднимемся и выясним. Хотя время, скажу я тебе, вполне подходящее. Люди, связанные с игорным бизнесом, либо только собираются выехать на место своей работы, либо, наоборот, стараются решить все свои дела засветло, чтобы позже спокойно предаться полноценному отдыху…

— Не то, что мы, — буркнул Крячко. — Что день, что ночь — все едино. А о полноценном отдыхе можно только грезить.

— На пенсии отдохнешь, — подбодрил напарника Гуров.

Он вышел из машины и замкнул дверцу ключом. Сунул в рот сигарету. Закурил. Его примеру последовал и Станислав. Несколько минут сыщики молча курили, пуская в воздух белесый дым, и созерцали новомодное строение, в котором свил себе гнездышко пока что неизвестный им Михаил Храмов. Затем Гуров решительно двинулся к подъезду, снабженному домофоном. Набрал номер сто восемнадцать и нажал кнопку вызова. Ответил почти сразу чуть хрипловатый мужской голос:

— Да!

— Нам нужен Михаил Владимирович Храмов. — Гуров поправил пиджак.

— А кто его спрашивает?

— Главное управление уголовного розыска.

По ту сторону домофона повисла напряженная пауза, однако и Гуров, и Крячко слышали, что невидимый им оппонент не отключил связь. Об этом свидетельствовало его тяжелое дыхание. Наконец он откашлялся и спросил:

— А вы по какому вопросу, господа?

— А вы откройте нам дверь, господин Храмов, тогда и узнаете, — сурово произнес Гуров.

Собеседник, который, видимо, и был самим Храмовым, поколебался еще пару секунд, а затем привел в действие дверной механизм. Щелкнул замок.

— Входите, — пробасил он. — Шестой этаж. Первая квартира направо от лифта.

Когда они поднялись, Храмов уже встречал их в домашнем халате на лестничной площадке, распахнув настежь дверь своей квартиры. Он был невысокого роста, лысоват, с большими одутловатыми щеками, однако по всему было видно, что за собой следил. Не то чтобы он выглядел как спортсмен, находящийся в отличной форме, но тренажерные залы посещал как минимум раз в неделю. Стальные серые глаза испытующе смотрели на прибывших сыщиков из-под широких бровей.

Гуров показал мужчине свое удостоверение.

— Полковник Гуров. Лев Иванович. Это, — полуобернулся он к Станиславу, — полковник Крячко. А вы, как я понимаю, и есть Михаил Храмов?

— Да, это я, — сдержанно ответил мужчина все тем же хрипловатым басом. — Не знаю, в чем проблемы. — Храмов торопливо вытер обе ладони о полы своего халата, что явно свидетельствовало о его волнении. — Но… Но в любом случае проходите.

Внутреннее убранство квартиры Храмова наглядно свидетельствовало о его достатке и… отсутствии женской руки: дорогостоящая мебель и аппаратура были расставлены как попало. Это не осталось не замечено сыщиками и позволило им сделать однозначный вывод, что Михаил — холостяк.

Храмов пригласил гостей на кухню.

— Чай? Кофе? Или, может, что покрепче? — любезно предложил он.

— Нет, спасибо, — за двоих ответил Гуров и, верный своей привычке, сразу взял в беседе быка за рога: — Вы действительно не догадываетесь, Михаил Владимирович, с чем связан наш визит к вам?

— Ну… — Храмов замялся, растерянно стоя посреди собственной кухни.

— Фамилия Климентьев вам о чем-нибудь говорит? — Гуров счел излишним испытывать терпение собеседника.

— Климентьев? Витя? — Храмов опустился на табурет. — Да… Да, конечно… Так вот оно в чем дело? Но ведь, насколько я слышал, он покончил жизнь самоубийством. Это ужасно, разумеется. Я давно был знаком с Виктором. Он работал у нас и…

— По нашим сведениям, Михаил Владимирович, — бестактно перебил его Гуров, пристально глядя в круглое одутловатое лицо, — Климентьев не просто работал у вас, он вкладывал деньги в игорный бизнес. Я имею в виду казино «Романтик», где он числился рядовым бригадиром игровых автоматов. Вы владелец этого казино?

— Да, я. Но «вкладывал деньги» — это громко сказано, Лев Иванович. У Виктора была своя доля в «Романтике». И это, пожалуй, все… Но постойте. Я до сих пор не возьму в толк… — С каждой минутой Храмов все больше обретал уверенность в себе. Гуров чувствовал это по тому, как зримо менялась мимика его собеседника, его жесты, осанка. — С чего бы этим делом заинтересовалось угро? И не кто-нибудь, а два сыщика в звании полковников. Витя покончил с собой… Или нет?

Гуров едва заметно улыбнулся уголками губ. С такими личностями, как сидящий напротив него Михаил Храмов, ему не раз доводилось встречаться по долгу службы. Словосочетание «уголовный розыск» сначала повергает их в откровенное замешательство, порой даже граничащее с паникой, но когда они понимают, что им не собираются заламывать руки и цеплять на них жесткие браслеты, просыпается природная наглость и чувство вседозволенности. Храмов был еще тем орешком. Впрочем, человек с другим складом характера вряд ли стал бы заниматься игорным бизнесом — просто не выдержал бы конкуренции. Интересно, насколько покойный Климентьев был схож со своим приятелем и коллегой?

Крячко, в голове у которого в этот момент наверняка роились аналогичные мысли, вроде как случайно прошел до окна, выглянул на темную улицу и развернулся. Теперь он стоял лицом к напарнику и за спиной у Храмова. Готовился в случае крайней необходимости применить физическую силу. Гуров прекрасно знал, что, возникни эта самая необходимость, Стас не станет особо миндальничать с этим типом.

— Ситуация немного изменилась, Михаил Владимирович, — напористо произнес Гуров. — У нас есть основания полагать, что Виктора Климентьева убили.

Его блеф достиг желаемой цели. В глазах Храмова мелькнуло нечто похожее на испуг. И даже, как показалось полковнику, некая ожесточенность.

— Убили? — Храмов машинально взял со стола чашку с остывшим чаем, сделал небольшой глоток, но на место ее не вернул. Ему потребовалось чем-то занять руки. — Кто?

— Именно это мы и пытаемся выяснить.

— Вы… Вы хотите сказать?.. Я что, под подозрением?

Гуров поймал себя на мысли, что ему приятно наблюдать возвращение Храмова в прежнее растерянное и испуганное состояние. То, которое владело им в первые минуты их появления.

— А почему бы и нет, Михаил Владимирович? — смакуя каждое свое слово, сказал полковник. — Под подозрение может попасть любой. А вы работали с покойным, у вас были общие дела. Возможно, не совсем чистые…

— Да какие дела?!

Произошло именно то, чего так добивался Гуров. Остатки внутреннего самообладания оставили Храмова, и он взорвался. Он даже предпринял попытку вскочить с табурета, но в ту же секунду тяжелая рука Крячко легла ему на плечо, пригвоздив к месту.

— Какие дела, Лев Иванович? — Игорный воротила заметно сбавил обороты, быстро оглянувшись на Крячко. — Виктор работал у нас бригадиром. Да, я не отрицаю, что на начальном этапе, когда я только создавал «Романтик», он по старой дружбе помог мне с финансами. Вложился, так сказать, в бизнес… Ну, понятное дело, имел с этого процент. Или, как это говорится, дивиденды, но в остальном… Все чисто. Да вы сами можете съездить в «Романтик» и убедиться в искренности моих слов. Поговорите с администраторами, с персоналом.

— Я поговорю, — заверил его Гуров. — Непременно поговорю, Михаил Владимирович. Но пока я разговариваю с вами. Вы лично заправляете всеми делами в «Романтике»?

— В основном. — Храмов теперь старательно подбирал слова, все еще нервно вертя в руках чашку с холодным чаем. — Все, что касается крупных вопросов. Но у меня есть и заместители, которые… То есть они могут решать что-то и самостоятельно. Это административный аппарат…

Гуров кивнул головой. Встретившись с хмурым взглядом Крячко, он сделал для себя вывод, что напарнику тоже все меньше нравится это дело, за которое их уговорил взяться Орлов. Что, если Ирина все же права в своих подозрениях? Однако полковник не спешил ставить телегу впереди лошади. Такое было не в его правилах.

— Непонятно одно, Михаил Владимирович, — негромко сказал он, будто обращался не к Храмову, а просто рассуждал вслух и анализировал собственные мысли. — Если Виктор Климентьев был одним из тех, кто так или иначе участвовал в становлении вашего бизнеса, почему он довольствовался ролью бригадира игровых автоматов? В то время как у вас, по вашим же собственным словам, есть администраторы, замы…

Храмов поджал нижнюю губу, отчего его лицо приобрело еще более комичный оттенок.

— Я думаю, об этом следовало бы спрашивать не меня, а самого Виктора. Когда он был жив, разумеется…

— А вы сами, значит, не спрашивали его?

— Спрашивал.

Злополучная чашка вернулась-таки на столешницу, а руки хозяина квартиры исчезли в объемных карманах его махрового банного халата.

— Ну и?.. — поторопил Храмова Гуров.

— Витя говорил, что он не создан для руководящих должностей. Он предпочитал более спокойное существование… — Храмов осекся и тут же поспешно добавил: — Это были его собственные слова.

— Ясно.

Гуров взглянул на часы. До открытия ночных заведений, в том числе и «Романтика», оставалось еще более полутора часов. Как раз хватит на то, чтобы они со Стасом могли заехать куда-нибудь перекусить. А дальше… Дальше им придется нанести еще один визит, но уже по месту работы покойного Климентьева.

Крячко вышел из-за спины Храмова. Ему все стало понятно по глазам напарника. Михаил Владимирович облегченно вздохнул и позволил себе расправить напряженные плечевые мышцы.

— Лев Иванович, — тихим голосом произнес он, и Гурову показалось, что в эту секунду у Храмова даже исчезла присущая ему хрипота. — Не поймите меня неправильно, но мне не хотелось бы, чтобы вся эта история как-то отразилась на репутации моего заведения… Может быть, удастся этого избежать?..

— Вы пытаетесь со мной договориться? — Полковник вскинул брови.

Храмов не уловил в его голосе сарказма.

— Ну, если это возможно…

Гуров поднялся на ноги.

— Давайте вернемся к этому вопросу при нашей с вами следующей встрече, — сухо сказал он. — Но я уже сейчас могу совершенно точно заверить, что договор этот будет не таким, каким его видите вы.

Храмов стиснул зубы, а в его стальных глазах появился недобрый блеск. Это обстоятельство тоже не осталось без внимания Гурова.