Гроссмейстер сыска

Николай Леонов

Киллер нанес свой коронный удар – шилом в сонную артерию. Жертвой был помощник влиятельного думского депутата. Полковник Лев Гуров возглавил следственную группу. Уже несколько часов спустя был схвачен и признался в убийстве местный психопат и наркоман с уголовным прошлым. Дело закрыли, а Гурова отправили в отпуск. Но он-то знал, что настоящий убийца на свободе. И начал свое собственное расследование. Потому, что он лучший сыщик страны. И потому, что не может оставить преступника безнаказанным…

Глава 4

Заморочки на этом не закончились. Отправив Крячко разбираться с транспортными проблемами покойного Скока, Гуров позвонил в прокуратуру и попросил позвать к телефону Выприцких. Того очень долго искали, и это сразу не понравилось Гурову.

Когда же трубку наконец взял сам Выприцких, Гурову пришлось порядком удивиться.

— Лев Иванович? — каким-то странным, совсем не деловым тоном спросил следователь. — Приветствую! Ты по какому вопросу?

— Приехали! — сердито сказал Гуров. — Это называется — начали во здравие, кончили за упокой! Что значит — по какому вопросу? Вроде недавно расстались — четырех часов не прошло…

— Так ты про дело Скока? — фальшиво удивился Выприцких. — Так это… Извини, это теперь не ко мне. Тут все переиграли, понимаешь? Я сейчас дела сдаю, поэтому меня так долго и искали.

— Не понял! — сказал Гуров. — С какого это рожна ты вдруг дела сдаешь?

— В отпуск ухожу, — не скрывая радости, сообщил следователь. — Я вроде тебе говорил?

— Нет, постой! Какой, к черту, отпуск? Ты мне обещал, что сегодня у тебя будет постановление на обыск. А теперь у тебя отпуск. Как прикажешь это понимать?

— Да что ты кипятишься? — удивился Выприцких. — Право граждан на отдых закреплено в конституции. Надеюсь, ты не собираешься пересматривать конституцию?

— Слушай, Выприцких, давай не будем размазывать кашу по тарелке! — раздраженно сказал Гуров. — Нас с тобой должен интересовать Уголовный кодекс, а конституция — это не наша грядка. Тебе что — руководство порекомендовало так срочно уйти в отпуск?

— Что за фантазии, Гуров! — воскликнул следователь. — Я же тебе говорил, что у меня уже билеты в кармане. Никакого форсмажора, все по закону. А почему тебя это так волнует?

— Да, знаешь, когда дело начинают перекидывать от одного следователя к другому, это всегда настораживает. Выходит, никакого постановления на обыск ты не получал?

— Это ты теперь обращайся к моему сменщику. Миронов Игорь Данилович — знаешь такого? Ну ничего, познакомишься. Только сегодня вряд ли получится — нам со своими проблемами не разобраться. Но я его введу в курс дела. Завтра прямо с утра обращайся к нему. Игорь Данилович, запомнил?

— Мне это не очень-то нравится, — заявил Гуров.

— Это надо понимать как завуалированный комплимент? — засмеялся Выприцких. — Спасибо. Но не могу сказать, что разделяю твои чувства, Гуров. Погляди в окно — кажется, дождь опять собирается?

— Черт с ним! — грубо сказал Гуров. — Ты мне лучше вот на какой вопрос ответь — ты начальству сам про свой отпуск напомнил или это оно инициативу проявило?

— Все ты какие-то интриги ищешь, Гуров, — с легкой досадой сказал Выприцких. — Ну, скажем, начальство вовремя вспомнило, что у меня заявление на отпуск лежит. Что это меняет?

— Доброе у тебя начальство, — ответил Гуров и положил трубку.

Такие дела были ему знакомы. Когда наверху не были заинтересованы в скорейшем раскрытии преступления, первым делом меняли следователя. Сейчас это могло быть простым совпадением — все-таки не зря Выприцких еще вчера рассказывал ему про купленные заранее билеты, — но такое совпадение не могло не настораживать.

Раздосадованный, Гуров посмотрел на часы. Рабочий день только начинался, а ситуация складывалась, что называется, суши весла. Депутат Кандинский по-прежнему оставался существом скорее виртуальным, наблюдать которое можно было только на экране телевизора. Следователь внезапно превратился в некую мнимую величину. Собственное начальство оставило Гурова без мудрых указаний на неопределенное время. Крячко вернется не скоро.

Гуров опять потянулся к телефону. Но прежде чем его пальцы коснулись аппарата, послышался осторожный стук в дверь. Гуров обернулся и увидел, что в приоткрытую дверь заглядывает молодой человек в форме.

— Разрешите, товарищ полковник? — почтительно спросил он, и Гуров наконец сообразил, что перед ним лейтенант Чистяков, который сегодняшней ночью был у квартиры Скока и остался там в качестве охраны.

Гуров махнул рукой, предлагая лейтенанту заходить. Тот не слишком уверенно подошел к столу и остановился, переминаясь с ноги на ногу.

— Что теперь стоишь, как неродной? — грубовато поинтересовался Гуров. — Садись, лейтенант, — в ногах правды нет. И выкладывай, зачем пришел, не жеманься! Догадываюсь, что ты не доброго утра пришел мне пожелать.

— Нет, — сказал лейтенант Чистяков, присаживаясь на край стула, и тут же смутился, сообразив, что его «нет» звучит несколько двусмысленно. — То есть, конечно, и доброго утра тоже…

— Тронут, — иронически произнес Гуров. — Доброе слово и кошке приятно… Теперь переходи к неприятному. Голову даю на отсечение, что у тебя плохие новости. Да не тяни!

Лейтенант пожал плечами и, посмотрев на Гурова с некоторым сомнением, сказал:

— Может, я чего не так делаю… Короче, товарищ полковник, я так понял, это дело об убийстве теперь ваше. Поэтому я и пришел. Вы вроде вчера беспокоились насчет обыска, а следователь не хотел пока квартиру трогать…

— Слушай, ты меня достал! — с досадой произнес Гуров. — Ясно излагать мысли можешь? Что ты все ходишь вокруг да около? Не разбегайся, прыгай!

— Слушаюсь, товарищ полковник! — серьезно ответил парень и окрепшим голосом доложил: — Меня же оставили за квартирой наблюдать. Я там безотлучно находился еще часа полтора, как вы уехали. Точнее, час и шестнадцать минут. За это время ничего подозрительного не произошло. А потом опять приехал следователь, а с ним еще один мужчина, мне не знакомый. Они распечатали квартиру и вошли туда. Вернее, заходил один этот мужчина, а следователь со мной остался на лестничной площадке. Потом мужчина вышел — он недолго там пробыл, — поблагодарил и отбыл в неизвестном направлении. А следователь квартиру опять опечатал и сказал, что надобность в дежурстве отпала. Он меня еще до МУРа подбросил, и там мы расстались. Но я так понял, что вас никто об этом в известность не поставил, поэтому решил немедленно доложить. Все-таки оперативно-розыскные мероприятия вам проводить…

Гуров довольно долго молча смотрел на молодого лейтенанта, так что тот даже начал беспокоиться.

— Я что-то не так сделал, товарищ полковник? — дрогнувшим голосом сказал он.

— Что? Нет, Чистяков, ты — молодец! — проговорил Гуров, словно очнувшись от крепкого сна. — Нет, ты все сделал правильно. Это я, старый лопух… Шестой десяток разменял, а ума не нажил!.. Значит, говоришь, Выприцких на место преступления вернулся?

— Так точно, вернулся лично, — подтвердил лейтенант.

— Ну, а как он сам это возвращение объяснял? — поинтересовался Гуров. — Или он не счел нужным перед тобой объясняться?

— Особо он, конечно, не распространялся, — сказал Чистяков. — Но пока мы на лестнице стояли, он сказал, что вроде начальство уже в курсе и вопрос с квартирой решен. Никто, мол, ключей у Скока не забирал — он сам их забыл у своего родственника, и вот теперь этот родственник приехал проверить, не пропало ли чего из квартиры…

— Родственник? — удивился Гуров. — А фамилия этого родственника?

— Фамилий он не называл, — виновато сказал Чистяков. — А я спросить, честно говоря, не решился. Ведь сами понимаете, Выприцких — старший следователь прокуратуры, а я кто? Лейтенант, и даже не старший!

— Это все понятно! — махнул рукой Гуров. — А тебе не показалось все это странным?

— Вообще-то показалось, — вздохнул Чистяков. — Вроде, пока следствие не закончено, посторонних допускать как бы не стоило… Могут ведь намеренно уничтожить какие-то вещественные доказательства, верно? Это же не факт, что родственники не имеют отношения к преступлению?

— Не факт, — кивнул Гуров. — Если это вообще родственники. Вот даже ты, лейтенант, это понимаешь, хоть и не старший… А работник прокуратуры, выходит, не понимает? Действительно, странная ситуация!

— Может, и правда, сверху какое-то распоряжение было? — озабоченно спросил Чистяков.

— Да это уж наверняка! — саркастически воскликнул Гуров. — В этом-то я как раз нисколько не сомневаюсь. Не от широты же душевной Выприцких родственников на экскурсии водит. По опечатанным квартирам… Сам без бумажки с печатью стесняется, а людям не мешает.

— Так что же делать, товарищ полковник? — озадаченно спросил Чистяков.

Гуров задумчиво посмотрел на него и проговорил, словно размышляя вслух:

— Похоже, карты основательно перемешали, лейтенант! Поэтому следует хорошенько подумать, во что мы играем и какие козыри…

— Я не совсем понял… — робко сказал Чистяков.

— Это ничего, — успокоил его Гуров. — Тебя это пока не касается. Думать будут те, кому по должности положено. А ты пока отдыхай!

— Так, может, какие распоряжения будут? — спросил Чистяков.

— Слышал заповедь — на службу не напрашивайся? — улыбнулся Гуров. — Или энтузиазм еще весь не вышел?

— Еще не весь, — без тени улыбки сказал Чистяков. — И потом, я так много слышал о вас, товарищ полковник… Вы для меня, можно сказать, образец оперативника, и вообще… Если бы было можно, я под вашим руководством даже в нерабочее время…

— Ну, эдак мы сейчас черт знает до чего договоримся! — сердито перебил его Гуров. — «Образец, «много слышал»!.. Ты еще автограф у меня попроси!

Чистяков выглядел смущенным, и Гуров решил, что зря набросился на парня.

— Ладно, не бери в голову! — сказал он уже другим тоном. — Просто у товарища полковника неважное настроение. Ты к этому не имеешь никакого отношения. Ну, ничего, мы еще поборемся! Может быть, и под нашим чутким руководством, — он подмигнул Чистякову. — Если понадобишься, я тебя разыщу. А за информацию спасибо. Вовремя заглянул.

Когда лейтенант, окрыленный похвалой прославленного сыщика, ушел, Гуров попытался еще раз связаться с прокуратурой. Однако на этот раз ему не удалось поговорить с Выприцких. Гурову неизменно отвечали, что Выприцких только что вышел, а может быть, даже и выехал — вот только никто не мог внятно объяснить куда. Наконец кто-то догадался сообщить Гурову, что следователь ушел в отпуск. Тревожить прокурорское начальство Гурову пока не хотелось, и он решил временно плюнуть на это дело.

Имело смысл лично нагрянуть в прокуратуру, чтобы уж наверняка припереть Выприцких к стенке и если не получить исчерпывающего ответа о причинах его странного поведения, то, по крайней мере, вытрясти из него хоть какую-то информацию. Вокруг этого следствия, едва начинавшего набирать обороты, затевалась какая-то неприятная возня, предполагающая самые различные неожиданности, а Гурову совсем не хотелось играть в нем роль болванчика.

Однако выполнить свое намерение он не успел, потому что неожиданно вернулся Крячко, веселый и сияющий. Он с размаху уселся на свое место, с шумом бросил на стол пачку сигарет и с наслаждением закурил, поглядывая на Гурова хитрым глазом.

— Давай колись! — хмуро сказал ему Гуров. — Ты что такой довольный, будто путевку в Сочи выиграл? Или Скок тебе лимузин свой завещал?

— Ни то и ни другое! — загадочно ответил Крячко, как дракон выпуская табачный дым через ноздри. — Но кое-что о лимузине я теперь разузнал. Ты мне не поверишь!

— Если соврешь, конечно, не поверю, — строго подтвердил Гуров. — Так что давай чистую правду!

— А как его превосходительство? — с твердокаменным простодушием вдруг спросил Крячко. — Они уже прибыли из дворца?

— Кончай трепаться, Стас! — с тихой ненавистью сказал Гуров. — Петр еще не появлялся, а я зол, как цепной пес, у которого хотят отобрать любимую кость. Поэтому не советую со мной сейчас шутить — могу порвать штанину, а то и еще чего посерьезнее!

— Все-таки Мария действует на тебя облагораживающе, — одобрительно заметил Крячко. — Ты стал разговаривать, как поэт. Раньше ты просто бы отделался простым русским словом, а теперь твои сравнения полны красок и жизненной силы.

— Еще одна твоя шуточка, и дело дойдет до простого русского слова, — пообещал Гуров. — Даже до нескольких. Больше предупреждать не стану.

— А я больше не стану испытывать судьбу, — ухмыльнулся Крячко. — Думаешь, приятно шутить с тем, кто абсолютно не понимает шуток?.. Ну, все-все! Слушай же внимательно: у господина Скока действительно имелся автомобиль — «Форд» прошлогодней модели, зеленый, как огурец. Но за пару дней до своей смерти — будь внимателен — Скок попал на нем в аварию. Это произошло рано утром при выезде на развязку Кольцевой дороги — отказали тормоза. Скоку повезло — движение в этот час было еще не таким интенсивным и ехал он с небольшой скоростью. Короче, ему удалось вырулить в кусты на обочине, слегка задев какую-то постороннюю «девятку» — буквально чиркнул ее по левому крылу… Поэтому он отделался легким испугом и парой синяков.

— Вот так попали, на ровном месте и мордой об асфальт! — пораженно вымолвил Гуров. — Так ты хочешь сказать, что Скок должен был погибнуть еще три дня назад?

— Ну, я не утверждаю этого с полной уверенностью, — сказал Крячко. — Но подобные совпадения наводят на размышления, верно? Во всяком случае, в одинокого грабителя мне совсем уже не верится.

— Мне тоже, — согласился Гуров. — Однако откуда у тебя эта информация?

— Мне удалось поговорить по душам со знакомыми ребятами-гаишниками. И они даже вывели меня на сержанта из дорожно-патрульной службы, который дежурил в то утро на развязке, где произошла авария. Только прошу учесть, информация эта сугубо неофициальная. В суде ее использовать не удастся.

— Понятно, — заметил Гуров. — Протокола данного происшествия не существует в природе?

— Вот именно, — важно кивнул Крячко. — Сержант под большим секретом, как своему в доску парню, намекнул мне, что вопрос со Скоком и владельцем «девятки» они решили полюбовно, то есть за деньги. Скок раскошелился, не торгуясь. Сержант говорит, он был в шоке и все время шутил, пока расплачивался. Денег у него в бумажнике, между прочим, было хоть отбавляй…

— Наверное, зарплату ему Кандинский выдавал без задержки, — сказал Гуров. — Ну, а что же было дальше?

— Дальше машину пришлось отправить в ремонт, — сказал Крячко. — Скок вызывал какую-то частную ремонтную фирму. Они прислали машину и отволокли помятый «Форд» в мастерскую. Наш сержант был этому свидетелем. Скорее всего, машина до сих пор в ремонте.

— Твой бравый сержант случайно не запомнил название ремонтной фирмы? — поинтересовался Гуров.

— Вот! Этого вопроса я ждал, Холмс! — торжествующе заявил Крячко. — Могу тебя обрадовать — фирма называется «Трек-Супер», и ее мастерская располагается в Свиблово, где-то неподалеку от Ботанического сада. Далековато, но, видимо, у Скока были свои резоны обращаться именно в эту фирму… Я решил туда без тебя не мотаться, сначала обсудить… Ну, так какие будут приказания, шеф?

Гуров задумчиво потер виски. Ему не хотелось строить планы до тех пор, пока генерал не вернется из министерства. В частности, все меньше ему хотелось вступать в разборку со следователем. Вряд ли это могло привести к чему-то хорошему. Сначала стоило бы узнать точку зрения начальства. А вот побеседовать с мастером, который ремонтировал автомобиль Скока, было бы любопытно. Похоже, в последние дни смерть ходила у Скока за плечами. Нужно было только слегка подтолкнуть его в нужном направлении. Кто-то сделал такую попытку — Гуров был в этом почти уверен. А когда она не удалась, пошел ва-банк.

— Ладно, мы едем, — объявил он Крячко. — Пока начальство занимается тонкой дипломатией, мы с тобой покопаемся в мусоре.

Уже в машине Гуров поделился с Крячко своими сомнениями.

— Зарекалась ворона дерьмо клевать, — сказал он. — Дерьма в этом деле, похоже, больше чем достаточно. Может быть, тебя это удивит, но следователь Выприцких сегодня сдает дела и срочно отбывает в отпуск. Помнишь, вчера он что-то толковал про билеты в какие-то теплые края?

Крячко присвистнул.

— Ну что ж, если ты хотел меня удивить, то у тебя получилось, — сказал он со смешком. — Может, в прокуратуру перейти? Проблем с отпусками не будет…

— Насчет тебя не знаю, — сказал Гуров. — А у Выприцких без проблем. Теперь дело ведет какой-то Миронов. Не удивлюсь, если он является большим поклонником депутата Кандинского. Но это еще цветочки. Как ты догадываешься, обыск квартиры Скока откладывается…

— Да, мне это сразу пришло в голову, — кивнул Крячко.

— А тебе не пришло в голову, что в квартире у Скока сегодня уже побывали? — спросил Гуров. — С утра пораньше некий мужчина прибыл туда в сопровождении Выприцких, открыл дверь своим ключом и в одиночку проник внутрь. Лейтенанту Чистякову, который оставался там на посту, Выприцких объяснил все очень просто — мол, родственник Скока решил посмотреть, не стибрили ли чего. Как это тебе нравится?

— Прихотливый поворот сюжета, — хохотнул Крячко. — Меня лично цепляет уверенность этого неизвестного родственника, который без всяких сомнений и без поддержки проникает в квартиру, хозяина которой убили прямо у порога пару часов назад. Для этого нужны или железные нервы, или точная информация, что в квартире не будет никаких сюрпризов. И потом, откуда у него ключи?

— Ну, тут ты немного преувеличиваешь, — заметил Гуров. — Но совсем немного. Действительно, все выглядит так, будто кое-кто прекрасно осведомлен о подоплеке этого убийства и даже старается внести некоторые коррективы в общую картину. Нам с тобой нужно держать ухо востро, если мы не хотим остаться в дураках.

— Ничего не будет удивительного, если эту роль нам отвели с самого начала, — сказал Крячко. — В надежде, что мы разыграем ее с блеском. Подожди, скоро встречи с тобой будут искать вездесущие папарацци, и они будут ловить каждое слово полковника Гурова, сыщика с безупречной репутацией, как откровение. А кто-то будет потирать руки, когда у тебя этих слов не найдется…

— Ну, одна фраза всегда под рукой, — невесело усмехнулся Гуров. — В интересах следствия информация не подлежит разглашению…

— Могу подбросить еще одну — покороче, — предложил Крячко. — Без комментариев! Я часто слышу, как ее произносят в американских фильмах. Получается очень убедительно.

— Вот я и боюсь, что сверху от нас ждут именно такой убедительности, — покачал головой Гуров. — Во всяком случае, пока у меня такое впечатление. И я задаю себе вопрос — почему? Кто такой этот Скок? Какие функции он выполнял у Кандинского? Кому нужна его смерть?

— Ну, когда речь заходит о политике, — заметил Крячко, — то хорошего ждать не приходится. Наверное, этот парень слишком много знал. Или не пошел кому-то навстречу. Отказался что-нибудь лоббировать — теперь это модное слово.

— Меня несколько смущает одно обстоятельство, — сказал Гуров. — Не очень-то похож этот Скок на преуспевающего политика.

— Был, — вставил Крячко. — Был похож. Или не похож.

— Не придирайся к словам. Именно что не похож. Ну, смотри, жил в типовом доме, далеко не в престижном районе, имя его никому не известно, Кандинский первым делом поспешил откреститься от такого помощника… Но, с другой стороны, денежки у него явно водились. Автомобиль приличный. Возможно, если бы мы сподобились заглянуть в его квартиру, то интерьер нас приятно удивил бы, но это, правда, только догадки. Если бы я с самого начала не знал ничего про Скока, я бы предположил, что это средней руки делец, возможно, не слишком чистый на эту самую руку.

— По-моему, он таковым и являлся, — сказал Крячко. — Именно делец. Именно не слишком чистый. Иначе кто бы его тронул?

— Ну, тут ты не прав! Чистым-то как раз приходится особенно туго. Возможно, конечно, что этот особенно зарвался. Дорого бы я дал, чтобы выяснить, чем Скок занимался у Кандинского!

— Да, это вопрос! — глубокомысленно заметил Крячко. — Почему-то не верится, что Кандинский нам об этом охотно расскажет. Нужно найти человека из его окружения, у которого хорошо подвешен язык.

— Конечно! — мрачно отозвался Гуров. — Это было бы очень удобно. Только сдается мне, что последним таким человеком в окружении Кандинского был именно Скок. Хорошо подвешенный язык — это как раз тот орган, который дает смертельные осложнения.

— Есть еще один вариант, — сказал Крячко. — Политиками обычно здорово интересуются журналисты. Кто-то из них наверняка должен знать подноготную этого Скока. Мой тебе совет: когда папарацци будут искать с тобой встречи — не избегай, а используй их как источник информации.

— Хорошо, так я и сделаю, — кивнул Гуров. — А потом мы вместе с тобой на основе этой информации выпустим газету. А газета пойдет по известному назначению… Что толку от такой информации?

— Не скажи, — возразил Крячко. — Мы с тобой в политике профаны. А так хоть будем знать, кто чем дышит. Кто водил дружбу со Скоком, а кто его терпеть не мог. Журналисты всегда знают такие вещи.

— Наверное, ты прав, — согласился Гуров. — Просто я слегка сегодня нервничаю.

— Последнее время ты плохо выглядишь, — кивнул Крячко. — Может быть, тебе пора подумать об отпуске? Я на твоем месте посоветовался бы с Выприцких — махнули бы куда-нибудь на пару!

— Боюсь молодую жену одну оставлять, — усмехнулся Гуров. — А вот посоветоваться с Выприцких все-таки, наверное, придется. Очень мне интересно, почему это он сегодня так расхрабрился, что квартиру Скока распечатал.

— Надеешься его увидеть? — скептически спросил Крячко. — По-моему, он теперь от тебя будет бегать как черт от ладана.

— Заскочу вечерком к нему в гости, — категорически заявил Гуров. — Адресок у ребят разузнаю и обязательно заскочу. Пусть он мне в глаза скажет, что за родственников он водит по опечатанным квартирам!

— А если тебе не понравится его ответ? — поинтересовался Крячко.

Гуров пожал плечами.

— Задам тот же вопрос его сменщику, — сказал он. — И, вообще, были бы вопросы, а кому их задать, мы всегда найдем, верно?