Гроссмейстер сыска

Николай Леонов

Киллер нанес свой коронный удар – шилом в сонную артерию. Жертвой был помощник влиятельного думского депутата. Полковник Лев Гуров возглавил следственную группу. Уже несколько часов спустя был схвачен и признался в убийстве местный психопат и наркоман с уголовным прошлым. Дело закрыли, а Гурова отправили в отпуск. Но он-то знал, что настоящий убийца на свободе. И начал свое собственное расследование. Потому, что он лучший сыщик страны. И потому, что не может оставить преступника безнаказанным…

Глава 1

Последние капли дождя упали откуда-то из темноты прямо на головы Гурову и Крячко — как раз в тот момент, когда они выходили из машины. Стерев ладонью со лба холодные брызги, Гуров вполголоса выругался. Крячко, словно подначивая его, довольно хохотнул и заметил:

— Умылись утренней росой! Очень кстати, между прочим… Я, например, сегодня не умывался и даже зубов не чистил. Вообще только у тебя в машине проснулся. Было бы неплохо, если бы ты объяснил, куда мы приехали. Серьезно, я ничего не соображаю — вчера на ночь снотворного выпил…

— Знаю я твое снотворное, — проворчал Гуров, внимательно оглядываясь по сторонам.

Раскрытую настежь дверь одного из подъездов, откуда выпадала ровная желтая полоса электрического света, он заметил сразу. У крыльца стояли два автомобиля — вишневая «Лада» и милицейский «УАЗ» с синей полосой и «мигалкой» на крыше. Там же суетились какие-то люди, слышались негромкие голоса. Гуров направился туда.

— Нет, ты все-таки объясни мне… — Крячко поймал его на ходу за локоть. — Что мы делаем здесь в такую рань?

— Уже объяснял, — сказал Гуров. — Ты что, действительно спал?

— Говорю же, снотворное принял, — немного смущенно повторил Крячко. — Хотел выспаться как следует. Вот и выспался…

Гуров с интересом посмотрел на своего верного напарника и друга. Кажется, он сейчас не шутил. Оперуполномоченный по особо важным делам полковник Крячко был сейчас похож на добродушного дачника, поднятого с постели ни свет ни заря безжалостными приятелями — скажем, на рыбалку, до которой ему не было ровным счетом никакого дела, и он согласился идти только из-за своего добродушия.

На Крячко была какая-то заношенная ковбойка, впопыхах застегнутая не на ту пуговицу, брезентовая серая куртка и старые джинсы. Все это удивительно гармонировало с его простецким, слегка заспанным лицом, коренастой крепкой фигурой и невольно рисовало в воображении тот образ рыбака поневоле, который сам собой возник у Гурова в голове.

— Ты пуговицу на воротнике перестегни, — иронически посоветовал он. — И лицо сделай умное. На люди все-таки идем… А в такую рань я тебя не пожалел, потому что так захотел генерал. Он мне позвонил полчаса назад, велел забрать тебя и срочно ехать на место преступления.

— Так тут еще и преступление вдобавок! — сокрушенно вздохнул Крячко. — А я-то думал, мы просто так погуляем, воздухом подышим…

— Здесь сейчас следственная группа работает, — не поддержав шутки, деловито сказал Гуров. — Но генерал настоял, чтобы мы с тобой приняли непосредственное участие. Случай не слишком приятный.

— Узнаю Петра! — пробурчал Крячко. — Слишком приятный случай он, конечно, приберег для других… А что конкретно?

— Убили помощника депутата, — объяснил Гуров. — Государственной думы.

Крячко уничтожающе фыркнул.

— Подумаешь! — воскликнул он. — Тоже мне — событие! У этих депутатов помощников как собак нерезаных… Из-за чего такой шум, не понимаю…

— Депутат не рядовой, — сказал Гуров. — Кандинский — слышал про такого? Генерал опасается, что если мы не вмешаемся, то вот тогда-то действительно будет шум…

— Вона как… — покрутил головой Крячко. — Кандинский! Тогда все ясно. Этот могет! Этот враз объяснит обществу, что коррумпированные органы правопорядка не в состоянии обеспечить элементарной безопасности наших граждан и в лучшем случае способны только констатировать, какой беспредел творится вокруг…

— Ну вот, наконец ты понял, — усмехнулся Гуров.

Они подошли к дверям подъезда. Мрачный милиционер с погонами младшего сержанта тут же выступил откуда-то из полумрака и преградил им путь.

— Вы куда, граждане? — строго сказал он. — Вы тут проживаете или ищете кого? — На выцветшую ковбойку Крячко он посмотрел с особенным подозрением.

Гуров достал из кармана элегантного пиджака удостоверение.

— Старший оперуполномоченный полковник Гуров, — сказал он. — Это мой напарник. Что у вас тут случилось?

Милиционер непроизвольно вытянулся по стойке смирно и отрапортовал:

— Убийство, товарищ полковник! Какого-то политика прямо в подъезде замочили! Мне приказано задерживать каждого, кто входит и выходит.

— Чуточку потише! — попросил Гуров. — Мы не на утреннем разводе, сержант… На каком этаже убитый? Кто работает?

— Следователь… этот… из прокуратуры — Выприцких, кажется, его фамилия, — сказал сержант и уже увереннее добавил: — И капитан Туманов из МУРа. Еще кинологи только что приехали с собакой, но эта тварь след не берет. Дождик-то какой был — настоящий ливень!

— Ливень, это точно, — согласился Крячко, крутя шеей направо и налево. — Это я фильм когда-то давно видел… «И дождь смывает все следы» называется. Крутой детектив — прямо как у нас!

— Хорош трепаться, — сказал ему Гуров. — Пошли, поговорим с Тумановым. Так на каком этаже? — опять обернулся он к милиционеру.

— Не очень высоко, — заботливо сказал сержант. — Четвертый этаж. Лифт, конечно, не работает. Но все-таки не десятый…

— Это да! — согласился Гуров, шагая через порог.

Но ему тут же пришлось посторониться и отступить, потому что из раскрытой двери выметнулось что-то огромное, бесшумное и, как ему показалось, огнедышащее. Это была служебная овчарка, которую удерживал за поводок высокий жилистый парень с щегольскими усиками над верхней губой. Мельком взглянув на окружающих, молодой человек сердито сказал:

— Ищи, Буран! — И эта странная парочка, сбежав с крыльца, быстро растворилась во мраке.

Вслед за кинологом вышел крупный широколицый мужчина в помятом костюме. На ходу он закуривал папиросу, презрительно щуря правым глазом. Гуров сразу узнал его — капитан Туманов из МУРа. Он был известен тем, что, пожалуй, единственный из всех сотрудников этого грозного ведомства сохранил верность «Беломору» — остальные давно перешли на сигареты. Еще он обладал довольно строптивым характером и редким самомнением, которое обычно не совпадало с мнением начальства. Из-за этого Туманов чрезвычайно медленно двигался по служебной лестнице.

— А-а, полковник Гуров! — с непонятной интонацией сказал он, останавливаясь на крыльце и выпуская изо рта удушливое облако табачного дыма. — И полковник Крячко здесь?.. Понятно! Дело приобретает широкий резонанс… Только зря вас подняли с постели. Глухой «висяк» — вот что это такое!

— Ты сегодня слишком пессимистично настроен, — озабоченно сказал Крячко. — Может, печень? У меня тоже так бывает, когда я на ночь переем помидоров…

— Да ладно! — махнул рукой Туманов. — Мне-то что! Раз вы здесь, значит, с меня это дело, скорее всего, снимут и вам передадут, верно? Значит, это вам самый резон в пессимизм впадать.

— Мы постараемся этого не делать, — заявил Гуров. — Может быть, не все так плохо…

— Как же не плохо? — снисходительно произнес Туманов. — Судите сами: свидетелей практически ни одного, собака след не берет, отпечатков, само собой, никаких…

Как бы в подтверждение его слов откуда-то сбоку послышался слабый скулеж, и в поле зрения опять возник кинолог с собакой. Ни на кого не глядя, он мрачно буркнул:

— Бесполезно! Только зря время теряем. Я сразу сказал: если Буран с первого разу след не взял, ловить нечего!

— Ладно, пойдемте! — сказал Туманов, с сожалением делая последнюю глубокую затяжку и швыряя в темноту пылающую папиросу. — Сами посмотрите. Там сейчас эксперты суетятся. А Выприцких у соседки убитого показания снимает.

— Значит, все-таки были свидетели? — спросил Гуров.

Они втроем вошли в ярко освещенный подъезд. На каменных ступенях лестницы темнели мокрые отпечатки собачьих лап.

— Да какие свидетели! — скептически отозвался Туманов. — Якобы одна дамочка видела кого-то на лестнице…Через дверной глазок! Может, ей вообще приснилось. Странная больно дамочка-то…

Поднялись на четвертый этаж. Здесь было уже натоптано и тесно от скопления людей. Гуров узнал сотрудников из криминалистического отдела МУРа и молодого лейтенанта-оперативника. Еще двое в штатском были ему не знакомы.

На бетонном полу ничком лежал труп мужчины в дорогом темно-сером костюме. Руки безвольно раскинуты. Тыльная поверхность ладоней густо покрыта рыжеватыми волосками. Коротко стриженные волосы на голове также рыжего цвета. В свете неоновых ламп лицо погибшего казалось особенно бледным и напоминало маску, вылепленную из воска. Он потерял очень много крови — огромная темная лужа на бетонном полу, в которой он лежал, еще не полностью высохла.

Судя по всему, необходимые процедуры уже были закончены. Немного удивленный Гуров спросил:

— Почему не вызвали «Скорую»?

— Как раз вызвали, — ответил кто-то. — Какая-то заминка там. Да куда торопиться? Дело ясное — тело мертвое.

Невесело пошутил доктор — дежурный судмедэксперт, которого Гуров видел впервые. Однако, угадывая в Гурове важную персону, врач поспешил разъяснить некоторые подробности, указывая на неподвижное тело на полу:

— Смерть, как я предполагаю, наступила не более часа назад. Собственно, это совпадает с показаниями соседки, которая вызвала милицию. М-да… Погиб практически мгновенно. Убийца оказался, я бы сказал, настоящим виртуозом. Первоначальный осмотр обнаружил единственное проникающее ранение, оказавшееся, безусловно, смертельным.

— Его что же, зарезали? — с интересом спросил Крячко.

— Скорее, закололи, — ответил врач. — Удар шилом точно в сонную артерию, обильное кровотечение… Ну, сами понимаете…

— Вот это шило, Лев Иванович! — сказал эксперт-криминалист Тугуев, чернявый коротышка со жгучими бакенбардами, демонстрируя Гурову полиэтиленовый пакет с орудием убийства. — Шило шорное, длина около шести дюймов. Копье, а не шило! Таким слона заколоть можно. Варварское оружие, доложу я вам!

Гуров и Крячко переглянулись. Способ убийства был достаточно оригинальным, особенно учитывая социальную принадлежность убитого. Обычно людей, кормящихся около политики, убивают более цивилизованно — с применением современных технических средств. Например, пистолета с глушителем, бомбы с магнитной присоской или автомобиля с тонированными стеклами. А здесь какое-то шило шорное — будто сцепились в трактире пьяные ремесленники.

— Ограбление? — деловито поинтересовался Гуров.

— Даже бумажник не тронули, — презрительно сказал Туманов. — Знаешь что, Лев Иваныч, — пойдем я тебя к Выприцких отведу. Он в семьдесят восьмой квартире. С ним все и обсудишь. А я умываю руки…

Было заметно, что оперативник все-таки обижен тем, что дело решили доверить не ему, а Гурову.

Гурова мало трогали подобные сантименты. С непроницаемым лицом он отправился следом за Тумановым. Крячко, с которого уже окончательно слетело сонное оцепенение, составил им компанию.

Дверь семьдесят восьмой квартиры была открыта, в прихожей горел свет, впрочем, так же, как и в остальных помещениях. Резко пахло корвалолом. Гуров слегка поморщился.

Туманов провел их на кухню. Здесь, пристроившись за крохотным изящным столиком из лакированного дерева, сидел следователь Выприцких, высокий широкоплечий брюнет в затененных очках. На нем был черный костюм, и вид у него был самый зловещий.

В правой руке Выприцких держал авторучку, но судя по тому, что лист бумаги перед ним был девственно чист, допрос свидетеля еще и не начинался.

Свидетель, а вернее, свидетельница тоже была здесь. Пухлая растрепанная блондинка в кокетливом домашнем халатике с рюшечками. Она с видом умирающей сидела чуть в стороне, бессильно облокотившись спиной о стену и закатив глаза к потолку. Вокруг нее запах корвалола был особенно ощутим.

Рядом с хозяйкой квартиры, почтительно держа в руке форменную фуражку, словно в почетном карауле, стоял немолодой милиционер с погонами старшего лейтенанта — видимо, местный участковый — и с убитым видом наблюдал за женщиной. Наверное, он ожидал от нее каких-то новых фокусов.

Гуров поздоровался. Выприцких поднял глаза и чуть раздраженно произнес:

— Привет, Лев Иванович! Мне звонили, что ты должен подъехать… А-а, господин Крячко тоже здесь? Очень приятно!.. Значит, сесть вам не предлагаю — просто потому, что сесть здесь некуда. Если хотите, можем перейти в комнату — Евгения Александровна одна живет…

— Да ладно! — отмахнулся Гуров. — Давайте к делу.

— К делу! — пробурчал Выприцких. — У нас тут лазарет целый… И «Скорая», как назло, задерживается… Но, в общем, кое-что уже вырисовывается. Убит жилец семьдесят девятой квартиры, некто по фамилии Скок. Юрий Леонидович. Ничего себе фамилия, да?.. Обнаружила этот печальный факт около часа назад соседка Скока — Евгения Александровна. Она вызвала участкового, а тот, соответственно, бригаду из МУРа. Не в курсе, из-за чего разгорелся весь этот сыр-бор, но, когда стало ясно, что убитый имеет отношение к Кандинскому, всех подняли на ноги. Я вообще собирался в отпуск, ты представляешь? Уже билеты взял…

— Выбрал время, — сказал Гуров. — Дожди вон пошли…

— Куда я собирался, — веско сказал Выприцких, — там сухо. Но шут с ним. В основных чертах ты теперь все знаешь. Еще бы вот хозяйку разговорить, — он покосился в сторону несчастной блондинки. — А то ее все время в обморок шибает… А я в медицине не силен, знаешь, — особенно в женских болезнях…

— У тебя доктор здесь, — невозмутимо заметил Гуров, рассматривая блондинку, которая, несмотря на видимое плачевное состояние, сохраняла тем не менее завидный розовый цвет лица.

Евгения Александровна в свою очередь успела незаметно разглядеть прибывших, и, кажется, Гуров, элегантно одетый, уверенный, с красивой проседью в волосах, произвел на нее большое впечатление. Она оторвалась от стены и, застенчиво улыбнувшись, очаровательно-беспомощным жестом провела ладонью по напудренному лбу.

— Ах, не нужно доктора, — жалобно сказала она мелодичным голосом. — Кажется, мне уже лучше…

— Вот и чудненько! — воспрянул духом Выприцких. — Давайте-ка тогда быстренько выясним, что мы видели, Евгения Александровна, и больше ни мы не станем вас мучить, ни вы нас…

— Ах, я вас действительно, наверное, замучила! — кокетливо протянула хозяйка, бросая излишне жаркий взгляд на Гурова. — Но я так напугалась! Я была буквально в шоке, представляете?!

— Вы хорошо знали Скока? — спросил Выприцких.

— Насколько это возможно при нынешней безумной жизни, — загадочно ответила Евгения Александровна. — Да, наши квартиры напротив, но мы умудрялись почти не видеть друг друга. Я женщина одинокая, замкнутая… — последовал еще один страстный взгляд в сторону Гурова. — Подверженная разным комплексам. Я — интровертка, понимаете?

— Нельзя ли ближе к делу, Евгения Александровна? — терпеливо проговорил Выприцких. — Вы были знакомы с Юрием Леонидовичем Скоком?

— Да, мы были знакомы, здоровались, — подтвердила хозяйка. — Один раз Юрий Леонидович даже помог мне ввернуть лампочку в ванной. Я, как видите, женщина миниатюрная, и мне далеко не все доступно в этом мире…

Выприцких мрачно сверкнул темными очками и жестяным голосом спросил, склоняясь над листом бумаги:

— Когда вы последний раз видели Скока живым?

Евгения Александровна покачнулась на стуле, словно намереваясь изобразить очередной приступ слабости, но бдительный участковый бережно подхватил ее под пухлый локоть, предупредительно заметив:

— Может быть, водички?..

— Ах, не надо! Не надо воды! — простонала женщина, бросая призывный взгляд на Гурова. — Я возьму себя в руки. Я видела Скока дня три… нет, неделю назад! Или две, точно не помню…

Гуров улыбнулся уголком губ. Выприцких поморщился и с досадой сказал:

— Нельзя ли поточнее, Евгения Александровна?

— Нет, поточнее нельзя, — с неожиданным упорством заявила хозяйка. — Потому что я абсолютно не помню, когда я его видела. Одним словом, давно. А вот мертвым я его видела сегодня. Это было час назад. Я позвонила в наше отделение — наверное, они там фиксируют точное время.

— В обязательном порядке! — вытягиваясь в струнку, сказал участковый.

— Значит, было около трех часов ночи, — констатировал Выприцких. — Вы не спали? Или вас разбудил какой-то шум?

— Ах, я не спала! — проникновенно сказала Евгения Александровна. — Я раскидывала карты таро… Потом я услышала голоса на лестничной клетке. Негромкие, но совсем рядом.

— Сколько человек говорили? — вмешался Гуров. — Голос Скока вы узнали?

— Ах, ничего я не узнала! — нежно пропела хозяйка, благодарно глядя на Гурова. — Говорили очень тихо, а я была в комнате. И еще шел дождь. Настоящий ливень! Потом, правда, я вышла и выглянула в глазок… Вы знаете, что этой ночью я уже выглядывала в глазок?

— Да-да, вы об этом говорили! — поспешно согласился Выприцких. — Кстати, расскажите нам, что вы в тот раз увидели.

— Это был ужасный тип! — округляя глаза, прошептала Евгения Александровна. — Какой-то совершенно отвратный молодой человек. Он стоял у лифта и курил одну сигарету за другой. Наверняка он и окурки там бросал! Был час ночи, все уже спали, и я, разумеется, не решилась выйти из квартиры, чтобы хорошенько его отчитать. Но он этого заслуживал. Ведь он, кажется, был еще и пьян! Я определенно чувствовала запах спиртного через дверь!

— Мы действительно нашли окурки около лифта, — пояснил Гурову Выприцких. — Экспертиза ими займется. А вы рассмотрели, как он выглядел, Евгения Александровна?

— О, просто ужасно! — женщина опять закатила глаза. — Такой худой, как все эти наркоманы… Еще на нем была какая-то грязная куртка с капюшоном.

— А его лицо?

— Лица я, конечно, не видела. Во-первых, он стоял далеко от моей двери — а многое ли можно рассмотреть в глазок? А во-вторых, я же говорю, на нем был капюшон.

— Значит, если бы вы его еще раз увидели, то не смогли бы опознать? — спросил Выприцких.

— Я узнаю его даже ночью! — горячо заверила Евгения Александровна. — Эта жуткая фигура до сих пор стоит у меня перед глазами!

— Фигура фигурой, — скептически заметил Туманов. — Но раз вы не видели его лица, о чем толковать? Конечно, вы его не узнаете! Тем более в ваш глазок ни черта не видно, я проверял. Лучше вспомните, сколько он тут стоял. Как долго вы за ним наблюдали?

— Я вовсе не наблюдала! — оскорбленно отозвалась Евгения Александровна. — Будто у меня только и дел, что торчать у дверного глазка! Я проявила естественное беспокойство, но больше к двери я не подходила. До тех пор, пока… — Она запнулась, и лицо ее сделалось растерянным и жалким.

— Понятно, — сказал Выприцких. — Вернемся к вашему соседу…

— Машину Скока уже проверили? — спросил Гуров.

Выприцких вопросительно уставился на него, а потом с некоторым сомнением произнес:

— Но около дома не было никакой машины. Мы предположили, что Скока кто-то подвез. Евгения Александровна, у вашего соседа есть машина?

— Конечно, есть, — ответила женщина. — Красивый зеленый лимузин. К сожалению, я не разбираюсь в марках машин. Но я часто видела, как Юрий Леонидович садился утром за руль.

— Гм, автомобиля у подъезда однозначно не было, — пробормотал следователь. — Возможно, он поставил его в гараж. Но учитывая поздний час… И потом, одежда на убитом почти не намокла. Если только гараж где-то в двух шагах… А вы не знаете, где Скок ставит машину?

— Ну откуда же? — протянула хозяйка. — Мы не настолько были близки, чтобы доверять друг другу такие подробности…

— Нужно опросить жильцов первого этажа, — заметил Гуров. — Может быть, кто-то слышал шум подъехавшей машины. Не пешком же он пришел в три часа ночи!

— Может быть, такси? — подал голос участковый, которому очень хотелось быть чем-то полезным.

У него было добродушное рыхлое лицо с чуть отвисшими щеками, нездоровый румянец которых выдавал тайную страсть участкового к горячительным напиткам.

— Значит, кто-то привез Скока домой, — сказал Гуров. — Или его автомобиль угнали. Возможно, сам убийца. Может быть, автомобиль и был целью нападения?

— Когда сталкиваешься с такими людьми, — многозначительно проговорил Выприцких, — мысль о банальном ограблении приходит в голову последней. Я уверен, что причиной нападения стала профессиональная деятельность убитого.

— А чем он вообще, этот Скок, занимался у Кандинского? — спросил Гуров.

Выприцких пожал плечами.

— Дьявол его знает! — с чувством сказал он. — Кроме удостоверения помощника депутата, выписанного на имя Скока, у меня нет никакой информации о нем. Но руководство меня заверило, что в самое ближайшее время Кандинский будет лично оповещен о случившимся и подключится к расследованию. Вот жду… — Он изобразил на лице покорность судьбе.

— Как? — восторженно прошептала Евгения Александровна. — Сюда приедет сам Кандинский?

— А вас это радует? — удивленно спросил Выприцких.

— Ах, это такой душка! — воскликнула хозяйка. — Он такой мужественный, такой импозантный! Я всегда смотрю, когда он выступает по телевизору!

— Сочувствую, — промямлил Выприцких, юмористически покосившись на Гурова. — Тогда вам просто повезло, что вашего соседа зарезали прямо у вашего порога. Есть шанс лично пообщаться с депутатом Кандинским!..

— А вообще, у нас тут в Жулебино спокойно! — охрипшим от волнения голосом неожиданно провозгласил участковый. — У меня на участке за этот год вообще только третье убийство…

Все уставились на него, а лейтенант густо покраснел и полез в карман за носовым платком, чтобы вытереть пот, обильно выступивший у него на лбу.

И в этот момент зазвонил мобильный телефон Выприцких.