Афера

Николай Леонов

Глава 4

Генерал Орлов, начальник Главного управления МВД, вызвал к себе на ковер Гурова и его напарника полковника Крячко, едва они только переступили порог своего кабинета. В этот момент будто фотоэлемент сработал, и телефон на служебном столе Гурова взорвался такой густой трелью, что даже мурашки по спине побежали. До официального начала рабочего времени оставалось еще десять минут, поэтому все это выглядело интригующе.

— Так точно! — сказал Гуров, выслушав распоряжение. — Уже мчимся. Аллюр три креста.

— Будет нам свежий душ! — предположил полковник Крячко, почесывая затылок. — С утра ведь именно такой душ рекомендуют, а, Лева? Логика подсказывает.

— Да вроде мы с тобой ничем не провинились, — усмехнулся краем губ Гуров. — Работаем напряженно, в тесном контакте с прокуратурой, планы и отчеты в кои веки наконец-то все оформлены как полагается. Нас хвалить надо, к награде представлять, а не в душ совать, как ты выражаешься!

— Что-то не припомню я, когда меня последний раз с утра хвалили, — наморщил лоб полковник Крячко. — Разве что в пионерском лагере, когда я на побудке раньше всех зубы почистил. Но это случилось давно и, кажется, не со мной даже…

— Ладно, гадать не будем, — махнул рукой Гуров. — Петр Николаевич сам нам все выскажет. Но поскольку рабочий день еще не начался, я позволю себе сделать один маленький звоночек…

Он набрал номер и представился.

— Это Халязин? — спросил он затем. — Вот и отлично. Ты мне как раз и нужен. Ты если выкроишь минутку, прозондируй одного человечка. Это лично для меня, уважишь? Ну и чудненько! Записывай — Копылов Владислав Сергеевич. Да, тот самый. Сынок его. Учти, все должно быть конфиденциально в высшей степени! Мне нужно знать, что с этим парнем могло случиться в течение последнего месяца. Дело в том, что он пропал… Повторяю, все это только между нами! Так что наведи все возможные справки. Сводки проверь, с налоговой свяжись, с ГИБДД, с комитетом по имуществу. Парень фирму свою тут организовывал, но быстро прогорел — может, после нее долги серьезные остались… В общем, прозондируй все как следует и мне доложи о результатах. Лично. Ну и замечательно, действуй, Халязин!

Положив трубку, Гуров махнул рукой Крячко, и они спешным военным шагом вышли из кабинета.

Генерал встретил их нетерпеливым, но вовсе не сердитым восклицанием и ткнул ладонью, призывая немедленно и без церемоний садиться.

— Убегаю сейчас! — буркнул он, обводя оперативников мрачным взглядом. — В министерство вызвали. Поэтому вот решил сделать вам накачку до ухода. Хорошо, что являетесь на службу с запасом. Может, нам ввести такой обычай как официальную меру? Скажем, старшие оперуполномоченные являются на полчаса раньше, простые опера — на час…

— Может, лучше вообще перевести всех на казарменное положение? — предложил Гуров. — Очень удобно.

— Ладно, шутки в сторону! — сказал генерал и заглянул в какую-то бумагу, которая лежала перед ним на столе. — Слушайте внимательно, что я вам скажу. Тут из Владивостока факс пришел на вашего Векселя. М-да… Вот таким образом…

Генерал замялся. Гуров превратился в слух. Афериста по кличке Вексель они с Крячко искали уже третью неделю. Преступник он был уникальный — в его характере удивительным образом сочетались русское «авось» и немецкая расчетливость. Он и по крови был наполовину русский, а наполовину немец. Настоящая фамилия его была Гессель. Вероятно, и кличку он получил по созвучию. Хотя и профессия тоже наверняка сыграла свою роль: он манипулировал векселями, закладными, авизо и прочими финансовыми документами. Жертвами его становились как частные лица, так и целые организации. Действовал он всегда в одиночку, планами ни с кем не делился, и вычислить его было очень нелегко, тем более что он, как правило, чурался обычного уголовного общества. Поговаривали, что он несколько раз «кинул на бабки» очень авторитетных в криминальных кругах людей и те вынесли ему свое «частное определение». Обычно он гастролировал по крупным городам, безошибочно находил не слишком умных, но денежных людей, которых без труда можно было втянуть в какую-нибудь финансовую аферу, обещал им золотые горы, а потом, произведя безболезненный отъем денег, отбывал в неизвестном направлении. Жертва спохватывалась слишком поздно — ведь на руках у нее оставались банковские документы с водяными знаками и печатями. Мелочам Вексель всегда придавал огромное значение, и его фальшивки выглядели очень убедительно. Он вообще прекрасно был осведомлен обо всех секретах финансовых операций, разбирался в структуре любого бизнеса, а самое главное, он превосходно разбирался в людях. Он облапошивал их играючи и быстро. Нельзя сказать, что оборот его выражался такой уж астрономической величиной, но на красивую жизнь и фальшивые документы Векселю вполне хватало.

Периодически он наезжал и в столицу. Здесь ему было где разгуляться. Как ни странно, даже в наше суровое время находилось немало простаков, которые покупались на штучки Векселя. В последний раз на него поступило заявление от очень уважаемого гражданина, известного врача, который захотел с помощью неутомимого Векселя приумножить свои капиталы, но в результате потерял без малого семьдесят тысяч долларов, запаниковал и прибежал прямо к генералу Орлову, благо что знал его лично и даже несколько раз лечил его в своей клинике. Вот так дело Векселя попало к Гурову. Орлов просто не мог никому больше его доверить. Гуров и Крячко были ему близки почти так же, как и домашний доктор.

За ходом расследования Орлов наблюдал лично и вмешивался в него чаще, чем того требовали обстоятельства. Правда, положительных сдвигов в расследовании пока не наблюдалось. Вексель растаял на столичных просторах, новых сообщений о его художествах не поступало, и Гуров опасался, что он вообще мог за это время покинуть Москву.

Поэтому заявление генерала о том, что на Векселя пришел какой-то факс, сильно заинтересовало Гурова.

— Что-нибудь важное? — спросил он.

— Важное, — буркнул генерал. — Вот именно. Этот ваш Вексель… В общем, вот, ознакомьтесь и примите к сведению. До сих пор он у нас проходил кругом как мошенник, но в наш суровый век люди портятся удивительно быстро. Так что вам нужно мотать на ус — этот артист теперь еще и убийца. В прокуратуре тоже этот факс получили, но в непосредственный контакт с преступником приходится вступать все-таки вам, а не следователям, поэтому будьте начеку. Брать афериста и брать убийцу — две большие разницы, как говорят в Одессе… В общем, знакомьтесь, а я все, бегу!

Орлов швырнул Гурову листок, а сам кряхтя выбрался из кресла и направился к выходу. Оперативники быстро вскочили и выбежали за ним следом в «предбанник».

— Машина уже ждет, Петр Николаевич! — почтительно объявил секретарь.

— Хорошо! — кивнул генерал и погрозил Гурову пальцем. — И вообще, пошустрее действуйте! Еще не хватало, чтобы он у нас в Москве что-нибудь подобное выкинул. Этого нам не простят.

С этими словами он вышел в коридор, а Гуров и Крячко тут же у стола секретаря принялись изучать пришедшую из Владивостока бумагу.

Из содержания факса выходило, что очередная афера, организованная Векселем на этот раз во Владивостоке, закончилась кровью. На этот раз Вексель изменил себе и втянул в аферу соучастников. Или они его втянули — большого значения это не имело. Судя по всему, Вексель рассчитывал особенно хорошо поживиться. Афера планировалась как продолжительное и объемное действо — нечто вроде знакомой уже финансовой пирамиды, в основе которой присутствовали некие сертификаты на дешевые японские автомобили. Что там у преступников не заладилось, следствие пока только разбиралось, но пирамида развалилась в самом начале из-за убийства одного из компаньонов. Во Владивостоке были убеждены, что убийство совершил не кто иной, как Вексель. Особый резонанс это убийство вызвало потому, что убитый являлся крупным городским чиновником, имеющим непосредственное отношение к городским финансам. То есть скандал назревал двойной, и беспокойство дальневосточных коллег можно было понять.

Вот только предложить им Гурову было нечего.

— Ну и что скажешь? — поднял он глаза на Крячко, который все еще читал факс, прилежно, шевеля, как школьник, губами. — Теперь мы имеем дело еще и с маньяком, который потрошит невинных чиновников, решивших подарить своим землякам народный автомобиль. Хорошенькое дело!

— Ага! Особо опасный преступник, — деловито сказал Крячко. — Руки по локоть в крови — как у дяди Сэма с карикатуры в газете «Правда». Я-то лично думаю, что поскольку дело было коллективное, то что-то там члены коллектива не поделили и ненароком грохнули слабое звено. А на кого валить? Вексель — самая подходящая кандидатура. На него до кучи и свалили. Он, естественно, срочно отбыл. Теперь вот скитается как вечный жид. А может, и убил… Всякие могли быть обстоятельства.

— Вот и я думаю, что могли быть всякие, — задумчиво сказал Гуров. — Жаль, скупо бумага составлена. Ни слова про обстоятельства убийства, про орудие убийства ни слова — это не бумага, а «караул!» какой-то… Хотите от нас какой-то отдачи — давайте полную информацию!

— Это ты мне говоришь? — поинтересовался Крячко. — Если меня когда-нибудь возьмут во Владивосток составлять факсы, то я именно так и буду делать.

— Ладно, пошли думать, что нам со всем этим делать! — вздохнул Гуров. — Здесь-то Вексель светиться больше категорически не желает. Эх, Стас, если на нем труп теперь висит, то он будет в десять раз осторожнее. Он теперь небось хвостом вильнул и дальше двинулся — куда-нибудь на Рижское взморье или в Сочи — передохнуть малость.

— Вряд ли, Лева, — возразил Крячко. — В Москве соблазн большой. Я думаю, он еще две-три ходки сделать должен, прежде чем отдыхать отправиться. Вот увидишь, не сегодня-завтра нам вводная придет на следующего лоха, которого Вексель развел. Он ведь помаленьку щипает…

— Где же помаленьку, когда во Владивостоке вон какую симфонию развел!

— И тут же погорел на этом! Засветился капитально! Потому что не за свое взялся. Теперь он ученый и больше на контакт ни с кем не пойдет. Нет, я уверен, что скоро он опять своим обычным манером действовать будет. А значит, никак не меньше трех эпизодов по Москве у нас будет.

— Ну-ну, твоими устами… — скептически покачал головой Гуров.

Они вошли в свой кабинет, и тут же зазвонил телефон на столе.

— Вот, пожалуйста! — торжествующе объявил Крячко. — Сейчас услышишь о новых художествах Векселя…

Гуров снял трубку и с большим удивлением узнал голос капитана Халязина.

— Я насчет Копылова, товарищ полковник, — сказал Халязин. — Как вы просили.

— Постой! — изумленно произнес Гуров. — Как насчет Копылова? Пять минут всего прошло. Ну, десять. Ты когда что успел?

— А я сразу в сегодняшние сводки заглянул, товарищ полковник, — серьезно сказал Халязин, — а там дорожное происшествие в районе Павелецкого вокзала. Там возле бара «Престиж» ночью ДТП произошло. Некая группа на автомобиле «Лада», номерной знак 998, на глазах у милицейского патруля врезалась там в столб. Жертв нет, двоим из группы удалось скрыться. Третьего наши задержали. Он сейчас в СИЗО сидит, но предъявить ему нечего, и его, скорее всего, выпускать будут. Тем более что у него нога повреждена.

— Ты мне чего про ногу его рассказываешь? — недовольно спросил Гуров. — Это не моя грядка. Ты мне про Копылова вроде обещал.

— А я про Копылова, — подтвердил Халязин. — Наши сразу определили принадлежность автомобиля. Этот автомобиль принадлежит Копылову Владиславу Сергеевичу. Тому самому. Но тут такая странность, что связаться с владельцем не получилось до сих пор, и не совсем понятно, кто сидел за рулем. Вообще очень странная история, товарищ полковник!..

— Да, странная, — согласился Гуров. — Говори точно, где этот задержанный сидит, мы туда сейчас поедем. А ты справки все равно продолжай наводить. Под лежачий камень вода не течет.

Крячко без слов отправился за спешащим другом и уже в машине осведомился:

— Я понимаю, что у тебя жена актриса, и вообще ты вхож в этот сверкающий праздничный мир, который называется кинематограф, но все-таки объясни, на хрена тебе сдался этот Копылов? Тем более даже не старший, а младший, про которого даже я не знаю, хотя светские сплетни слушаю регулярно. Зачем, а?

— Тепло, — сказал Гуров. — Именно затем, что у меня жена актриса. Это как цепная реакция. Марии важно быть в дружбе с Копыловым-старшим, а у старшего проблемы — пропал младший. А тут как раз я подвернулся — был вчера на одной крутой тусовке… Улавливаешь теперь? Но то, что рассказал Халязин, на самом деле представляет огромный интерес. Потому что выглядит это все на редкость неожиданно. Бывают такие моменты, когда преступление будто бы само бежит тебе в руки. Сейчас у меня такое же ощущение.

— В таких случаях мне на память приходит народный фольклор, — заметил Крячко. — На фига козе баян? Нам что, Лева, своих преступлений мало?

— Преступлений никогда мало не бывает, — назидательно заметил Гуров. — В том смысле, что чем больше мы их раскрываем, тем лучше. И нам лучше, и всему обществу в целом. Поэтому нужно использовать каждый шанс. Тем более что в случае успеха моей жене светит выгодный контракт.

— Не понимаю, почему это все должны прогибаться перед каким-то продюсером? — проворчал Крячко. — По-моему, это Копылов должен у Марии в ногах валяться, чтобы она согласилась сниматься в его дурацких фильмах. А она еще должна при этом капризничать и ставить трудновыполнимые условия.

— Ты сейчас нарисовал картину какого-то золотого века, — усмехнулся Гуров. — Далекого несбыточного будущего. В тебе просто Томас Мор пропадает, Кампанелла!.. Но я предпочитаю иметь дело с реальностью, пусть даже она будет суровой. И потом, мне просто интересно. Что-то тут определенно заваривается. Нечасто так бывает: только начнешь наводить о чем-то справки — и сразу все тебе как на блюдечке.

Здесь Гуров, конечно, немного преувеличивал. На блюдечке им никто ничего преподносить не собирался. Вот и в СИЗО их сразу честно предупредили, что задержанный вины за собой никакой не признает, на вопросы отвечать отказывается и документы у него все в порядке. Даже регистрация имеется.

— Он приезжий оказался, — пояснил начальник СИЗО. — Дознаватель с ним уже работал. Приехал из Омска недели две назад, говорит — по делам бизнеса. Подробностей не поясняет, но держится уверенно. Боюсь, придется все равно его отпускать. Не знаю, захочет ли он с вами разговаривать. Вряд ли. Он сейчас жалобу пишет на то, что ему медицинскую помощь не оказали. А что значит — не оказали? Мы ему врача предоставили. Но он требует госпитализации. А зачем госпитализация, когда он уже сам ходит?

— Вы давайте его в комнату для допросов, — распорядился Гуров. — А там уж мы сами разберемся, кто с кем и о чем будет разговаривать.

Через десять минут привели задержанного. Это был мускулистый коренастый мужчина с грубоватым лицом, на котором навеки застыло недоверчивое выражение. Одет он был в хороший, но как-то неловко сидящий на нем костюм стального цвета. На Гурова и Крячко он посмотрел без страха и даже без интереса — с одной нескрываемой досадой.

— Я думал, наконец в больницу отправят! — с отвращением сказал он. — Будьте уверены, с ногой что случится — я с вас компенсацию сдеру всю до копейки! Будете мне лечение оплачивать до самой смерти! — Он действительно припадал на одну ногу при ходьбе, но двигался довольно бодро.

— Ну да! — подхватил Крячко. — У нас такие в очередях стоят — у кого нога, у кого рука, у кого импотенция, понимаешь, развилась на фоне недоразумений с законом. И всех мы лечим, всем компенсацию выплачиваем, все они у нас буквально в золоте купаются… Так что не сомневайся, колченогий, тебя тоже золотым дождем осыплем.

— Не смешно, начальник! — с упреком сказал задержанный, под присмотром охранника усаживаясь на стул перед оперативниками. — Может, я в твоих глазах и не человек, но обращаться ты со мной должен по закону…

— Ладно, по закону я должен вам представиться. Полковник Гуров, старший оперуполномоченный по особо важным делам, — вмешался Гуров. — А вы нам скажите ваше имя, место жительства и род занятий.

— Власин Олег Никифорович, — ответил задержанный. — Я уже докладывал эту хрень три раза. Сколько можно? Власин. Живу в Омске. Бизнесмен. В Москве по делам. Документы в ажуре. Регистрация в порядке. Чего вам еще нужно?

— Нужно бы выяснить, как вы в машине гражданина Копылова оказались, — заявил Гуров. — Вы же ногу повредили, когда эта машина врезалась в столб около бара «Престиж», не так ли?

Конец ознакомительного фрагмента.