Афера

Николай Леонов

Глава 2

Полковник Гуров, запыхавшись, вошел в большой зал и невольно зажмурился. По какой-то причине коридор, по которому он только что шел сюда, был едва освещен, и после этого полумрака сияние множества люстр в зале ослепляло. Возможно, это было сделано намеренно — как-никак организовывали сегодняшнюю встречу люди искусства, волшебники кинематографа, мастера визуальных эффектов, знающие, как овладеть вниманием публики. А возможно, все дело было в простом разгильдяйстве, и в коридоре просто забыли ввернуть перегоревшие лампочки. Гурова сейчас не очень волновала эта проблема. Куда больше переживал он из-за опоздания. Он обещал жене прийти на презентацию вовремя, но закрутился и опоздал на час. Теперь ему предстояло оправдываться и выслушивать справедливые упреки — занятие для мужчины трудно выносимое.

Он прошелся взглядом по переполненному залу. Официальная часть явно уже закончилась, и это грело душу. Присутствующих было более чем достаточно, и никто не торопился расходиться. Возможно, это отчасти объяснялось изобилием на накрытых столах в соседнем помещении. Вся тусовка собиралась вот-вот туда отправиться, и Гуров понял, что опоздай он еще на пять минут — и все было бы кончено.

«Может, хоть перехвачу чего-нибудь, — мелькнула в голове мысль. — Если подумать, так я практически с утра ничего не ел. Точно не ел! Так что этот фуршет очень кстати. Но где же Мария?»

На него никто не обращал внимания, и это обстоятельство начинало беспокоить Гурова.

«Смешнее всего, если она решила покинуть собрание, не дожидаясь меня, — подумал он. — А такое вполне возможно, учитывая опоздание. Тогда что я здесь делаю?»

По большому счету, делать здесь Гурову без жены было совершенно нечего. Происходящее его нисколько не волновало. Кинопродюсер Копылов, весьма известный не только в узких кругах человек, устраивал презентацию своей книги — что-то вроде ранних мемуаров, — пригласив на это мероприятие массу народа, в основном имеющего отношение к искусству. Подоплека этой акции была Гурову также известна. Копылов рвался в политику, и эта презентация была как бы первым звеном в цепи предвыборных мероприятий. Для начала Копылов взялся за тех, кого знал как облупленных, — за деятелей культуры. Он пригласил сюда режиссеров, критиков, актеров и продюсеров. Гуров, мент, мог попасть сюда лишь по одной причине — его женой была известная актриса Мария Строева, и она, конечно же, была здесь. Правда, Гуров подозревал, что Копылов не будет возражать против увеличения своей аудитории даже за счет работников милиции. Вот только все его агитационные речи Гуров пропустил.

Это было бы еще ничего, но Гуров был не прочь подзакусить, а выходило так, что вместо этого ему предстояло отправляться на поиски жены. Для начала следовало связаться с ней по мобильному, и Гуров вознамерился вернуться в коридор, где было спокойно и тихо, но как раз в этот момент увидел, что Мария сама идет к нему через расступающуюся толпу, а рядом с ней уверенно и властно шагает устроитель вечера Сергей Копылов собственной персоной.

«Кажется, мне везет, — приободрился Гуров. — Мария улыбается, и шанс на легкий ужин опять появился. Может быть, даже и опоздания моего никто не заметил?»

Последнее заблуждение было тут же развеяно Марией, которая, обернувшись к своему спутнику, сказала со вздохом:

— Разрешите представить вам моего мужа — Гуров Лев Иванович! Полковник милиции, но при этом совершенно неорганизованный человек. Как вы заметили, он запросто может опоздать на час, и это еще цветочки! Признаться, я вообще уже не ждала его сегодня…

— Прости, дорогая! — с раскаянием в голосе сказал Гуров. — Дела задержали. Как раз под вечер нарисовалась одна проблема… Впрочем, потом это обсудим, да?

Он энергично пожал протянутую руку Копылова и заметил:

— Можете не представляться. Вы человек известный, Сергей Иванович, личность для нашего кинематографа знаковая. Рад очному знакомству.

— Я тоже рад! — заявил Копылов, по-дружески придержав Гурова за локоть. — Вы удивитесь, но я про вас тоже много слышал. Ваша профессия не предполагает широкой публичности, но тем не менее. Вы ведь в Главном управлении МВД работаете?

— Так точно, — ответил Гуров. — Старшим оперуполномоченным по особо важным делам.

— А скажите… — доверительно понизил голос Копылов, увлекая Гурова в сторонку. — А можно считать особо важным дело…

Он не успел задать свой вопрос, потому что откуда-то вывернулся чрезвычайно озабоченный человек в костюме в полосочку, извинился и принялся что-то нашептывать продюсеру на ухо. Крупному Копылову пришлось наклониться к нему, чтобы предоставить свое ухо в его распоряжение. Поневоле ему пришлось выпустить Гурова из своих объятий.

— Извините, — сказал он заговорщицким тоном. — Мы обязательно закончим этот разговор.

Гуров пожал плечами. Он уже привык, что люди искусства живо интересуются подробностями ментовской жизни, — временами казалось, что все современное искусство на них построено. Но он был рад тому, что так быстро освободился от настойчивого продюсера. Ему хотелось отдохнуть. И еще — есть.

— Ну, Гуров, ты артист! — негодующе прошептала Мария, взяв Гурова под руку. — Изо всех собравшихся ты самый что ни на есть артист! Уж сегодня-то я рассчитывала на тебя!

— И все-таки я здесь! — шутливо заметил Гуров, вертя головой. — Надеюсь, ты не очень скучала. Здесь столько интересных людей — не мне чета. Но что же насчет банкета? Признаться, я страшно проголодался. Сегодня весь день какой-то суматошный…

— Стоило бы тебя прямо сейчас увести отсюда! — сказала Мария. — Но я буду снисходительна. Утоли свой голод. А кроме того, у меня на тебя виды. Ты должен оказать мне небольшую услугу.

— В самом деле? Тебе я готов оказывать услуги большие и каждый день, — ответил Гуров.

— Это не только мне услуга, — пояснила Мария. — Это еще и Копылову услуга. Не знаю, каким он будет депутатом, но в качестве продюсера он весьма влиятелен. И твоей жене хотелось бы водить с ним дружбу, понимаешь?

— Ага, значит, насчет важного дела он заговорил не случайно! — сообразил Гуров. — Что у него стряслось?

— Я не знаю, он очень скрытен. Но намекал, что у него какие-то проблемы с сыном.

— Вот так попали! На ровном месте да мордой об асфальт! — невольно поморщился Гуров. — Знаю я этих сыновей киношников! Небось залетел с наркотиками?

— Понятия не имею! — пожала плечами Мария. — Пускай сам тебе расскажет. Но будь к нему внимателен, Гуров! Твоя жена — известная актриса, но весь успех в руках продюсеров — не забывай об этом.

— А конкретно что ты имеешь в виду? — заинтересованно спросил Гуров. Он почувствовал, что слова жены имеют не только абстрактное значение.

— Боюсь сглазить, — шепнула Мария, приблизившись к самому уху Гурова. — А еще больше боюсь чужого сглаза. В нашем кругу лучше не распространяться о своих планах. Слишком много завистников.

— Завистников везде хватает, — согласился Гуров. — И все-таки? Копылов приготовил тебе роль в новом фильме?

Мария изобразила на лице смятение и поспешно оглянулась по сторонам. Окружающие были заняты своими разговорами, но многие бросали любопытствующие взгляды на красивую пару — темноволосую высокую женщину в вечернем платье и широкоплечего мужчину с сединой на висках — частная жизнь Марии Строевой всегда возбуждала повышенный интерес.

— Возможно, — ответила наконец Мария и укоризненно посмотрела на мужа. — Но больше ни слова об этом!

Посмеиваясь, Гуров приложил палец к губам и заметил:

— Уважаю чужие суеверия! Но, может быть, тогда поговорим о бесплатном ужине? Или это тоже небезопасная тема?

И как бы отвечая на его вопрос, за его спиной тут же возникла величественная фигура устроителя вечера, и Копылов, приобняв обоих супругов за плечи, прогудел голосом радушного хозяина:

— А теперь хочу еще раз извиниться за эту невольную пробуксовку — дела, что поделаешь! Куда от них денешься? И прошу всех немножко к столу, хе-хе! Правда, говорят, что человек искусства должен быть голодным, но по себе знаю — иногда все-таки и он должен кушать! Дамы и господа, прошу!..

Следующие полчаса были посвящены, может быть, самому приятному компоненту всех подобных мероприятий — народ старательно поглощал расставленные на столах яства и обсуждал перспективы будущего кандидата в депутаты. Учитывая качество и количество продуктов, все сходились на том, что перспективы кандидата неплохие. Если кого у нас и не любят, так это откровенных жмотов, но Копылов в откровенном жмотстве замечен не был ни разу.

Надо было отдать ему должное и в вопросах деликатности. Судя по всему, продюсер сразу обратил внимание на особый интерес Гурова к накрытому столу и не стал его тревожить до тех пор, пока гость как следует не подкрепился. И только потом как бы невзначай оказался рядом с ним.

Впрочем, наблюдательный Гуров обратил внимание, что Копылов ни одной минуты времени не терял зря. Он постоянно с кем-нибудь общался, шутил, похлопывал собеседника по плечу и говорил, говорил, говорил…

«Нет, этому определенно быть депутатом, — решил про себя Гуров. — Язык подвешен, энергии хоть отбавляй, денег хватает. В такой благоприятной ситуации только проблемы с сыном могут оказаться препоной. Но и здесь предусмотрительный господин Копылов кое-что подготовил. Недаром он позвал на этот междусобойчик полковника Гурова! Но что же мог натворить продюсерский отпрыск? Что-то я не припоминаю, чтобы в милицейских сводках мелькала эта фамилия. Да и никаких особенных слухов по поводу личной жизни семьи Копыловых тоже не вспоминается. Значит, об отъявленном негодяе говорить не приходится. Молодой человек впервые оступился, попал в плохую компанию? Тут надо смотреть по обстоятельствам. Но лучше всего сразу предупредить Копылова, чтобы на многое не рассчитывал. Закон есть закон».

Однако Копылов не был простаком. Остановившись рядом с Гуровым, он повел речь совсем не о сыне. Он пожелал Гурову приятного аппетита, вслух позавидовал его семейному счастью, заодно выдав целый водопад комплиментов в отношении красоты и таланта Марии, тут же вставил небольшой спич относительно необыкновенной важности искусства и культуры в деле возрождения страны, похвалил милицию, которая вынуждена работать в чрезвычайно напряженной обстановке, практически на энтузиазме, и вообще показал себя тонким политиком и дипломатом. Так что, собственно, речь о его сыне первым завел сам Гуров, которому после сытного ужина вдруг захотелось поскорее попасть домой и завалиться на мягкий диван перед цветным телевизором.

— Жена говорит, что у вас какие-то проблемы? — без обиняков заявил Гуров. — Готов выслушать. Только сразу предупреждаю — со своей стороны гарантировать могу единственно совет. Прочие варианты не в моей компетенции.

— А я на большее и не претендую, — кивнул Копылов. — Я тут закрутился как каторжный. Из Голландии вот недавно вернулся — пробивал совместную постановку одного блокбастера. Думаете, это было просто? В Голландии нет кино, но там есть деньги. У нас есть кино, но мало денег. Но теперь, кажется, удалось привести в равновесие эти величины. Все сошлось, так сказать… Однако, повторяю, переговоры стоили мне половины здоровья… Теперь вот нужно запускать фильм в производство. Представляете себе, что это такое? А тут еще начался новый этап в моей жизни… Вы скажете: а кто тебя, друг, за руку тянул? Под ружьем тебя в политику гнали, что ли? И будете правы, конечно. Но на это я отвечу, что наступает однажды такой момент, когда ты уже не можешь смотреть спокойно на то, что творится вокруг, и понимаешь, что должен действовать, должен сделать выбор…

— Не надо меня агитировать, — попросил Гуров. — Давайте ближе к делу.

Копылов негромко, но густо рассмеялся и, обернувшись к Марии, сказал:

— Маша, золотко, как ты с этим справляешься? Твой супруг — железный человек, абсолютно цельная личность. Извини за такое неуклюжее сравнение, но двум медведям в одной берлоге не ужиться. Как вам-то это удается?

— Мы сбрасываем медвежьи шкуры, когда приходим домой, — объяснил Гуров.

Копылов захохотал теперь громко, давая понять, что оценил шутку в полной мере.

— Великолепно! — прогрохотал он. — А мне урок! Не ораторствуй наспех. Я сразу понял, что сравнение неудачное. Вы хорошо меня осадили! Но к делу так к делу!.. У меня еще мальчишка. Сын. Копылов-младший. Владислав — так его назвали. Это была идея жены. Я мыслил назвать его Дмитрием. Но теперь поздно об этом сожалеть…

Видимо, Копылов-старший придавал какое-то особенное значение магии имен, и имя Владислав в его классификации занимало какое-то сомнительное место. Гурова эта тема не интересовала, поэтому он пропустил сетования продюсера мимо ушей и резким тоном спросил:

— Что натворил? Ну, ваш сын — что он натворил? Давайте конкретно.

Копылов впервые за все это время посмотрел на Гурова несколько озадаченно.

— Натворил? Э-э-э… В каком смысле? — пробормотал он, а потом вдруг в глубочайшей досаде дернул себя за волосы. — Ну, конечно, я должен был сообразить, что вы подумаете именно в этом смысле… Нет-нет! Владислав ничего такого не натворил. Во всяком случае, ничего такого, чего бы я не знал. В сущности, мой сын — это большой ребенок, к сожалению. Ему скоро стукнет тридцать, но мне иногда кажется, что он все еще учится в начальной школе. Но винить некого: сам воспитал, не сумел дать правильного направления в жизни…

— Тогда о чем речь? — перебил его Гуров. — Мы воспитанием не занимаемся. Нас, извините, зовут на помощь, когда дерьмо приходится разгребать. Но если ваш сын ни в чем не виновен…

— Я вот не знаю, виновен он в чем-нибудь или нет, — нахмурился Копылов. — Вообще, это философский вопрос, согласитесь! В наше время он приобретает особенную окраску. Все перемешалось, все сместилось. То, что еще вчера считалось доблестью, сегодня не имеет никакой цены. То, что вчера расценивалось как преступление, сегодня обычное дело — экономика. Отсюда и путаница в определении вины. Разноголосица в правовых актах, невнятные законы, пресловутый лоббизм, наконец!..

Гуров почувствовал, что Копылов опять пытается произнести перед ним что-то вроде предвыборной речи, и остановил его:

— Законы — это ваша прерогатива, господин будущий депутат! Какие напишете, по таким и жить будем. А пока давайте придерживаться тех, которые уже существуют. Я человек не слишком замысловатый, — продолжил Гуров. — Не философ, прямо скажу! Предпочитаю голые факты и традиционную логику. В этом плане прошу меня и воспринимать.

— А я, думаете, Сенека? Иммануил Кант? — с досадой воскликнул Копылов. — Извините, батенька, рылом не вышел! А если говорю, что ничего о вине сыночка не знаю, то понимать это следует совершенно буквально. Понимать это следует так, что показаний на этот счет не имею.

— Вот я и говорю, о чем же у нас идет речь? — спокойно повторил Гуров. — Сын ничего не натворил, а совета у мента вы спрашиваете, да еще так долго ходите вокруг да около…

— Все! Критику принимаю! — Копылов вскинул вверх крупные ладони. — Дурная привычка к многословию. Своего рода болезнь людей искусства. Будем говорить как мужчины — короткими точными фразами… Одним словом, сынок мой куда-то исчез. Причем не могу даже точно сказать, когда это произошло и при каких обстоятельствах. Но примерно уже около недели я не могу никак с ним связаться. Он не отвечает на звонки, его не бывает дома ни днем, ни вечером… Я несколько успокоился, когда дал задание своим помощникам проверить все больницы и морги: ни там, ни там моего сына не обнаружено. Но ведь его и вообще нигде нет! Раньше хотя бы раз в неделю он обязательно давал о себе знать. Хотя бы для того, чтобы попросить денег. Что-то невероятное.

— Может быть, женщина? — подсказала Мария, которая с большим интересом прислушивалась к разговору.

— Женщин у этого поросенка, слава богу, хватает! — поморщился Копылов. — Я сам не ангел, но какие-то рамки нужны. Во-первых, семья — это святое…

— Ваш сын женат? — спросил Гуров.

— Да где там! — махнул рукой Копылов. — Их сейчас под венец и палкой не загонишь. Не желают брать на себя ни малейшей ответственности. Я купил ему квартиру в центре, я купил ему машину, я даю ему деньги — а больше ему, кажется, ничего и не нужно. Поколение «некст», одним словом! Продукт эпохи Макдоналдса и Билла Гейтса. Нет, ничего не хочу сказать, есть и среди молодых толковые ребята, но мой не из таковских.

— А чем он занимается? — задала вопрос Мария, слегка опередив Гурова, который также собирался прозондировать эту тему. — Не только же деньги у вас просит?

— Да практически… — махнул рукой Копылов. — Знаете, он у меня не отпетый негодяй, у него есть душа, он, наверное, в чем-то даже талантлив, но… Он даже пальцем не пошевельнет, чтобы обнаружить у себя эти таланты! Вот такая печальная история! А если говорить конкретно, как того требует Лев Иванович, то ничем Копылов-младший не занимается. По крайней мере в настоящий момент. Взялся было тут за одно дело, да через месяц прогорел…

— Возможно, какие-то долги, нежелание выполнять обязательства? — пожал плечами Гуров. — Такое случается довольно часто. Что за дело? Торговля, финансовые операции? Или участие в кинобизнесе?

— Нет-нет, к своему бизнесу я его на пушечный выстрел не подпускаю! — заявил Копылов. — Я противник династий. Я ему сказал: вот тебе деньги на раскрутку — вставай на ноги самостоятельно. Пора перестать околачивать груши…

— Ага, денег вы ему все-таки дали! — обрадовалась Мария. — Вы его любите, Сергей Иванович! Сердце у вас болит за ребенка…

— Болит, да, — нехотя согласился Копылов. — Вот только не ребенок он, а мужик уже. Молодой мужик.

— Мужики тоже разные бывают, — заметила Мария. — Ну кто вам сказал, что ваш сын непременно должен быть бизнесменом?

— А он сам сказал, — проворчал Копылов. — Я его за язык не тянул. Сказал, что будет заниматься информационными технологиями. Плел что-то про Интернет из розетки. Вроде сейчас можно подключиться к Интернету через обыкновенную электрическую розетку. И никакие спутники не нужны. Ну что сказать? Сначала он зашевелился, это правда. Пока я в Голландии был, он здесь помещение снял, оборудование офисное поставил, сотрудников набрал… «L-Интро» — фирма у него называлась. Я после приезда к нему заглядывал. Ну что? Работа кипит — заявки, отчеты, командировки, приход-расход… Посетители толкутся — проспекты глянцевые, договора заключают. Ну, думаю, взялся наконец за ум наследник-то… Хотел еще сам ему заказ сделать на установку этого нового Интернета… Но потом все из головы вылетело, а еще через пару недель он заявляется и сообщает, что обанкротился. Счет в банке аннулировал, контору, естественно, освободил, сотрудников распустил, нереализованную продукцию в счет долгов пустил… Одним словом, прибыль ноль целых ноль десятых… Но что обиднее всего — у него в этот момент на лице такое облегчение было написано!.. Я только рукой махнул, честное слово! Горбатого, правильно говорят, могила исправит.

— Много денег ссудили сыну? — деловито поинтересовался Гуров и, выслушав ответ, покивал головой. — Солидно, солидно… Смею предположить, что в момент объяснения вы не только рукой махнули, а? Или уж так махнули… может быть, в этом причина, что сын теперь старательно избегает с вами встречи?

— Да нет же! — с искренней досадой воскликнул Копылов. — Мы договорились — только конкретные факты. Говорю, ничуть не кривя душой, — новость о неудаче Владислава я воспринял спокойно. Никаких скандалов на этой почве не могло быть. Собственно, я чего-то в этом роде ожидал. Ожидал, признаюсь вам, худшего — я боялся, что он спустит эти деньги на баб и рестораны, а так все-таки какой-то опыт… Может быть, вкус к собственному делу появится… Нет, никаких причин избегать меня у Владислава не было.

— Ну тогда не знаю, что вам и посоветовать, — задумчиво произнес Гуров. — Только одно простое и действенное средство. Если у вас имеются серьезные подозрения относительно сына, напишите заявление в отдел внутренних дел. По месту жительства сына или даже в свой собственный, неважно. Объясните все. Там примут меры.

— Давайте я вам напишу! — с энтузиазмом сказал Копылов. — Или еще лучше — примите к сведению мое устное заявление. Ну зачем мне светиться в каком-то отделе? Знаменитый Копылов — сейчас же пойдут слухи, то-се… Репортеры набегут. Давайте решим этот вопрос приватно. Вы возьмете на себя профессиональную сторону дела, а я оплачу все возможные расходы. Щедрой рукой. Насчет этого не сомневайтесь. Мария правильно выразилась — сердце у меня за поганца болит! Мать его рано покинула этот мир, и я не всегда умел передать ему в полной мере тепло… А проще говоря, не каждый раз доходили до него руки. Вот и мучаюсь теперь. Ну как, договорились?

Гуров избегал смотреть на жену. В ее больших темных глазах была мольба. Гуров боялся, что не выдержит этого жалобного взгляда. Все-таки Мария была незаурядной актрисой, это следовало признать. Но Гуров тоже был незаурядным.

— Знаете, — сказал он Копылову шутливо, пытаясь перевести разговор в соответствующее русло, — я вам сейчас одну умную вещь скажу, только вы не обижайтесь… Ваша щедрая рука меня как государственного человека не интересует. Это прошу учесть сразу. Вашему сыну и вам я сочувствую, но на поиски его я не отправлюсь, потому что занят сейчас более важными делами. Тут я тоже буду с вами совершенно откровенен. Однако, учитывая общественную значимость вашей личности, я дам команду навести справки. Если возникнет что-то настораживающее, я сразу же подключусь лично. Устраивает вас такой расклад?

— О большем я не мог и мечтать, — сказал Копылов, крепко пожимая Гурову руку. — Будем надеяться, что мой паршивец просто загулял. Но уж теперь ему это просто так не сойдет, это я вам обещаю!