Исчезающий миг современности

Николай Колос

Книга «Исчезающий миг современности» рассчитана на широкий круг читателей. В ней автор, используя элементы реальности и фантастики, показал как, на его взгляд, исчезает старое и отжитое, потому, что оно должно исчезнуть, и как зарождается новое, помогающее человеку почувствовать себя человеком. Другими словами – добро должно противостоять злу, если такое в нашем современном мире возможно. Своё произведение автор попробовал немного разбавить юмором и гротеском.

Глава 8. Третья встреча профессора с писателем

Профессор сидел на желеобразном полупрозрачном шаре, который мягко повторил как матрицу части его костлявого тела. Нижние формы, конечно. Он отдыхал. У ног его плескалось море.

Это был Палеозой. Как на экране плавно проплывали сжатые до часов и минут миллиарды лет его, палеозойских периодов: Кембрийский, Ордовикский, Силурийский, Девонский, Каменноугольный, и, наконец, Пермский.

Зарождались леса сначала очень бедными ростками, потом буйством огромных деревьев и непроходимых чащ. Да и кому было проходить? Жизнь только зарождалась. Появлялись лишь небольшие обитатели моря. Какие-то сгустки отвратительной слизи. Они укрупнялись, покрывались раковинами, вылезли на сушу и уже пожирали все, что появляется на их пути. Они оставляли гниющие зловонные останки, а те с большим аппетитом пожирала растительность, жирела и тянулась вверх и вширь. Земноводные разделились на травоядных и плотоядных. Росли, преображаясь в причудливые формы. Травоядные поедали огромные тонны зеленой поросли, до опустошения лесных массивов. На них нападали плотоядные, рвали их тело, заглатывая плоть огромными кусками. В травоядных появился огромный костяной хребет, чтобы защищать себя от хищников. У хищников появились очень мощные челюсти и острые крепкие зубы, чтобы ломать их хребет.

Картины менялись, валились деревья, кричала дикими голосами пожираемая плоть… Кричали летающие ящеры, со свистом рассекая крыльями, обтянутыми кожей, воздух. Они нападали сверху, поедая и травоядных и плотоядных, но более мелких тварей. Или садились на крупную добычу и клевали ее мощным острым клювом, вырывая куски мяса. Добыча ревела, как могла извивалась, но сбросить из за своей неуклюжести, ящера не могла.

Рана гноилась. Поверженная тварь падала, подыхала и шла в пищу разным рачкам и любителям зловонной отвратительной кухни. Текла из ран какая-то жидкость, называемая кровью, синяя, зеленая, красная и удобряла почву для паразитирующих мхов и первобытной хвои. Всю эту Божью муть поливали теплые дожди с неприятной испариной. Они, как катализаторы, ускоряли гниение, пожирая выделенный девственными лесами кислород.

Все проплывало как на огромном экране, но у ног плескалось настоящее море, и его настоящие брызги, размельченные в мокрый туман, омывали лицо профессора, пролетая мимо, или падая тут же. Явно чувствовался запах свежей воды и волн, где — то с протухшей плесенью. — Реальность давно прошедших эпох и одновременно сиюминутных событий.

Профессор, не глядя на посетителя пригласил сесть. У ног писателя появилось такое же шарообразное желе и он сел. —

— Помолчим — сказал профессор. — Увидим воочию, умом и душой прочувствуем все прелести жизни. Если вы, конечно, найдете, по вашим меркам, в увиденных событиях, прелесть. — Когда эры прессуются в часы и минуты, тогда ясней, не вычисляется, а чувствуется их математическая точность. Тогда можно определить, если в уме, или в душе есть такой определитель, величия и низменности жизни. — Величие и низменность! — Они равноценны! И если бы Бог не наделил человека цинизмом и подлостью в самой высокой ее степени… то, ах, как трудно было бы жить!

В сущности Рай человеческий состоит из самой изощренной подлости! Рай в его душе. Как ликует душа человека, когда он украл, ограбил, отобрал, донес куда следует, задушил, застрелил, оскорбил, обманул, надсмеялся и… так ловко ушел от наказания! Разве это не Рай?! Живи и благоденствуй!

А вот настоящий Ад испытывает человек, когда по недосмотру Бог не наградил его ни цинизмом, ни подлостью! Другими словами, содрал с него защитный слой лжи и вероломства, но дал понять, что это такое! — здесь, на Земле, при его, в этом случае, никчемной жизни!

Какие муки угрызения совести испытывает не награжденный цинизмом и подлостью человек, кушая, скажем отбивную! Ведь он обязательно почувствует боль несчастного поросенка! Увидит как текла его кровь, когда вонзили нож в сердце! Услышит его… душераздирающий крик от невыносимых страданий!

Душу несчастного едока, лишенного защитной оболочки из хамства и подлости, сожмет нестерпимая боль… желаемого жить, убиваемого существа! Сможет ли он есть после этого?! — Да что там есть!

Не дай Бог такой человек просто случайно, в силу каких — то чрезвычайных обстоятельств оскорбит словом, или действием собственную мать! Пропал тогда такой человек! Он будет жить в собственном Аду! Какие нестерпимые кошмары будут приходить ему каждую ночь! Как он будет истязать себя! Как будет рвать на мелкие кусочки с нестерпимой болью свое сердце! И так всю жизнь! А жизнь будет долгой… Что там котел с кипящей смолой — нырнул, сгорел, и ушел в вечность! — То Рай!

Да не только мать! — Не дай Бог такой человек оскорбит просто друга, просто случайно, потому что преднамеренно оскорблять такому не дано! У него нет ни уменья, ни сил, ни пристрастия! — И он в вечном Аду! В вечных душевных муках! Не защищен такой человек от Ада цинизмом и подлостью! Не защищен!» —

Профессор замолчал.

Молчали долго. Благо картины менялись очень быстро и зрители успевали воспринимать все действия только холодным умом, не прибегая к своим чувствам. Красивые пейзажи! — Уже появились цветы самой причудливой формы и слышен был аромат их то зловонный, то благоухающий. Появились причудливые насекомые, чтобы опылять их и давать продолжение жизни. А какими красивыми, просто божественными красками были окрашены кровожадные твари!

Профессор продолжал —

— Посмотри на эту по райски разукрашенную тварь! Ведь это верх цинизма! Разве может такая красота причинять боль?! — А может! Для того она и разукрашена, чтобы не страшно было подойти к ней, а она бы удобно схватила и перекусила пополам подошедшего.

Ты думаешь почему мы выжили? Да потому, что подлецы! Потому, что никого и ничего нам не было жалко! Даже свою собственную, самую родную нашу Мать — Землю. Мы ее рвали, долбили, высасывали из нее кровь до тех пор пока она не потеряла жизненные способности! А мы развивали наш ум, наши навыки убивать, (называя их творчеством), потому, что Бог нам дал Ум! Бог дал Ум…

Он что, не знал как мы будем распоряжаться даренным нам Умом? Он, что не ведал, что каждый этап нашего последующего развития будет таить в себе еще более мощный и более разрушительный, так сказать, изощренно созидательный для разрушения, виток?

Он знал! Знал, что это будет гонка! Гонка убегающего Бога и догоняющего Человека! И когда Человек догонит Бога, то это уже будет не Человек, а Дьявол! Будет Мир и Антимир! Они уничтожат друг друга и уже при отсутствии такой «материи, или не материи» как Время, будут ждать неизвестно сколько следующего взрыва. Хотя при отсутствии времени все покажется одним мигом! При отсутствии времени триллион триллионов лет — один лишь миг!

Но!.. Бог не знал, что все живое созданное им, даже Ум, вне человека, захочет, помимо Божьей воли, жить вечно! И Богом данный человеческий Ум, чтобы не быть уничтоженным родил Божьим умом, уже свой человеческий, или лучше сказать — Сатанинский Ум! И!.. он догонит и обгонит Бога! Чтоб спасти Вселенную, и… может даже далекую колыбель нашу — Землю! Хотя для чего? Мы научились жить вне Земли. Мы только когда защемит, что-то в душе нашей — пишем о ней, и о той наивной, но по-своему пусть и подлой, но красивой местами жизни.

Я, молодой человек, читал продолжение вашего рассказа, не суйте мне исписанные листы. Вы не сочиняли, вы просто списывали, но, простите, совсем не гениально из существующей мировой информации. И списывали очень часто безграмотно! Хотя бы грамматику повторили, пусть даже земную! Это ваша беда!

Вот мы сидим и наблюдаем Палеолит — тоже, воссоздав из информационного поля давно ушедшую реальность. А может и не ушедшую… как знать. Если принять во внимание сумасбродную оригинальность некоторых ученных, что Мир состоит одновременно из прошедшего, настоящего и будущего… В таком случае хватит ли, даже нашего современного ума это осознать? Наверно хватит, если удастся убрать из вселенной ВРЕМЯ!

Так вот, я в какой-то степени, развлечения ради, заинтересовался той информацией, из которой вы списываете свой рассказ.

Я не знаю, как вам при следующей командировке в земное время удастся спасти вашего мальчика — Янко, но от него зависит очень многое. Оказывается он почти начало всего вашего рода. Он ваш родственник. Ваш предок. И, не дай, чтобы допустил Бог… или Сатана… что он погибнет, то оборвется ваш род и вы исчезнете. Ладно, исчез бы один ваш род — убыток небольшой. Но ваш род имеет очень много связей. То ли с Наполеоном Бонапартом, то ли с Гитлером, то ли, наконец, с Нероном — одним словом с самыми великими подлецами земной истории, да и с многими другими упырями того времени.

Представляете исчезновение, пусть Наполеона! — Что будет с Францией, что с Россией? Да и вообще, все полетит кувырком! Это ж форменный анти-кардибалет! Никакому — ни Богу, ни Черту не удастся все наладить. Нужно перекраивать, уже покроенные, на тот час, границы, кого-то лишать жизни, кого-то поднимать из мертвых, Судить не судимых, оправдывать судимых! — Кошмар! Проще залить все это расплавленной лавой, потом потопить в океане, чтоб не было неразберихи! И все это, в данном случае, на ваших плечах. Зря вы затеяли свой рассказ. Но… вольному — воля!

Ладно о делах… Обедать хотите? — А то мы сейчас организуем прекрасный обед прямо здесь, в Палеолите…

Видите самку небольшого динозавра под реликтовой сосной? — Мы можем вскрыть ее утробу и изъять яйца почти еще без скорлупы. Пока будет готовиться омлет мы, как и все порядочные подлецы, будем наслаждаться ее болевыми мучениями!

Не волнуйтесь, мы зашьем и залечим ее рану, но дадим почувствовать этой твари как она вгрызается в тела других таких же тварей и рвет их плоть. —

Писатель от такого обеда отказался. —

— Нет — сказал он — я бы с удовольствием поел салат из каких-то не очень ядовитых растений. Допустим из водорослей кембрия, или уже из плодов пермского периода. Боюсь несварения желудка. —

На этом диалог профессора с писателем закончился. Опустился занавес…