Тексты песен альбомов 2018—2019 гг.: «Чернодырье», «Могу умереть», «Небо-кладбище», «Очередища», «Эпитафия», «Восстанье денницы», «Тесты», «Всё было хорошо», «Клетка сердца», «Туземцы», «Куй железо», «Зверьки», «Лиловый», «Ипорхемы», которые так же можно послушать на звуковых площадках интернета. Книга содержит нецензурную брань.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги ЧЕРНОДЫРЬЕ. Тексты песен предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Небо-кладбище
Небо—кладбище
Все за мной я свет увидел
Где-то там, в конце тоннеля.
Всем пора свой сделать выбор:
Кто спасён, а кто потерян.
Кто мне друг, а кто напротив,
Кто мне враг непримиримый,
Нет претензий к ним, но всё же…
Кто со мной за мной спешите
В Небо—кладбище.
Успокоит суетливых —
Небо—кладбище.
Рай возможен лишь в могилах.
Небо—кладбище
Небо—кладбище.
Все за мной, я нашёл выход
Не блуждать, чтоб по коридорам
Все, кому мир опостылел
С бешенным его законом.
Кто ушёл — не возвратится.
К Богу нет пути иного.
Все за мной, я нашёл выход,
Кажется, я нашёл выход
В Небо-кладбище.
Упокоит суетливых —
Небо—кладбище
Рай возможен лишь в могилах.
Небо—кладбище
Небо—кладбище.
Конец Истории
Конец истории и литературы,
И математики тоже конец.
На новый уровень уходим культуры
И с нами семь миллиардов друзей.
Семь миллиардов друзей.
Всего лишь клетки мы, где скован Всевышний —
Пора открыть их и дать волю Ему.
Время пришло всем раскрепоститься
И стать единым целым по одному,
Выходим по одному.
Хватит грязи, хватит ерунды и говна
В уши лить, глаза мозолить!
Неужели не надоело нам, а?!
Конец верёвочки, сколько б ни вилась,
Какие б взятки ни совала в рукав,
Чего б ни обещала, чего б ни сулила
Время вернулось, повернуло назад,
Назад открыло глаза
Иди, смотри — Бог танцует в оковах,
В какие б заперт ни был Он кандалы.
Семь миллиардов это, в общем, не много.
Сто миллиардов для Него это пшик,
Едва Им слышимый пшик.
Евдокия Петровна
Вот и маме 90 лет.
Жить осталось неизвестно сколько.
Жизнь прожить — в ушко игольное пролезть,
Так же увлекательно и просто.
Без десятка сотня. Шутка ли?!
И сплошные горести и скорби.
Раскулаченного дочь. Похоронить
Лет восьми пришлось отца родного.
Видя свои платьица на тех,
Раскулачивали кто соседских детях,
Танцевала рядом с гробом во дворе
И весёленькое в шоке что—то пела.
По баракам и чужим углам
Младшая из выживших ребёнок,
Шестая из восьми сама мала
Нянчила племянников с пелёнок.
А в войну, четырнадцати лет,
Баржи разгружала с едкой солью.
Но подруги это как узнал отец,
Что в дзержинской был директор школе
В школьную столовую привёл
И назначил в ней официантом.
Разносила, убирала со столов,
Мыла пол за школьниками так же.
У самой три класса было лишь —
Брат не дал учиться в своё время,
Как узнал, что в школе атеизм
Насаждают, посвящая в пионеры.
Несмотря на это ты смогла
Выучиться наравне с другими,
Десятилетка у кого была
На башенного крана крановщицу.
И работала на стройке и дома
Возводила тем, кто раскулачил,
Кто родительский дом собственный отнял,
Что построен был отцовскими руками
Двухэтажный, да, из кирпича,
Где потом был сельсовет, а после
Общежитие где сделали. Сейчас
Там не знаю что, но съездить можно.
Это в принципе не так уж далеко…
Первая любовь не увенчалась
Радостью и сделала аборт
Как после срочной в Украину к маме он умчался.
Ты же не хотела уезжать
От больной, своей лежачей мамы,
За ним она как от себя бы ни гнала,
Чтобы ухаживать за нею ты осталась.
Раскрасавица, высокая, стройна —
Женихи как пчёлы на цветочек…
Женихался так один, не отставал
На «Оргстекло», химическом заводе.
Был и друг у парня. Друг сюда
Сослан был из города Шахунья,
Фронтовик, что срок свой отбывал
За, у тёщи, выбитые зубы.
Её дочь, его жена и мать детей,
Дочек двух, с любовью школьной повстречалась,
Вот и врезал он и тещё и жене
В порыве ревности, в убийственной печали.
Девять месяцев всего—то вышел срок
На девятой зоне под Дзержинском.
И остался так на «Оргстекло» —
Сигнализация и связь — специалистом.
Влюбился в Дусю-Евдокию и пошёл
В обходную, сразу к матушке в знакомство,
Конфет, каких любила та, принёс
И говорит: «Отдайте в жёны дочку!»
Понравился он ей и отдала.
Брыкалась та, но был ей по—сердцу он тоже.
Мама Анна с ними пожила
Лежачею больною, но не долго —
У других затем жила детей,
И опять у них, у прочих снова.
Помню, временами и при мне
За ней родители ухаживали оба.
Лет восьми был, схоронили как её
Помню, на петряевском кладбище,
Был где схоронен так же до того
Михаил Сметанин, старчик прозорливый.
У которого бывали, и не раз,
Евдокия с мамой Анной, вопрошали
Когда жил: ходить или нельзя
За того или иного парня замуж?
За другого, говорил он, выйти ей,
Нахлебаешься, мол, с этим горя пуще.
Не послушалась и поплатилась — зверь
После свадьбы в выпившем проснулся.
Было на войне — вспорол штыком
Немцу—ворогу, в окопе прям, брюшину
И смотрел, как выпадала из него
Словно из свиньи кишок пучина.
От воспоминаний вот таких
Посему и возбешался часто.
Спьяну бил он Евдокию и душил.
Протрезвеет — снова добр и ласков.
Так в одну из бешеных ночей
Заступился сын: не бей, мол, маму.
Он за ноги его… потом в стене
Вмятина от головы осталась.
Нервный тик, моргал, не проходил
Год ли, два, но к школе отпустило.
К девятнадцати годам нашли
Мозга опухоль, но не критичную, у сына…
Так и жили — то огонь, то лёд,
То и дело близкие к разводу.
Как у отца её туберкулёз
Обнаружили у Евдокии тоже.
Пролечили. Сын попал в тюрьму.
Осудили. Вышел. Строй советский
Рухнул. Храмы открывались там и тут.
Зачастила в храмы с сыном вместе.
Батя в храмы с нами не ходил,
Но не против был, его был дед священник.
На Пасху пёк с грибами пироги,
С ночной службы приходили мы и ели.
А потом он ногу потерял,
Как врачи сказали — от куренья.
Отрезали. После наркоза отказал
Мочевой пузырь. Через катетер
Мучился три года, мама с ним —
Выхаживала, на руках таскала.
Перед смертью он прощения просил,
Крест надел и, расставаясь, плакал…
Вот и девяносто прожила,
Из братьёв—сестёр последняя осталась.
И до сих пор ты по чужим скитаешься домам
Так же как мы, зато мы вместе, мама.
Урок лицедея
Держись подальше от городской свалки,
Не ровен час и там отыщешь себя,
Своё тёплое место, держись подальше,
Беги сломя голову, ускользай.
Ты многолик, многофункционален,
Как всякий обычный великий из нас:
Быть кем—то одним так примитивно, банально,
Так скучно и тошно, беги—убегай.
Держись подальше от однобоких,
Держи дистанцию, чтоб не задеть.
Быть собою одним слишком просто и пошло
Беги сломя голову от этих мест и идей.
Ты создан таким, чтобы всё в тебе было
И лево и право, вершины, низы;
Дышало, скакало, взрывало, бурлило
И не гнушалось притом тишины.
Предайся страсти, борись со страстями,
Греби лопатой с деньгами мешки,
Раздай всё нищим, иди — побирайся,
Убей кого—нибудь и воскреси.
Держись подальше и вляпайся снова,
Не сожалей ни о чём и раскайся потом,
Живи, умирай, будь добрым и злобным,
Убегай, прибегай лишь для этого всё.
В Центре Вселенной
В центре вселенной
Стою неприметный,
Ничейный, никейный,
Ни свой, ни чужой;
Случайно возникший,
Как третий лишний,
Как третий лишний,
Где нет никого,
Никого.
Себя обнимаю,
Целую, кусаю,
Жую и глотаю,
Не подавлюсь.
Вокруг приведенья,
Иллюзии, тени,
Иллюзии, тени,
Но я не боюсь,
Не боюсь.
Нас уже двое — я родил клона,
Зеркального клона, чтобы не было тошно.
Сперва мы держались за руки только
И смотрели по сторонам, ага,
На мной порождаемые кошмары —
Политику, войны, разводы и свадьбы,
Идеологии, мировоззренья, парады,
Но вскоре всё это настапиздило нам.
В центре вселенной
Нас двое наверно.
Лежим и не ценим
Виденья вокруг.
Мы, кажется, знаем,
Что мир не реален,
Что мир не реален
Всё в мире лишь глюк,
Только глюк.
Всё ближе и ближе,
Сливаемся жижей,
Срастаемся пышно,
Не разодрать.
Вокруг нас кошмары,
Ужасы, драмы,
Ужасы, драмы,
Но мы обнимаемся всласть,
Обнимаемся всласть.
Нас уже двое — я родил клона,
Зеркального клона, чтобы не было тошно.
Сперва мы держались за руки только
И смотрели по сторонам, ага,
На мной порождаемые кошмары:
Политику, войны, раздоры и свары,
Идеологии, мировоззренья, парады,
Но вскоре всё это остапиздило нам.
Прекрасная смерть
Смерть прекрасна, если готовишься к ней
Постом и молитвой, делами добрыми,
Не пьёшь, не куришь, совсем мало спишь и ешь,
Ладаном дышишь, песни поёшь духовные.
Ничего нет прекраснее смерти,
Ничего нет прекраснее смерти,
Ничего нет прекраснее смерти8
лишь в этом случае.
А если жирней свиньи и трусливей кролика,
Смердишь, сквернословишь и ищешь выгоды,
Плоть и кровь оскверняешь алкоголем никотином наркотиками
И мечтами пошлыми полон, богопротивными —
Ничего нет ужаснее смерти,
Ничего нет ужаснее смерти,
Ничего нет ужаснее смерти
лишь в этом случае.
Все умрут, и грешники все умрут и праведники.
В наказанье одним будет смерть другим в утешение.
Никто не виноват, ежели вдруг окажемся
В ещё худшем аду, чем теперь за своё развращение.
Ничего нет ужаснее смерти,
Ничего нет мучительней смерти,
Ничего нет прекраснее смерти
и блаженнее нет ничего.
Совсем чужой
В мире чужом.
В мире чужих.
Как занесло?!
Не понятно: как быть?
С кем заодно?
С кем по пути?
Кушать говно
Или золото рыть?
Битва со злом,
Что изнутри,
В себе самом,
С барахлом своим
Стоим стеной,
Не прошибить.
Не погребён,
Но ещё и не жил.
Ни твой, ни свой,
Даже не их,
Бреду больной,
Напеваю мотив:
Скоро домой
Приду один
Совсем чужой,
Сгину в Небытии.
Хобби
Это и есть моё хобби —
Благую нести людям весть
О том, что все мы подохнем,
Ни одного не останется здесь.
О том, что в Небесное Царство
Ни каждый из нас попадёт,
А только те, что вели себя свято,
Так же свято как Господь Бог:
Молчали на все вопросы,
Убивали всех кто грешит,
В отчаянии — «Доколе —
Говорили — мне с вами жить?!»,
Ненавидели извращенцев,
Обывателей и мудаков,
Говорили — «Враги человеку
Все домашние звери,
домашние звери,
домашние звери
его».
Это вовсе не лотерея,
Ни как выпадет, а как подберёшь,
Во что именно сам поверишь
И как по вере свою жизнь проживёшь.
Ну, а я все свои силы на хобби,
Всё своё время и здоровье и жизнь
Поистратил и мне не до работы,
Не до денег и не до жратвы:
Лишь бы нести благую
Весточку дуракам,
Глухим и слепым повсюду
Сообщать что Аллах — Акбар,
Что все они безнадёжны,
Что не светит им ничего,
Если они продолжат
Жрать и любить,
Жрать и любить,
Жрать и любить
говно.
Трюмы
Трюмы полные золота,
Мои трюмы полные золота,
Самого чистого золота,
Высшей пробы и серебра,
Алмазами, бриллиантами,
Экзотическими, уникальными,
Украшениями драгоценными
Из блестящего на солнце дерьма.
Всем, что на рынках ценится
Трюмы набиты целостно.
Даже в каютах под шконками
Яблоку негде упасть.
В баулах текстиль и пряности,
Халва, рахат—лукумы и пряники,
На палубе и под палубой
Всякая вкусная,
Всякая гнусная,
Всякая мерзкая грязь.
Литература, живопись,
Компьютеры, телевизоры,
Холодильники с инструментами
Музыкальными и для труда
И со всем этим скарбом суетным
Напичканным сюду и сюду, я
На дне, у меня пробоина,
Лежу и надо мной Океан.
Добрый Царь
Очень скоро придёт добрый царь,
Самый добрый, добрей не бывает,
Сам всё сделает он вместо нас —
Посеет, вырастит и соберёт урожаи.
Нам останется раскрыть только рты,
Подставляя клювики пище.
Как самый заботливый в мире мужик
В клювы нам плюнет он калорийно.
Вот Рай и настанет тогда на земле:
Мы будем как птицы и лилии в поле,
Всё будет бесплатно, под всякий размер,
И можно будет тогда совсем—совсем не работать.
Вот он какой, православный наш царь —
Может вприсядку, а может галопом.
Всех кровососущих он обучит тогда
Питаться водицей или обычной травою.
Гряди же, спаситель от всех наших бед,
От жадности, лени и идиотизма,
Роботов сделай из нас поскорей
И чтобы программа в сердцах не сбоила;
Чтобы любить научились врагов,
Но и друзей притом не убивали,
Сделай из свиней великих богов,
Сделай нашу работу за нас, мы даже её и не начинали.
Демон
«Печальный Демон, дух изгнанья…
Ни день, ни ночь, — ни мрак, ни свет!..»
М. Ю. Лермонтов — «Демон»
На вершине мира
Одиноко и мило.
Никого здесь не надо —
Только я и гитара.
Из окна вижу землю
По ней ползают черви
И смешные фигурки
Суетятся по кругу.
Есть люди—дерьмо,
А есть люди—золото.
Люди — дерьмо.
Люди — золото.
Хорошо в одиночестве.
Это лучше чем в обществе.
В коллективе безрадостно
Хоть без танцев, хоть с танцами.
Даже хоть с хороводами,
С бестолковыми толпами.
Из окна вижу мелочность
Жизни всей человеческой.
Есть люди—дерьмо,
А есть люди—золото.
Люди — дерьмо.
Люди — золото.
Выше злого и доброго,
Выше солнца и космоса,
Бытия и создателей
И червей—обывателей,
Пирамидок с фигурками
И картинок с рисунками,
Выше клея с магнитиками,
Выше крыши, всех выше — Я.
Все люди — дерьмо,
А здесь люди—золото.
Люди — дерьмо,
А я — просто золото.
Друг
посв. Эдику Егорычеву
«Он вчера не вернулся из боя»
В. Высоцкий
Оправиться не могу —
Ушёл исключительный друг.
Один на двоих был Дух общий.
Знаю, что все умрут,
Знаю, что сам умру.
Теперь же всё одному только.
Карабкаться, смерти ждать,
С окруженьем не совпадать,
Бесить всех и раздражать. Страшно.
Протезы и костыли
В утешение лишь одни,
Снаружи и изнутри — свалка.
Те, кому
Ни к чему,
Живут и живут вечно,
Искоса
Глядят,
Без ножа взглядом режут.
И так было невмоготу.
Зачем дальше жить, не пойму.
Но мне говорят, угу: НАДО Ж!
Отдушины больше нет,
Задохнуться легко теперь,
Стоит вдохнуть их бред с матом.
Летит и летит спираль
В бесконечную даль:
Чем дальше, тем круче ад—ские муки.
Ни цели, ни смысла нет,
Просто летит себе
В маниакальной де—прес—сухе.
Величины
о нём же
Такие бесконечно малые мы величины
И такая бесконечно великая боль.
Это и есть великое в малом?
Так много не успели с тобой спеть,
Так много не успели рассказать.
Мы не одни такие, но чужая боль
Не ранит так, как ранит боль своя.
Никитка, Юленька, Наталья,
Давайте рыдать вместе,
Петь то, что он любил петь,
Читать, что любил читать,
Дружить с теми с кем он дружил,
Слушать его музыку и песни.
Надеюсь, от этого не станет легче,
Но с этим он будет с нами рядом,
Пока и мы не перейдём туда
Где он, туда, где с Богом он.
Люди не смогут понять
Кого мы потеряли,
Если не были с ним знакомы
Лично и близко,
Как были знакомы мы с вами.
Здесь будем с вами складывать
Драгоценные воспоминания —
vk.com/edik_egorychev
vk.com/pominki_edika
И творить вместе с ним.
Он бы хотел, чтобы мы продолжали
Творить, и петь и музицировать,
И созидать, чтобы то ни было,
Воспевающее Свет, Жизнь,
Небеса, Звёзды, Любовь.
Всех нас извлекут из—под обломков
Нашего скорбного бытия,
Но мы уже можем радоваться тому,
Что встретились с ним,
Теперь мы знаем Бога и Рай воочию.
Все падают, не спотыкаться невозможно,
Но не все стремятся подняться,
Не все желают святости и чистоты.
Он желал и подымался.
Так и нам не надо унывать,
Но надо делать дело,
Исполнять свой долг, как он исполнял.
Порадуем этим его и друг друга
Как он нас радовал собой и своим.
Опередил
ему же
Опередил меня во всём, опередил,
Ведь первым умереть я должен был,
Покинуть первым скорбную юдоль,
Но перещеголял меня ты вновь.
С тобой всегда мне было по—пути,
И одной тропой по дебрям шли,
То спереди один, то позади,
Плечом к плечу осваивая мир.
И то, что называли божеством
Вызывало ужас и восторг.
За пределы направление держа,
Осознавая ветхость бытия,
Вверяя сердце пакибытию
Прорубали просеку свою
И то, что называли божеством
Вызывало ужас и восторг.
Не воскреснешь, знаю, в мире сём.
Ни к чему здесь воскресать, уйдём
Все отседова, останется дом пуст,
Пусть мошкара и звери тут живут.
Пусть то, что называют божеством
В них вызывает ужас и восторг.
Люди в чёрном
Трудно быть атеистом
В наше клерикальное время.
Мракобесы вокруг сплошные —
Того и гляди повесят
Если не веришь в сглазы,
В реинкарнации, в порчи,
В параллельную жизнь на Марсе
И в водяных в болоте.
«Нельзя ни во что не верить —
В Бога верь или в Чёрта».
Так приказали сверху
Люди в чёрном.
Трудно быть атеистом.
Я и не ищу как легче.
Пусть мне в лицо все тычат
И угрожают смертью.
Но я ни во что ни верю
Чего не могу пощупать,
Если экспериментом
Не доказуемо что—то будет.
Трудно быть атеистом,
Осознавая тщетность
Всех наших глупых жизней
Мрачных и беспросветных.
Если нет вовсе Бога
И сознанье моё конечно,
То, в общем, всё бестолково,
Бессмысленно всё, бесцельно.
Так нельзя?
Так нельзя поступать с человеком —
Сотворить как игрушку и бросить
На растерзанье ветру,
На обжиганье солнцу.
«Так нельзя» — это только мненье,
Чьё—то мненье, и не так чтобы слишком
Было мудрым оно и безгрешным
Порождено умишком.
Относительно людей
У Вселенной никаких нет правил
Если надо — уничтожит всех
Или психа у руля поставит.
Если надо — уничтожит всех
Или тирана царствовать поставит.
Чему быть — того не отвертеться,
А чему не быть того не будет.
Лето кончилось, в глазах померкло,
Потянулись вереницы трупов.
Значит это так богам угодно,
А точнее одному лишь Богу.
Все танцуют под Его аккорды,
Как Он скажет, так и будет только.
Ну, и что, всё хорошо, так надо —
Жить в аду это экстрим добротный.
Муки вечные — вполне нормально
Протекают, без проблем особых.
Просто кто—то не привык. Привыкнет.
И ещё во вкус войдёт за вечность,
Сам в пекло самое ещё запрыгнет,
Крикнув: жару с паром не жалейте!
Глупое солнце
Почему бы глупому солнцу
Не перестать кружиться?
Ежедневно одно и тоже.
Не пора ли остановиться?!
Окончательный сделать выбор —
«ЗА» оно или «ПРОТИВ»,
В зените или в надире,
Или погаснуть вовсе?
Солнце, глупое солнце
Силы тратит почём зря.
А—то мечется оглашенным,
Но не слышит мой катехизис.
Оно, наверное, мне не верит,
Что бессмысленно суетится,
Что лучше сидеть в окопе,
Чтобы лишь раз, однажды,
Сил накопив побольше,
Свет свой излить весь сразу.
Солнце, глупое солнце,
Силы тратит почём зря.
Только вот, как оказалось,
Разве я мог подумать,
Что на самом деле иначе
Чем выглядит всё по—сути:
Солнце горит мгновенье,
Вспыхнуло и погасло.
Ему — миг, для нас — тысячелетья,
А для некоторых лет миллиарды.
Солнце, глупое солнце,
Не глупей выходит нас.
Волюнтас Либера
Свобода — это когда ты никому не нужен,
Когда никто и ничто не нужно тебе,
Ни смеха, ни печали, ни пить, ни кушать
Непотребно ни телу, ни уму, ни душе.
Свобода — это когда все следы уже смыты
И никогда уже новых не будет следов,
Все тебя позабыли, тобою все позабыты —
Если нет связей, то никаких нет оков.
Свободным стать нелегко,
Для этого надо быть мертвецом.
Всё прочее — раболепство и пресмыканье.
Прахом питайся, на брюхе ползай червём,
Любуйся красотами мира и наслаждайся,
Свобода не для таких как ты чудаков.
Для таких как ты чудаков написаны книги,
Построены храм, театр, спортзал и отель,
Кино и картины, музей, университет и больница,
Магазин, вокзал, даже морг и прочая хрень.
Свободным стать нелегко
Для этого надо быть мертвецом.
Боговоплощенец
Сплетать, плести, переплетать
Узоры каждый божий день.
Осваивал добра и зла
Искусство света и теней.
Закручивал и заплетал,
Знакомил, сватал и женил,
Соединял, совокуплял,
Сталкивал лбами, разводил,
Ваял, крушил, воссоздавал
Миры, галактики, не счесть
Сколько, каких, где и когда,
Тем паче, сколько ещё впредь.
Всё это я, моё и мной,
Мне и меня и нет иных,
Мирами всеми воплощён
Микро и макро величин.
Осеннее
Мир из фанеры и картона
От ветра рухнул на глазах,
Опали листья, лица, звёзды
И воцарилась Пустота.
Ни вожделений, ни стремлений,
Схемы рассыпались в труху,
Сколько бы планов ни лелеял,
Сбыться дано ни одному.
Как хорошо не быть, не сбыться,
Какая это благодать!
Эх, кто бы знал! Одно стабильно
Лишь — всё исчезнет навсегда.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги ЧЕРНОДЫРЬЕ. Тексты песен предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других