Тексты песен альбомов 2018—2019 гг.: «Чернодырье», «Могу умереть», «Небо-кладбище», «Очередища», «Эпитафия», «Восстанье денницы», «Тесты», «Всё было хорошо», «Клетка сердца», «Туземцы», «Куй железо», «Зверьки», «Лиловый», «Ипорхемы», которые так же можно послушать на звуковых площадках интернета. Книга содержит нецензурную брань.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги ЧЕРНОДЫРЬЕ. Тексты песен предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
© Николай Кокурин, 2021
ISBN 978-5-4490-8582-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Всем самоубийцам посвящается и особенно тем, у кого не получилось
***
«Вопрос не в том есть ли высший разум, а в том:
почему этот высший разум такой говнюк?»
к/ф «Третий глаз» 2 сезон 10 серия
***
Как «Сон смешного человека»1,
Только наоборот:
Мир извратил меня этот —
Я покину его.
Чернодырье
Дыра
Никогда мне не выйти из этой чернеющей ямы
Из чёрной—причёрной и бесконечной дыры.
Нет, я не ною, всего лишь констатирую факты,
А факты на данный момент, как и всегда, таковы:
Никто этот грёбаный мир не придумывал вовсе
Никто никогда его радостно не создавал
На протяженье без—начально—без—крайней бездонки
Чёрная вдруг приключилась эта нашего мира дыра.
Дыра.
Дыра Бытия, случайных, внезапных явлений,
Сложившихся крепко в закономерность потом.
И нет из неё ни дорог, ни хотя бы лазеек
Зациклено в ней, закольцовано всё у неё.
И не выбраться мне из этой чёрной—причёрной клоаки,
Топтаться по кругу в глупом танце все обречены.
Смиренно приняв этот вздор как свирепые факты,
Расстрела я жду словно алчущий алчит еды.
Еды.
А там память сотрётся, про всё и всех позабуду,
И заново буду наращивать, стяжать и копить,
Чтобы однажды снова и снова очнуться
И понять, что лазеек нет и не было из этой дыры.
Из этой чёрной дыры разнообразной и скучной
Ни один не сбежал, хотя и пыталось полно.
Её края не найти, края лунки льдом затянуло
И мы тут паром клубимся, в вечный попав воды круговорот.
Круговорот.
Да, сказал Башлачёв, что он видит чёрные дыры,
Но он преувеличил — дыра здесь чёрная только одна
И каждый из нас её житель неистребимый,
Чем бы как бы себя кто упорно ни уничтожал,
Суетность жизни сменив на суетность веры,
Зазвездившийся раб, зазнавшийся официант,
Среди густой черноты мне и дышится, кажется легче,
Засыпается и спится попроще по вечерам.
По вечерам.
Зерцало благочестия
Страшно смотреть в зерцало
Там незнакомые какие—то люди
То машут крыльями мне, то палками
То вообще никого нет, пусто.
Кто—то нетрезвый сказал мне как—то,
Выходя из троллейбуса в мир загробный:
— Молись на зеркало и обрящешь
Растраченный в детстве свой образ Божий.
Образ Божий.
Перед иконой своих отражений,
Где постоянно менялись лица,
Стоял я в страхе благоговейном
Искал себя я и не находился;
Наряды, маски, слои налёта,
Многоликий, безликий, двуличный, всякий,
Но нет единственного (какого чёрта?!) —
Навсегда наверно его утратил.
Утратил.
Страшно всматриваться в оболочку
И ничего за ней больше не видеть:
Тишина, темнота, пустота, бездонность,
Ни причин никаких, ни цели, ни смысла
Возможно, это и есть незримое основанье
Потерянный рай наш, наш сад эдемский.
Себя увидевший таким, каков есть, в зазеркалье
Не восприимчив к иллюзорным проблемам.
Проблемам.
Теплословие
Что—то должен сказать, перекрикивая шумиху,
Уловимым едва полушёпотом, полу—без—слов,
Что—то доброе, что—то весёлое, чтоб зацепило
И тащило из пропасти вверх рыболовным крючком.
Ты не рыба, я знаю, и долго в воде не протянешь.
Кто—то должен спасти, не давая тебе утонуть.
Только странные мы — руку помощи не принимаем
От дающих её, вместе с нами идущих ко дну.
Я готов полизать на морозе лежащую рельсу,
Чтоб ей стало теплей и уютней в таёжных лесах.
И пусть кровь с языка моя, тёплая, сладкая хлещет
И согреемся оба мы в этих кровавых ручьях.
Безысходняк
Чем дольше живёшь, тем яростней понимаешь,
Что нет никакого Бога ни злого, ни доброго,
А есть только два вида людей — скупые и щедрые.
К таким неутешительным выводам пришёл под занавес.
И ничего не изменится, никогда ничего не меняется,
Всего лишь перетекает из одного в другое,
Не возникает, ни с того, ни с сего, чтобы то ни было:
У всего есть причина, и причины в системе замкнуты.
Самозамкнутые системы, через фильтр не прорвёшься
Таким, каким был, стабильности не достичь.
Поэтому забываешь, кем был и что где делал
И все выходы приводят опять сюда.
По итогам
По итогам уходящего года и мира
Делаю вывод бесспорный — всё суета.
Повидал много чего, скороговорок много услышал
От АБэВэГэДэЕк, ЁКэЛэМэНэек, ОПэРэСэТэек до ЭЮЯк.
Хоть так хоть эдак всё равно будет страшно
И по—трезвяне и в отходняке:
Плач и рыдай тогда, когда засыпаешь,
Зная, что завтра просыпаться придётся тебе.
Разве мало и слабо молил о пощаде?!
Разве плохо упрашивал Пустоту?!
Лоб разбивал мало я и колени дырявил?!
Разве я мало молился?! Но она ни гу—гу;
Не забирает меня в свои безлюдные степи
Смеётся словно — корчись, мол, и крутись,
И раньше времени не думай из жизни исчезнуть,
И не мечтай даже пораньше с работы уйти.
Ведь дальше будет всё хуже и хуже
Развлекайся, это остросюжет—
ное кино, с весьма крутой режиссурой,
Стили и жанры в ней намешанные.
В финале самая случится свирепая штука
Когда круги игры все ада жизни пройдёшь,
На горки вершину взберёшься по трупам,
Что это лишь была разминка поймёшь:
Ты думал/думала, что ад уже в прошлом,
Что вот и Рай твой, Рай твой Небытия,
Но ты ошибся, дурачок, не так—то всё просто —
Лишь первый уровень был пройден пока.
Молись не молись, Пустота не услышит
И не исполнит желанья святые твои.
По итогам уходящего года и жизни
Делаю вывод, увы, вечные всё—таки мы
Дундуки.
Волдыри
Никто ничто не создавал,
Всё появилось невзначай.
Всего лишь аномалия.
Иных причин не отыскать.
Мы волдыри и не хрена
Не представляем из себя.
Не достучаться до небес,
Нет никаких небес нигде.
Холодный космос только есть,
Вкрик исшепчись, изнойся весь.
Мы волдыри и не хрена
Не представляем из себя.
Гони высокую волну,
Иль по течению несись,
Ходи по льду, иди по дну —
Исчезнуть все обречены.
Мы волдыри и не хрена
Не представляем из себя.
Трущобы
Мы в какой—то дыре, в Богом забытых трущобах,
Понаставили храмов, знатных имён наплели,
Словно есть в этом смысл неистребимый и звонкий
Или хотя бы какой—то, какой—то задрипанный смысл.
Никому, хорошо, не сдались ни французу, ни немцу,
Не легли ни под мерзкое НАТО, ни под мерзостный евросоюз,
Вот и сидим теперь в какой—то дыре беспросветной,
Вор на воре, в окруженье ленивых пьянчуг.
В темноте бытия беспросветного жизни тоннеля
Я не вижу в конце его света, но он должен быть.
Когда кончится тьма, жизнь закончится мерзкая эта
Небытийности яркого солнца нас встретят лучи.
Мы в глубокой дыре обустроенным бытом кичимся
Королевы гламура, социальных сетей короли,
Что деревня, что город, что провинция, что столица —
Одна сплошная дыра ни заштопать её, ни зашить.
С нами хрен, это факт, и все—все его злые причуды,
Разумейте, туземцы и покоряйтеся все:
С нами хрен и не сладкая редька тут же,
Есть ещё перчики чили, но главное это хрен.
Дистанционка
Думали мир переделать словами,
Не сумев переделать самих даже себя.
Только это совсем ничегошеньки—то не значит,
Совсем это не значит, что надо молчать.
Слова убивают, поднимают в атаку,
Заморозят в жарищу, согреют в метель,
Запутают мысли, суть проясняют,
Смотря по тому, кто и как их использует здесь.
Я выдумываю буквы — берите и лепите слова.
И никаких претензий, недовершенство повсюду.
Сочиняем конфликты, чтобы чем—то себя занять
Между возникновеньем и уничтоженьем, тупо.
Былой роскоши секонд—хенды, успели, повезло, под раздачу,
Какой—то благотворитель выкинул на помойку
И мы копошились как черви—черти, загребали под себя и хватали,
И вроде бы всем досталось, но мы всё же грызли друг другу глотки.
Делаю зарисовки с натуры, стою под ветром,
В голову надувает того и гляди простудит.
Натуралистом старым, взглядом едва прозревшим,
Смотрю на всё это дело и понимаю — как же всё глупо.
Устоявшиеся законы, утрамбованные манеры,
Гонка вооружений, кастеты, ножи, гранаты,
«Последние танки в Париже», язвительные словечки,
Но мне ничего не надо из всего этого арсенала.
Я собираюсь выйти, мне уже путь заказан
Из этой бедламной скуки, респектабельного позора.
Вот—вот и нажму на кнопку и монитор погаснет.
Осталось нащупать только на диване дистанционку.
Респект
Респект Иисусу, респект Сиддхартхе,
Респект Заратустре, Платону, Сократу,
Муххамеду, Кришне — слава во веки.
Респект по—жизни на Земле и на Небе.
Респект ацтекам, респект славянам,
Птеродактилям, мамонтам и динозаврам,
Респект всем исчезнувшим из этого мира,
Имена чьи записаны в Красную Книгу,
Книгу Истинной Жизни.
Всем, кто пытался учить и лечить наши души,
Молиться, поститься и правильно кушать.
Не только словами, но и личным примером
Учил умирать, измождать своё тело.
Всем уничтоженным и всем не рождённым,
Кто мог бы случиться, но не пришлось им,
Не изобретённым никогда формам жизни.
И дизлайки всем, кто ещё ходит и дышит,
чего—то хочет и мыслит
Дизлайк всем, кто хочет чего—то ещё, и ищет.
Отрада
Ждёшь ошейника как награду,
А награду ждёшь как ремня.
Мне осталась одна забава —
Пальцы в рот и блевать, блевать.
Перепил малость, явно, видно,
Не закусывал, только пил,
От себя самого чтоб скрыться,
Убежать от себя спешил.
— Шеф, мне пора выходить?
— Вроде нет ещё, не пора.
В догонялки играл с собою,
Бегал длительный марафон.
Все, кто вместе бежал со мною
Разбежались давным—давно.
Я заточен был подо что—то,
Переточен был. Подо что?!
Так по самые дёсны сточен,
Днесь тупой мой остался рот.
— Шеф, мне пора выходить?
— Вроде нет ещё, не твоя.
Ждёшь ошейника как награду,
А награду ждёшь как ремня.
Ничего мне давно не надо
И тем более жизнь моя.
Мне отрада в сырой могиле,
В крематория ли тепле.
С предвкушением ждёшь кончины,
Остановки всё ждёшь своей.
— Шеф, мне пора выходить?
Вроде нет ещё, не моя.
Загадочный мир
Так часто падаю больно,
Не пойму, почему?
Люблю пилить я всего лишь
Сук, на котором сижу.
О, этот загадочный мир!
Всё время сложно так с ним.
этот загадочный мир
Мне до сих пор не понятно —
Идёт всё время ко дну
Со мной мой лайнер Титаник
Почему? Почему?!
О, этот загадочный мир!
Всё время сложно так с ним
этот загадочный мир
Любашка
Милая, любимая, родная,
Паче всех любезней и всего!
Вселенной без тебя не представляю,
Тебя же представляю без неё.
Вечней вечности и бытия реальней,
Краше вместе взятых всех красот,
Без тебя себя не ощущаю,
Без тебя нет вовсе ничего.
Всё проходит, так или иначе
Направо слева или сверху вниз.
Ты одна вовеки пребываешь,
Не проходишь и незыблемо стоишь.
Никаких эпитетов не жалко,
Никаких фонем или морфем:
Милая, любимая, родная —
Без тебя нет смысла вообще.
Альфонсо
За твой счёт я готов на край света с тобой убежать
И твоими руками звезду с неба любую достать.
Только лишь позови днём ли, ночью, весной ли, зимой —
Улечу к морю без уговоров излишних с тобой.
Весь я твой за твой счёт,
весь я твой, весь я твой,
весь я твой.
За твой счёт я готов в ресторане съесть всё, что дадут;
В кругосветку сорваться, переселится в любую страну;
В дорогущих отелях готов поселиться любых;
За твой счёт, дорогая, исполню любой твой каприз.
Заплати за меня по счетам ЕРКЦ, ЖКУ,
Как поэту великому мне это всё не досуг.
За твои миллиарды петь—нахваливать буду тебя.
Как твой счёт бесконечен, любовь моя так же длинна…
Стало получше
Бога нет, и слава Богу.
Без Него намного лучше.
Можно делать всё, что хочешь
И не париться о будущем.
Захочу, пойду, повешусь,
Захочу — напьюсь до сблёва,
И никто мне не помеха,
И указывать никто мне
Не имеет вовсе права.
Сам себе я указатель.
Бога нет, и я не парюсь,
И хожу не мытым, грязным.
Блудные детишки
В существованье смысла нет,
Быть вынуждены все мы просто.
Мечты смешны и планы — бред,
Но и без них ужасно тошно.
Как бы ни было хорошо
И как бы ни было паршиво —
Всё суета, напрасно всё,
Не в силах сдохнуть вот и живы.
Бог вывел из Небытия,
В Небытие вернёт однажды.
Кто сам попробует сбежать
Того Он яростно накажет;
Того Он в Ад определит
И ни вздохнуть не даст, ни пёрнуть.
А тех, кто праведно прожил
Он наконец—то уничтожит.
Поэтому играй, танцуй,
Ори Ему хвалений песни,
Может Он сжалиться чуть—чуть
И прежде времени исчезнешь.
А может всё наоборот,
Может Он ждёт игры особой:
Кипели страсти бурно чтоб,
Кровь и любовь бурлили чтобы?
Таких Он ищет сыновей,
Чтобы блудили—колесили,
Ему с такими веселей
И интереснее с такими.
А тех, кому не в радость жизнь,
Кто не живёт, а лишь томится,
В молитвах и постах корпит,
Он будет мучить вечной жизнью.
Ветрища
Для ветра нет границ и свищет он, где хочет.
Желаний, впрочем, нет у ветра тоже, но
Он свищет, всё же, и ничем не остановишь
И запретить свистеть ему, увы, никто
Не в силах. Разве лишь за толстыми стенами
Кто скроется когда от ветреных музык.
Но ветер в голове оркестры надувает
Ведь, вспомни, для него нет никаких границ,
никаких границ.
Всё потому, что мир живёт на перепадах
Температур, идей, проектов, берегов:
То левый ты совсем, то абсолютно правый,
Вот и свистит везде, и выдувает мозг,
выдувает мозг.
Затихнет он тогда, когда всё станет ровным
И прекратят делить всё на добро и зло.
Только скорей всего такое невозможно.
Вот ветерок свистеть и не перестаёт,
не перестаёт.
Юмор и Правда
Мой чёрный—пречёрный юмор,
Весёлая паранойя,
Картина неизвестного пеплом.
Прокатился—таки я по—наклонной.
Своя у каждого правда
И Бог у каждого свой,
О мире свои представленья,
Цели жизненные свои.
Баня-Records
Если вас послали в баню,
То идите же скорей.
Не забудьте взять гитару
И позвать с собой друзей.
Можно взять ещё компьютер,
Так же книжку прихватить;
Чем заняться в бане будет
И себя повеселить.
Только моя
Мысли о Тебе в голове
Слаще мёда в устах моих,
Любого вина пьяней,
Ярче солнца и звёзд в ночи.
Ты освещаешь тьму
Всей бессмыслицы бытия —
Моя Истина, Жизнь и Путь
Моя Ты, только моя.
Ты только моя.
Лишь подумаю о Тебе,
Хотя думать не перестаю,
Так тепло и комфортно душе
В бренном теле моём. Угу,
Ей бы вылететь из него
И не возвращаться вспять,
Если б не было мысли такой:
Моя Ты, только моя.
Ты только моя
Мысли все остальные прочь,
Так горьки они и холодны,
Убивают во мне любовь,
Разжигают огонь2 войны.
Нет ни света в нём, ни красоты,
Ни смысла нет, ни тепла.
Да пребудет со мною мысль:
Моя Ты, только моя.
Ты только моя.
Великий
О, Великий Поэт, этот мир слишком мал для тебя:
Рукава коротки, маломерки—сандалики жмут,
Натирает в паху и в висках ощущается теснота,
Впору скинуть одежду и полною грудью вдохнуть.
О, Великий Поэт, о, Создатель большой Суеты:
Дорожают игрушки по мере взросленья детей.
Насколько можно понять — Сам Ты вышел из этой Игры
И налаживать с кем—либо связи не захотел…
О, Великий, Твою не представить величину.
Воображенья не хватит даже в сумме людской.
Хотя зачем это надо?! прах — это всё, ни к чему —
Весь базар о Величье Твоём пропах тухлой войной.
А Великий ли Ты, если глупых людей сотворил
И придумал зверей, пожирающих тех, кто слабей?!
И не надо мне бреда о том, что виновны лишь мы:
Пищевая цепочка болтается на шее Твоей…
Приведённый ознакомительный фрагмент книги ЧЕРНОДЫРЬЕ. Тексты песен предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других