Стремительные атаки

Николай Иванович Васин, 1984

Повесть о дважды Герое Советского Союза Александре Терентьевиче Карпове. В книге рассказывается о его жизни, подвигах во время Великой Отечественной войны.

Во Всеволожском

Аэродром Углово часто подвергался налетам немецкой авиации. Бомбили его днем и ночью. Наши летчики в таких условиях не отдыхали, конечно. А отдых им был необходим, чтобы и завтра, как установилось в последние дни, вылетать на боевые задания 5-6 раз. И тогда в поисках выхода из создавшегося положения, командование корпуса приняло решение: летный состав полка возить ночевать в поселок Всеволожский, расположенный в 8 километрах от аэродрома. Там новая обстановка будет способствовать восстановлению сил.

Во Всеволожском отдыхали летчики и других авиационных частей, базировавшихся на аэродроме «Углово»: 26-го авиационного полка ночных истребителей, полка морских бомбардировщиков-торпедоносцев. Этот морской полк был известным на Ленинградском фронте. Его самолеты бомбили Хельсинки и другие морские базы противника, топили вражеские корабли и баржи с солдатскими боеприпасами в Финском заливе. Бомбардировщики морского полка летали больше ночью или рано утром, на рассвете.

…Столовая для авиаторов и других военных, стоявшая со своими подразделениями во Всеволожском, была одна — в центе поселка, просторная, чистая, гостеприимная.

По вечерам летчики собирались в ней на ужин. В дружеских беседах прошедшего дня, приобретали полезные знания о чем-то новом. Там они, как и в боях получали опыт, делали нужные для себя выводы, как лучше бить врага на земле, на море, в воздухе.

И еще одно, очень важное значение для летчиков имел отдых на стороне от напряженной жизни аэродрома, до отказа заполненную воздушными тревогами, да боевыми вылетами. Во Всеволожском летчики просто отдыхали от физической усталости, доводившей за день до изнеможения — они «оживали». В разуме и сердце восстанавливалось то дорогое, человеческое, родное, за что следовало бороться не щадя ничего: ни сил, ни самой жизни.

Хорошо во Всеволожском. Высокие шумные сосны, яркое солнце по утрам. Не зря это место заняли Ленинградцы под дачи. Отдых в поселке организован прекрасно. К летчикам приезжали артисты. Выступала с песнями любимая фронтовая певица Клавдия Шульженко. Пленял своим искусством пианист Карали. Часто бывал у них замечательный художник Ярослав Кравченко и рисовал портреты воздушных асов Ленинградского неба.

Бывали дни нелетные, и тогда ходили пилоты в поселковый клуб. Все отвыкли от такой роскоши, как отдых в клубе, танцы. Хотя и вида не подавали. Танцевал и Александр Карпов, хотя ему не нравилось, как танцуют местные девушки.

— У нас так не танцуют, а переучиваться некогда.

И не редко, только поэтому, толкался он около танцплощадки, не решаясь пригласить напарницу.

…Рослая, русоволосая девушка заметила его скованность и сама пригласила на танец. Девушка была миловидной, звали ее Надей. Она понравилась пилоту, привлекала не только нежными чертами девичьего лица, но и спокойным, мягким характером. Александр и Надя подружились.

С того дня, как только Александр приезжал с аэродрома, он сразу подходил к зеркалу, проверял выправку, лицо, весь внешний вид. А раньше за ним этого не водилось. Его большие карие глаза смотрели на все внимательно. Но не строгость была в них, а что-то другое. Просто они не могли скрыть мечтательного взгляда, они выдавали его настроение. А с каким старанием расчесывал он свои густые волнистые, темно-каштановые волосы! А едва заметная улыбка на загорелом лице пилота выдавала все: парень спешил на свидание. Не знал отважный летчик, что работница детского садика, эта приятная девушка Надя так же как и он с первого знакомства желала встречи. Она ежедневно была в тревоге за него, с нетерпением ждала вечера, когда сможет увидеть Сашу. А когда на улице появлялась знакомая фигура летчика, счастливая девушка вздыхала и облегчением: «Жив! Жив Сашенька!»

При встрече с Надей очень робел Александр. Был он ростом немного ниже ее, и это смущало его. Но не помешало их дружбе. С Надей интересно было разговаривать. Она была городская из интеллигентной семьи, москвичка, начитанная, могла поддержать разговор на любую тему. Любимый ее писатель был Есенин, и она часто цитировала его. Саша мельком слышал о нем, но стихи не читал, ему больше про войну, про Чапаева, про Чкалова нравилось.

Как-то в одну из встреч, после тяжелого боя, они прогуливались по тропинке среди березок и сосен не далеко от столовой.

— А ты Ленина видела? — неожиданно с интересом спросил Саша.

— Конечно, видела! — мы всем классом, когда нас в пионеры принимали, посетили мавзолей.

— А какой он?

— Молодой, красивый! Лежит, как будто спит. — Закончится война, приедешь ко мне в гости, я, кстати, рядом с Красной площадью живу, и мы с тобой вместе сходим.

— А ты приедешь ко мне, в Калугу, в ответ предложил Саша — и мы с тобой сходим в дом-музей Циолковского К.Э, моего учителя. А потом махнем в мою деревеньку. Ты когда-нибудь на печке спала? Картошку в костре пекла?

Конец ознакомительного фрагмента.